Беги подальше от меня...

— Значит, ты моя новая «охранница», я правильно понимаю? Маринетт недоуменно приподняла бровь — каждое движение Адриана Агреста наполнено ленностью, словно находиться здесь для него в тягу. Голос сквозит ничем неприкрытой иронией, а на губах застыла холодная улыбка. Аура этого огромного особняка, пропитанная высокомерием и величием, заставляла Дюпен-Чен чувствовать себя крайне неуютно. Запоздало опомнившись, она робко кивнула в знак согласия. Склонила голову, рассматривая паркетный пол. Поднимать глаза на Адриана ей категорически запретили. Томас поведал, что их хозяин — человек нелюдимый и замкнутый; в общении с ним следует соблюдать осторожность и дистанцию. — Том, — буркнул Адриан, и его тон смягчился, — ты не нашёл никого получше? Ответ прозвучал не сразу. Секретарь замялся, обдумывая. — Нет, мсье, — эхо отскочило от стен и потолка, раздаваясь за пазухой Маринетт. Мужчина стоял где-то сзади нее. — Уверяю, это лучший вариант в вашем случае. Пользуясь моментом, Мари украдкой мазнула взглядом по Адриану — статный, высокий, худощавый юноша. Он сидел в сером кресле, скрестив ноги и руки, всей своей позой выражая надменное безразличие. — Эй, — он поймал ее за оцениванием тот час, — ты разве не знакома с требованиями? — Простите, — пискнула девушка себе под нос, вжимая голову в плечи и не зная, куда себя деть, какое найти оправдание. Любое лишние слово — и она вылетит отсюда без единого цента. А ей так нужны деньги, боги, так нужны! — За что ты извиняешься? — без намека на интерес спросил Агрест. Щеки Маринетт коснулось напряжённое смущение — она понимала, что Адриан проверяет ее на прочность. Его поза, его мимика, его взгляд — это все одна сплошная провокация. — За то, что посмотрела на вас. Я помню условия контракта. Мне очень жаль, что я не смогла сдержать человеческого любопытства. — Вот как, — загадочно ответил блондин, сверкая своими ядовитыми глазами. — Том, отведи её в игровую комнату. Пусть на своей шкуре пожалеет сто раз, что согласилась на это. В конце зала юная особа наблюдала за тем, как мужчина, на чьём лице играли тени, рассеянно кивнул головой. А сердцебиение девушки участилось. Её пугала неизвестность словосочетания: «игровая комната». Что ещё за игры такие? Том быстро добежал до Маринетт и, нервно схватив за руку, с сочувствием посмотрел на неё. Этот взгляд говорил сам за себя: «Мне жаль, что это происходит, прости, но ничем не могу помочь». Он явно не предвещал ничего хорошего. Теперь, когда лучики солнца играли на лице мужчины, его можно было разглядеть. Тёмные длинные волосы, длинная челка, закрывающая весь левый глаз и заправленная за ухо. Тонкие губы порой подрагивали, его тёмно-синие глаза были бездонны, как океан, и добры. — Идём, — тихо сказал он так, что слова едва были слышны, но опять же: эхо разнесет все сказанные слова, как бы тихо они не были сказаны. — Да, — робко ответила брюнетка. Как бы она этого не хотела, как бы не приказывала себе, её сковал страх. Каждый шаг давался тяжело, боль отдавалась в ступнях. Словно само тело предупреждало: «Беги, дура!» Та самая игровая комната уже была близка. Страх нарастал с каждой секундой приближения. Невольно девушка замерла. Инстинкт самосохранения никогда не подводил брюнетку. И сейчас её инстинкт просто раздирает глотку. Том легко отпустил её руку, не принуждая идти в страшную комнату. — Я же предупреждал тебя сюда не соваться, — строго прервал тишину он, хмурясь. — Мне нужны деньги. Я сама так решила. Спасибо за заботу, но я всё выдержу, обещаю, — голос был непроницаем, но язык тела выдавал: глаза растерянно бегали по комнате, рука была прижата к сердцу, коленки тряслись. — Сильна ли ты физически, девочка? — с ноткой доброй насмешки, спросил мужчина, взглядом показывая на то, какое у девушки