Wade the wild

      На часах восемь утра, когда Уэйд Уилсон неспешно натягивает костюм и заправляет в воротник края маски. Восемь ноль три — когда замирает на пороге комнаты и посылает воздушный поцелуй обрывку фотографии, с которой на него смотрит Ванесса. Клочок выцветшей бумаги торчит из позолоченной рамы зеркала, опасно накренившегося и отчаянно не желающего висеть прямо. Уэйд этот допотопный кусок стеклянного изделия понимает: все в этих печальных хоромах заставляет чувствовать себя не на своем месте, подкашивает атмосферой отчаяния, тянет куда-то вниз, обвившись вокруг ног тяжелой аурой безнадеги. Брошенный на полу плешивый матрас, испещренные подозрительными царапинами скрипучие половицы, почерневшие капли крови на стене за шкафом. Уэйд не знает, кем являются предыдущие арендаторы квартиры, но почти уверен — моральными показателями он их едва ли превосходит.       В восемь ноль пять Уэйд ступает за порог комнаты и оказывается в маленькой мрачной гостиной. Весь ее интерьер ограничен отжившим свой век телевизором, продавленным диваном и разделяющей их приземистой столешницей. Уэйд останавливается посреди помещения, смаргивает остатки сна и хмыкает: вся вышеупомянутая мебель и пол оказываются тонущими во внушительного вида ракетницах, винтовках и пулеметах. При появлении своего сожителя Кейбл вскидывает пятерню и еле заметно шевелит пальцами, но взгляда от богатого арсенала перед собой не отрывает.       На телевизоре лежит небольшой диск гранаты, и Уэйд интуитивно тянется к нему. Только вот пальцы с холодным металлом встретиться не успевают: за долю секунды диск взмывает воздух и, прошивая душное пространство гостиной, летит прямо Кейблу в руку.       — Не смей здесь ничего трогать, — цедит Кейбл. — Хочешь, чтобы эта дыра взлетела на воздух?       — Ну, мне-то от этого ничего не будет, — парирует Уэйд и делает шаг к окну, обеими руками хватаясь за края занавесок.       Яркий солнечный свет врывается в комнату и обнажает застывшую в воздухе пыль. Кейбл неприятно щурится и вскидывает левую руку, прикрывая глаза: металл отражает солнце, и яркое пятно солнечного зайчика сотней игл впивается Уэйду в глаза. Шипя и остервенело натирая белые глазницы маски, он вдруг осознает всю карикатурность этой сцены и не может сдержать хохота. Он готов поклясться, что слышит вторящий ему низкий смешок.       Восстановив зрение, Уэйд замечает три вещи: глубокие тени под кейбловыми глазами, семь сморщенных банок пива под столешницей, а также свою, каким-то немыслимым образом натянутую на мощное тело, майку. Надпись «Stop staring at my boobs, please»*, в сочетании с готовой разорваться на чужом прессе тканью, оказывается максимально невыполнимой просьбой. Уэйд прыскает в недрах маски и мысленно благодарит отсутствие у Кейбла сменной одежды и времени на поход по магазинам. Он осознает, что с предметом гардероба можно попрощаться, но это зрелище стоит больше, чем одна дешевая майка из Walmart, поэтому он даже не расстраивается.       — Да, мы идем накрывать торгующую людьми организацию. Но ты уверен, что вот этого всего... — Уэйд торжественно описывает полукруг над кейбловым снаряжением. —... тебе хватит?       Вместо ответа, Кейбл подбирает с дивана винтовку и упирается взглядом в пространство перед собой, куда секундой позже кибернетический глаз транслирует ее подробную характеристику. Цифры и буквы складываются в показатели мощности, точности прицела, силы отдачи, скорострельности, вместимости магазина... Как в чертовом шутере!       