Я — ребенок с усталым лицом старухи, И куда мне приткнуться, мой визави? Я дам фору самой последней шлюхе В умении круто продешевить.
— Ну хватит, Лилс, на такое ведь не обижаются! Тишина была ответом. Меня корёжило, я бесилась, но не собиралась сдавать позиции. Пусть хоть подавится своими благими намерениями. — Это было сделано тебе во благо, — словно вторя моим мыслям, послышался голос из-за двери. Я фыркнула и сделала ещё один пасс рукой, бормоча под нос фамильное заклинание, вызубренное несколько дней назад и доведённое до автоматизма только вчера. Дверь на секунду покрылась тончайшими трещинками, засветилась и стала плотнее на магическом уровне. Теперь простой «Алахоморой» её не отопрёшь. — Да не веди ты себя, как ребёнок! — Я не виновата, что кто-то заигрался с чужими судьбами, — рявкнула я, оседая на пол и фыркая. Голос за дверью замолчал. Послышалось неясное бормотание, защита на моей комнате начала трещать по швам, но выдержала. Реддл за дверью сдавленно выругался, вызвав мою усмешку. Мысли в голове метались, больно ударяясь о черепную коробку. Хотелось плакать, но слёз просто не было. Нет, а чего я ожидала? Понимания? Любви? Он просто не может по-другому. Нет, ему нужно играть, передвигать шахматные фигуры, чувствовать себя властелином. Один раз щёлкнешь его по носу, и он запомнит урок на всю жизнь. Но сначала до носа следовало достать. — Зачем тебе эти магглы? — наконец, сдался он. Я выдохнула сквозь сжатые зубы. Вскочила и распахнула дверь, оказываясь нос к носу с одним из самых опасных магов современности. — Ты идиот, Реддл? Они были моими родителями. И я действительно сильно любила их. — Не твоими, — немного смутившись сказал мужчина. — А Лили. — Я и есть Лили, жалкий ты ублюдок, — взвизгнула я, совершенно интуитивно выбрасывая вперёд руки. Жаркая волна стихийной магии ударила мужчину в солнечное сплетение и отбросила в сторону, впечатывая в стену. Том прорычал что-то сквозь зубы и кинулся вперёд, но ещё одна волна не дала ему сдвинуться с места. — ОНИ БЫЛИ МОИМИ РОДИТЕЛЯМИ, УРОД, — кричала я, уголком сознания понимая, что творю нечто страшное. — А ты всего лишь решил поиграть! Моральный инвалид! ЧТОБ ТЫ СДОХ. — ДА Я ВСЕГО ЛИШЬ ХОТЕЛ ПОМОЧЬ, — рявкнул мужчина. Его голос словно привёл меня в себя. Воздух перестал искрить от напряжения, а мужчину наконец отпустило. Мои руки безвольно упали, да так и остались безвольно висеть. Я почувствовала на щеках слёзы. Как давно я не плакала? — Больно мне не от того, что им теперь на меня плевать, — горько прошептала я, прекрасно понимая, что Реддл ловит каждое моё слово, различая мельчайшие смены интонации, — а от твоего предательства, Томас. Я ведь доверилась тебе. — И зря, — выплюнул он, стирая тыльной стороной ладони капли крови, скопившиеся в уголке его губы. — Никому нельзя доверять, Лили, ты же… — А я доверилась, — лёгкая усмешка тронула мои губы. — Ты жалок, Том. Секундная тишина. Взгляд из-под загнутых густых ресниц. Резкий вдох. — Я знаю.***
Я сидела перед жарко натопленным камином и пила чай. Сидела на полу, поджав под себя ноги и не обращая внимания на бормотание домовушки вроде «вам будет удобней в кресле, мисс» и «может, стоит позвать миссис Каркарову?». В конце концов, меня это настолько утомило, что я просто попросила меня не трогать. Хотя бы сегодня. Хотя бы сейчас. Как ни странно, она просто оставила меня одну. Наедине со своими проблемами. Наедине с самой собой. Итак, мистер Реддл — при воспоминании о нём мои губы скривились в усмешке, которая смотрелась больше жалко, чем насмешливо — провёл некий ритуал отторжения, который заставил магглов полностью отказаться от меня, как от дочери, а меня попросту забыть об их существовании. Но что-то пошло не так, я помнила, причём очень даже хорошо, а вот они уже отказались. Впрочем, магия эмоции таки подавила, но лучше от этого не становилось. Том просто не рассчитывал, что магия во мне настолько сильна. Ну вот. А я ведь себя винила. Мол, стерва, мразь, родителей бросила. А виноват тот, на кого я и подумать не могла. Впрочем, как и всегда, предаёт тебя лишь тот, от которого ты ожидаешь этого меньше всего. Закон, передающийся из поколения в поколения, из века в век. Нет, я изначально не питала иллюзий относительно Тома. Не думала и о том, что я интересна ему, как человек, как личность. Но всё-таки не ожидала, что он будет играть так грязно. Просто для того, чтобы заполучить меня. Родителей я уже простила, и тех, и других. Эвансы были не виноваты, а у Каркаровых понятие