маленькое, хрупкое, как стеклянный стакан воды тело. — Физически — да, — кивнула головой синевласка. — А морально нет, — погрустнела она, вспомнив всю жизнь, когда сильный характер ей был бы очень кстати. — Лучше беги отсюда, пока не… — синеглазый оборвался, услышав приближающие шаги. Он резко схватил Маринетт за руку и поволок в комнату для своеобразных игр. Двадцатый раз был последним. На спине запеклись капли крови, сменяя алый и приобретая коричневый оттенок. Парень бросил кнут на пол. Он нежно провёл рукой по спине девушки, нарочно касаясь тех мест, у которых образовалась рана. Глаза Маринетт были прикрыты. Смутно, но она видела происходящее. Том заткнул уши пальцами, чтобы не слышать как об холодный кафель стучат капли крови, как текут по немного неровной комнате и пачкают его ботинки. — Ты как всегда мягкосердечен, Том, — сделал замечание Агрест, своим тоном показывая, что недоволен тем, что его секретарь отличается от него. — Можешь идти, — отмахнулся блондин. Сейчас он начнёт делать по настоящему дикие вещи. Он не хочет, чтобы сердце его верного подчиненного вырвалось из груди. Том украдкой посмотрел на девушку. На ней лица не было. На его глаза невольно наворачиваются слёзы. Такая молодая, энергичная леди. У неё вся жизнь впереди. Зачем? Ну зачем, она на это согласилась? Мужчина вышел из комнаты и поспешил на кухню. Он набрал из-под крана чистой, фильтрованной воды и положил в карман своего пиджака несколько таблеток обезболивающего. Когда его хозяин удалится, он хочет дать эти таблетки Мари, чтобы ей было хоть немного легче. Зеленоглазый проводил мокрые дорожки языком по ранам Маринетт. В каком-то далеком смысле это было приятно и немного отвлекало от боли. Но и это продолжалось недолго. Когда парень прекратил и отстранился от девушки, боль разрасталась по всему телу с новой силой. Парень достал из тумбочки лимон и стал тереть им раны Маринетт, так тщательно. Шипит… Очень шипит. Хочется кричать от боли, но Мари подавила крик, стиснув зубы. Блондин наворачивал круги вокруг её оси. Он с сарказмом похлопал в ладоши. — Ты действительно физически вынослива, — сказал он, кончиками пальцев касаясь её подбородка. — Но сильна ли морально? — он усмехнулся. — Зачем вы это делаете? — сквозь стиснутые зубы, шепотом спросила она. — Мне доставляет это удовольствие, — невинно пожал плечами парень. Она первая, кто об этом спрашивает. Это натолкнуло его на шикарную мысль. Он сам себе ухмыльнулся. Парень подошёл к девушке и рывком потянул её за волосы. — Отращиваешь волосы, да? — изогнул светлую бровь блондин. Синевласая сжала кулаки и хотела что-то ответить, но Агрест подавил её писк, закрыв рот ладонью. — Боюсь, зря ты их отращивала. Мне не нравятся девушки с длинными волосами. Парень вытащил из кармана нож, и сильнее потянул девушку за волосы. Она недовольно промычала в ладонь парню. Он размахнулся и отрезал её волосы. Иссиня-черные локоны разбросались по полу. Маринетт, без капли сожаления, смотрела на одинокие локоны, что больше не украшают её голову. Красота для неё не так уж и важна. Гораздо важнее утерянная честь семьи Дюпен-Чен. И она просто обязана вернуть семье доброе имя. Только ради этого она сюда пошла. Отпустив девушку, парень нагнулся и собрал несколько прядей волос. — На память о тебе, — усмехнулся блондин, отвечая на возмутительный взгляд Маринетт. — Тебя ведь скоро не станет, милая? «Тебя ведь скоро не станет, милая?» — этот вопрос прозвучал так неожиданно для Маринетт. Смысл этого вопроса дураку понятен. Юный хозяин имеет ввиду то, что девушка умрёт. Неужели, он всерьёз настроен убить её? В это трудно поверить. Зачем ему это нужно? Да, точно. Это приносит ему удовольствие. Маринетт искренне не понимала, как на чужом горе можно нажить своё счастье. На своём жизненном пути она не встречала таких людей. Она