Телохранитель принца Цзина

Вопреки своему первоначальному намерению, наследный принц не стал приближать учителя Ли Чона ко двору. Помня рассказ друга из несбывшегося будущего и подчинившись смутному беспокойству, он оказал уважаемому ученому мужу поддержку и помог открыть школу в столице. Также позаботился о том, чтобы учителю не чинили препятствий в его стремлении учить как знать, так и простолюдинов. И сам время от времени участвовал в диспутах. Император изначально был полон сомнений относительно «новой игрушки» наследного пинца, а когда тот внезапно отказался от намерения пригласить ко двору человека, с которым несколько месяцев вел переписку и отзывался столь восторженно, он преисполнился подозрений и сам решил прощупать учителя. Пригласив того на чаепитие, он не мог не отметить решительного нрава и смелого, даже жесткого взгляда простолюдина из под немного нависающих густых бровей. Это был мужчина одних с ним лет, одетый скромно, как и подобает простолюдину, он был одет в ханьфу из хлопка молочно белого цвета. Начинающие седеть волосы заколоты резной деревянной заколкой. Сяо Сюаня смутило, что этот человек осмелился посмотреть ему в глаза едва он поднял его с колен после поклона. Манеры ученого были безупречны, а речи прямолинейны и на грани возмутительного. В разговоре Ли Чон держался так же спокойно, как мог себе позволить только брат Цзи или старший сын, да и то не всегда. «Очередной идеалист, начитавшийся Конфуция,» - выругался про себя государь, когда заметил, что плавный разговор за чаем грозит перерасти в вежливый, но яростный спор. Он бы и перерос, не появись Гао Чжань с подносом, на котором стоял лотосовый отвар от супруги Цзин и не напомни о том, что государь призвал министра финансов для важного совещания. Ай да Цзинъюй! Учится негодник! Разумно держит смутьяна на виду. Ну что ж – не будем препятствовать. Но проследим. По окончании разговора, ученый получил в дар набор для письма из нефрита, а также звание кэцина. Ему было дано разрешение открыть школу в столице и преподавать так, как сам считает нужным и правильным. - Вскоре мы планируем провести большой государственный экзамен. Посмотрим, как себя покажут ваши ученики, - добродушно усмехнулся государь, давая понять, что малейший промах любого из учеников отразится на судьбе учителя. С тех пор любой юноша, жаждущий прикоснуться к знаниям, мог навестить скромное поместье ученого, пройти экзамен и стать его учеником. Учитель был человеком строгих правил и девушек отказывался принимать наотрез. Равно как и давать частные уроки, считая это напрасной тратой времени: ведь им предстояло похоронить свои знания на женской половине, в то время как юноши могли стать государственными чиновниками и приносить пользу Великой Лян. Но, разумеется, далеко не все женщины были с этим согласны. Княжна Му происходила из рода, где положение женщин было иным и, естественно что даже когда маленький братик займет место отца, она будет всерьёз влиять на политику княжества. Пусть на южной границе и установился мир, положение семейства Му, много лет правившего княжеством было все так же прочно. Изящная барышня, юркая как ящерка, с детства отличалась живостью ума и много лет отдала изучению боевых искусств. Нихуан легко сошла за юношу. Стоило заколоть волосы, перевязать начинающую расти грудь и надеть щеголеватый мужской кафтан. Ни дать, ни взять – очередной избалованный сын купца решил посетить модную в столице школу. Смуглая кожа и обветренные губы – результат частого пребывания на солнце и усиленных тренировок, мозоли на руках от меча и лука – откуда тут взяться девице? Вот так в школе и появился юноша, по имени Цин Му. Юркий мальчишка в числе нескольких учеников наблюдал за стихотворным поединком учителя и нового ученика. Самоуверенный наглец из цзянху много лет состоял с учителем в переписке, а теперь вот решил сам пожаловать в столицу, сочтя что видите ли созрел для личного знакомства! - Мое имя Мэй Чансу и я рад приветствовать учителя! – щеголевато одетый юноша склонился в приветственном полупоклоне. Голубой халат, белый шарф, бамбуковая флейта с кисточкой на поясе, белозубая улыбка и дерзкие огоньки во взгляде. Примерно таким учитель и представлял себе молодого человека, с которым он держал переписку через Наследного Принца вот уже несколько лет. В своих работах мальчишка попирал все устои, заставляя слова классиков звучать по-новому. И, вместе с тем, делал прямолинейные и честные выводы. То, что не от каждого ученика доводилось услышать. В своё