счастья достаточно извращено. Возможно, это самое «счастье» мне пытался устроить Игорь, а Нана об этом даже не догадывалась. В таком случае, лучше сначала поговорить с мужчиной, и только потом решать, говорить ли мне о сложившейся ситуации матери. В конце концов, она действительно сильно любила меня, и я порой боялась, что её материнские чувства слишком сильны. Настолько, что женщина могла пойти на что угодно ради родного — пусть даже и по магии — дитя. И я солгу, если скажу, что меня это не пугало. Если в общих чертах, Реддл провёл ритуал, чтобы привязать меня к моей новой семье и отсечь возможность возвращения к старой. Вот уж не знаю, чего он так боялся, ведь планов побега я никогда не строила, да и поведение моё никак нельзя было назвать неуважительным или, например, вызывающим. Да Мерлин, я не давала даже повода думать, что сбегу! С горечью размышляя над тем, что происходило, я ощущала себя полной идиоткой. А ведь могла бы и не догадаться, могла бы и не связать письмо Эвансов и резкое появление в моей жизни Тома в больших количествах. В шестнадцать мы были бы уже помолвлены, в семнадцать я стала бы миссис Гонт, ведь Реддл уже начал биться над введением себя любимого в угасающий Род. И была бы счастлива, наверное. Возможно даже бы любила. Но… Но эта история не терпит сослагательного наклонения. Да, мне было бы хорошо с этим человеком, но это была бы лишь иллюзия счастья. На самом деле, я жила бы в постоянной лжи, просто в огромной паутине из неё. Покачав головой, я поёжилась от неожиданного сквозняка, прошедшего по полу. Да, пожалуй, стоит всё же перебраться в кровать, если я не хочу заболеть. И, пожалуй, перестать думать в сослагательном наклонении, пока я всё-таки не сошла с ума. Конечно, было дико жалко и обидно, что всё так вышло. Мысленно, в глубине души, я уже давно простила Тома, хотя бы потому, что понимала его намерения и отчасти разделяла их, ведь, будь я на его месте, поступила б точно так же, если не более жёстко. Короче говоря, сил злиться на этого человека у меня просто не было. Силы вообще пропали. Причём я была истощена не столько магически, сколько морально. Предательство. Такое неожиданное, буквально нож в спину. Обидно становилось просто до слёз, я ощущала себя именно обманутым ребёнком, словно мной попользовались. Умом-то понимала, что у Реддла тоже извращённое понятие счастья, но… смириться с подобным я не могла. Потянувшись, я всё же встала с пола и перебралась в постель. Как говорила героиня небезызвестного романа, я обо всём подумаю завтра. А сейчас нужно просто поспать. — Дорогая, если бы я знала… — Всё в порядке, — я неуверенно улыбнулась и обняла всхлипывающую женщину. — Давай ты просто пообещаешь мне, что я сама выберу того, за кого мне выходить? Нана судорожно кивнула и подняла на меня заплаканные глаза. — Клянусь… Белое свечение только подтвердило её слова, так что я лишь удовлетворённо кивнула. Итак, обряд вспять уже не повернуть, что хорошо и плохо одновременно. Плохо то, что я, мать его, потеряла собственных родителей и хорошего друга, а хорошо то, что магия уже залечила практически все раны, по крайней мере душевные, так что перенести подобное мне было не так уж и тяжело. Да, гадко. Да, ужасно. Но это жизнь. И она диктует свои правила. Но стоит ли по ним играть? Стоит ли играть вообще?.. Приходилось мириться с многим. Например, с моим положением в обществе, с желаниями других людей, с ощущением вечной усталости из-за большой нагрузки. Умом я понимала, что Том мог размазать меня по стенке, мне на руку сработал эффект неожиданности и какая-то доля вины, которую испытывал мужчина за свой поступок, который всё же отчаянно не хотел признавать проступком. Но ведь я уже многого добилась, считай не дала прорваться на свою территорию взрослому магу, плюс смогла дать ему отпор, пусть и слабый, но отпор. Извинения он всё же принёс, вместе с огромным букетом белых роз и каким-то шоколадом. Подобное заставило меня только фыркнуть и покачать головой. — Твои завуалированные намёки на слова «прости меня, идиота», конечно, трогают… но я ненавижу белые розы, Том. У меня на них аллергия. Нана, которая присутствовала теперь при каждой нашей встрече, усмехнулась и наклонилась над своей вышивкой, пряча улыбку. Реддл просто скрипел зубами. Ну уж нет, мой хороший. Я не буду играть ни по чьим правилам, кроме своих собственных. Рождество всё приближалось, а времени было всё меньше. В конце концов Нана просто выдернула меня из семейной библиотеки под угрозой