винила себя за то, что не может найти подход к такому типу людей как Агрест. Она не знает, уместнее промолчать или возразить. А может, нужно просто быть самой собой? На её глазах невольно поблескивали слёзы. Даже в темноте было видно, как они текут по щекам, каплями разбиваясь о пол. Наступила мёртвая тишина, которую прерывали лишь соприкосновение горьких слёз с холодным кафелем. — И почему же ты плачешь? — без интереса спросил Агрест, сверля Маринетт взглядом. — Больно? — усмехнулся он, ожидая услышать однозначное «да». Мари потупила взгляд в кромешную тьму. Слёзы, как назло, текли бурным потоком реки, который она не смела прервать. Ей просто было слишком больно, чтобы сказать что-то без дрожи в голосе. Наконец, усмирив пожар души и посмотрев на блеск в глазах Агреста, она решила ответить. — Да, — многозначно и на удивление спокойно ответила брюнетка. — Мне больно от того, что в моей голове возникают ужасные мысли. Как понимаю, я не первая ваша «защитница»? — она выдержала паузу, дабы получить ответ на вопрос. Но в ответ получила лишь самодовольную ухмылку, поэтому продолжила: — Я абсолютно уверена, что это были такие же молодые, жизнерадостные девушки, как я. Они пришли к вам, чтобы получить деньги за честную работу. Все они, как я, в критическом положении. У них просто не остаётся другого выбора. Меня предупреждали, что вы жестокий человек, но я закрыла на это глаза. Мол, вы шутите, глупцы. Хах. Мне настолько нужны деньги, что я не задумывалась о себе. Я была не эгоистична, а думала о родителях. Все мои мысли были заняты только этим. Как бы я ни старалась, я не могу вас понять. Кровь здесь на полу, она повсюду. Как я понимаю, это кровь таких же беззаботных юных дев, как и я. Что-то шепчет мне, может, голос смерти, что все они погибли от вашей руки. Я очень хочу знать, всегда ли вы были таким… Воплощением зла? Я смело могу сравнить вас с дьяволом, жаждущим крови невинных. Я не боюсь вас, но испытываю к вам только презрение и жалость. Ваша жизнь не имеет смысла. Что благого в убийстве? Вы забираете жизни других людей. Если кто-то созидает — вы это разрушаете. В этом доме ни одного лучика света. Свет — это надежда, которая никогда не погаснет. Но здесь… Я не улавливаю её сигнала. После этих слов Маринетт набрала храбрости и взглянула в лицо хозяина. Она надеялась найти в них хоть капельку доброты, но тщетно. В этом человеке уже давно проросло семя зла, он оброс этими сорняками и не в силах самостоятельно их обрезать. — Какая ты догадливая. Всё так быстро поняла. Ты загнала меня в тупик. Я не могу тебе возразить, ибо все твои слова верны. Я действительно дьявол. Мне никого не жаль, я только жажду крови невинных, а в особенности твоей. Ты так красива. Несвойственно красавицам быть умницами, не находишь? Я впечатлен твоей откровенностью. Как я понимаю, ты знаешь, что твоя судьба уже предначертана? Ты умрёшь здесь. Но я предлагаю тебе игру. Маринетт приподняла бровь, а губы её посинели. Что ещё за игра такая? Она даже близко не может представить. Её глаза внимательно следили за движениями его губ, пытаясь предсказать следующие слова. Однако в полумраке это тяжелее, чем кажется. — Если ты продержишься в моём доме хоть месяц, получив зарплату за год, я так уж и быть, отпущу тебя с глаз долой из сердца вон. А если нет… Нет, я не убью тебя. Ты родишь мне троих детей, которых я по очереди, мучительно убью. День первый. Испытание номер один: прошлое семьи Агрест. В комнате, в которой спала Маринетт, был сквозняк. Тонкое одеяло едва сохраняло тепло. Девушка постоянно ворочалась. Но это не самое худшее. В этой комнате, кажется, бегают крысы, ибо в кромешной тьме периодически пробегает чей-то силуэт с длинным хвостом, а тишину прерывает мерзкий звук бегающих повсюду лапок. Маринетт боялась крыс. Она