Пришел, пришел рай!

      Когда я очнулся, было уже темно. Белый потолок выделял тени деревьев, слабый свет из окна вырисовывал очертания предметов: огромный шкаф, нагромождённый резными узорами, крупное зеркало с толстенной рамой на другой стене и комод из той же серии мебели. Дышалось легко. Живительный ветерок из полуоткрытой форточки приятно полнил легкие, на улице жгли костер. Родные ночи пахли чище, но после жаркого города, где верный нюх не различал ничего, кроме шероховатого смога, и это казалось раем. К тому же я лежал невероятно удобно, словно в облаках, а атласное постельное белье, цвета которого я не различал из-за полумрака, сохраняло прохладу. Я повернулся в сторону двери, коснулся щекой нетронутого края подушки и блаженно прикрыл глаза. Секунду! Дернувшись, рука коснулась лица. Маска снята. В тишине комнаты раздался мой хриплый смешок.       — О, ты проснулся, Какаши, — Паккун лениво зевнул, пару раз сладко причмокнув. — Сейчас половина девятого вечера. Ты проспал двое суток.       «Двое суток?!» — мысли поперхнулись. С улицы доносились разговоры и копошение. Два знакомых голоса, не спутать. Я вновь в том же доме.       — Как?.. — Сиплый вопрос раздражил пересохшее горло. Хотелось пить.       — Мхм… — нинкен прыгнул на край кровати с махровой подстилки. Паккун согласился на прикроватный коврик, что дальше? Собачьи миски? — Ты хочешь знать, что произошло? Как ты мог отключиться из-за использования техники такого низкого уровня? И самое главное — где мы?       Я кивнул и попытался сесть.       — Понятия не имею, Какаши. Я надеялся, ты мне скажешь. В тот день я выследил детей по твоему запаху, не без труда, но ты не ушел далеко, мне удалось напасть на след. Прости, другого выхода не нашлось, прохожие помогать не стремились, — мопс почесал за ухом, зависнув лапой в воздухе. — Еще, кажется, я зря открыто разговаривал, все переполошились.       — Да… я тоже не сразу понял, что здесь не используют ниндзютсу. Значит, потерял сознание… — взгляд скользил по стеганой простыне, — выяснил наши примерные координаты?       Грузное отрицание послужил ответом и я откинулся на подушку. Душа вяло чертыхнулась, я продолжительно помолчал, изучая оконную кисею, та парила, тихонько хлопая краями, точно крылья ската, и сияла серебряным узором от фонарей.       — После гендзютсу я убедился лишь в одном, — я вновь обратился к товарищу, — чакра людей этого мира течет по совершенно иным каналам и отличается непреодолимой грубостью, ее практически невозможно контролировать. Мне повезло с несопротивляющейся жертвой, но, боюсь, применять иллюзии вновь — невероятный риск, — я вспомнил ужасную боль при попытке перейти на тонкий контроль мозговых структур. — Местное население действительно люди?       — Да, — неуверенный ответ, — запах человеческий. Очень похоже, по крайней мере… Но что-то не так, не могу понять, что именно.       — Ты не заметил? Странная аура, — я напряг органы чувств, проверив, не стоит ли кто поблизости, подслушивая. — Я ненароком глянул шаринганом на людей с улицы и осознал неверность первичных предположений. Я-то думал, Мира использует неизвестную технику, но, похоже, все свечение и врата вдоль позвоночника — лишь особенности физиологии, не более.       — Вот оно что… я не так четко вижу эту странность, скорее чувствую ее, — Паккун сдвинул морщинистую мордочку, призадумался и выдавил из себя, — бьюсь об заклад, я уже однажды встречал девчонку. Где и когда — не знаю.       С секунду продлилась гнетущая тишина. Внутри меня все стянуло и уменьшилось до размера игольного ушка. Под кожей захрустел лед. Нинкен не ошибается, если дело касается запахов.       — Подробнее, — прозвучало грубее, чем я планировал. Сердцебиение отдавалось в висках.       — Прости, Какаши, ничего не могу больше добавить… В голове словно кто-то порылся, проблемы с памятью.       Сдавленно выдохнув и тяжело вдохнув, я отвернулся от товарища, чтобы тот не решил, что мои эмоции направлены на него.       — Что ж, — я старательно помассировал переносицу, пытаясь успокоится, — можешь идти домой.       — Боюсь, не выйдет, — пес повел ухом. — Обратной дороги нет.       — Нет?! — Резко я сделался сух и серьезен, чувствуя себя рыбой, выброшенной на берег. Еще и Паккуна сюда затащил.       — Эм, Какаши, — пес замялся, подбирая слова, — ты уверен, что мы в мире книги?       — Как ты догадался? — Глаза раскрылись чуть шире.       — Сопоставил картинки, да и дети сказали, — мопс перебрал лапками и дернул хвостом.       — Стоп. Ты понимаешь их речь?       — Да. Мы же не звери и не люди, для понимания речи нет нужды в знании языка. Наш рассудок находится в ментальном пространстве, как у духов, и существует вне телесного, — тут он ненадолго умолк, принюхиваясь, а после продолжил. — Запахло жареным мясом, мхм. Так вот, к сожалению, в отличие от духов, без тела мы мертвецы. Да и вообще, знаешь, речь — самый примитивный уровень общения, поражаюсь тому, как вы, люди, обходитесь таким слабым инструментом коммуникации. Между вами столько недопонимания в простых вещах, даже если вы говорите на одном языке…       Я знал, что призывные животные обладают знанием всех языков, но подумать, что подобное распространяется и на иные миры, не мог. Новость оказалась удивительной, но радостной и помогла расхолодить часть внутреннего накала.       — Хотел другое донести, — продолжил Паккун, — я вот не уверен, что мы переместились…       Он не успел закончить, внезапно раздался душераздирающий визг с улицы. Молниеносно сорвав одеяло, кинулся в окно, приземлившись на небольшом забетонированном участке. Готовый к нападению, я вышел из группировки, шаркнув отведенной в сторону ногой.        Передо мной, за крашенным в белый кованным столом, предстала пара ахнувших глаз. Тот мелкий паренек (я узнал его лишь по голосу), сменивший одежду, и Мира, сжавшая руки в кулаки у груди. Я улыбнулся, то ли в качестве приветствия, то ли случайно. Девушка выглядела нарядно, я бы сказал чрезмерно. Глаза, обрамленные густой бахромой длинных ресниц и ярким черным карандашом, сияли, волосы пружинили крупными локонами, а лицо вытянулось от испуга. Перед ее носом трепыхалась жирная моль, пойманная мальчишескими пальцами, но сейчас ее шок сместил вектор в мою сторону.       «Ах да… она боится насекомых», — напряженные плечи опустились, под аккомпанемент сверчков я натянул маску. Ребенок сообразил быстрее и, воспользовавшись промедлением, закинул бабочку девушке за шиворот. Плачущий крик разнесся по округе. — «Разве они знакомы? Не помню персонажей младше шестнадцати в книге, не тот рейтинг, хотя верить собственной памяти нынче непозволительно».

