Brothers' Conflict

Наконец, 20 июля, наступили такие долгожданные летние каникулы. Долгожданными они были потому, что члены семьи Асахина планировали отдохнуть на вилле, которая принадлежала Миве. Вилла эта находилась на острове Ицукусима, известным своими особенными достопримечательностями, в частности, дикими оленями, которые живут и ходят рядом с людьми. Для Эммы такие путешествия были в новинку, поэтому она внимательно слушала все, что говорили ей братья о том, куда они направляются, что ей предстоит увидеть и что она видит сейчас. Она впервые ехала на пароме и эта поездка продолжительностью в 10 минут вызвала у нее бурю восторгов. Эмма не могла устоять на одном месте и все время фотографировала. Она фотографировала пристань, с которой они отъезжали, море и алые тории, торчащие из воды и приветствующие всех гостей - один из символов этого острова. Братья семьи Асахина решили провести для Эммы небольшую экскурсию, прежде чем они поедут на виллу. Они поводили девушку по улицам, чтобы она своими глазами увидела, как дикие олени взаимодействуют со всеми людьми. Также она побывала в святилище Ицукусимы, построенного на воде. Экскурсию по этому храму для нее лично провел Канаме. По прибытии на виллу Хината не могла поверить, что то большое здание, которая она видела перед собой, целиком и полностью было в их распоряжении. Этот двухэтажный коттедж возвышался на небольшом холме, подняться на который можно было по некрутым ступенькам, рядом с которыми была гладкая каменная дорожка, предназначенная для машин. На первом этаже была просторная терраса, с которой вдалеке можно было увидеть море. Всем нам известно выражение, что за водой можно наблюдать вечно, и здесь это было действительно правдой, потому что в течении дня происходило несколько приливов и отливов. Во время отлива можно было подходить к алым ториям и наблюдать за тем, как их облепили ил и множество моллюсков. Неким обычаем среди туристов было прикрепить к илу на тории монетку. Считалось, что это вместе с тем, чтобы ходить по илу во время отлива, приносит удачу. На первом этаже виллы была также кухня, небольшая гостиная (в большой просто не было нужды, так как большую часть времени члены семьи Асахина проводили либо на пляже, либо на террасе) и комнаты нескольких братьев, в частности, комната Масаоми и Канаме, Ватару, а также Уке и еще одного брата, с которым Эмме пока не представился шанс познакомиться, так как он работал заграницей. На втором этаже были расположены комнаты остальных братьев. Этих спален было 5. Братья делили одну комнату на двоих: близнецы, Субару и Юске, Иори и Футо. Луи делил четвертую комнату с еще одним братом, а пятая была, можно сказать, запасной. Именно она и была отведена Эмме, так как она не могла жить в одной спальне с Луи. Эта комната была хороша тем, что была предназначена для одного человека, да при том с видом на море. Эмме, безусловно, такой вариант был более, чем по душе. В то время, как члены семьи раскладывали вещи, Ватару не мог устоять на месте и сдерживать свои эмоции - он безумно хотел на пляж. Однако, в силу своего возраста, он не мог пойти туда один, поэтому Масаоми попросил его подождать, пока все остальные соберутся, а чтобы занять это время ожидания, дал младшему брату леденец. Наконец, Ватару дождался братьев и сестренку и они отправились на пляж. Расположение виллы было удобно еще и тем, что море было всего лишь в 5 минутах ходьбы от нее. - Какое прекрасное место... - тихо промолвила Эмма, рассматривая охровый песок, похожий на сахарную пудру и темно-голубое, кажущееся бесконечным, море. Всех обрадовало то, что пляж был практически пуст, поэтому они без труда расположились на местности. Масаоми улегся на шезлонге в тени, так как не любил загорать. Луи отчего-то захотелось вернуться в детство и он принялся строить замки из песка. Канаме, Тсубаки, Азуса, Эмма, Субару, Юске и Ватару побежали купаться в море. И только Уке, устроившись в тени рядом с Масаоми, внимательно наблюдал за теми, кто пошел плавать. Ему бы тоже хотелось прилечь на шезлонг и почитать в спокойствии книжку, но он продолжал внимательно следить за всеми, кто был в воде, потому что не доверял Канаме. В целом, этот строгих правил мужчина мало кому мог довериться. У него был лишь один единственный человек, на которого он мог надеяться и слушаться - это был он сам. Недоверие Уке к Канаме было вполне обоснованным. Златовласый мужчина, вместо того, чтобы присматривать хотя бы за чересчур веселым и даже безбашанным Ватару, плавал под водой вслед за Эммой и всякий раз пытался ухватить ее за ногу. Эмма не умела хорошо плавать, поэтому каждый раз, когда она чувствовала, как ее ноги что-то касалось, то начинала паниковать и переставала плыть дальше, а если не ощущала в этот момент дна под ногами, то и вовсе могла утонуть. Она отплыла довольно далеко от берега, где было глубоко, да только для Канаме это ничего не значило. В очередной раз почувствовав, как что-то коснулось ее ноги, Эмма запаниковала (хотя уже догадывалась, кто это был) и перестала плыть. Канаме, разумеется, спас ее. Тогда он понял, что перегнул палку и предложил всем выйти из воды и поиграть в волейбол на берегу. К тому моменту все уже достаточно наплавались, поэтому на это предложение с охотой согласились. Благо, на пляже была специальная волейбольная сетка, а Субару прихватил с собой с виллы мяч. В игру не захотел играть только Ватару - он истратил всю свою энергию во время плавания, так что изъявил желание поспать в тени. Так, их