полагала, поскольку у них тонкие острые зубы, они наверняка больно кусались. Проснулась Маринетт под ласковый шепот одного из слуг Агреста, по крайней мере, она так думала. Встав, она потянулась и с ужасом обнаружила, что кончиком большого пальца коснулась чего-то мокрого. Это оказалась кровь. Девушка завизжала и запрыгнула на кровать, не отрывая взгляда от небольшой лужи крови на полу. В тот самый момент в комнату вошел Том. — Откуда здесь кровь?! — требовательно спросила Мари, указывая пальцем на красную лужу на полу. — Не волнуйся, это не человеческая кровь, а крысиная, — утешил мужчина, пропитывая толстой тряпкой лужу крови. — Крысы, — повторила дева, показывая жестом, что её вот-вот стошнит. Том усмехнулся, и собирался закрыть за собою дверь, но прежде чем уйти, добавил: — Мистер Агрест уехал по важным делам, но оставил для тебя несколько заданий. Ровно в 22:00 сходи во второй подвал и покорми отца мистера Агреста. Сказав это, Том вышел из комнаты, а Мари задумалась. Так в этом огромном особняке есть второй подвал? Удивительно. Но… Что в этом подвале делает отец Адриана? Похоже, Маринетт придется разгадать эту тайну. Засунув ступни в домашние тапочки, которые стояли возле кровати, Мари подошла к шкафу. Там было достаточно много одежды. Один халат и форма горничной. Выбирать не приходилось. Только когда униформа оказалась на девушке, она заметила кровавое пятно. Жуть! Почему в этом доме повсюду кровь? Это пугает. Маринетт догадалась, что не единственная носила эту форму. Кровь запеклась уже очень давно. Собрав волосы в пучок, леди отправилась на кухню. — Отнеси мистеру Агресту кофе, потом позавтракаешь ты, — дал указание Том. — Так мистер Агрест же в командировке? — возразила леди. — У мистера Агреста есть старший брат, — раздраженно ответил мужчина, читавший газету. Да уж, похоже заботливым Том был только вчера. Мари взяла самую красивую, по её мнению кружку в навесном шкафу и сварила кофе, добавив туда две чайные ложки сахара и разбавив молоком. Хозяйничая на чужой кухне, она чувствовала себя неловко. Она здесь, будто в тюрьме, даже хуже. В тюрьме так не насилуют. Мари взяла блюдце и поставила туда кружку. Она аккуратно несла ее до кабинета. Том встал и лениво открыл дверь в кабинет второго мистера Агреста. Агрест старший задумчиво сидел в кресле, смотря в окно. Из-за спинки кресла, мистера Агреста не было видно. Маринетт поспешила уйти, поставив чашку с кофе на стол, но парень приказал ей стоять. Он развернулся, и Маринетт смогла его рассмотреть. Он не очень похож на Адриана. Волосы светлее, почти белые, но такие же лохматые. Глаза синие, как безоблачное небо. Кожа белее снега, а взгляд наполнен страстью и сильно отличается от сурового и жестокого взгляда Адриана. Хоть они и родные братья, судя по всему они очень разные. Предпочтения в одежде также противоположны. Если Агрест младший предпочитает джинсы и футболку, то старшему больше по душе классический. — Сколько там ложек сахара? — ненавязчиво спросил Агрест. — Две, — ответила Маринетт, с дрожью в голосе. Она была рада тому, что не заикалась. — А я люблю три. Но ты можешь загладить свой промах поцелуем. В глубоких, синих, словно океан глазах, блеснул недобрый огонек. — Я сейчас всё переделаю, — виновато пробормотала Мари. — Не бойся, — едва слышно пролепетал блондин. — В отличие от своего брата Адриана, я не сделаю тебе больно. Он прижал синевласую к стенке, и прошептал ей на ухо: — Я сделаю всё очень нежно. От таких неожиданных слов и близости, горничная вздрогнула, а сердце её давно провалилось в пятки. — Простите, — Маринетт пихнула его в грудь, оттолкнув. — Я всё же добавлю ещё одну ложечку сахара. Мари развернулась, чтобы уйти. — Да не нужен мне кофе! — злостно крикнул он, в сердцах смахивая рукой со стола кружку с кофе, которая полетела в