***

      Пробыли на улице мы недолго, только покончили с готовкой на углях и пришлось перебраться в дом из-за слетающихся на свет фонаря насекомых. Когда я вошел — в нос ударил запах лилий — меня сдавило тоской и тошнотой, накатывающей от душевной усталости. Красные розы выкинули, их заменил еще более пышный белый букет.       — Какаши, здесь эти цветы не связаны с похоронами, — буркнул Паккун, щелкая коготками по кафелю. Он тоже провел ассоциации со смертью. Однако весь последующий вечер я не мог избавиться от тревожной мысли: сюжет книги окончательно изменен. Нехороший груз на душе, словно кто-то умер, преследовал рассудок. Но если здесь белые лилии добрый знак, надеюсь, их подарил тот же молодой человек, которого я встретил в первый день — их будущее радужно, хоть и не лишено крутых поворотов судьбы.       Мы устроились за тем огромным кухонным столом. В наличии имелось восемь стульев, но по факту, расположиться с комфортом могло не меньше двенадцати гостей. Ужасало обилие еды. На углях пожарили рыбу, какие-то мясные рулеты и овощи, стол украшал шоколадный торт и много разной еды, которую я видел впервые. Риса и свежей рыбы не было, палочек для еды тоже, да и посуда оказалась непривычной. Например, суповые тарелки, наполненные крупно нарезанными томатами — плоские и объемные. Чашки для чая, вмещали жидкости раза в три, а то и в четыре больше, чем стандартные яноми*. Фарфоровые, с блюдцами, они украшались отпечатанными синими цветами и узорами, от них веяло иной культурой, вызывающей, однако, подозрения — слишком разношерстными казались местные традиции. Единства в незатейливой сервировке стола не ощущалось. Дорогой семейный сервиз, часть которого осталась в буфете, без зазрения совести совмещался с плетеными корзинами с хлебом (обилие выпечки это отдельная история) или с массивными стаканами под пиво с какими-то совершенно странными рисунками. Большой стол в кухне дополнялся и строем фарфоровых утят, филигранной салфетницей и баночками для специй.       — Я так вовремя очнулся или вы и без меня собирались пировать? — Поинтересовался я у Паккуна, усаживаясь во главу стола. Занимать такое важное место не планировалось, но мелкий парень сел по правую руку, а Мира — чуть поодаль и выбирать не пришлось. А может просто тут так принято усаживать мужчин? Не знаю. Ничего не смыслю в местной культуре и чувствую себя глупо.       — Закупились в честь дня рождения мелкого, — подтвердил нинкен, — только никто не ожидал, что ты именно сейчас очнешься. Ты вовремя.       Начавшийся вечер искрил странными диалогами, напоминавшими игру в глухой телефон. Наверно, наша компания до ужаса нелепо смотрелась за столом: пес, сутулый я, соседствующий с без остановки машущим столовыми приборами подростком, и девушка в дальней главе стола, поглядывающая на часы. К тому же Мира постоянно вскакивала, тупилась в пол, а если я случайно задерживал на ней взгляд, то тут же отворачивалась или занимала себя мнимым делом. Благодаря ее поведению Паккун все выше и выше устраивался на стопке подушек, чтобы доставать до стола, да и вообще принял роль идеального объекта для обслуживания. Не удивлюсь, если он уже позволил ей потрогать лапки. Рядом крутился… эм, Саша. Да, нинкен, кажется, так сказал. Странное имя, что оно значит? Его искрило воодушевление непознанного, если сравнивать отдаленно, было в нем что-то от Наруто, только едкое. Он спрашивал меня о том, правда ли я не люблю сладкое и правда ли, что у Сакуры натуральный розовый волос, могу ли я определить его стихию, сколько стоит рамен в Ичираку и много о чем еще. Иногда Паккун отвечал за меня, но без охоты, думаю, последние два дня мопс мечтал о молчании. Когда вопросы о моей жизни иссякли, он перешел к теме тренировок, которая закончилась, не успев начаться, когда нинкену надоело играть роль переводчика. Но все же я успел пояснить базовые моменты:       — В твоем возрасте шиноби уже не стать, — уголки его губ полетели вниз от таких слов. — Ниндзя готовят с самого рождения: младенцев подвешивают в специальной люльке в углу и время от времени ударяют о стену. Плавать учат раньше, чем ходить*. Именно по этой причине бесклановые дети крайне редко вступают в ряды ниндзя, система воспитания отработана веками и строго соблюдается, а без подобных тренировок результаты впоследствии хуже. Хотя… — видя его расстроенное лицо, пришлось слегка приукрасить действительность. Все равно же не подастся на тернистый путь войны. — При наличии уникального упорства и талантов возможно все. У Сакуры, например, и без тренировок врожденный гений контроля чакры, а Гай достиг высот в тайдзютсу благодаря усердию. Паккун, судя по сокращенному объему текста, передал слова некачественно, отвлекаясь на дымящееся мясо.       — Я талантлив! — Подскочил со стула паренек, — я призер лицея, участник почти всех олимпиад и первый на кандидатуру для учебы по обмену в США. А еще знаю английский практически идеально, учу французский и хочу в программирование, — пальцев на руке не хватило, чтобы согнуть каждый в тон нового таланта. — О! И неплохо делаю трюки на самокате.       — Черт, Какаши, я ем, — из-за невозможности пользоваться столовыми приборами морда пса испачкалась, а кусок чего-то шлепнулся на белый пол. — Ты уже должен был понять, что это шило в заднице не отстанет от тебя. Я мало понял, но если кратко, то он передал тебе, что крут. Вот еще только что добавил, что у них только с восемнадцати лет принимают в ряды воинов, исключительно мужскую часть населения.       — М-да… Все таки я в шоке, Какаши со мной за одним столом! Еще и без маски… Я должен загадать желание! — Глядя на неразрезанный торт восхищенно шептал Саша, — Мира, а ты свечки не нашла?       — А? Прости, Саш, не стала только ради них мотаться в магазин, — поклевав салат, точно птичка, она рассматривала перечные крупинки на зелени. — Но у меня есть обычные свечи, давай ими заменим?       Паренек довольно закивал и вместе с Мирой они ненадолго удалились. Я хотел было обсудить с боевым товарищем ряд серьезных вопросов, но прекрасно понимал, что не успею и вместо этого проверил книгу — повествование сохранялось прежним. Вскоре стол помимо еды заполонил ряд плоских разноцветных свечей. Когда их зажгли, резко запахло эфирными маслами — апельсином и лавандой. Я понял, что происходит, и без перевода и просто наблюдал, как неловко эти двое зажигают свечи догорающими спичками, торопят друг друга и смеются. Как же странно: Саше исполнялось пятнадцать лет, но он вел себя, как настоящий ребенок. Мира не намного его старше, не знаю точно, но так же слишком молода и наверняка находится в том возрасте, когда вся ответственность за жизнь лежит на чужих плечах. До ее лет не доживает пятая часть чунинов.       — Сейчас загадаю желание!       Ее глаза ярко отражали пламенные огоньки, казалось, она ожила из пелены неуютного вечера, погруженная в дело.       — А сможешь все разом задуть?       В комнате погас свет, танцующие свечки зарябили тенями по нашим лицам. Я получил сияющие радостью взгляды, но продолжал ощущать себя темной неосязаемой тенью. Настроение одновременно сковал уют и горькое непонимание: неужели существует место, где нет войны и люди так долго остаются детьми?       — Какаши не может определить мою стихию без специальной бумаги, но я — Близнец по гороскопу и вроде как должен обладать воздухом. Так что смогу! — Саша зажмурился, помолчал, а после, набрав побольше воздуха в легкие, принялся задувать свечи — одну за другой. Комната становилась все темнее, а сил все меньше, на последний огонек не хватило духу, но Мира быстро среагировала, помогла задуть заключительную фиолетовую свечу.       — Что загадал?       — А ты как думаешь?       — Попасть в мир Наруто?       Саша отрицательно покачал головой и девушка на мгновение помрачнела, а после включила свет и разрезала торт, взяв себе до смешного маленький кусочек.       — Не понял, мы с тобой раньше торты на спор ели — кто больше, а сейчас что за дела?! Только не говори, что ты худеешь!       — Худею?! Нет!       — Тогда почему? Я точно знаю, это твой любимый торт. Мы же такой покупали вместе на Новый год.       — Да просто… не хочется…       Паккун со всей свойственной псу деликатностью вытер тканевой салфеткой пасть и нарушил собственное молчание:       — Какаши, девчонка впервые в жизни решила сбросить пару кило, что передать?       