время, когда Наследный принц дал возможность оценить работы нескольких детей, Ли Чон особо отметил работу, написанную неловким почерком ребенка и даже подумал, что ему дали прочесть работу взрослого человека, которую шутки ради попросили переписать ребенка. Сейчас он видел ту же каллиграфию, но более зрелую. Однако, юноша выводил иероглифы медленно и напряженно. В то время Наследный принц объяснил особенности почерка тем, что Мэй Чансу – переученный левша. Это и сейчас было заметно. Тем не менее, сердце учителя пело от возможности вживую пообщаться с ним. Наблюдая за тем, как из под кисти неспешно появляются изящные линии иероглифов, Нихуан невольно вспомнила ощущение булыжника на запястье, который ни в коем случае не должен был упасть... Его высочество предлагал им такую игру несколько лет назад... Шу-гэгэ выводил такие же аккуратные иероглифы... Такие знакомые... И так разительно отличающиеся от размашистой каллиграфии Линь Шу. Она и сама пробовала так же менять почерк. Княжна в напряжении ждала, когда же Мэй Чансу оторвёт взгляд от листа бумаги и хоть немного повернется в её сторону. «Неужели, это действительно Шу-гэгэ?» - думала она. Государь дозволил им с матушкой вернуться в Юннань примерно через год после свадьбы старшей принцессы Лиян и чусского князя. С тех пор они не виделись. Жизнь в Юннани разительно отличалась от столичной. С самого возвращения отец всюду брал её с собой и наставлял как будущую наследницу. Даже рождение Му Цина не изменило отношения к Нихуан: ребенку нужна была поддержка старшей сестры, чтобы вырасти достойным правителем. Князь уделял много внимания тренировке войск, но так как после строительства дамбы на границе с Чу наступил устойчивый мир, совет старейшин настоял на том, чтобы женщины, воевавшие в юннаньском войске вернулись домой, кроме тех, кто мог обучать новобранцев. Это соответствовало традиции: в Юннани поощрялось владение оружием, но все же считалось, что женщины вступают в бой, когда страна оказывается перед исключительной силы вызовом. А единственным вызовом был все более сильный голос старейшины Юэ в совете: его дочь – одна из любимых наложниц императора, мать четвертого принца. Семейство Юэ также имело прочные негласные связи с двором Великой Чу. Ведь любимая сестра нынешнего императора была супругой четвертого принца. По настоянию советника Юэ и благодаря влиянию супруги Юэ на государя, князю становилось все сложнее отстаивать порядки, благодаря которым Юннань защищала Великую Лян от чусцев. Князь упорно стоял на том, Юннань должна содержать боеспособную армию и содержать укрепления в должном порядке. Тем более, что чусцы время от времени испытывали терпение на границе, пусть это и было не более чем «простыми выходками разбойников». И только когда князь допустил передачу нескольких приграничных крепостей под командование генералов, назначенных императором, голос старейшины Юэ стих. Временно. Но начались и другие проблемы: лянские военачальники не всегда считались с традициями Юннани, подчиненные из местных терпели их с трудом и старались по-тихому выжить их обратно. Княжеская семья была в центре всего этого. От интриги к интриге, переживая происшествие за происшествием, Нихуан узнавала родную Юннань и училась у родителей науке управления княжеством. Часто ей не хватало друзей, чтобы обсудить происходящее, но матушка запретила поверять подобные вещи бумаге. Потому переписка с друзьями не касалась опасных тем. Нихуан думала, что им удастся встретиться во время весенней охоты: император приглашал отца принять участие вместе с семьёй. Но немного раньше пришло известие от управляющего столичным дворцом вместе со связкой писем. Так Нихуан узнала, что Шу-гэгэ больше нет, а Цзинъянь отбыл из столицы с поручением императора. В этот момент её сердце пропустило удар, но матушка испытующе смотрела на неё. - Нихуан, ты не просто княжна. Ты – воин. Сморгнув так и не пролившуюся слезу, девочка забрала со столика связку возвращенных ей писем и молча отправилась в свою комнату. В тот момент она запретила себе плакать. А после уже не получалось, хотя в душе все переворачивалось и болело. Потом от Цзинъяня пришел подарок: несколько красивых раковин из Дунхая и короткое письмо. Седьмой принц не забывал присылать что-нибудь интересное из своих путешествий и рассказывать об увиденном, хотя бы в двух словах. Они переписывались о невинных вещах: природе, погоде и новых стилях единоборств. Но, между строк, Нихуан знала, оба думали о Шу-гэгэ. Она всегда ждала этих писем.