шкаф. Белоснежный ковер моментально впитал в себя кофе. Аромат окутал всю комнату. Маринетт остановилась. — А что же вам нужно? — сухо спросила она, не ищя на себе взгляда блондина. — Секс, — невинно пожал плечами парень, приближаясь к Маринетт. — В мои обязанности это не входит, — равнодушно ответила Мари. — Мой хозяин Адриан Агрест, а не вы. Он двумя пальцами обхватил её подбородок, чтобы она посмотрела в его синие глаза. — А ты не такая, как все. Ты верна себе и своему хозяину, — сделал умозаключение извращуга. — Не такая как кто? — едко поинтересовалась девушка. — Как предыдущие, гм… — он замешкался, подбирая нужные слова. — Горничные. — Что ж, я рада, что непохожа на остальных, — устало ответила синевласая. — А теперь, я пойду. Она решительно вырвалась из плена парня, со всей дури хлопнув дверью, удалилась. Её бесят такие извращенцы, как старший брат Адриана. Противно само существование этих людей, особенно мужчин. Феликс давно ждал такую, как она. Он достал из шкафа старое фото, на которой был не один слой пыли. Он смахнул её, и ухмыльнулся. Нахлынули теплые воспоминания. Самые счастливые годы. Детство, какое оно далекое. Феликс всё помнил. Как каждую субботу всё семейство собиралось на пикник в лес, как Адриан и он играли в догонялки, а мама с папой счастливой улыбкой сопровождали мальчиков. Маринетт… Она так похожа на их мать. Неужели Адриан и вправду собирается её убить? Нет, Феликс ни за что не позволит этим догадкам осуществится. *** 21:55 — Желаю удачи, Маринетт, — махнул рукой Том, не отрываясь от интересной статьи в газете. В знак благодарности, Мари робко кивнула. Её терзал вопрос: кто же тот человек, которого Маринетт придется столкнуться? Почему встреча с ним, как испытание? Неужели он так ужасен? Столько безумных вопросов крутились в голове, как круговорот. Он засасывал в себя всю самую важную информацию, а чуждую, оставлял нетронутой. Гадство, думала Маринетт. Она так хочет получить хотя бы аванс. Да, прямо сейчас. Эх… Шёл второй день, а девица до сих пор чувствует себя лишней. Взяв поднос с едой для заключенного, по указаниям Тома, она взяла карту и фонарик, чтобы не заблудиться. Сырые коридоры, противный запах животной туши, кромешная тьма, словно непроглядный ад. Все это нагнетало тоску и страх. Наконец Маринетт пришла к назначенной камере, которых в подвале было немало, но как полагала, только в этой заключен человек. Маринетт подошла к камере и с дрожью посветила на тело. Мужчина лет пятидесяти. Больше Мари не смогла разглядеть, ибо выключила фонарик. Не пойми от чего, ей было страшно. — Вот ваш ужин, — протянула Мари. — Благодарю, — хрипло ответил мужчина. — Простите, а как вас зовут? — уже уверенней спросила Марька. — Габриэль, — ответил мужчина. — Габриэль Агрест. Маринетт, услышав фамилию этого человека, от удивления выронила поднос из рук. Нет, этого не может быть. Это совпадение. — Что вы сказали? — переспросила Маринетт, в недоумении хлопая ресничками. Она отказывалась верить в то, что слышала. Сейчас её разум не доверял никому и ничему. Ни собственным органам чувств, тем более ушам. Когда мужчина приблизился, просунув руку через решетку, дабы достать чудом не открывшийся поднос с едой, Мари посветила, переключив режим с сильного на слабый свет, она увидела на руке Габриэля множество шрамов. Она прикрыла рот свободной рукой, чтобы не закричать. — Кто вас так? — в ужасе спросила она. — Сын, — коротко ответил старший член семьи. — Который из них? — поинтересовалась дева, хоть ответ был очевиден. Это… — Адриан. Габриэль не притронулся к подносу с едой. Всякий раз, когда речь заходит о его младшем сыне, у него пропадает аппетит. Он считает своего младшего сына ошибкой. Своей ошибкой. После смерти жены он едва уделял ему внимание. Только по его вине он превратился в тирана. А ведь