***
К тюрьме они добрались, когда солнце уже медленно уплывало за горизонт. Им ещё повезло, что дежурящий на вышке Рик их не подстрелил, а ведь мог, учитывая то, с какой уверенностью он направлял на них ружье. Милтон, конечно, не видел, но Андреа за это Граймса почти отчитала, когда тот её обнимал. И, что любопытно, местный владыка даже не обратил внимание на него — на Милтона. Только на девочку, которая безвольной куклой повисла у него шее, еле-еле дыша. Увидел, присмотрелся, а затем невольно охнул. Андреа предупреждала Милтона о подобной реакции остальных жителей тюрьмы, стоило ей только всмотреться в лицо девчонки, которую спас счастливый случай. — Позовите Кэрол, — севшим голосом прошептал бледнеющий шериф подбежавшим с вышки девушке и парню корейской наружности, нервно вытирая рукой с лица пот, и почти впадая, кажется, в истерику. Несмотря на то, что Милтон видел в Граймсе человека приятного, спектр эмоций благородного Короля Тюрьмы и всех Угнетенных оставался для него чем-то диковатым и даже немного пугающим — настолько часто сменялось настроение Рика. — Какие люди! Милти! Вздрогнув от оклика, Мамет с трудом сдержался, чтобы страдальчески не вздохнуть. Андреа, заметив его реакцию, насмешливо хмыкнула, игнорируя обреченный взгляд знакомого, — другом для неё у доктора язык не поворачивался себя назвать, — и даже обмениваясь колкостями с подоспевшим к ним Диксоном. — Что, блонди, охмурил тебя очкарик? Филька уже не тот, на добросердечных лекарей потянуло? А то смотри, я всяко лучше буду, — игриво взмахнувший бровями Мэрл, заканчивать явно не собирался, и, быть может, продолжил бы свой список предложений для Андреа, если бы не раздавшийся позади всхлип. Громкий настолько, что Мамет даже вздрогнул, ощущая невольный прилив жалости и сострадания к той, кто бежал навстречу со стороны тюрьмы. — Что, неужто наша кухарка настолько детей ценит, что любого слезами зальёт? — судя по тому, как Мэрл неуверенно фыркнул, даже Диксон понял, что рыжее чудо, которое было отнюдь не белкой на дереве застрявшей, — хотя по окрасу волос и тому, как она на ветке сидела, очень даже хвостатую жительницу лесов напоминало, — было вовсе не простым и даже не случайно найденным дитем, тронувшим сердце женщины. Пелетье бежала к ним быстро, спотыкаясь, почти падая раза два — точно, и заливаясь слезами. Будь Мамет таким, как Мэрл, он бы сказал, что зрелище было жалким. На радость или горе, Милтон был самим собой, и ему хотелось только утешить рыдающую, и спешащую явно не по душу Андреа или Мамета, женщину. — София! Подлетев, Пелетье почти что выдрала из рук Мамета девочку, прижимая к груди, оседая вместе с тушкой ребёнка на землю, сотрясаясь в рыданиях, зарываясь носом в ворох рыжих волос, шепча лишь одно, но самое заветное для неё имя, и раскачиваясь так, точно баюкала бессознательную девчонку. Сомнений не могло быть — Милтон и Андреа сделали что-то хорошее. И, надо признать, доктору понравилось приносить пользу. Ему было так нужно поверить, что и от него может быть толк.***
Андреа всегда считала, что у неё — глаз-алмаз. Что, мол, она отличный снайпер с потрясающим глазомером. Как же так получилось, что женщина не смогла узнать ту самую девочку? Ту, ради кого они торчали на ферме Хершела до последнего? Ту, ради которой прочесывали леса, ради которой рисковали жизнями? Она ведь совсем не сильно изменилась: тот же нос кнопкой, те же рыжие волосы, разве что отросшие, россыпь веснушек и неизменный обруч в волосах. Узнать было можно. Так почему же Андреа её не признала? Надо сказать, то, с каким фанатизмом Милтон принялся за лечение девчонки прямо в поле, Харрисон действительно впечатлило. Мужчина словно забыл, где они находятся: важным для него было только худосочное