***

После того, как семейство Линь осталось без наследника и наследный принц так опрометчиво разорвал с ними все связи, паранойя императора должна была утихнуть. Она и утихла. После того, как соглядатаи подтвердили: никто из дома Линь не пытался выйти на связь с Сяо Цзинъюем или восстановить отношения с отвергнутым сыном. Таким образом, наследник престола теперь полностью зависит от поддержки отца-императора. А потому, Цзинъюй взялся за ум. После своей выходки, рассорившей его с дядей, он отослал седьмого брата под предлогом обучения военному делу да так, что младший из принцев появлялся в столице от силы на несколько недель в году. Заметил, что не к Цзинхуаню и не к четвертому сыну благоволит отец-император и поспешил убрать мальчишку с глаз долой. Подальше от двора и чиновников, которые могли бы пытаться использовать принца для того, чтобы поколебать положение наследника драконьего трона. Да так ловко это обставил, что прямодушный Цзинъянь боготворит старшего брата. Ещё бы! Сплошь вольница! Как бы генералы ни хвалили младшего из принцев: его сдержанность и требовательность, все же приграничные крепости – это приграничные крепости. Далеко от отцовского глаза. Да и нравы там варварские. Не на то ли Цзинъюй исподволь рассчитывал, навязав младшему щенков Линь Сэ в довесок к незадачливому кузену? Император жалел, что не сразу подумал об искушениях для юного ума вдали от дома. Супруга Юэ вскользь поделилась своими соображениями на эту тему, но государь посещал её уже после, когда седьмой принц выступил в свой первый поход. К счастью опасения были напрасны. Цзинъянь избегал излишеств и, как велел старший брат, пил только воду. Солдат держал в строгости, а отряд телохранителей и вовсе был приучен к тому, чтобы держаться скромно и незаметно. Выполнять свой долг, не привлекая внимания. Вопреки опасениям, сын ни разу не привел во дворец ни одного из них, включая Линь Шу. Особенно Линь Шу. - Во дворец не должно приходить с оружием. И телохранители тут также неуместны, - всегда отвечал Цзинъянь, когда кто-то из старших принцев (разумеется, пятый или четвертый) пытался задать вопрос на эту тему. Потому, со временем, та история благополучно забылась. Оно было и к лучшему. Даже бабушка, великая вдовствующая императрица, не заговаривала о сыне Цзинъян после того, как та отреклась от него. Так или иначе, государь мысленно перевернул эту страницу. После установления прочного мира на южной границе, воинственные соседи хоть и пробовали на прочность стены приграничных крепостей, но все же открыто воевать не решались. Вот уже пять лет Великая Лян имела устойчивый мир. Разумеется, государь знал о печальной участи, постигшей сестру, но она сама избрала свою судьбу вопреки желанию матушки. Пусть теперь не жалуется. Она жива, её особо не притесняют. Даже сына позволено иногда видеть – чего ещё желать? Все, что Сяо Сюань мог для её безопасности сделать – он сделал: дал понять новому императору Великой Чу, что пока жива Лиян – его сестре также ничто не угрожает. А погибнет Лиян, будь то болезнь или несчастный случай, то же самое может произойти и с супругой четвертого принца. Никому из смертных ещё не удалось избежать своей судьбы. Большего Сяо Сюань не смог бы для неё сделать. С другой стороны, пока на южной границе шли непрерывные войны, княжество Му было важным форпостом. Император многого не мог себе позволить. Потому, это вассальное княжество оставалось практически государством в государстве. Но теперь... он не раз подумывал о том, чтобы полностью подчинить себе княжество и установить там единый закон. Потому исподволь поддерживал вторую по влиянию семью в Юннани – клан, из которого вышла супруга Юэ.