пару лет назад он и не заметил, как его зеленые глаза стали красными. Его обделили витамином любви… — Простите, я не хотела затрагивать такую больную для вас тему, — принялась извиняться Мари. Она чувствовала себя виноватой. — Ты не должна извиняться. Позаботься об Адриане, хорошо? Мужчина посмотрел на Маринетт глазами полными слёз. Она просто не могла отказать человеку, который морально убит, раздавлен, втоптан в грязь, он молится о помощи. Что же произошло в этом доме? Она должна знать, но не от Габриэля, это точно. По нему видно, что ему тяжело говорить об этом, Мари просто не хочет давить на несчастного. Она уже дошла до первого подвала. Остановка. Тишина. Оборот. Нет, она не может вот так взять и бросить этого мужчину! У неё есть много причин, и одна из них, это её любопытство. Ей всё же очень хочется узнать правду о семействе Агрестов. Что произошло с отцом парней, почему он живет в камере? Что случилось с мисс Агрест, почему оба отпрыски, в чьих жилах течет кровь Агрестов, такие странные. У одного непреодолимая жажда убивать, другому только секс и нужен. Это нормально? Со всех ног Маринетт, словно вихрь, неслась к нужной ей камере, но серьезно задуматься ей приказал громкий голос, которой гласил: — Если ты хочешь его спасти, поспеши, — этот грубый и пугающий голос эхом разнесся по всему подвалу. Маринетт было страшно, но она продолжала бежать. Собственные мысли не поспевали за ней. Наконец, добежав до нужной ей камеры, она посветила на мужчину и облегченно вздохнула. Всё в порядке. Габриэль мирно кушал свой заслуженный ужин, прислонившись лопатками к спине. Слава Богу, все в порядке. Только девушка повернулась, чтобы уйти, как вдруг её остановил странный звук лезвий, не предвещающий ничего хорошего. Миледи обернулась, и прикрикнула. Она выронила фонарик, который слабо освещал безжизненную руку Габриэля. *** Том удобно устроился в кресле, и пил кофе, читая газету. Он любил растворимый кофе, хоть и знал, что такое кофе бодрит всего на двадцать минут, а потом появляется усталость и вялость. Но уже поздно, поэтому Тому нечего бодровствовать. Сейчас придет Маринетт, он уложит её спать, а сам приедет к своей жене и детям. Он чувствуют себя виноватым перед ними. Он на работе с утра до вечера и приезжает к ним только ночью. Старшая пятнадцатилетняя Эмма больше всех дуется на папу из-за того, что он любит свою работу больше, чем родных детей. Как же она ошибалась. Он делает это ради них. Да, работает с утра до ночи, но зато платят бешеные деньги. Если бы не эти деньги, семья жила бы очень бедно. Время на часах уже близится к полночи. Где же Маринетт? Почему она так долго? Том допил свой кофе и лениво поднялся с кресла. Он захватил фонарик и собирался пойти в подвал, чтобы посмотреть, всё ли в порядке с девушкой. Но она, словно по волшебству — тут как тут. Она бежала поразительно быстро, словно на распродажу, что врезалась в мужчину, и чуть не сбила его с ног. Том вцепился в локти Маринетт, а она взглянула на него опухшими от слёз глазами. В её взгляде таилась тревога и ужас. Том решился спросить: — Что случилось? Мари сглотнула, и начала свой рассказ. Flashback: Она обернулась. Подойдя к камере, она увидела, как из-под земли вытягиваются два огромных, острых лезвия. Они выстроились точно под углом шеи мистера Агреста, и собирались пронзить её насквозь. Маринетт зажмурила глаза. Послышался звук столкновения металлической посуды об пол. А затем, словно что-то не тяжелое покатилось к углу комнаты. Мари проследила за этим движением. Тусклый свет пал на отвалившуюся голову Агреста. Маринетт закричала. Она больно била себя по щекам, чтобы успокоиться. На её глазах навернулись горькие слезы. Она была зла и обижена на себя. Она не смогла ему помочь. Кто и зачем это сделал? В горле встал ком, прося вырваться