полного запрета на книги вплоть до моего возвращения в школу. — Я, конечно, поддерживаю твоё желание учиться, моя хорошая, — заверила меня женщина, — но всё-таки не стоит слишком напрягаться. Ты и так остаёшься лучшей на курсе, ты уже знаешь на «Удовлетворительно» программу следующего курса и даже сверх него… так может, пора отдохнуть? Пришлось согласиться. Косая аллея встречала нашу семью праздничной сутолокой и многоголосой толпой. Всюду витало ощущение праздника. Я вертела головой, крепко держась за руки обоих родителей, идя между ними, и со скрытым ужасом понимала, что прошёл уже год моей жизни в этом мире. Подобное было ужасно трудно принять, осознание этого факта ударило по мне, словно какое-то Откровение. Но так оно и было. И, стоит заметить, что времени я зря не теряла. Училась, знакомилась с интересными людьми, да и просто веселилась. Я покупала подарки родным и друзьям, сквозной кошель, связанный с моим личным детским счётом в Гринготтсе, всегда был при мне, но старалась не отходить далеко от Наны и Игоря. Всё-таки потеряться в такой толпе мне не улыбалось. На Рождество принято было дарить что-то не особенно дорогое, но милое и приятное. Таким образом я походила по сувенирным лавкам, зашла в лавку, ассортимент которой можно было грубо обозвать магическими канцелярскими принадлежностями, а потом посетила и кондитерскую, собирая своим друзьям примерно одинаковые подарочные наборы. Один бумажный пакетик из плотного материала, который я дома планировала расписать вручную, содержал в себе набор сладостей, который я так же составляла в зависимости от предпочтений получателя, зачарованный блокнотик и милую безделушку — снежный шар. Только два раза я выбилась из общего распорядка: в лавке с цветочными семенами я совершенно случайно увидела хрустальные нарциссы. Стоила такая прелесть не так уж и много, а аналогия проводилась слишком чётко. Они выглядели так же, как и моя подруга: обыкновенно-необыкновенными, завораживающими, привлекающими к себе внимание. Короче говоря, я не смогла устоять. Кстати говоря, Каркаровы мою дружбу с Блэками поощряли, так что, естественно, были не против чуть больших трат на подарок для подруги. Наверное, для действительно хорошей подруги, учитывая то, что я даже рассказала ей правду о себе. Ах, да, второй раз настиг меня, когда я проходила мимо магазина игрушек. Проходить-то я проходила, но у витрины резко затормозила. Из-за стекла на меня смотрел огромный, в половину меня ростом, плюшевый олень. Олень был в круглых очках, в вязанном свитере с узором из ёлочек и выглядел совершенно счастливым. Меня накрыло таким смехом, что Нана несколько минут не могла понять, что, собственно, происходит. Кое-как успокоившись, я попросила зайти за игрушкой. Абсолютно обычной, не магической мягкой игрушкой. Мама для приличия немного поломалась, но в итоге согласилась и на эту покупку. А я уже знала, кому отправлю её, как только придёт время рассылать подарки. Когда я вернулась домой, меня ждало очередное письмо от Беллы. Так что, счастливо улыбнувшись и отправив домовушку с вещами в мою спальню, я кинулась читать. Как уже понятно, наверное, предложение будущей миссис Лестрейндж о начале переписки было принято, так что в тот же вечер ей улетело ответное письмо. Переписка вдруг показалась мне действительно интересной. Доставляло удовольствие и то, что я чувствовала: девушке она нравится так же, как и мне, если не больше. Белла была одной из тех девушек, которых обычно называют в любом обществе «оригиналками». У неё не было подруг, только друзья, одним из которых и был Рудольфус Лестрейндж, за которого её изначально хотели отдать. Она не сходилась с девушками, не чтила старших, если не находила их действительно сильными личностями, предпочитала вышиванию боевую магию и была готова на всё ради собственного Рода. Такая стала бы отличной матерью своего Рода ровно так же, как стала бы отличной союзницей и подругой, появись у неё такая возможность. Но мисс Блэк боялись, боялись ввиду фамилии и личных качеств, так что зачастую она была либо одинока, окружённая многочисленными книгами и рукописями, либо в компании своих лучших друзей: Магнуса Нотта и Рудольфуса Лестрейнджа. Мы были чем-то похожи, и мне потребовалось много времени, чтобы понять, чем же именно. Эту незримую связь я уловила только тогда, когда мы встретились в чайной на Косой аллее. Смотря в её глаза, слушая этот низкий гортанный голос я понимала, почему меня так неотвратимо тянуло к этому человеку. Мы обе