Уэйд следит за чудным ритуалом завороженно, хотя для него эта картина давно уже не в новинку. С тех самых пор, как Кейбл весьма здраво отверг предложение разместиться на пару с тонной своих железяк в наполненном детьми институте, прошло два месяца. Почти столько же минуло с момента, когда Дэдпул твердо решил, что образ жизни наемного убийцы несовместим с проживающими за стеной детишками и одним русским пуританцем. Это была лишь одна из причин отправиться вслед за Кейблом в бездну холостого существования: конечно, для столь спонтанного решения их нужно больше, но о них Уэйд в то время старался не думать.       Вдали от Колосса и сотни подростков справляться со своим горем оказывается проще: пока Уэйд таскает на свой замызганный матрас женщин и мужчин, в соседней комнате Кейбл злоупотребляет алкоголем. Пока Уэйд вырубается, впечатавшись лицом в очередную дорожку, Кейбл до блеска начищает свой... карабин. Картон вместо стен из раза в раз оказывается неспособен поглотить сдавленное «ох», и Уэйд переворачивается на другой бок, в порыве фрустрации затыкая уши подушкой.       Уэйд подходит к Кейблу и тычет пальцем в парящие перед лицом яркие буквы. Попыток его остановить Кейбл не предпринимает — лишь настороженно следит за чужими движениями.       — Давно хотел сказать... — Уэйд рассекает пальцем столбец с классификацией показателей и ухмыляется, когда по всей трансляции проходит слабая рябь. — Эти твои примочки... просто сногсшибательны.       Он переводит взгляд с подсвеченных знаков на Кейбла, который кажется настолько же раздраженным действиями Уэйда, насколько и заинтересованным.       — Особенно... — он касается техно-органической руки и быстро проводит пальцами по всей длине. — Эта.       Пока между ними искрится напряженное молчание, Уэйд думает, что последняя ремарка была абсолютно необязательна. И все же — он озвучивает ее, да еще и руки для пущей убедительности распускает. Ему в который раз хочется отмотать время назад, и он проклинает Кейбла за то, что тот так бездарно потратил последний заряд своей машины времени.       Ну почему сексуальное напряжение — такая обременительная штука?       О том, что хочет затащить Кейбла в постель, Уэйд начинает подозревать очень скоро после их первой встречи, окончательно осознает это через пару недель их сожительства, а убеждается в том, что это гиблое дело — сейчас, когда, вместо ответного флирта, Кейбл без прелюдий пришпоривает его к полу самым устрашающим из своих взглядов. К слову, Уэйд соврал бы, сказав, что самую малость не возбудился.       Информацию о том, что в будущем людям безразличен гендер их половых партнеров, Кейбл выдает ему сам. Никакой предысторией это откровение не сопровождается — Уэйд просто спрашивает, а Кейбл просто отвечает. После этого Уэйд несколько раз улавливает недвусмысленный интерес, с которым его Терминатор разглядывает молодых людей в баре Хорька, хмыкает и утыкается в свой стакан с колой. Чем же он, Уэйд, хуже? Кроме сходства с авокадо, конечно.       Неожиданно текст слизывает слабой зыбью, и Кейбл покрепче перехватывает винтовку.       — Я возьму эту, — заключает он, не сводя с Уэйда тяжелого взгляда.       Сообщение Допиндера о поданной карете немного запаздывает, но приходит вовремя. ***       Какого черта рабовладельческой организации потребовалось вербовать в ряды своей охраны мутанта — Дэдпул осознает совершенно отчетливо. Репутация неубиваемого психа уже давно унеслась вперед него, внушая трепетный ужас практически всем функционирующим группам отъявленных плохишей. Приваливаясь спиной к бетонной стене укрытия, Дэдпул чувствует гордость — всего секунду, после чего руки ныряют к пистолетам, а воображение врубает слайд-шоу из наиболее зверских способов расправы над ублюдками. Пускать в ход гранату Кейбла, к сожалению, нельзя — наверху гражданские и несколько этажей здания, при обвале которых жертв окажется слишком много. Одна — уже слишком много.       