***
Вскоре Сто Двадцать Третий узнал, что его новые знакомые уже почти пять лет работали здесь инженерами, совершенно не подозревая об иной стороне завода, скрытой от глаз тех, кто остаётся здесь на несколько дней в неделю за ремонтом или сборкой чего-то, чтобы потом получить зарплату и спокойно уехать. Но в какой город уезжать, если смотреть, как горожане с другой стороны стены относятся к противоположной? По версии Криса и Марио все деревни из долины переселили в новые дома, чтобы расположить там шахты для добычи обнаруженных там металлов. По крайней мере, это было бы нужно для производства, но узнав правду, пересмотреть пришлось всё, что было связанно с заводом. — А мы с другой стороны завода живём. — Отвечал Кристиан, отхлёбывая горячий чай из своей счастливой кружки. — Там тоже есть город, только он всегда там был. В столовой, хоть и не было людно, но всё же мог кто-нибудь зайти. Чтобы не привлекать лишнего внимания, решили обсудить всё в той же комнате, где возможно когда-то и началась новая жизнь Сто Двадцать Третьего. По крайней мере ему так казалось, ведь существует тысячи похожих помещений, да и давно это случилось. — А до него отсюда недалеко? — Спросил токарь, не глядя на собеседника, а лишь задумчиво смотря на соседнюю стену. — Лучше бы спросил что другое. Даже с той стороны, где мы ходим, тебя просто так не пустят. Наверняка что-то заподозрят, нет, просто обязательно заподозрят. — Если бы Вольфрам не пропал куда-то, я бы давно уже жил в городе... — Стоп, а кто такой Вольфрам? — Насторожился Мариус. — Мой пёс, он... Он не настоящий, наверное вы с такими встречались. Горы таких же неисправных лежали возле той двери, где я вас встретил. — А ты случайно не про образец-233? Он частенько убегал из лаборатории и надолго.***
Это, наверное, была самая прибранная комната из всех, находившихся в этом крыле. По разным её сторонам находились ящики с пластиковыми дверцами, на которых висели таблички, помимо них всякие заметки и тому подобное, на одной дверце висел брелок. Половина этого стеллажа была пустой, видимо, там когда-то были роботы-прототипы. Двести тридцать третий контейнер не пустовал — за наклеенной на прозрачную стенку бумажкой с галочкой виднелся прямоугольник с фарой, тот самый Вольфрам, компактно сложенный и отключенный. Рабочий впервые видел своего искусственного друга в таком состоянии. — Мы решили оставить его здесь на зиму, а то вряд ли. — Кристиан отодвинул задвижку и дверца медленно отворилась. — Давно уже лежит, вон, уже пыли километр. Один я его не достану, так что ты держи один бок, а я — второй. Сто Двадцать Третий подошёл к стене. Вольфрам ничем не отличался от других таких же псов, токарь подсознательно сомневался, что это тот самый робот, но всё же как было радостно узнать, что он никуда не делся. Существо было приведено в действие с помощью пульта, с которого, как сказал Крис, включаются все подобные механизмы, если только у них не села батарейка. Вольфрам расправил лапки, затем включил фару и огляделся по сторонам, только вместо того, чтобы с радостью прыгать вокруг хозяина, почему-то трусливо попятился от обоих, скуля, как загнанная псина. — Вольфрам, это я... Не бойся. — Сто Двадцать Третий шагнул вперёд, но пёс огрызнулся, быстро помигав фарой. — Такое часто бывает, если надолго отключаешь их. — Крис махнул рукой в сторону животного. — Ему нужно адаптироваться, вспомнить. Не волнуйся, скоро Вольфрам тебя узнает, если он тот самый. Вольфрам искал безопасное место, хотя комната была закрыта и никаких закутков здесь не было, он просто забился в угол и светил по всему помещению, как прожектор. — Разве роботы должны что-то вспоминать? У него же программы или похожие вещи, это слишком сложно, да и не нужно... — Тогда тебе придётся узнать кое-что. — Перебил электротехник. — Это не совсем робот, то есть, робот, конечно, но искусственный разум никогда не будет вести себя так сложно. Мне жаль, да, но мы должны были вести эти исследования. Активность схем объектов можно сравнить с живой тканью, это почти самостоятельный организм, только... — ... Собака? — Уже догадывался рабочий. — Вы