были до безумия целеустремлёнными, костьми ложились, но добивались своих целей. Мы обе ставили своё благополучие превыше всего, но ради семьи готовы были порой забыть и себя. — Ты удивительная, — в сердцах сказала я, наблюдая за тем, как она громко хохочет над моим ироничным замечанием относительно одной нашей общей знакомой. — А я теперь поняла, что притянуло к тебе нашу Снежную королеву, — отсмеявшись, серьёзно заявила Белла и усмехнулась. — Откровенность, Лили, откровенность. Она в наше время слишком уж редка. И с этим я была согласна. Белла была как раз тем человеком, с которым хотелось быть откровенной. Она была осторожна, умна, благородна, порой даже немного заносчива, но оставалась в то же время чуткой и понимающей. С ней хотелось смеяться, с ней хотелось плакать, хотелось говорить и даже молчание не было в тягость. Таких людей мы встречаем в нашей жизни очень редко, но, если встретим, то уж лучше держаться за них покрепче. С Беллой хотелось дышать.***
Рождество наступило так же неожиданно, как и все значимые события в нашей жизни. Каркаровы отказались от всех приглашений, решив провести этот праздник дома. В любом случае, он обещал быть замечательным. Я высчитала по лунному календарю, что следующее Рождество будет проходить на только начинающую возрастать луну, так что уже начинала выпрашивать у родителей разрешение пригласить Ремуса и его родителей к нам. Отец был не против, мать пока колебалась. К нам всё же пришёл Реддл. Он заглянул буквально на несколько минут, поздравить своего друга и нас с мамой с праздником. В нашем доме ему теперь, мягко говоря, были не особенно рады, слишком ещё свежи были воспоминания. Том сухо кивнул мне, но в глазах у этой невозможности горели знакомые мне искры. — Подарок хотя бы примешь? — поинтересовался он, улыбаясь. — Завтра, со всеми остальными, — подумав, кивнула я и усмехнулась. — Обещаю, мой тебе понравится, Том. — Не сомневаюсь, — хмыкнул мужчина. Встреча с ним не произвела на меня практически никакого впечатления, впрочем, определённое удовольствие она мне всё же доставила. Я искренне надеялась, что в итоге он откажется от достаточно однозначных планов на меня и успокоится, а мы снова сможем стать если и не друзьями, то хотя бы неплохими знакомыми. Порой меня посещали странные мысли: умел ли Том вообще дружить? Праздник прошёл по-семейному тихо. Руки постоянно чесались поздравить Эвансов, но я уже успела почитать информацию о просто «шикарном» ритуале, что провёл мой «друг». Если я не хочу родителям этого тела быстрой, но мучительной смерти, то их лучше не трогать. Хотя бы ещё год. Через пару лет действие ритуала без повторного вмешательства ослабнет, так что я даже смогу попробовать снять то, что наворотил Реддл, и попытаться вернуться хотя бы частично в старую семью. Петунья обо мне забыла так же легко, как и Эвансы, что было достаточно болезненным. Нана, расстроенная и немного бледная, предложила передать моей сестре поздравления хотя бы через своих знакомых. Я, подумав, согласилась. Попытка не пытка, так ведь? Как я уже сказала раньше, праздник прошёл по-домашнему уютно. Мы пели рождественские гимны, обсуждали какие-то новости, слушали музыку, перебирая старые советские пластинки, я поддавалась ностальгии и рассказывала о том, как я отмечала Новый год на родине, вспоминались забавные истории. Родители, подумав, пообещали, что обязательно будут отмечать и Новый год, хотя бы походом в театр или оперу вкупе с праздничным ужином. Если честно, я была благодарна. Но больше всего мне запомнилась отнюдь не домашняя атмосфера, не вкусный ужин и даже не старые пластинки. В память врезалось то, что произошло на следующее утро, когда сонная я, едва продрав глаза, поползла рассматривать подарки, сложенные в неплохую такую кучку невдалеке от моей постели. Руки сами собой нашли тёмно-зелёный пакет, который почему-то привлёк моё внимание одним из первых. Пошуршав обёртками от сладостей и рассмотрев книжку с рецептами магических блюд разных народов, я нашарила на дне пакета относительно небольшую, размером где-то с ладонь взрослого человека, белую коробку, перевязанную голубой лентой. Подняв крышку, я вчиталась в строчки, написанные размашистым, даже слишком хорошо знакомым почерком.Увидел на Косой аллее и почему-то сразу вспомнил тебя. Постучи по ней два раза палочкой, и она примет свой нормальный размер. Счастливого Рождества, Лилс!
Дж. К. Поттер.
На дне коробки, выбиваясь из белой обёрточной бумаги, лежала огненно-рыжая игрушечная лисица.