Прогулки Сто Двадцать Третьего

      Благодаря морозу, который не давал облакам затянуть небо, снег не заваливал узкую тропинку, с каждым днём приближающуюся к соседней стене. Расчистка пути заняла не больше трёх дней, а всё потому, что рабочие с самого конца смены до её начала посвящали себя сгребанию снега. Что поделаешь, им не привыкать к безостановочной работе, и даже разговоры почти не проскакивали. Разве что порой Сто Двенадцатый показывал на проскочившую волной ласку, которую и вправду видел впервые. Для него, впрочем, как и для любого застенщика, любые живые существа были сродни мифическим зверям. Зимой в долине оказалось меньше опасностей, чем в другое время года. Блуждание по глубокому снегу сильно тормозило роботов-истребителей и этим тратило в никуда их энергию. Да и кто в своём уме будет решать сбегать с завода зимой, если вообще решится. Оставалось лишь глубокое рассыпчатое однотонное полотно, часть которого всё же могла скрывать острые обломки железок и прочего. Единственными выделяющимися местами были лишь горстки досок в форме коробок — остатков деревень.       Сто Двенадцатый не верил своим глазам, прямо перед ним стояла городская стена, совсем не похожая на другую, хоть тоже серая и мрачная. Как будто чудо подарило возможность — изменить свою жизнь к лучшему. А ведь несколько дней назад об этом не было и речи. Его приятель в это время задумался о старом друге. Он позвал Вольфрама несколько раз, но о наличии «пса» не было ни малейших признаков. Может быть, он просто прятался где-то от холода. Если механизм этого робота не разрушаем практически ни чем, то наверняка холод ему не помеха. Он сейчас где-то под снегом, ждёт, хочет снова бегать кругами возле хозяина и распугивать ворон. — Что там шумит? В городе тоже есть станки? Обшивка стены чуть вибрировала, передавая гул с той стороны, но в отличие от заводского, он был прерывистый. — Не-ет, — тоже прислушался Сто Двадцать Третий. — Ты ни разу не видел машин, которые могут ехать по земле и перевозят людей. — Даже представить не могу. — Главное — не бойся ничего. Там безопасно, если не выходить на дорогу, ну, как у нас за красную черту. Но для начала хорошо бы найти ту лазейку, а то её снегом завалило. Как раз поиски входа в город заняли остаток дня. Хотя бы потому, что выше места, заваленного снегом, сооружение выглядело одинаково, а возле него не обнаружилось ни одной знакомой кочки или обломка чего-либо. Раньше токарь не особо обращал на это внимание, не думал, что когда-нибудь пригодится выучить всю доступную часть стены, ведь дорогу всегда подсказывал Вольфрам. Рабочие так и не сумели попасть на другую сторону стены, хоть и Сто Двадцать Третий внушал, что они уже близко. Дню, что «взирал» на всё происходящее, было всё равно. Он неспешно, но всё же уходил, заливая горизонт мрачной краской зимней ночи, делая видимый край завода всё более угрожающим. Такая кайма белой равнины виднелась только с двух сторон, вроде коридора. Об ограждении по бокам долины Сто Двадцать Третий знал по рассказам горожан, так как никогда не добирался туда сам — всё же на это надо было больше времени, чем один день. — Эй, друг, ты видел это? — Сто Двенадцатый плёлся позади, ссутулившись от усталости, и бурил взглядом узенькую тропинку с мягким слоём инея, который перестал хрустеть. Идущий впереди даже не думал оглядываться, — Двенадцать, если ты на каждой кочке будешь останавливаться, мы домой до начала смены не дойдём. — и так же шёл вперёд. Но он не знал, что рабочего заинтересовало совсем не это. Тот присел ближе к земле и наклонил голову боком, чтобы в свете лампочки рассмотреть следы повнимательнее, чужие следы. Такой узор подошвы явно не принадлежал обуви какого-либо рабочего: надпись на фоне множества галок. Они начинались совсем недалеко от того места, где были замечены, значит, кто-то не просто был здесь. Он следил за ними. — Ты что там, разрядился?! — прибежал Сто Двадцать Третий. — Давай, помогу дойти. Быстрее, смена уже примерно через пол часа. — Начал нервничать он. — Да, просто устал немного, всё нормально. Про следы он решил пока не говорить. Думал, что это может подождать и до следующего дня. Но желание посетить город как-то само растворилось, Сто Двенадцатому хотелось поскорее вернуться домой в уютные трущобы, в виде которых он представлял город, только, разумеется, красивее и светлее. Он оставался ребёнком в душе, слишком наивным и постоянно верящим в лучшее, хоть и иногда проявлялись признаки паранойи. Наверняка этому способствовала и чистка памяти, до которой, по мнению самого трудяги, ничего не было, да и память ему никто не стирал, он просто хочет, чтобы его отпустили с завода, поэтому и работает столь усердно. То же самое обещали и десять лет назад, когда люди, приведённые из долины, стояли перед неизвестностью. Они сами добровольно, а главное — счастливо, выходили из временных комнат-общежитий после всего того, что им наговорили через рупоры, развешанные по углам. Хорошая шумоизоляция заглушала возгласы об опасности тех, кто уже узнал свою судьбу.       По цеху подозрительно бродил какой-то тип, чем и привлёк внимание рабочего с трёхзначным именем-числом. Он видел таких только изредка и издалека, в коридорах, напичканных полками и стопками тёмно-синих папок с надписями, в цехах они никогда не появлялись. У этого тоже была лазерная указка, но что Сто Двадцать Третий заметил наверняка, в её использовании не было цели перенаправить людей с антеннами куда-нибудь в другое место, да и если это делалось, то только только между сменами. Этот человек как будто проверял их состояние, наводил луч на каждую лампочку и смотрел номера на маленьком экранчике устройства. Токарь всё так же смотрел вперёд, не сбавляя темп на «велосипеде», стараясь особо не выделяться, быть таким же станком, как и сотни его товарищей по заводу. Даже когда таинственный незнакомец с серьёзным видом встал прямо впереди, будто задумчиво разглядывал картину, взгляд рабочего был направлен куда-то поверх этого, но невольно встретился с чужими глазами. В мыслях он дрожал от страха, забывшись, Сто Двадцать Третий ненадолго сбился с кручения педалей, а со стороны лишь пробежала короткая усмешка. Луч указки переместился к выходу из помещения, несколько раз мигнув. Этих сигналов никогда нельзя было ослушаться, разум человека с имплантом был слабее. Тот, кого последним пометила указка, автоматически слез с «велосипеда» и побрёл в указанном направлении.       Вот и коридор. Бетонные монолитные стены, высокие потолки со слабым освещением. Там, за его стенами, были другие цеха, какие-нибудь склады, верилось с трудом, что где-то там существует выход с завода, настоящий. Какая-нибудь большая дверь, через которую входят и выходят, а может, заезжают на машинах только с деловыми портфелями и в чистой новенькой одежде. Дверь без окон в конце коридора. Знание любого рабочего о том, что за ней, ограничивалось лишь хорошо освещённым кусочком стены, свет которой, казалось, мог целиком посвятить какой-нибудь цех. Вскоре Сто Двадцать Третий оказался в окружении таких стен, но теперь они ассоциировались со страхом перед неизвестным. Незнакомый человек шёл уже не позади, а где-то сбоку, не забывая регулярно давать сигналы указкой, луч которой постоянно скакал впереди. Вскоре они прошли в коридор поменьше, где было всего три двери, не считая окна, с темнеющим на всём фоне помещения стеклом, впереди. Тот, кто по-видимому, регулярно посещал эти