каким-то образом превратили в это собаку? — Мы стараемся создать для них комфортные условия, клянусь, для нас это не бездушные железки. Всё, что ты видел, они делали сами. Некоторые не приживались к новому телу, отсюда и поломки, всё прочее. Это же обычные дворняги. "Ничего не напоминает?" — Подумал Сто Двадцать Третий, причём неожиданно для себя, как будто разговаривал сам с собой. — "Возможно ты тоже часть этого эксперимента. Здесь выявляют твои сильные и слабые стороны, чтобы потом безжалостно выбросить, оставить без электричества, от которого теперь зависит вся жизнь. Они не остановятся, это не первая и последняя долина, если кто-нибудь не встанет на пути у этого безумия." Тем временем создатель роботов продолжал разъяснять о своём деле. — Нам поручили проект, проект с большим гонораром. Сомневаемся, конечно, что оно того стоит, но бросать дело, когда мы столько прошли...***
— Всё, готово! На клеёнке под яркими лампами лежала собака, обычное ничем не примечательное животное под анестезией с открытой с трубкой пастью и аккуратно вскрытым черепом. К живому мозгу по одному присоединяли тонкие провода, не смотря на дрожащие от напряжения руки, очень точно, как на чертеже. Нужно было поторопиться, пока всё вокруг ну затопило кровью, хлеставшей из артерии. — Подключил? — Да. Один щелчок, освободивший провода от изоляции, решил дальнейшую судьбу подопытной дворняги. После мгновенного списывания сознания на новый носитель органическое тело уже было непригодно к жизни: показатель пульса запищал и отключился. Теперь оставалось только один раз кликнуть на пульте, чтобы привести в действие угловатый механизм с лапками, лежащий на соседнем столе. Говорят, что собака друг человека. Проект смотрел на это с иной стороны, что, если собака будет ещё и универсальным помощником. При том, не будет нуждаться в органической пище, в общем, как робот, но с живой программой. Самым лёгким способом создать такую схему, к сожалению, можно назвать только использование настоящего животного. И в этом есть свои трудности... Робот быстро "проснулся", как только его назвали по кличке. Он встал на лапки, будто не замечал, что что-то изменилось, и подошёл поближе, за что получил свою первую награду. Собака вприпрыжку помчалась за мячиком, пытаясь схватить его. Мысли подействовали на устройство: по бокам головы появились захваты, похожие на муравьиные челюсти, которые очень точно схватили брошенный мяч. И всё было бы хорошо, если бы робот не остановился в нескольких шагах от человека, уставившись на то, чем он взял игрушку. — Иди сюда, ты привыкнешь, давай. Это же удобнее, не так ли? Собака резко взглянула наверх, откуда услышала эти слова, как будто поняв их, выронила мячик и повертелась на месте, увидев, что и лапы у неё другие, и всё остальное. Вместо морды, которую она всегда видела перед глазами, теперь был большой луч света, который, как позже выяснилось, мог отключаться по желанию. Сейчас главным желанием было услышать хоть ещё что-нибудь от человека, которого можно было без труда и сомнения понять.***
Вольфрама, к которому медленно возвращалась память, вывели из склада с помощью пульта. Уже на пороге пёс сам пошёл за людьми, стараясь следовать именно за Сто Двадцать Третьим, а значит, это и вправду был тот самый робот. — Получается, что он помнит не только меня, но и вообще все, что видел? Я показывал ему свой дом... — Да, его органическая память соединена с цифровой, вполне вероятно. А что? — Подожди-ка. — Рабочий присел на корточки перед псом. — Вольфрам, помнишь, что я приносил фотографию домой? Это моё единственное и очень ценное воспоминание, я не хочу, чтобы оно просто так сгинуло в том хламе... Принеси её, пожалуйста, тебе не сложно. Молчаливый собеседник не шевелился, внимательно слушая. Он вспомнил тот момент, когда его хозяин принёс домой то, что не считал за остальной хлам, всегда осторожно держал в руках, боясь уронить. Фоторамка стояла на самом видном месте, как только Вольфрам понял, что нужно сделать, то побежал искать ближайшую вентиляцию. Кристиан перешёл в флегматичный настрой. — Вот спустя столько времени