осталось 6 человек, что дало им возможность без труда поделиться на две команды: в одной команде были Тсубаки, Азуса и Юске, а в другой - Канаме, Субару и Эмма. Они играли не на счет, а просто для удовольствия, а вдоволь наигравшись, также прилегли отдохнуть. Интересно, что из всех членов семьи Асахина, которые присутствовали на этой поездке, и дальше загорать на солнце остались только Субару, Юске и Луи, а все остальные «попрятались» в тени. Луи продолжал строить замки, количество которых было такое, что можно было назвать это целым песочным городом. Он, не надев на свою беду хотя бы панамки, в какой-то момент понял, что у него темнеет в глазах и кружится голова. В какой-то момент он потерял сознание и упал на песок. Эмма заметила это первая. Она испугалась и запаниковала. - Луи-сан, Луи-сан, что с Вами?! - кричала она. Масаоми, Уке и Канаме подбежали к младшему брату и перенесли его в тень. Они быстро привели его в чувства и напоили большим количеством подсоленной воды. - Все будет в порядке? - спросила обеспокоенно Эмма у Масаоми. - Да, не волнуйся, все будет хорошо. С Луи такое случается, когда он длительное время находится на солнце. Он просто перегрелся, но с ним все будет хорошо. Самые большие повреждения, которые ему достались, это обгоревшие спина и плечи. - Вот как. Я рада, что с Луи-саном не случилось ничего серьезного, - с облегчением вздохнула Эмма. И хотя Луи пришел в норму, Масаоми настоял на том, чтобы он ушел на виллу и поспал. Врач также настоял на том, чтобы пойти с ним, дабы в случае чего быть рядом. Ватару тоже вызвался уйти с ними. - Сестренка, пойдем с нами! - крикнул он Эмме. Она согласилась, так как немного устала от плаванья, а после - от игры в волейбол. Кроме того, девушку беспокоило состояние Луи и она думала, что может быть полезной в том случае, если с парикмахером что-то случиться. Зайдя на территорию коттеджа, Масаоми, Луи и Ватару тут же проследовали в дом, так как старший сын семьи Асахина заметил довольно сильно обгоревшие плечи розоволосого мальчика и специально отвел его внутрь, чтобы нанести крем, от которого кожа быстрее восстановиться, а обгоревшие места не будут болеть. Одна только Эмма задержалась на улице, увидев на террасе Иори и Футо. Они расположились друг напротив друга, каждый из них что-то читал. Девушка подошла к ним и вежливо поинтересовалась, что они читают. - Я читаю литературу, которую мне задали на лето в школе. Я просто не люблю заниматься этим в течении учебного года, - со всей присущей ему вежливостью ответил Иори. Эмма, услышав ответ, посмотрела на Футо. С того момента, как они впервые встретились, они практически не разговаривали. Хината несколько раз пыталась заговорить с ним, не обращая внимания на его слова, но он никак не реагировал на нее, всем своим видом демонстрируя, что она его раздражает. Однако Эмма не бросала попыток наладить с ним отношения, именно поэтому и задала этот ненавязчивый вопрос о том, что он читал. Идол какое-то время не отрывался от книги, а дочитав предложение, посмотрел на сестру так, как смотрят на человека, который длительное время задавал одни и те же вопросы, получал на них одни и те же ответы, а потом снова задавал эти же вопросы. Девушка поняла его намек во взгляде и уже пожалела о том, что начала говорить с ним. - Что тебе нужно? - спросил Футо сухо и грубо. - Ничего мне не нужно... И вообще, почему ты так грубо со мной разговариваешь? Что я тебе сделала? - она замолчала, чтобы услышать ответ, но Футо ничего ей не сказал. Тогда она продолжила: - Я всего лишь поинтересовалась, что ты читаешь. Что в этом такого, что ты так реагируешь? - Что в этом такого, спрашиваешь? Да хотя бы то, что ты отвлекаешь меня от очень важного занятия. Если у тебя летом нет никаких забот, это не означает, что их нет у других. Я тоже читаю школьную литературу, потому что во время учебы у меня не будет на это времени. Надеюсь, это всё? - Да, всё. Можешь не надеяться, что я когда-нибудь еще что-то у тебя спрошу. Эмма уже уходила к входной двери, как услышала слова идола: - Я буду только рад этому. Она ничего не ответила, понимая, что бесполезно что-либо говорить, и молча зашла в дом. - Что с тобой случилось, Футо? Я тебя совершенно не узнаю, - сказал Иори младшему брату. Тот вновь уткнулся в книгу, не обращая на него внимания. - Футо, ты считаешь себя взрослым, но сейчас ты ведешь себя как ребенок, избегая отвечать на поставленный вопрос... Я могу понять Субару-нии-сана, который просто не привык к общению с девушками, но к тебе ведь это не относиться. Так почему же ты так груб с ней? - Я уже все ей сказал. Пусть теперь знает, что нельзя отвлекать меня во время работы. Пока она учиться, а потом отдыхает дома, я учусь, а потом выступаю на концертах и на телевидении, езжу на гастроли и мало когда отдыхаю. - Ты прав, но это все можно было объяснить и без злости. Она бы поняла тебя и, возможно, изменила бы свое мнение по отношению к тебе. - Ха, чушь! Она глупее, чем ты думаешь. - Я с тобой не согласен. - Думай, что хочешь. На этом разговор был окончен. Футо в очередной раз уткнулся в книжку, всем своим видом показывая, что его не следует беспокоить. Иори тяжело вздохнул, после чего поднялся с кресла. До сих пор он был вежлив, но теперь понял, что Футо все поймет только в том случае, если ему сказать открытым текстом. - Послушай меня, - сказал Иори ему, - впредь я никому не позволю оскорблять ее, так что держи свой язык за зубами. Не дождавшись реакции брата, он также зашел в дом.