***

Когда юноша наконец поднял голову, оторвавшись от письма, Нихуан ощутила, как её глаза становятся немного больше, а душа опускается в пятки. Это... действительно был... Шу-гэгэ! Тот самый, который... давно умер? Но как же так? Их взгляды встретились и потому, как его живая улыбка вдруг стала натянутой, а на лице промелькнула тень замешательства, Нихуан поняла, что Шу-гэгэ тоже её узнал. Она с облегчением улыбнулась, ощутив как душу переполняет радость. Вместе с тем тут же вернулась в тот день несколько лет назад. Вспомнила и письма Цзинъяня, и то как изнуряла себя тренировками, только чтобы не думать и её руки невольно стали сжиматься в кулаки. - Цин Му! Ты сегодня задержался! – рассмеялся учитель, разнимая борьбу демонов в душе Нихуан. Вспомнив, где они находятся и что она тоже не вправе себя выдать, Нихуан поклонилась и поприветствовала учителя. – Похоже, вас представлять нет нужды? – предположил он. - Да! - Нет! Хором ответили ученики. - Я просто... – смутилась Нихуан - ... Этот ученик[1] знал одного похожего мальчика, - бессовестно продолжил за неё Чансу, намекая на приключения во дворце, когда она переодевалась евнухом, чтобы беспрепятственно покидать женскую половину. – А кто этот юноша? – спросил он, выдержав её испепеляющий взгляд. Демоны в душе Нихуан наперебой метали громы и молнии, но стоило Шу-гэгэ снова улыбнуться, как непонятно откуда эти самые молнии сменились дождем из цветочков розовой сливы! Тем более, что не смотря на борьбу демонов в её душе, ни одному из них даже в голову не пришло его выдать. Так после небольшой паузы Нихуан спокойно, пусть и с некоторой долей ехидства представила «Цин Му». «Если Шу-гэгэ объявлен мертвым и живет под другим именем – тому есть причины» - говорила себе Нихуан, умудряясь не терять нить разговора с учителем и даже связно и разумно отвечать на вопросы. Вскоре подошли и остальные ученики. Было время для начала урока. Договорившись продолжить поединок в другой раз, учитель и ученик поклонились друг другу и все направились в беседку в саду, где летом учитель предпочитал проводить занятия.

***

Иногда, чтобы найти свой идеал, сказочные герои идут за три девять земель, грызут железные хлеба и стаптывают железные ботинки. Четвертому принцу повезло. Его идеалом оказалась та самая принцесса Юйвэнь Чжун, которую отец император назначил ему в супруги после династического брака тетушки Лиян. Красота юной девы могла сравниться с красотой его матушки, ныне добродетельной супруги Юэ [2]. Также она не уступала матушке в коварстве и жестокости. Единственные служанки, которые за прошедшие пять лет избежали суровых наказаний и гибели – тетушка Вэнь, пожилая женщина, привезенная ею из Чу и две её племянницы: Вэнь первая и Вэнь вторая. Остальные не задерживались в резиденции четвертого принца дольше трех месяцев. При малейшем подозрении, девушек ждал суровый допрос, который мог закончиться смертью или увечьем. Потому было не удивительно, что руки новой служанки немного дрожали, когда она укладывала волосы госпожи в новую прическу. Она видела, чем закончилась служба для двоих других девушек и подумывала о том, чтобы сбежать этой ночью и продать себя в публичный дом. Там люди четвертого принца не станут её искать. И, какой бы ни была жизнь в публичном доме, в ней не будет места отупляющему страху, поселившемуся в её душе с тех пор, как распорядитель дворцовых покоев назначил её служить в этот дом и она увидела муки одной из сестер, которую в назидание выставили на заднем дворе с перебитыми ногами и обезображенным лицом. Её высочество с мягкой улыбкой глядела на своё отражение в зеркале. Казалось, её забавляет страх служанки. Кажется так её зовут? Впрочем... - Что ты возишься? – благостно пожурила она служанку, которая едва не упустила гребень от страха. – Позови Цинь, - велела она и девушка побледнела ещё больше. Ведь это сестрица Цинь сейчас кормит мух на заднем дворе. Обезображенная, с иглами под ногтями... - В-ваше высочество, - тут же упала на колени