тельце, да наличие у этой «потеряшки» дыхания. Мамет даже проигнорировал тот момент, когда Андреа вдруг задохнулась, стоило ей более точно разглядеть ребёнка. И лишь когда губы женщины невольно прошептали: «София?», — доктор поднял на неё глаза. " — Знакомы? — Она дочь Кэрол. Женщины из Атланты. Это её моя группа не смогла тогда найти рядом с фермой. " Как постановил Милтон, — а причин ему не верить, почему-то, у Андреа не находилось, — у младшей Пелетье был жар. Возможно простуда, а может и грипп, но укушена она не была, и уж точно не умирала, пусть и нуждалась в лекарствах. А поэтому, определив, что понесёт девочку Мамет, они двинулись в путь. Тюрьма встретила её как-то по-родному и привычному: тот же неловко улыбающийся Рик, те же Мэгги и Гленн, которые пулей понеслись в сторону тюрьмы, стоило им понять, кого именно нашли Андреа с её внезапным спутником, тот же Мэрл, который, — удивительно! — не очень бесил сейчас своими шуточками, а казался даже привычным. И, собственно, та же Кэрол: как и тогда, в их последнюю встречу — плачущая. Кажется, некоторые вещи остаются неизменными. Глядя на счастливое воссоединение матери с дочерью, Андреа испытывала смешанные чувства: её, конечно, здесь ждала Мишонн, но Харрисон вдруг поняла, что некоторым вещам всё же никогда не стать вечными. Рик, вместо благодарностей, подозрительно оглядывал Милтона и, — подумать только! — её саму. Ту, что была с ними от самой Атланты. Ту, кто тоже искал тогда Софию, ту, кого они бросили на горящей ферме! Мэгги и Гленн, которые прибежали вслед за Кэрол, тоже косились на сбежавших от Губернатора друзей. Разве что Мэрл был больше занят созерцанием счастливого воссоединения. — Получите-распишитесь! Что за делишки? У нас что: день возвращений? Где раздобыли мелкую? — С дерева сняли, — нервно уточнил Милтон, который всё это время робко мялся у Андреа за спиной. И чего такой скромный — он ведь, считай, героем сейчас стал! Только что-то никто не спешил рассыпаться перед ними в благодарностях. — Небось за белку приняли, да сожрать хотели, — хохотнул Мэрл, почти брезгливо разглядывая всё ещё плачущую и прижимающую к себе дочь Кэрол, — мать, утопишь ребёнка в слезах — Милти и блондиночка зря старались, получается! — Мэрл, — хмуро зыркнул на него в своём стиле Рик, на что Диксон лишь поднял руку в примирительном жесте с насмешливой ухмылкой наблюдая, как Граймс присел перед домохозяйкой, принимаясь мягко и спокойно что-то говорить: разобрать помешал громкий оклик. Андреа, в свою очередь, тут же радостно взвизгнула. Ведь к ней шла никто иная, как лучшая подруга, а быть может и единственная, кто правда скучал здесь по Харрисон: — Мишонн! Девушка, не веря своему счастью, покосилась на что-то говорящего Кэрол и Рику Мамета, и решив, что Милтон уже взрослый мальчик, бросилась к самурайке обниматься. — Миш! — крепко-крепко обнимая подругу, Андреа даже пропустила мимо ушей комментарий Мэрла про лесбиянок, предпочитая в этот момент обратить всё своё внимание на женщину: она уже успела соскучиться по сдержанной, но такой родной Мишонн. — Как ты сбежала? — мягко придерживая блондинку за плечо, самурайка казалась в этот момент действительно радостной, но настороженной, словно Андреа, как и София с Маметом, вдруг растворятся в воздухе. — Милтон вытащил меня из подвала Филиппа, того, в котором он тебя пытать собирался. Потом мы пошли сюда, хотели через поле, чтобы быстрее было, и там была она, и… Господи, Миш, я так соскучилась, — невольно оглядываясь во время рассказа то на Милтона, то на помогающего встать Кэрол и одной рукой поддерживающего Софию Рика, Андреа осознала, что действительно успела соскучиться, и что она правда рада оказаться дома. Ей было так необходимо поверить, что она нужна.