*** Когда Эмма вернулась к компании Масаоми и Ватару, она тут же позабыла о грубом идоле, умиляясь доброй атмосфере двух братьев. Масаоми уже успел смазать спину Ватару кремом и теперь они пили чай в гостиной и смотрели телевизор, а завидев Эмму, предложили ей присоединиться к ним. Сначала они смотрели юмористическую программу, а когда она закончилась, переключили на какой-то фильм. Этот фильм оказался очень интересным, так что 2 часа пролетели незаметно. Только тогда, когда кино закончилось, в гостиную пришли все остальные братья. Масаоми впервые за долгое время обратил внимание на часы и с удивлением отметил, что было уже 7 вечера. К его счастью, не он позаботился о сегодняшнем ужине, а Уке, иначе все они остались бы голодными. Сытный ужин был очень кстати, особенно после такого напряженного дня, в течение которого было потрачено немало энергии, которая требовала восстановления. Наступивший вечер быстро склонил всех ко сну и уже в 9:30 все члены семьи Асахина пребывали в мире грез.

*** Следующий день прошел также, как и предыдущий: все плавали в море, играли в игры, некоторые загорали на солнце и ничто не предвещало наступления какой-либо неприятной неожиданности. Однако она случилась. С самого утра Уке вновь следил за всеми, кто был в воде, только теперь он плавал вместе с ними. Масаоми с Ватару в какой-то момент вышли на берег и врач прилег в тени и задремал. Он задремал так, что не услышал, как младший брат куда-то уходил. Между тем, все плавали в море и тоже не видели, что происходило на берегу. - Масаоми-нии-сан, а где Ватару? - спросил Уке, когда все вышли из воды. - Ватару?.. Так он со мной выходил... А где он? - Это я у тебя спрашиваю! Масаоми сначала растерялся, а потом не на шутку испугался. Он понял, что мальчик пропал. - Масаоми-нии-сан, как ты мог не присмотреть за ним? - спрашивал Уке, хотя и понимал, что не об этом сейчас нужно было спрашивать, потому что это уже не имело значения. - Так я ведь не думал, что он куда-то уйдет... - А ты не подумал, что его могли украсть, пока ты спал?! - А ведь и правда! Нужно немедленно найти его! - Разумеется... - Уке видел, что старший брат от испуга совершенно потерял контроль над своими эмоциями. Масаоми метался из стороны в сторону, не зная куда бежать первым делом. Тогда Уке решил взять ситуацию в свои руки. Он ровным тоном распределил, кто, с кем и куда должен был отправляться на поиски Ватару. Сам он решил пойти с Масаоми, чтобы в нужный момент успокаивать его, чтобы тот не думал одними эмоциями, а думал головой. Тсубаки и Азуса вдвоем отправились искать мальчика на вилле, Юске и Субару остались на том же месте на пляже, потому что Ватару мог вернуться и туда, Иори и Футо в этот день ушли в город, поэтому не были привлечены к поискам, а Эмма и Канаме проследовали вдоль побережья с противоположной стороны от Масаоми и Уке. Фраза второго сына семьи Асахина о том, что Ватару могли даже украсть, очень напугала Эмму. Она бежала впереди Канаме, смотрела во все стороны и, не переставая, звала младшего брата. Ее спутник вел себя на удивление спокойно, однако это было даже хорошо, потому что он время от времени успокаивал сестру. Они успели отойти очень далеко от того места, где расположились, но так и не нашли Ватару. Канаме то и дело посматривал на небо, наблюдая за тучами, которые все сгущались. - Сестричка, - позвал он Эмму, - давай вернемся к остальным. Вот-вот может пойти дождь. Я думаю, что Ватару уже нашелся. - Канаме-сан, как Вы можете говорить, чтобы мы возвращались?! Ватару-чан же Ваш родной брат! - Но мы ведь не единственные, кто отправились на поиски. К тому же, Ватару не обязательно должен был пойти именно сюда: он мог пойти в ту сторону, куда пошли Маса-нии и Ке-нии или он мог вернуться на виллу... - В таком случае, - перебила его девушка, - я не уйду, пока кто-нибудь не сообщит мне, что Ватару-чан нашелся! - Вот ведь упрямая... - монах сказал это очень тихо, поэтому Эмма его не услышала. Они прошли еще метров 200, как вдруг почувствовали, что с неба им на головы начали падать капли дождя, который стремительно усиливался. Единственным местом, где можно было спрятаться, было невысокое дерево. Канаме удалось уговорить Эмму ненадолго прекратить поиски и укрыться под этим самым деревом, хотя бы до тех пор, пока не закончиться дождь. Они были вынуждены стоять близко друг к другу, дабы не промокнуть. Эмма прислонялась к стволу дерева спиной, а мужчина стоял прямо перед ней на расстоянии не больше полуметра. Он был настолько высок для Хинаты, что ее макушка находилась на уровне его ключиц, а она, не поднимая головы, могла видеть только его скульптурно очерченные мышцы груди, плохо скрытые под летней, персикового цвета, рубашкой. Девушку эта ситуация смущала. Никогда еще она не находилась так близко со взрослым мужчиной. Эмма опустила голову вниз, прикрывая челкой алые щеки. Помимо смущения она чувствовала напряжение, потому что единственным, что она слышала был звук дождя. Хината надеялась, что Канаме вот-вот заговорит и это напряжение пропадет, но он молчал. Эмма старалась продолжать думать о Ватару, но когда эти мысли посещали ее голову, она начинала волноваться за него. Если она переставала думать о младшем брате, то мысленно возвращалась к ситуации с Канаме и вновь чувствовала напряжение и волнение, но теперь уже из-за него. Девушка никак не могла избавиться от этого чувства. Ей казалось, что ее голова вот-вот взорвется от