перепуганная служанка, - Ц-цинь... ум-мерла... - Ах, какая незадача, - промурлыкала принцесса, словно не она пару ночей тому назад наблюдала мучения умершей и отдавала команды евнухам, - Ну что ж... теперь ты – новая Цинь. За неимением лучшего. Соберись и постарайся! – велела она девчонке, ввергнув её в настоящий ужас. Но, видимо, от страха её чувства настолько отключились, что руки перестали дрожать. «Новая Цинь» будто со стороны наблюдала за той собой, которая осторожно разбирает прядки волос, укладывает прическу. А после делает макияж своей госпоже. Все в соответствии с правилами, которым учили дворцовые тетушки. Принцесса удовлетворенно улыбнулась своему отражению. К встрече с матушкой она должна была подготовиться наилучшим образом. Она ненавидела эту юннаньскую змею, как и всех ханьцев, но пока могла себе позволить отыгрываться только на служанках и евнухах. К сожалению, получить власть она могла только усадив на трон супруга. А для этого ей нужна была матушка и вся её власть. Снова окинув презрительным взглядом комнату, поражавшую своей изысканной простотой и трепещущих слуг, принцесса Юйвень Чжун нежно улыбнулась и направилась к паланкину. Её мягкотелый супруг уже дожидался её во дворе, восседая на спине белого жеребца. Она едва сдерживала смех: четвертый принц изрядно растолстел и выглядел весьма комично. Пожалуй, это зрелище стоило того, чтобы убеждать этого дурачка в постели в том, насколько мужественно он выглядит... «Эх... был бы на твоем месте пятый брат,» - непрошенно подумала её высочество. «И в этом супруг удачлив. Пятого принца мне пришлось бы убить сразу после рождения малыша. А ты, дурачок, слишком полезен. Как и матушка твоя. Мудрая женщина. Не то, что императрица.» Тут её взгляд упал на новую Цинь. Проводив госпожу до паланкина, она молча застыла в поклоне. - Что стоишь? Что за глупость? Не знаешь своих обязанностей? – окрикнула её принцесса. – Возьми лакомства для матушки и сейчас же садись в повозку! Новая Цинь поклонилась и неспешно повиновалась. Взяв короб у евнуха, она направилась к повозке, где ехали сопровождавшие пару слуги. - Всему вас лянцев учить надо, - прикрыв глаза, усмехнулась принцесса. Впрочем, эта служанка показалась ей более сообразительной, чем предыдущие, которые сломя голову спешили ей угодить. Эта же была молчалива и неспешна. Глупа, но знает свою работу. Может и проживёт подольше. Её высочеству было невдомек, что неспешность движений девушки объяснялась ужасом, настолько парализовавшим сознание, что двигаться она могла только как во сне, а говорить и вовсе разучилась. Пока принцесса только наблюдала и присматривалась. А заодно помогала матушке в её небольших интригах, направленных на то, чтобы убрать семейство Му с дороги клана Юэ. Ведь это – благородное дело. Сколько проблем юннаньцы доставили Чу! Борясь с кланом Му, советник Юэ ослабляет Юннань. Лакомый кусочек, который может стать хорошей приманкой для любимого братца.

***

Императрица не любила покидать дворец, но что сказать, если найти своего приемного сына она могла только за его пределами? Имение Цзинхуаня было образцом изящества и порядка. Слуги искренне любили своего господина, с показным добродушием спускавшего им мелкие оплошности и строго наказывавшего за серьезные промахи. Но в этот раз она точно знала, что принц Юй не дома. Но и пришла она не к нему. Наложница в ярком сиреневом платье с изящно уложенными волосами склонилась перед ней в полупоклоне. - Итак...