С низких потолков сыпется штукатурка, а воздух пропах порохом и кровью. Пули самозабвенно дырявят пространство: у милой мраморной статуи в центре зала теперь нет головы и пуля в районе груди. Палящее утреннее солнце сочится сквозь занавесочное решето, художественно освещая процесс обоюдного кровопролития.       Дэдпул высовывается из-за укрытия и выпускает ровно три пули. Две попадают в цель, третья летит в стену, а Кейбл рядом ругается на непрактичность засады. Когда мраморную статую и их временное убежище взрывом слизывает с земли — Дэдпул кричит, что это нечестно и очень-очень рискованно, после чего ныряет в относительную безопасность следующего укрытия. Кейбл эффектно перекатывается следом, прикрываясь щитом, и по пути снимает назойливого снайпера: граната оказывается прощальным подарком засранца. Новой их засадой служит уставленная ящиками этажерка, и оба понимают, насколько она нежизнеспособна.       Когда их хрупкое укрытие предсказуемо сносит во второй раз, Дэдпул инстинктивно зажмуривается и готовится на какое-то время выбыть из игры. Обнаружив себя в сознании, а на своей талии — чужую руку, он удивленно разлепляет веки. Дымка перед глазами постепенно рассеивается, и все, что оказывается в поле его зрения — это лицо тяжело дышащего Кейбла в десятке сантиметров от его собственного и танцующий вокруг них ворох из бумажных листов. За спиной Кейбла мерцает закрывающий их обоих щит, покорно принимающий в себя яростный залп пуль.       Зрелище невероятно сексуальное — особенно когда Кейбл хмурится и слизывает осевшую на губах пыль. Дэдпул присвистывает, тянется к выбившейся из подобия укладки пепельной пряди и игриво убирает ее за ухо. После чего плавно скользит руками вверх по кейбловой талии и, остановившись на плечах, резким движением описывает вместе с ним полукруг, подставляясь спиной под новый беспощадный залп. До этого момента он и не знал, что мечтой всей его жизни было станцевать вальс под оглушительный звон вражеских пуль в самом сердце поля боя.       — Вообще-то, я бессмертен. В этом как бы и есть моя фишка, забыл?       Хватка на талии слегка ослабевает, когда Кейбл снова укрывает их щитом.       — Привычка. Так почему бы тебе тогда не пойти и не покромсать их всех?       Дэдпул ухмыляется и утаскивает Кейбла в их третье по счету укрытие — с виду, самое прочное. Если они продолжат тут стоять — враг может обнаружить, что ниже щита у Кейбла существуют ноги. Хотя, если у Капитана Америки прокатывало...       — Не могу. Видишь ее? — Дэдпул указывает в сторону девушки с синими волосами и кровожадным взглядом, чей хорошенький носик время от времени показывается из-за стены. — Мутант. Что у нее за способности — я без понятия, но она — часть эскорта, а потому вряд ли достаёт из шляпы кроликов. Короче, Колосс не погладит меня по голове, убей я ее, а терять доверие этого красавчика во второй раз я не очень хочу.       — А почему Колосс не переживает за этих мужиков в черном? Они все явно на одной стороне.       — Ксенофобия? Понятия не имею, но своих мы не убиваем.       Дэдпул высовывается из укрытия оценить обстановку, когда его лицо опаляет новым выстрелом. Он ругается, трет щеку и со зловещим энтузиазмом в голосе произносит:       — Кажется, у меня есть идея.       Оказывается, для Кейбла почти десяток совместных заданий — повод для лояльности и доверия не такой уже и существенный. Реплика провоцирует на суровом лице настолько откровенный скепсис, что уязвленный Дэдпул не может удержаться от нетерпеливого щелчка по чужому носу. Тем не менее, лишенный привилегии выбора за неимением собственных идей — Кейбл план выслушивает. На объяснения уходит ровно десять секунд, после чего Дэдпул картинно крестится и, подобно чертику из табакерки, выпрыгивает из-за укрытия.       — Хэй, дорогуша! — кричит он, размахивая руками. — Как сама?       Десятки разгоряченных пуль за секунду решетят красную кожу костюма. Какие-то — выходят с обратной стороны, часть же — дробит кости, застревает в сухожилиях и болью отдается в жизненно-важных органах.       Его мнимая беззащитность дает плоды, и мутантша ступает за пределы укрытия, совершая самую большую ошибку в своей жизни. После дружбы с торговцами людьми, само собой. На ней — классический злодейский плащ из лакированной кожи, самодовольная улыбка, а унизанные браслетами кисти рук активно сплетаются в причудливых манипуляциях.       Для того, чтобы накопить достаточно маны, девчонке требуется меньше секунды, поэтому прежде, чем они успевают осуществить свой план, из кончиков наманикюренных пальцев вырывается мощный энергетический импульс. Перед тем, как голова сбитого с ног Дэдпула встречается с прохладой пола, он гадает, кто же перед ним: маг воздуха? Еще одна Шторм? Очередная Боеголовка? Или то было электричество? Совсем не разберешь этих мутантов поколения игрек — плагиат на плагиате.       Приподнявшись на локте и закатав маску, Дэдпул кашляет и сплевывает на пол: на языке привкус пыли, а в горле сухо. Он смаргивает песок и фокусирует взгляд на лежащем в центре зала теле. План срабатывает: отвлеченная на его шутовство, мутантша не замечает отвалившейся от стены глыбы, на умеренной скорости летящей ей в голову. Свой телекинез Кейбл контролирует безупречно, а потому по пробуждении девчонка отделается лишь синяком.       Ребра, отбитые о мраморную кладку при попытке закрыть собой Кейбла, ноют страшно.       — Ты боевиков пересмотрел? — сипит напарник, откашливаясь и сбрасывая с себя руку хохочущего Дэдпула. Никакой благодарности. — Что это, черт возьми, было?       На его вопрос отвечает новый залп выстрелов.       — В вашем времени есть боевики? Я нахожу его все менее сосущим жопу, — отвечает Дэдпул, перекатываясь на спину и уставившись в потолок: в среднем на сращивание ребер уходит около двух минут. — Просто... подумал о том, что нам срочно нужен ремонт в квартире. А один я его не потяну.       Старикан ворчит, а, значит, он в полном порядке.       В тот момент, когда тело девчонки взмывает в воздух и мешком с костями падает в укрытие рядом с ними, Дэдпул понимает, что боль, наконец, отступила.       Пронаблюдав за тем, как художественно пыль оседает на мраморный пол, Дэдпул осторожно поднимается: ноги ватные, в голове гудит, а шея душераздирающе хрустит при попытке ее размять. Новый залп отчаянных выстрелов прошивает его тело, пока он, пряча пистолеты, упрямо движется в сторону оставшихся противников. Мутантша более, чем без сознания, а поэтому теперь между ним и воплощением в жизнь его ментальной презентации не стоит ничего. Он картинно заводит руки за спину, касается рукояток катан и улыбается.       Краем уха слушая, как Кейбл хрипло надиктовывает координаты их местоположения, Дэдпул думает о Колоссе и о том, как его благонравное высочество отреагирует на усеянное трупами поле боя. В тот момент, когда Кейбл присоединяется к представлению, паля по врагам из своего укрытия, Дэдпул как раз обезглавливает какого-то бедолагу — одной рукой сжимая окровавленную катану, второй он смахивает воображаемую слезу: как же все-таки здорово, когда у тебя в напарниках безбашенный красавчик, а не пресные люди Икс.       По завершении задания место перестрелки выглядит мрачно — к утру снимки будут на главных полосах почти всех газет.