переизбытка неприятных ощущений. Эмму также пугало то, что она не знала, когда закончиться дождь и эта ситуация прекратиться. - Все, сестричка, можешь расслабиться - дождь закончился. «А? Это был Канаме-сан?» - Эй, сестричка, ты что, заснула? - А? Н-нет... Я не сплю... Канаме-сан, Вы что-то сказали? - Я говорю: дождь закончился, можешь расслабиться. - Да я вовсе не... - на середине фразы Эмма посмотрела ему в глаза. Ей не пришлось договаривать, так как его взгляд выражал то, что он понял все, о чем она думала, пока они стояли под деревом. Осознав это, она покраснела и отвернулась от Канаме. - Давайте продолжать искать Ватару... - тихо промолвила она, намереваясь перевести тему. - Я думаю, в этом нет необходимости. - Вы вновь говорите, что...?! - Посмотри, кто к нам бежит. - А? Эмма надеялась, что монах имел в виду Ватару, но издалека она смогла разглядеть только пепельно-белую шевелюру. - Тсубаки-сан... - проговорила она монотонно. - Ну что, Тсубаки, нашли его? - спросил Канаме у брата, когда тот поравнялся с ними. - Нашли, конечно! Но угадайте, где? В его комнате! Он хотел поспать, видите ли! - А почему он никому не сказал, что уходит спать? - спросила Эмма. - О, это очень интересно... Но я вам не скажу! Вернемся домой и сами все узнаете! Вернувшись в коттедж, они застали Ватару за мытьем посуды, что несказанно удивило Эмму и Канаме. - Азуса, что тут произошло? - спросил монах у брата. - А, это дело рук Ке-нии... 20 минутами ранее Тсубаки и Азуса, зайдя в дом, проследовали в комнату младшего брата, а открыв дверь, обнаружили его сидящим на кровати с обнимку с его любимым розовым плюшевым зайцем. - Ну и как это понимать, Ватару? Ты хоть понимаешь, как мы волновались, когда увидели, что тебя нет? - спрашивал Тсубаки. Мальчик ничего ему не ответил. Он только сильнее прижал к себе игрушку. Азуса подошел к нему и присел на край кровати. - Ватару, что-то случилось? Тебя кто-то обидел? - Все...все... - он постоянно всхлипывал, вследствие чего не мог внятно произнести мысль. - Все? Все обидели, что ли? - Тсубаки, очевидно не понял, что Ватару просто не договорил. Азуса строго посмотрел на блондина и приложил палец к губам, призывая его замолчать, а затем вновь посмотрел на мальчика. Молодой человек терпеливо ждал, пока он скажет фразу целиком. - Все...все считают меня ребенком! - выпалил на одном выдохе Ватару. - Так ты и есть ребенок. - Тсубаки, ты умеешь молчать, хоть иногда? - Младший из близнецов уже хотел выпроводить братца из комнаты, дабы тот не болтал лишнего. - Но ведь это правда!- Воскликнул Тсубаки, искренне недоумевая, что послужило причиной тому, что Ватару так загрустил. - Вот и Тсу-кун туда же! - Выкрикнув это, мальчик заплакал пуще прежнего. Азуса обнял его одной рукой за плечи и прижал к себе. - Почему ты так думаешь? - Я сегодня попросил Ке-куна пойти в город, а он сказал, что мы пойдем туда только завтра. Тогда я спросил, могу ли я пойти один, а он сказал, что я еще маленький и мне еще рано самому гулять далеко от дома! Я не хочу быть маленьким, я хочу стать взрослым! Он замолчал и вновь заплакал, уткнувшись в плечо Азусы. Брюнет не знал, что нужно было ответить младшему брату. Наконец, заговорил Тсубаки: - Быть взрослым намного тяжелее, чем ты думаешь, Ватару. - Это неправда! Взрослые могут идти гулять, куда им захочется и делать то, что хочется! Им можно все, а детям нельзя ничего! Это несправедливо! На несколько секунд воцарилось молчание. Неожиданно Тсубаки услышал позади себя голос Уке, который был обращен к Ватару. - Так значит, ты говоришь, что хочешь стать взрослым? - Угу... - Прекрасно. Тогда сегодня ты моешь посуду. - Что?! - недоумевал Ватару, - А при чем здесь посуда? - Когда ты говоришь о том, что взрослым можно все, ты отчасти прав. Отчасти, потому что любой взрослый несет ответственность за то, что он делает. Да, он может делать все, что ему вздумается, но потом ему придется за это отвечать. Кроме того, у взрослых есть свои обязанности, поэтому если ты захотел повзрослеть, то твоей сегодняшней обязанностью станет мытье посуды. Ох, а ее с завтрака много осталось...

*** - Так вот и вышло, что сегодня посуда на Ватару, - подытожил Азуса. Канаме терпеливо слушал рассказ младшего брата, но под конец уже не мог сдерживаться: как только Азуса закончил, он громко рассмеялся. - Ха-ха-ха! Получил так получил! Ай да Ке-нии, ну дает! Ха-ха-ха! - Канаме-сан, по-моему, это уже слишком. Мне вот его жалко,- произнесла Эмма, с жалостью смотря на мальчика с розовыми волосами. - По правде говоря, Эмма, я абсолютно согласен с Ке-нии, - сказал Азуса, - Ты ведь уже знаешь, что такое обязанности. Ватару тоже должен рано или поздно это понять. Хотя, конечно, лучше раньше, чем позже. - Нет, я так не могу! Я не могу смотреть на такого Ватару-чана, он выглядит таким несчастным... - Это все потому, что он думает, что мы пожалеем его и освободим от мытья посуды. - Перебил ее Тсубаки, - Он умеет манипулировать. Нас уже ему так просто не купить, а вот тебя еще можно. Это просто уловки. Не поддавайся на них, Эмма. А Ватару подуется, подуется и перестанет. Он должен понять, что он не центр Вселенной и весь мир вокруг него не вращается. - Ого, Тсубаки, ты, оказывается, можешь такие речи толкать. Надо же, я за всю жизнь впервые вижу такой талант в тебе, - эти слова Азусы были искренними, хотя и не без иронии. Блондин на это только хмыкнул. - В нашей работе и не таким речам научишься, - ответил он.