- Императрица веером подняла подбородок девушки. – Говоришь, его высочество доверяет тебе? Баньжо чарующе улыбнулась, взмахнув густыми ресницами. Императрица хоть и не умела пользоваться женскими чарами, видела тех, кто умеет это делать. Хотя для наложницы крошка была немного молода, но последнее время именно эту служанку часто видели в компании принца Юя. Не обманула девчонка, предложившая отчаявшейся императрице свои услуги несколько месяцев тому назад, когда она точно так же не застала принца дома. - Да, ваше величество, - улыбнулась Баньжо. – Его высочество милостив к своей недостойной наложнице. - Что ж, совсем недурно, - сказала императрица, - рада, что не ошиблась в тебе, дитя. Только учти: разочаруешь меня один раз – второй возможности у тебя не будет. Баньжо снова улыбнулась и изящно поклонилась. В этот раз она отдала полный поклон, приложившись лбом к полу. Девица стала настоящей находкой. Несколько лет императрица пыталась не мытьем так катаньем проникнуть в думы приемного сына, но добилась только того, что он все больше отдалялся от неё и, казалось, совершенно забросил мечты о власти. После того, как Наследный принц лишился поддержки семейства Линь, а добродетельная наложница Линь вместо того, чтобы хоть как-то попытаться исправить положение, встала на сторону неразумного сына, Цзинхуань даже не пытался проявить усердие и втиснуться в образовавшийся зазор при дворе. Напротив, он стал ещё более надменным, ещё сильнее задирал братьев и пропадал в обществе князя Цзи. Этого никчемного бездельника. Императрица совершенно не могла понять причину. Пока эта малышка не открыла ей глаза. Последняя ученица принцессы Сюаньцзы как на духу поведала о запретной любви, мучившей Цзинхуаня вот уже несколько лет. Проклятый Цзинъянь! Как мог этот ничтожный выскочка завладеть думами её сына! - Его высочество не хочет вредить седьмому принцу, - сказала служанка, протянув несколько свитков. Там были стихи написанные принцем Юем. В них, как всегда, отсутствовал стиль, но строки были искренни и полны отчаяния. Читая это, императрица начинала все больше осознавать происходящее. Вспоминать, как требовала много лет назад от Юя сблизиться с Линь Шу и седьмым принцем, но тот лишь испортил все дело. Оказалось, бедняга и помыслить не мог о том, чтобы сблизиться с седьмым братом. Ведь тогда он не сможет отказать матушке императрице и будет вынужден лично навредить ему. А сама мысль об этом была невыносима для несчастного юноши. И он принёс трон в жертву своей неразделенной любви. Именно об этом кричали его стихи, в которых он называл себя змеем. В других стихах он говорил о матушке, которую любит и также сходил с ума, понимая что не может дать ей желаемого. Ведь тогда он будет вынужден уничтожить врага, о котором болит его сердце... Не удивительно, что Цзинхуань отдалился ещё сильнее, после того, как с доски исчез Линь Шу. Ведь это причинило невыносимые страдания Цзинъяню, который был обманут и не смог спасти друга. И сам Юй поневоле стал его настоящим врагом. - Что ж, Баньжо. Твоя цена справедлива. Я назначу тебя наложницей Цзинхуаня. Но пока будет лучше, чтобы он не знал о нашем... близком знакомстве. Узнав подоплеку дела, императрица была в ярости. Больше всего её злило то, что она вынуждена позволить Баньжо вернуть стихи в тайник. Как же ей хотелось уничтожить их! А вместе с ними выжечь все глупости из головы Сяо Цзинхуаня! Радовало, что проклятый Цзинъянь скорее ядовитую змею поцелует, чем подумает о сближении с Юем. Также как и то, что между ними Цзинхуань определенно выберет её. Уже выбрал, раз отстранился, ограничившись поединком-предупреждением несколько лет назад.

***

Тем временем, далеко, в Великой Чу, мальчик по имени Юйвэнь Юэ ни в чем не ведал отказа в доме своего бездетного дядюшки. Кроме одного. Матушку он мог видеть только в определенные дни. Если проходил испытания, которые понемногу уничтожали его человечность. Дядюшка взрастил свою сеть шпионов и мечтал о том, чтобы передать её достойному наследнику. Именно поэтому он позаботился о том, чтобы Лиян и маленький Юэ оказались в его полной власти. Пока тот мал, из него можно вылепить идеального шпиона. Обаятельного, хитрого и безжалостного. Малыша Юэ он заприметил, когда ещё был жив князь, его отец. Это было во время празднования его четвертого дня рождения. Он услышал пронзительный крик няни, которая держала на руках мальчика. С ветки свисала ядовитая змея. В отличие от старухи, ребенок совсем не испугался, а быстро схватил змею руками и свернул ей шею. Тогда