наружу, чтобы метать и крушить всё вокруг, но Маринетт обвила цепями этого зверя, и держала под контролем. Она, от горя не могла держать равновесие и упала на пол, но не потеряла сознание. Этот человек ни кем ей не приходился. Но такого он не заслужил. — Простите, что не смогла вас спасти, — прошептала девушка, не сдерживая слез. Она знала, что его душа услышала эти слова. Тогда, откуда не возьмись, пространство в котором находилась Маринетт, заполнило сильное снотворное, и девушка провалилась в мир сноведений. Конец Flashback — Невероятно, — признался Том, своим тоном показывая девушки, что он поистине поражен новостью. Неожиданно для Маринетт, у Тома по щеке покатилась слеза. — Прости, что поддался чувствам, — извинился брюнет. — Мы с Габриэлем были друзьями. — Ничего, — ответила Маринетт, поникшим голосом. Смерть — это грустно и плачевно. Она до сих пор скорбит. — Прости, мне нужно выйти, — сказал Том, вопросительно смотря на Мари, словно дожидаясь её разрешения. — Конечно, — она кивнула головой. Том ушел, а она осталась рассуждать, чьих это рук дело. Адриан в командировке, Том просто не мог так поступить. Остается один человек: Феликс. Убить отца… Ублюдок! С этими мыслями, Маринетт распахнула дверь кабинета. Преступник невинно сидел в кресле и что-то просматривал в телефоне. Он открыл рот, увидев брюнетку, чтобы поприветствовать, но Мари его опередила. — Ублюдок, — злостно пробормотала она. Подойдя к парню вплотную, она схватила и подняла его за шиворот. — Как ты мог?! — уже на повышенных тонах спросила она. — Что мог? — в недоумении спросил он, хриплым голосом. Это взбесило Мари еще больше. Он еще притворяется, что не знает, о чем идет речь. Сейчас она вправит ему мозги. Она запахнула кулак, чтобы врезать Феликсу в челюсть, но он перехватил её руку. — Что случилось-то? — ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?! ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?! ТЫ УБИЛ СВОЕГО ОТЦА, ВОТ ЧТО СЛУЧИЛОСЬ!!! — кричала Мари. Она была в ярости. Её внутренние демоны бесились. — Что…? Но мой отец умер пять лет назад. — Как? Маринетт ослабила хватку, и Феликс жадно хватал воздух руками. Так это значит, что у Адриана и Феликса разные отцы. Да ну, бред какой-то, не может быть. — Вы сводные братья? — выдала я, вопросительно изогнув бровь. После этого вопроса в глазах Феликса мелькнули искорки веселья, но тут же погасли, когда он потупил взгляд на дверь. Я последовала его примеру, и тоже была не в восторге от увиденного. Адриан Агрест, собственной персоной, скрестив руки на груди и с дьявольской ухмылкой на лице, смотрел на нас, как на презренных. «Ха-ха, людишки» — говорил один лишь его вид. Как же хочется убрать эту ухмылку с его физиономии. — Адриан, — испуганно выговорил имя младшего брата Феликс. — У тебя же командировка на две недели? Агрест младший предпочел проигнорировать вопрос, и «случайно» задел Феликса плечом, на пути к своему креслу. — Кто разрешил тебе приезжать сюда? — перевел тему Агрест. Его голос по прежнему неизменен. Как у него получается во всех жизненных ситуациях сохранять самообладание? — Никто. Я взрослый человек, и приехал сюда по собственному желанию. А теперь объясни мне, братец, что с нашим отцом? Скажи мне правду! — потребовал Феликс, делая глубокий вздох, ибо сказал все это на одном дыхании. — Маринетт, выйди, — прошипел Агрест, явно недовольный тем, что ему придется говорить правду. Маринетт послушно вышла за дверь, но закрыв её, тут же прижалась к ней, чтобы все слышать. — Я всё вижу! — крикнул блондин изнутри. Маринетт резко отстранилась, даже не думая о том, как Адриан узнал о её подслушиваниях, и направилась в свою комнату. Двух братьев ждал непростой разговор. — Хочешь знать правду? Хорошо, — прервал тишину младший. Феликс недовольно хмыкнул, и буквально