*** Ватару, к удивлению Эммы, не был так уж расстроен, что ему пришлось перемывать одну гору посуды, оставшуюся после завтрака, а потом - еще одну гору, после ужина. Как и говорил Тсубаки, он специально состроил невинное многострадальческое личико, чтобы сестренка разделила с ним эту работу. На Эмму это почти сработало и сработало бы, если бы не братья, которые убедили ее, что это - манипуляция. Когда же младший сын семьи Асахина понял, что его стратегия провалилась, он стал с усердием мыть посуду, чтобы поскорее закончить. Ватару с детства был самым любимым и самым избалованным среди братьев. 12 сыновей в семье знали отца, чувствовали, что такое отцовская любовь и забота, а Ватару не мог этого узнать, так как их отец умер через несколько месяцев после его рождения. Тогда-то 21-летний Масаоми решил для себя, что станет папой для родного брата. Он много лет наблюдал за тем, как отец относился к сыновьям, как он выражал свою любовь и заботу, и стал делать то же самое по отношению к Ватару. Да, он заменил ему отца, но это повлекло за собой негативные последствия. Маленький Ватару не понимал, что его «папа» - это на самом деле старший брат, вследствие чего в его детской неустойчивой психике произошли отклонения. Мива, которая в то время была дома, смогла заметить это и немедленно отвела старшего и младшего сыновей к психологу. Она не знала, как можно назвать такое состояние, не знала, правильно ли поступает, но она чувствовала, что это не было нормально, что не может Ватару считать старшего брата папой. Психолог подтвердил ее опасения и назначил курс тренингов, которые Ватару должен был пройти с ним для восстановления своего психологического состояния. По итогу это помогло, но специалист рекомендовал Масаоми самому поговорить с Ватару на тему того, что «я не папа, я - брат», потому что для мальчика было важно услышать это именно от него. Масаоми был готов сделать все, чтобы спасти Ватару, и сделал. Однако вскоре сам он начал замечать другую проблему - его братик стал слишком избалованным. Этот факт не должен вызывать много удивления, поскольку Ватару был самым младшим в семье и очень быстро стал объектом любви и заботы со стороны всех братьев. Единственным, кто старался избежать этой проблемы, был Уке. Он не позволял Ватару слишком много (вследствие чего тот его и недолюбливал), однако полностью проблему это не решило, так как все остальные братья продолжали потакать капризам мальчика, будучи уверенными, что когда-нибудь это все само собой разрешиться, что Ватару вырастет и станет самостоятельным, но это было их жесточайшей ошибкой. К тому моменту, так ему исполнилось 10 лет, Азуса, Тсубаки, Субару и даже Юске поняли, что нужно перестать идти на поводу у младшего брата. Вначале это было очень трудно, но они не отказались от этой мысли, и постепенно Ватару стал меняться. Эти изменения происходили очень медленно, но при том верно. Когда же в их семью пришла Эмма, младший сын семьи Асахина подумал, что сможет иногда ею манипулировать, хотя и искренне полюбил ее. Именно поэтому Азуса и Уке подробно объяснили девушке, почему не стоит поддаваться на эти уловки. - Так что, Эмма, - произнес Азуса в конце всего рассказа, - не вгоняй себя и его в это. Мы должны перестроиться, и он тоже. - Хорошо, - тихо ответила она. История, которую рассказали ей братья, шокировала кареглазую девушку, но она согласилась со всем, чего ей рекомендовали не делать. Она не могла допустить того, чтобы собственными руками травмировать брата, к которому очень сильно привязалась.