места, быстро пристал с ключом к двери, после исчез за её порогом. Вернулся он через несколько минут, осознав, что забыл завести «радиоуправляемую вещь» до конца пути. Сам рабочий не мог сдвинуться с места, он стоял с закрытыми глазами, как сонный студент, только не прислонившись к стене, а сутулившись к земле. Свободу ему дали только в комнате, да и то перед этим привязав за ногу к трубе в углу, которая шла до потолка. Здесь обстановка отличалась от коридорной: противоположная от входа стена состояла из небольших квадратных ящиков с отчётливо видными на них числами, выбитыми на дверцах. В этой комнате были номера только от ста до ста пятидесяти, предполагалось, что такая комната существует не одна. Далее в помещении находилось два стола — один простой металлический с маленьким табуретом, прямо по середине, другой возле стены. Тот тоже был не из древесины, накрытый сверху прозрачной акриловой доской, несущей на себе стопки бумаг, набор печатей с парой футляров перьевых ручек, как видно, с полками с другой стороны и простым деревянным стулом. Строго и без приукрас, даже освещение состояло из одной тусклой люстры с конусообразным абажуром и настольной лампы на столе. Сто Двадцать Третий не то, что боялся сказать что-либо, стараясь не шуршать, от пыли похожей на картонную, рабочей одеждой, прислонился плечом к стене. Аккуратно, чтобы не задеть антенну. Боковым зрением он следил, как мужчина подошёл к ящику с ключами, тоже закрытому на замок, после открыл дверцу с «именем» отстранённого от работы. Мало какие ящики открывались часто и открывались ли вообще — дверца долго скрежетала, пока не сдвинулась, оставив только маленькую щель. Незнакомец даже уходил из комнаты, возвращался, чтобы смазать петли, последний раз действующие не меньше десяти лет назад. Там находились пожелтевшие от времени папки, которые вскоре стали изучаться за столом. Он поглядывал на бумагу, выискивая среди строк нужную информацию, иногда поднимал взгляд в угол, где находился рабочий, а затем вернулся к самому первому листу. — Могу сказать, что тебе просто удивительно везёт… — сказал сидящий за столом, после небольшой паузы тот произнёс фамилию, имя и отчество, явно принадлежащие человеку, жившему в некогда уютной и спокойной долине, где располагались просторные поля, украшенные деревнями, от которых, и от тех и от других, сейчас практически ничего не осталось. Ничего знакомого в этом тот, кто был здесь, не услышал. Он повернулся на голос только через несколько секунд на прочитанное со страницы «с 19ХХ года именуется порядковым номером Сто Двадцать Три». Здравый смысл подсказывал, что отвечать пока рановато, надо было выслушивать этот монолог. — Что, узнаёшь себя? — Отреагировал он. — Отправил бы тебя на уничтожение сразу, если б мне не было так любопытно узнать, зачем вам с ещё одним номером что-то понадобилось вне территории завода. Я думал, что вы просто убежите и тогда я нажму кое-какие кнопки, когда начнётся смена, но нет. Всё это время вы тропинку к другой стене копали, я б вообще не поверил, если мне не показали фотографии. Кхм, так что ты и Сто Двенадцать там забыли? Рабочий как будто разучился говорить. Слова не хотели произноситься, казалось, если он скажет что-нибудь, один из проводов внутри обязательно замкнётся, или, ещё хуже, сработает дистанционное уничтожение. Сто Двадцать Третий не замечал, как проходят минуты, он просто начал смотреть на истёртый линолеум, пока к нему не подошли. — Номер Сто Двадцать Три, если ты расскажешь, тебя не уничтожат. Хотя надо бы, ну, я как-нибудь обойду это. Всё же Новый год скоро, и я рад хоть немного буду, и ты. Если вообще меня понимаешь… И как они там общаются, если все говорить разучились? — Сказал себе человек, медленными