князь Юйвэнь Ло пообещал себе, что добудет этого ребенка. Пока был жив его отец, об этом и помыслить было нельзя. Но, после того, как племянник погиб столь бесславной смертью, покойный император удовлетворил его просьбу и назначил опекуном над имуществом покойного. И полным властителем его судьбы. Сейчас старик смотрел из укрытия, как мальчик, переодетый нищим бродяжкой, крадет последние деньги у слепого попрошайки. Забрав деньги из выделанной тыквы, мальчишка со смехом бежит к дядюшке. Но это – только первое испытание на сегодня. Погладив его по голове, князь, также переодетый бродячим торговцем гладит чумазого мальчика по голове и они направляются от храма в сторону рыночной площади. - Дядя, долго ещё? – хмуро спрашивает Юэ. Он устал и не понимает смысла игры. - Уже пришли, маленький змей, - ответил старик Ло, протягивая ребенку мешочек. Они остановились у дверей самой дешевой харчевни. – Я сейчас закажу нам лапши. А ты улучи момент и насыпь этот порошок в котел. - Хорошо, дядя, - ответил Юэ. - Ты не хочешь узнать сейчас, что будет? - У всех заболят животы, как в прошлый раз? – улыбнулся мальчик, вспомнив, как несколько недель назад проделывал по приказу дяди похожий трюк на кухне для прислуги в поместье. - Не совсем, Юэ. Животы ни у кого болеть не будут. - Тогда зачем это делать? - Это снадобье подействует не на всех. Кому-то захочется спать, а кто-то совсем не проснется. Тебя это не пугает? - Не проснется, значит умрёт? – спросил Юэ, похолодев. – Тогда я так не играю! Обойдусь и без матушки! Князь жестко улыбнулся и внимательно посмотрел на мальчишку. Потом так же грубо схватил его за подбородок: - Обойдешься, даже если она выпьет этот порошок? – спросил он, с удовлетворением наблюдая как глаза мальчишки расширяются по мере того, как смысл его слов до него доходит. – Что тебе до этих жалких людишек? Бродяги! Мусор под ногами! Только что ты лишил слепого пищи. А что за печаль избавить этих попрошает от мук голода навсегда? – спросил он, глядя в глаза ребенка, который молча заливался слезами. – Неужели их жизнь ценнее жизни твоей матушки? Юэ немигая смотрел на дядюшку целую вечность, прежде чем моргнуть и подтвердить свое согласие. Юйвэнь Ло с удовлетворением отпустил его и тут же отвесил тяжелую оплеуху: - То-то, малыш. Всегда помни, кто важен, а кто нет. Позднее, когда он весело травил байки за столом, поедая лапшу, в которой ещё не было яда, а люди в харчевне начинали корчиться от боли, он схватил мальчишку за шею, заставив наблюдать происходящее от начала и до конца. Люди кричали, умирали. Харчевник беспомощно голосил, его жена выскочила на улицу звать лекаря. Юйвень Ло вытащил за шиворот воспитанника и они оба притаились в тени вяза, росшего у ворот лачуги через дорогу от заведения. Они стояли и смотрели, как лекари и стражники выносили тела, как собирались и голосили родственники. Как один из лекарей обнаружил в казане с лапшой яд. Как возмущенная толпа пыталась совершить самосуд и над харчевником и над его женой, и над малолетними детьми. Юэ мелко дрожал, а князь его встряхнул и сказал: - Это все ты сделал. Ты сделал это для своей семьи. Для своей матушки. Ты умеешь быть безжалостным, Юйвень Юэ. – сказал он и наконец увел дрожащего мальчишку с этого пира смерти. В эту ночь ему разрешили остаться в покоях матушки. Князь знал, что мальчишка и словом не обмолвится о произошедшем. А даже если нет – Лиян бессильна чем-либо ему помешать. ...Матушка всегда была ласкова. Учила играть на цине. Рассказывала о своей стране. Перебирала его волосы, пока Юэ молчал и обнимал её. Больше он не мог ничего сказать, потому что больше не был тем добрым мальчиком, который так похож на отца. Потому, что стоит ему рассказать о том, страшном деле которое он совершил, матушка не захочет его знать. С этого дня, князь Юйвэнь Ло перестал запрещать Юэ приходить на женскую половину, когда он захочет. Только Лиян оставалась затворницей. Не стоило ей знать, чем живет её сын, помимо обычных детских занятий.