*** После дождя тучи в небе быстро разошлись и наступившая ночь позволила лицезреть миллиарды звезд, похожих на мелкий рассыпанный бисер. Эмма считала для себя не увидеть такую красоту воочию что-то сродни греху, поэтому ушла на пляж, предварительно предупредив об этом Уке, ибо если бы он не знал, что сестра куда-то ушла, то ей было бы потом очень плохо. Второй сын семьи Асахина строго рекомендовал говорить ему, кто куда направляется, так как знал, что Масаоми за всеми бы не уследил, а Канаме часто относился к таким вещам безразлично. Особому контролю подлежали Юске, Эмма, Футо и Ватару, так они были самыми младшими. Шатенка неторопливо шагала по каменной дорожке, ведущей прямиком к пляжу, все время смотря в небо. Ей всегда нравилось смотреть на звезды, особенно потому, что в Токио их не часто можно увидеть, а в данный момент ей ничто не мешало вглядываться в них. Эмма мало что знала о созвездиях и ей тяжело давалось отыскать их взглядом, но так ей было даже интереснее: она включала фантазию и сама создавала причудливые изображения из того, что видела. Так, из нескольких звезд, похожих на спираль, ей виделся панцирь улитки, из скопления близко расположенных друг к другу ночных светил - ушки и круглая мордочка кота. Благо, дорожка, по которой шла Эмма, была абсолютно ровная, поэтому она не споткнулась, а ведь могла, потому что совершенно не смотрела под ноги. Все ее внимание было обращено на ночной небосвод. Так, погруженная в рассматривание звезд, Эмма и не заметила, как преодолела расстояние от коттеджа до пляжа, и как оказалась уже стоявшей на мягком песке. Эмма сняла босоножки и понесла их в левой руке, приближаясь к воде. Холодный песок приятно охлаждал кожу ступней, легко просачиваясь сквозь пальцы. Девушке казалось, что она стояла на самом настоящем облачке: настолько легким и приятным был по ощущениям этот песок. Освещен пляж был одной лишь луной, если, конечно, отбитый солнечный свет Земным спутником можно считать освещением. Хотя, Эмме хорошо было видно море, а точнее - колыхание водной глади под дуновением легкого ветерка. Она также заметила, как уровень воды у берега стремительно поднимался - начинался прилив. Она подошла поближе к воде и уже где-то через пол минуты ее ноги до лодыжек покрыла легкая волна прилива, но вода тут же отошла обратно. Через пару секунд Эмма вновь почувствовала прохладу, но теперь уже вода доходила до середины голени. Неожиданно она ощутила чье-то присутствие неподалеку. Правда, она не знала, где находился этот человек. Эмма повернулась лицом к берегу, осмотрела его, но никого не видела, затем посмотрела направо, но и там никого не было. А посмотрев налево, метрах в 20-ти, Эмма смогла разглядеть силуэт высокого человека. Отчего-то ей показалось, что он был ей знаком, и Хината неторопливыми, осторожными шагами (она ведь только предполагала, что силуэт был ей знаком) проследовала к этому человеку. Сократив расстояние между ними где-то до половины, девушка уже могла хорошо разглядеть его. Волосы мужчины, которые даже в темноте ночи казались светлыми, и четкий профиль с высоким лбом, прямым носом и довольно полными губами позволили Эмме узнать в нем Канаме. Буддийский монах долго не ощущал ничьего присутствия поблизости, а как известно, когда человек остается наедине с собой, он снимает все маски, если они у него есть, и становиться таким, какой он есть. Эмма думала так же и с удивлением отмечала, что видит третьего сына семьи Асахина совершенно с иной стороны. Всегда веселый, задорный, легкомысленный блондин, который слушает в пол уха и любит подшучивать над другими, сейчас выглядел абсолютно по-другому. Всегда смеющиеся глаза были задумчиво устремлены вдаль, а на губах не было той блуждающей, чуть насмешливой улыбки, к которой так привыкла Эмма. Ей в голову пришла мысль, что это выражение лица - настоящая эмоция Канаме. Шатенка не знала, какими фактами можно было подкрепить это предположение, но что-то подсказывало ей, что оно верное. Наконец, мужчина соизволил повернуть голову в ее сторону, однако он совершенно не ощущал, чтобы кто-то вот уже несколько минут сверлил его взглядом. Так что увидеть Эмму для него стало настоящей неожиданностью. - Сестричка... - проговорил он тихо, словно не верил, что она стояла перед ним. - Да, Канаме-сан... Вы решили прогуляться перед сном? - Ночью на пляже всегда лучше, чем днем. Днем беспощадно палит солнце и на открытом пространстве невозможно долго находиться. Ночью же совсем другое дело, - не договорив, он подошел к Эмме поближе и заговорил более тихим и завораживающим голосом, - в такое время здесь практически никого нет, а сегодня и правда никого нет. Все прячутся в своих домиков. Вот чудаки. - Как бы между прочим добавил он, - Но, впрочем, для меня это даже лучше, потому что иногда хочется уединиться, побыть наедине с собой. Я, безусловно, люблю нашу большую и шумную семью, но, признаюсь честно, иногда хочется ненадолго побыть одиноким. Мне кажется, что ты разделяешь мое мнение, сестричка. Или я не прав? Этот вопрос заставил Эмму всерьез задуматься над ответом. «Если бы я до сих пор жила одна и страдала бы от одиночества, то однозначно ответила бы отрицательно, но сейчас...» Эмме нисколько не надоедало находиться среди своих сводных братьев, даже если в их компании иногда было чересчур шумно. Скорее, месяца просто не хватило для нее, чтобы полностью адаптироваться к новой жизни. Девушка все еще помнила, что такое одиночество. Она именно помнила его, но не ощущала. Хотя, иногда ей действительно хотелось уединиться с собой и своими мыслями, так что она призналась себе, что согласна с Канаме. - Похоже, что это действительно так, - ответила она ему. Блондин улыбнулся и прикрыл глаза, словно он уже знал, что девушка скажет именно это. До момента их недавнего диалога прилив воды к берегу проходил не очень стремительно, но равномерно. Сейчас морская вода доходила Эмме ровно до колена. Но неожиданно для обоих довольно большая волна незаметно подступила именно к Канаме и окатила его сплошным холодным потоком. Хината не могла понять, как