рухнул на соседний стул. Агрестов разделял только стол. Оба пристально смотрели друг на друга, словно играя в гляделки. В глазах обоих таилось презрение. Старший первый не выдержал эту атмосферу. Он кивнул головой, в знак того, что готов слушать. — Как ты знаешь, наш отец скончался в этой усадьбе пять лет назад. Это тебе сообщил я. Ты тогда был в Лондоне, помнишь? — не дождавшись ответа, он продолжил: — Тебе было двадцать лет, и у тебя была беременная жена, которую ты по-настоящему любил. Она скоро должна была родить твоего сына. Узнав о смерти отца ты, не задумываясь, поехал обратно во Францию. Ты обещал жене быть с ней, когда она родит. Но ты не сдержал обещание. После родов она умерла, ибо переела успокоительного, а пару раз даже вкалывала наркотики. Она боялась за тебя, потому что любила. Глупая смерть. А твой сын находится в детдоме, и ты даже не знаешь, где он. Если бы я тогда не солгал тебе, вы бы со своей женой спокойно жили в Лондоне и растили сына. Но нет… Я все испортил. Трагично, правда? — Что? — Феликс сжал кулак и приковал взгляд к полу. — Ты мне наврал? — как ему хотелось врезать этому уроду. — Из-за тебя я… Адриан не дал ему закончить. — Если хочешь меня дослушать, сдерживай эмоции, — съязвил Агрест, ловко подловив старшего. Он знал, что его брату больно, и все же добавлял масло в огонь. — Хорошо, — Феликсу эти слова дались очень тяжело. Вся та боль, за эти пять лет. Виноват его любимый младший брат! Теперь он хочет собрать эти муки в кулак и со всей силой врезать Адриану. Единственная цепь, которая его держит, так это желание узнать всё до конца. — Слушаю! — резко выпалил Феликс, откинувшись в кресло. Его нервы были на пределе. — Ты, наверное, спросишь: «Как ты мог так поступить с родным отцом?». Я поясню причину. Когда ты уехал, отец потерял эту тонкую нить… Мамин браслет, память о ней, так сказать. Он впал в отчаяние. Несколько месяцев он был в депрессии, а когда вышел из неё, начал срываться на мне. Он очень жестоко издевался надо мной, и при каждом ударе или порезе заставлял считать. Сказал, что если я дойду до тысячи, он будет мной гордиться, и даже позволит убить себя. Как понимаешь, я стал сильнее. Адриан, не отрывая взгляда от пораженного словами Феликса, снял рубашку, и встал, чтобы показать число многочисленных шрамов, которые каким-то волшебным образом украшали его, делали его широкую спину мужественнее. Удивительно, но это так. Феликс приоткрыл рот от изумления. Только сейчас он понял, насколько закрывал глаза и не обращал внимание. Он спокойно жил со своей семьей в Лондоне, пока его брат страдал. Недавнюю злость сменило чувство вины перед младшим братом. Когда мать умерла, она взяла с него обещание защищать Адриана, а он… Он просто не знал. Он чувствовал что-то плохое, но… — А соврал я тебе про смерть отца для того, чтобы увидеть тебя. Я не знал, что твоя жена окажется такой влюбленной дурой, что напичкается таблетки. Мне казалось, ты забыл про свои корни. Ты построил свою семью и отдалился от меня. Мне не хватало твоей поддержки. Я поклялся досчитать до тысячи. Но не получил ничего взамен. Тогда зачем я страдал? На этом всё. Уходи. Странно, но Феликс послушался. Что им двигало в этот миг, он не знал. Раскаяние перед братом, и таким способ сберечь хоть каплю его нервов, если они есть или страх, что он сорвется и убьет его. Всё кажется прояснилось, но на самом деле ещё большее скрылось. «Что у тебя на уме, брат» — крутился вопрос в голове Феликса. Он твёрдо решил для себя разыскать своего сына. Давно пора. Почему он этого не делал? Он боялся. Он был чертовски эгоистичен, даже к близким. Но он не хотел их смерти. Теперь он понял, что его эгоистичность его и погубит. Его сын одинок из-за него. Он не побоится искать. Он найдет его. «Рон, потерпи еще немного. Папочка в пути».