***

Двое школяров шли, обдумывая разговор, который все никак не клеился. Нихуан не знала, как спросить, а Шу –гэгэ не знал, с чего начать. Кроме того, что несколько лет назад они с Цзинъянем просто решили не вмешивать Нихуан в эту историю. Государь отпустил ее с матушкой в Юннань. Там Нихуан повзрослеет, выйдет замуж. А после друзья детства и совместные приключения станут для всех просто ярким воспоминанием. Так зачем ей переживать о Шу-гэгэ больше положенного? Что с того, что прабабушка много раз грозилась их поженить? Линь Шу теперь нет, потому - не сбылось. Бывает. Тем более с детьми. Прабабушка обещала это Линь Шу и Нихуан, а не Су Чжэ и Нихуан. А о Мэй Чансу прабабушка и вовсе не имела понятия. Долгое время Мэй Чансу был просто именем, которое они с Цзинъянем использовали, убегая в город из дворца через тайный проход из дворцовой библиотеки. Тайный проход, о котором не знал даже сам государь император, но который вычислил старший брат, наследный принц. Вычислил совершенно случайно, когда евнух Гао неожиданно исчез где-то между стеллажами с весенними картинками. Этот же тайный проход они втроем иногда использовали, когда Сяо Цзинъюй ссылал воспитанников в библиотеку. Именно об этом тайном проходе Гао Чжань не сказал даже государю, хотя догадался о том, что эта тайна раскрыта. И о нем же Линь Шу не сказал своим мучителям. Ведь стоило евнухам обнаружить его бесчувственное тело возле открытого прохода, как наспех состряпанное обвинение против наследного принца и Цзинъяня перестало бы казаться императору абсурдным. Нихуан знала об этом проходе. В свой последний день в Цзиньлине, она ждала у выхода двоих друзей, переодетых простолюдинами и после они втроем гуляли по городу, мечтая сейчас уже не вспомнить о чем. И всё это должно было остаться далеко, в детстве. Потому и не стали Нихуан рассказывать о произошедшем: помочь она бы ничем не смогла, только получила бы жестокий повод для переживаний. Именно так они рассудили с Цзинъянем. И Сяо Цзинъюй был вынужден также согласится с этими рассуждениями, когда Цзинъянь поделился с ним позже, хотя и сильно помрачнел, сказав что-то вроде:"Судьбу обмануть не так просто". Однако, старая история не значила, что Мэй Чансу не может подружиться с Цин Му. Если сам Цин Му этого захочет. Что в том такого? Нихуан одолевали вопросы и раздумья настолько, что она не заметила, как чуть не оказалась под копытами лошади. Из её сумки высыпались книги, а круглолицый воин замахнулся на «растяпу-школяра» кнутом. - Смотри куда идешь, бездельник! – воскликнул он. - Дорогу четвертому принцу! – закричал он, растягивая жиденькую бородку вокруг рта. Второй школяр быстро выхватил растяпу приятеля из под удара и кнут лишь сбил заколку с его головы. - Что там? – послышалось из паланкина. Женский голос был нежен и полон ленивого раздражения. - Я посмотрю, - тут же вскинулся принц Сянь до того гордо и безучастно ступавший верхом на красавце жеребце и мысленно любовавшийся собой. – Кто смеет преграждать нам дорогу!? – громко спросил он. Однако, вместо того, чтобы пасть ниц, первый школяр выругался и бросился собирать книги. А второй ослепительно улыбнулся, помахал им рукой и, обхватив неловкого товарища за талию, взмыл вверх на ближайшую крышу. - Шу-гэгэ! Что ты делаешь? – громко прошептала Нихуан, когда они оказались на крыше и он подхватил её под руку. Мэй Чансу и Цин Му - простолюдины. Четвертый принц и его супруга не отличаются кротким нравом. То, что обычному человеку покажется ерундой, для них - преступление достойное смерти. Княжне пришлось бы раскрыть себя. - Первая стратагема. Бегство, - объяснил Шу гэгэ. И быстро кивнул в сторону укрытия. Над крышей взвился град стрел, едва они успели отскочить за козырёк и перепрыгнуть дальше. Следом взмыли несколько солдат из охраны принца. Потом был бег по крышам и переполох на ярмарке. К счастью, процессия четвертого принца торопилась во дворец и вскоре стража отказалась от погони. - Шу-гэгэ, знаешь что ты болван? – спросила девушка, едва они оказались достаточно далеко. – Но я так рада, что ты живой! – добавила она, обнимая друга. - Я тоже рад, Нихуан, - ответил он, обнимая её в ответ. – Только я – не твой Шу-гэгэ, - прошептал он, мягко отстранившись и встретив её взгляд. Такой родной и с детства знакомый взгляд бесстрашной девчонки. Ну вот кто бы мог принять её за мальчика? Во что ни одень - слепому видно, что это - Нихуан! И как же трудно будет теперь её отпустить, после того, как они встретились снова. - Ты – это ты, как бы тебя ни звали, - усмехнулась Нихуан, глядя вновь обретенному другу в глаза. – Почему я должна переживать по этому поводу? ... Тем временем, стражник передал одну из книг, которые школяр не успел забрать принцу Сяню, а тот бросил её Вэнь Второй. Та уже хотела спрятать книгу в походный ларь у сиденья, но её высочество отобрала книгу и перевернула несколько страниц. С обратной стороны обложки была незамысловатая подпись «Цин Му». «Смутно знакомые иероглифы», - подумала она. Но всё же решила пока оставить нелепое происшествие. Во дворце их ждала матушка Юэ.