она сама нисколько не была задета, но радовалась этому. Увидев монаха, когда волна пошла дальше, она рассмеялась. И было, с чего: его волосы облепили лицо (Эмме показалось, что он был похож на собачку, которую намочили водой, вследствие чего к ее мордочке прилипла шерсть), а эмоции на лице выражали удивление и возмущение одновременно. Канаме выглядел так, будто его сонного окатили ледяной водой и он не понимал, где находится и что с ним происходит. Придя через несколько секунд в себя, мужчина обратил внимание на заливисто смеющуюся над ним Эмму. Ему это не понравилось и в каком-то смысле даже оскорбило, поэтому он решил «отомстить» ей. Эмма, пока смеялась, стояла к Канаме спиной, так что он без труда смог создать для девушки такой же эффект неожиданности, каким была для него волна. Канаме зашел в море поглубже - так, что оно доходило ему практически до пояса, поставил руки на поверхность воды и резко прокрутился вокруг своей оси. Так он создал вокруг себя «водоворот», отчего уже Эмма полностью промокла. Эта его выходка испугала ее, а то, что он засмеялся после этого, и вовсе возмутило. - Канаме-сан! Что Вы делаете?! Я же Вас не обрызгивала! - кричала в негодовании девушка. - Но ты же смеялась надо мной, - сказал он, перестав хохотать, - так что я тоже имею на это право. Мы квиты, сестричка. - Ну вот... теперь мне придется возвращаться обратно и сушить одежду... - Постой, - перебил блондин ее, - мне тоже нужно будет высушить одежду, так что вместе пойдем. Но... чуть позже. Давай еще немного побудем здесь. Эмма не стала настаивать на уходе. Они невозмутимо обсуждали прошедший день, в частности, инцидент с Ватару. Мужчина стоял к берегу лицом и вновь не смог увернуться от подступившей сзади волны, которая окатила его вместе с Эммой. Эта волна была мощнее предыдущей, поэтому брат с сестрой не удержались на ногах: Канаме оказался в сидячем положении, а Эмма - на коленях напротив него. Эта ситуация уже не вызывала в них возмущения - она была воспринята спокойно и даже с каким-то позитивом. Никто не спешил менять своего положения. Эмма вдруг заметила на ключице мужчины с правой стороны небольшую татуировку черного цвета в форме крестообразного меча. Монах тем временем что-то говорил, но заметив, что Эмма практически его не слушает, а ее внимание привлекла его татуировка, замолчал. Девушка и вправду не слушала его, но она слышала, как он что-то говорил, а когда Канаме вдруг замолчал, она поняла, что была застигнута врасплох, и от этого смутилась. - Тебе она интересна? - спросил он тихо. - Да, - прозвучал такой же тихий ответ. Асахина почему-то не спешил с объяснениями, а Эмма терпеливо ждала. Наконец, она подняла на него взгляд и только хотела было напомнить о том, чтобы он рассказал ей об этой татуировке, как мужчина заговорил немного о другом: - Как видишь, это меч. Меч - это сильное оружие, но даже он не может уничтожить того, что написано пером. Выходит, что любое перо сильнее любого, даже самого тяжелого или острого меча. А как ты думаешь, сестричка, что сильнее и меча, и пера? - Канаме-сан, я Вас не понимаю... - Шатенка действительно не могла уловить ход его мыслей и не могла понять, что он хотел ей донести, поэтому не стала раздумывать над поставленным вопросом. Блондин улыбнулся и проговорил: - Самым сильным оружием в этом мире, которое способно разрушить любые преграды, уничтожить всех врагов, и даже создать что-то необыкновенное, есть любовь. Ты согласна со мной? - Ну, наверное... - девушка задумалась, а затем сказала, - Если Вы говорите той любви, которую испытывают к родственникам или друзьям, то я, наверное, соглашусь. Если же Вы говорите о любви мужчины и женщины, то я ничего не могу Вам сказать, потому что сама этого еще не испытывала... - Сестричка, про меч, перо и любовь я сказал к тому, чтобы ты поняла мои чувства. Эмма удивленно на него посмотрела. Она старалась, но не могла понять, о каких чувствах он говорил. «Если Канаме-сан хочет сказать, что любит меня, то он может так и сказать. Мы ведь родственники, так что это естественно. Но он специально ходит вокруг да около... Что же он хочет сказать?» Пока Хината смотрела на старшего брата, она не смогла увидеть ничего в выражении его лица, что позволило бы ей понять эту ситуацию. Однако через несколько секунд Эмма поймала себя на мысли, что его лицо находилось слишком близко от ее лица. От этого она покраснела и опустила взгляд, чтобы не видеть этих завораживающих золотистых глаз, которые пристально смотрели в ее карие очи. Девушка закрыла глаза, подумав о том, чтобы все же уйти, как вдруг поняла, что не может двигаться. Она ощущала, что Канаме держал ее за руки, но не это было главной причиной того, что она не могла сдвинуться с места. Эмма чувствовала, что не может открыть рот: что-то ей мешало. И хотя эта «преграда» была довольно мягкой и теплой, девушка хотела от нее избавиться. Она открыла глаза и первым, что она увидела, было лицо Канаме, глаза которого были закрыты. Только здесь к Эмме пришло понимание того, что произошло. Только что она впервые в жизни ощутила, что такое поцелуй. Нельзя сказать, что она была в восторге от этого, поскольку тем, кто ее целовал, был ее сводный брат, и к тому же, он это делал не по ее воле. Хината дернулась и таким образом освободилась от мужчины. Его искренне поразил такой ее поступок. Однако одним удивлением Канаме не отделался: Эмма залепила ему звонкую пощечину. - Сестричка... - произнес он шепотом, держась рукой за покрасневшую левую щеку. - Д-да как Вы смеете?! - От негодования и злости Эмма даже заикалась, - Как Вы можете позволять себе просто так целовать, да еще и сестру?! Выпалив это на одном выдохе, она не была намерена и дальше оставаться с ним наедине. Не дожидаясь реакции монаха, шатенка вышла из воды, забрала с берега босоножки и быстро ушла с пляжа. Канаме смотрел ей вслед, пока ее силует не исчез из поля его зрения. - И что это было?.. Почему она так разозлилась?... - спросил он сам не зная, у кого. Хотя Канаме понимал, что, к сожалению, ответы на эти вопросы он должен был получить сам.