включил его, а он опять убежал. По крайней мере я хотя бы знаю, зачем. А спустя несколько секунд прибежал Марио, весь запыхавшийся, по-видимому, пытался поймать "сбежавший" образец. Внезапно токарь что-то вспомнил и выхватил пульт у соседа, судорожно нажимая кнопки в сторону Вольфрама, который ещё несколько секунд был здесь. — Э-эх, я должен был сказать ему, чтобы он нашёл Сто Двенадцатого. — Оказавшийся бесполезным, пульт снова оказался у Криса. — Если он управляется с пульта, то почему вы раньше не могли его вернуть? — Не было надобности. — Ответил Мариус. — Пока один гуляет, остальные всё равно будут здесь. Они всегда возвращаются, они знают, что здесь их дом, только здесь они получают энергию. "Как и ты" — Снова пронеслась угнетающая мысль. — "Стал ли ты жить в городе, как все люди, даже если бы за побег ничего не было? Твой организм уже слишком ослабел, чтобы не зависеть от розетки и стерильной безвкусной смеси. Там нет этого, даже если там живёт твоя семья. О чём только думаешь, ты даже их не помнишь!" — Друг, ты... Ты в порядке? — Инженер заметил, что Сто Двадцать Третий о чём-то задумался, глядя в никуда. — Если что, ты говори нам, а то мало ли что мы про тебя не знаем. — Нет, всё хорошо. Я тут подумал, а если можно установить связь с Вольфрамом, тогда с его помощью можно помочь Сто Двенадцатому добраться сюда. — Он тоже сбежал что ли?***
Сто Двенадцатый торопливо двигался обратно к открытому окну, тем не менее посматривая вниз, хоть и боялся высоты, да и вообще много чего. Когда оказался в комнате, постарался скорее вернуть прежнюю обстановку, после этого оставалось просто ждать, но чего, рабочий не знал. На стене одного шкафа висел календарь с изображением какого-то сквера с подписью, что это за место. Свежие зелёные растения, какие возможно Сто Двенадцатый где-то видел, но не в этой жизни. Это не кажется необычным, новым, но всё же отвлекает от тревожной мысли остаться без друзей и знакомых, стоя сейчас перед неизвестностью. — Не хочу расстраивать, но тебе необходимо это знать, — Говорил архивист, когда вернулся и узнал о произошедшем. — Скорее всего он обречён, если не надоумится вернуться. Я думал, что смогу как-нибудь обеспечить вам жизнь в городе, но даже вывести вас отсюда практически невозможно, все обходные пути уже охраняются... — Но там же намного лучше, чем здесь? Правда? — Собеседник еле различал слова от волнения перед тем, что услышит. — Нет, к сожалению, не для вас. Даже твой друг не задерживался надолго в городе, он не может провести там весь день, потому что хотя бы зарядиться там попросту негде. — Но там же есть электричество. На чём всё работает? — Это невозможно, я же говорил, нет там таких устройств, они были разработаны специально для завода. И это ещё не всё. Надо иметь ввиду, что теперь твой организм не может правильно усвоить ничего кроме безвкусного коктейля, а привыкать к обычной еде придётся долго и я не уверен, получится ли. Как тебя воспримут в таком виде, я вообще упоминать не буду, скорее всего будешь даже скучать по прежней жизни. Сто Двенадцатому было трудно переосмыслить все вещи, которые сейчас были не на своих местах. Он упал лицом на ладони, чтобы не поддавать виду, что плачет, лампочка за спиной несколько раз мигнула, засветив тусклее, чем обычно. Рабочий почувствовал, что собеседник положил руку ему на плечо, что ненадолго его успокоило, однако всё равно он не мог не думать, что будет дальше. — Извини, что такое вышло. Процедура забвения очень тщательно продумана, так что не надейся, что узнав что-то про себя ты разом всё вспомнишь, лучше останься на заводе. Думаю, я в силах поставить тебя на место давно не задействованного номера. Сто Двенадцатый собрался волей и ответил. — Хорошо... И память тоже сотри, второй раз. Я не буду жалеть об этом, если не буду знать, что всё произошло по-настоящему... — Ну это уж слишком. Лучше понять ошибки прошлого и не повторять их, чем стирать всё без остатка. — Архивист ненадолго отошёл и положил на стол несколько печатных бумаг, сложенных вдвое. — Вот... Это твоё. Можешь взять документы. Я могу их прочесть, если хочешь.