шагами направившись обратно к столу. — Мы… Мы просто хотели посмотреть на город. Просто посмотреть и вернуться. Мы больше никогда туда не пойдём. Ответом на неожиданную фразу стало удивление. — Откуда ты знаешь, что там город? Столько лет сидел здесь, мог бы и дальше… Ты был там! За стеной. — Теперь вы меня точно уничтожите. — Взгляд снова направился куда-то вниз. — Нет, нет, я пока никому не скажу. Скажу, что случай уникальный, ты как-то знал, что нужно вернуться, ты знал, что нужно скрывать своё отсутствие, хотя вам всем говорили обратное. Да, кхм, с тобой можно уже без церемоний, ты итак наверное всё знаешь. Следующий диалог состоял больше из рассказов Сто Двадцать Третьего, ему всё равно было нечего терять, да ещё и после того, как пообещали не подвергать участи других, замеченных за попыткой побега. Собеседник внимательно слушал, изредка задавая вопросы и попутно продолжая изучать документы. — Нет, я не могу, не должен допустить такого. Хотя бы с тобой. Ты же человек, эти бумаги… Это твоя жизнь. Ты уже видел этих людей? В смысле, обычных из города. — От них я всё и узнал. — Дело немного в другом, — Теперь он мог называть Сто Двадцать Третьего только по имени, хоть и было это довольно непривычно. —, ты знаешь, что твоё состояние вовсе не является нормой, что здесь не твой дом и условия просто ужасные. Тебе здесь не место.       В это время в комнату зашло ещё двое: тоже управляющий и рабочий, в котором токарь узнал Сто Двенадцатого. Лазерная указка оставила «виновника» на стуле возле центрального стола. Освободившись от контроля сигналов, бедняга испуганно оглянулся на своего друга в углу, но тот улыбнулся, давая знать, что всё хорошо. Это всё равно не внушало доверия. — Я так и знал, что это была глупая затея. Остались бы на заводе, ничего такого бы не… — Молчать! — Волной прошлась по маленькой комнате. — Вот. Его тоже заметили за заводом. Тоже сотый, Сто… — Скромный рабочий вздрогнул, ощутив слабую пульсацию от антенны, и быстро обернулся обратно. — Сто Двенадцать, так он называется. — Можете, пожалуйста, не говорить так громко, — Мужчина, сидящий за столом, повёл себя спокойно и рассудительно. — Он, вон, итак на вид пугливый, а мне ещё с ним говорить. — Вы, товарищ, только время своё зря изводите. Отключить этих, потом уничтожить, да и всё. Зачем разбираться? От этих слов Сто Двенадцатый занервничал ещё больше, чем по прибытии сюда. Он был слишком впечатлительным. Его лампочка мигнула, что говорило о серьёзном стрессе, но завлечённые разговором не заметили этого. — Вот, и особенно про это. Мы же знаем, их психика специфична, рабочим нельзя переживать. Тем более, нужно выяснить, почему такие случаи происходят, чтобы их не было, и тогда не придётся… — Его взгляд сфокусировался позади собеседника, обратив внимание на свет, мигавший, будто источник света вот вот перегорит. — Уважаемый, мне кажется, вы его нервируете. Не могли бы вы отсюда выйти? Мы можем обсудить нашу проблему позже, приходите в мой кабинет к часам примерно пяти. — Да что с ним будет? Они же нас вообще еле понимают… Ладно, это дело ваше, только избавьтесь от них, и таких случаев точно станет меньше. — Дверь чуть хлопнула, перекрыв полосу тёплого света из коридора. Настало затишье, во время которого был открыт и второй ящик, Сто Двенадцатый до сих пор не успокоился, чуть не плача от таких новостей. На слова своего друга он никак не обернулся, когда тот позвал его. Отреагировал он только на чужой голос. — Не бойся, тебя оставят в живых. Вот если будешь так переживать, то повредишь аккумулятор. — Новенький в комнате перестал дрожать. — Мне просто нужно узнать кое-что, и тогда вы оба будете свободны. Ваши номера всё равно сейчас навсегда сняты с должности.