*** Эмма бежала к вилле со всей скоростью, какую смогла развить, не оглядываясь. Она с каждой секундой старалась бежать все быстрее, хотя и знала, что в этом не было нужды, так как Канаме не шел за ней и даже не собирался еще уходить с пляжа, но девушка, сама не понимая, почему, не могла перестать убегать. Закрывшись в своей спальне, она почувствовала, как стала потихоньку расслабляться. Эмма отдышалась от быстрого бега и, не переодеваясь и даже не включая свет, упала на постель, уткнувшись лицом в темно-бордовое одеяло. Невозможно в нескольких словах описать, что в тот момент чувствовала девушка. Она буквально ворвалась в гостиную, где собрались все братья, и лишь мельком взглянув на них, побежала по лестнице на второй этаж. Шатенка слышала, как несколько голосов, в которых она отчетливо услышала только голос Азусы, окликнули ее, но даже не обернулась. Из-за такого своего поведения ей было очень стыдно. Эмма была рада, что никто не стал допытывать, почему она так себя повела и что такого произошло, что она повела себя именно так, но вместе с этим девушка понимала, что скорее всего завтра ее об этом обязательно спросят. «Что же я отвечу?» - спрашивала себя в мыслях Хината. Если бы она осмелилась сказать правду, то вряд ли бы смогла договорить до конца: она бы смущалась, краснела, опускала взгляд, запиналась бы и заикалась. А если бы в тот момент присутствовал еще и Канаме, а он бы непременно присутствовал, то она и вовсе бы слова не произнесла от стыда и смущения. И даже если бы монах решился бы сам все рассказать, она не смогла бы дослушать. Так что, девушка приняла решение, что нужно придумать что-то, что могло бы объяснить, почему она так отреагировала на братьев, и чтобы эта выдуманная история не вызвала никаких подозрений по поводу своей правдивости. Проще говоря, нужно было придумать что-то правдоподобное. Минут 15 она размышляла над этим, но так ни к чему и не пришла. Старшеклассница поймала себя на мысли, что не может здраво рассуждать над чем-либо, потому что непроизвольно возвращалась к мыслям о том, что произошло на пляже. Эмма не могла перестать думать о Канаме и эти мысли были отнюдь не позитивными. Хината ничуть не стыдилась и не сожалела о том, что ударила его, накричала и вот так бросила. Она жалела только о том, что не ударила его по второй щеке и не накричала еще больше. С этого вечера ее мнение о Канаме изменилось. За то недолгое время, какое Эмма была членом семьи Асахина, она сформировала мнение о каждом из братьев. О Канаме оно было довольно положительное. Он был добр ко всем, хотя и не упускал момента, чтобы подшутить или подловить на каком-то неловком моменте. Монах подшучивал и над Эммой, но он не нес этими шуточками какого-либо недоброго умысла, он не был намерен ее обижать. И девушка научилась с позитивом и без особой серьезности воспринимать все, что говорил блондин. К тому же, Канаме становился по-настоящему ответственным в те моменты, когда положиться можно было только на него. Об этой черте характера монаха Эмма узнала из рассказа Масаоми. Врач поведал ей о том, как Канаме, будучи еще 16-летним подростком, взял на себя ответственность за всех младших братьев. Он был вынужден быть с ними один в течении двух недель, пока Мива лежала на сохранении в роддоме, беременная Ватару. Масаоми и Уке тогда по горло были заняты учебой и посещением матери, но ведь с братьями должен был кто-то остаться. Этим кто-то мог быть только Канаме, так как их отец тогда работал заграницей и никак не мог приехать. Канаме тогда открылся своей семье с другой, очень хорошей стороны, потому что он смог позаботиться о своих младших братьях. Он отводил и забирал со школы Иори и Юске, а пока они были на занятиях - сидел дома с Футо. Благо, еду готовил все тот же Уке, хотя иногда и Канаме приходилось это делать. Однако самое главное, что он сделал за эти две недели, это было общение со своими братьями. Они смогли открыться друг другу так, как не могли на протяжении всех лет до этого. Поначалу никому не хотелось оставаться с Канаме, потому что они были уверены, что пропадут с ним. Но этот парень смог доказать, что ему можно доверять и на него можно надеяться. После этих двух недель младшие братья особенно полюбили Канаме и считали его в каком-то смысле «вторым папой». Он мог и совет хороший дать, и сделать замечание, если это требовалось, и заслуженно похвалить. Кроме того, с ним было интересно и весело, поэтому младшие братья очень сильно к нему привязались. Так о Канаме думала и Эмма, особенно после рассказа Масаоми. Думала до сегодняшнего вечера. Она не переменила своего мнения о том, что он добрый и ответственный, но к этим положительным качествам добавилось отрицательное. Оно часто проскакивало в поведении мужчины, но никогда не выражалось настолько, чтобы быть по-настоящему негативным. Это качество - легкомысленность. Эмма убеждала себя, что это просто особенность темперамента, но сегодня она удостоверилась, что это - существенный недостаток. Существенным он был потому, что был присущ 26-летнему молодому человеку. Хината была уверена, что к таким годам он должен был уже повзрослеть и избавиться от этой черты, которая может быть естественной для подростка, но не для взрослого человека, и разочаровалась, поняв, что он от этого не избавился. Ей было оскорбительно то, что он совершенно не думал о ее чувствах в тот момент, когда намеревался поцеловать. Эмме всегда казалось, что порядочные мужчины сперва поинтересуются у девушки, хочет она, чтобы ее, например, поцеловали, или нет. Кроме этого стоит сказать, что Эмма воспринимала Канаме, как брата, поэтому то, что он сделал, она посчитала неправильным и неестественным. И от того, что первый поцелуй ее был с братом, девушка испытывала особый стыд и некую долю брезгливости и отвращения.