Я вдруг понял, что за весь вечер не перекинулся и парой слов с Мирой и занервничал. Не удивительно, что она так странно себя ведет. В доме малознакомый мужчина из другого мира, развлекающийся сомнительным чтивом… еще и тема скользкая. Сакура до выхода на регулярные миссии тоже часто отказывалась от ужина — такая глупость когда необходимо физическое развитие, но на доводы Наруто о том, что она прекрасна и так, не реагировала. Как мне поступить?! Девушка казалась мягкой, приятно округлой и обладающей каким-то уникальным, породистым качеством тела: загорелая кожа и блестящие волосы, и то, и другое театрально-роскошное, без единого изъяна. Да, совершенно непохожая на жилистых куноичи со стальными мускулами и жестким телом. Я не видел причины жестко ограничивать себя в рационе. Но пока я соображал, в разговор вступил Саша.       — Да красивая ты, брось. Я тебе как парень заявляю.       — Как парень?       — Ну, с мужской точки зрения.       — Когда у тебя уже мужская точка зрения успела появиться?       — Эй! Я тебе вообще-то комплимент сделал!       Действительно неприлично. И чем дольше я молчал, глядя на другой край стола, тем яснее ощущал нарастающую неловкость. Мира, естественно, чувствовала внимание и хоть и пыталась вести себя непринужденно, но получалось плохо. Она горячо спорила, стараясь смотреть на Сашу, но то и дело бросала короткие взгляды то на меня, то на мою тарелку. И вдруг я понял.       — Паккун, передай, что все очень вкусно, — на самом деле часть блюд была слегка непривычной, но точно не невкусной. Я бы и описал гамму переживаний как-то посолиднее, но, боюсь, никому не интересны гастрономические темы.       Когда мопс все сделал, в комнате повисла подозрительная тишина, нарушаемая прыскающим смехом Саши в кулак. Зрачки девушки сузились. Она бы и сама сузилась, да не могла, только резко выпрямилась и выронила со звоном вилку.       «Черт возьми, Паккун, ты что сказал?!» — пот проступил на виске. Как же тяжело быть непрошеным гостем. Но все что я мог — впиться взглядом в пса, прожигая линяющую шерсть до пепла.       — В чем дело? Я передал, как ты и просил, с деликатным уточнением того, что ты оценил кулинара.       — Какого еще кулинара?! — Я говорил шепотом, но все равно очень громко.       — Как какого? Девчонку. Она же хозяйка дома.       Я побледнел. Мира не умела готовить. А значит, либо готовил кто-то другой, либо еду купили в отделе готовой продукции или ресторане.       — Боже, Какаши, — Паккун покачал головой, — ты столько любовных романов перечитал и не позаимствовал ни одного обольстительного выражения? Зачем ты вообще читаешь эти книги? Я хотел помочь!       — Что значит ДЕЛИКАТНО оценил кулинара?!       — Поднялась тема о лишнем весе и о еде, конечно, я совместил и то и другое. Сказал, что с ее весом так хорошо готовить — талант.       Я закрыл лицо рукой, скрывая подступающую к лицу кровь. Ощущая себя обременительным балластом, я припомнил, сколько раз уже выставил себя идиотом в глазах девушки. Покосившись на объедки в тарелке, я провел ножом по надломленной картофелине, рыхлая мякоть податливо надломилась, горячая струя пара устремилась вверх. Вдруг я вспомнил.       — Паккун, ты говорил, сомневаешься, что мы в мире книги. Где мы по-твоему?       — Хм… хочешь сейчас это обсудить?       Я выпил какой-то красный сладкий напиток и кивнул.       — Сейчас не получится, девчонка куда-то сильно торопится. Или ты согласен и без ее участия? — Заметив сомнение в моих глазах, пес продолжил. — Вот и я считаю, что разговор может немного повременить, оставь свои проблемы ненадолго, в разгаре скромное празднество.       Паккун прав. Я постарался расслабиться и как-то сгладить недавний конфуз, сообразив нейтральную тему для разговора:       — Скажи, что имя Мира значит «зеркало»*.       — Эм… хорошо, — нинкен счел это не лучшим ходом, но передал.       Мира тут же подняла сияющие глаза… надеюсь, не прозвучало как оскорбление, намекающее на то, что она все свободное время посвящает внешности?! Вилка так и застыла на полпути ко рту, когда вдруг девушка глянула на часы и заторопилась, так ничего и не ответив. Стало не по себе.       — Зеркало? — Саша тут же включился в беседу, — нет, вообще-то Мирослава — прославляющая мир. Только Славой ее не зовите, ей не нравится.       — Почему? — Паккун работал на три фронта, едва поспевая за быстрой речью с двух сторон и пережевыванием еды. — И что значит твое имя? Защитник людей?       «Прославляющая мир и защитник людей? Сочетается», — я выпал из разговора на некоторое время, поддавшись раздумьям. Захотелось попытаться произнести их сложные имена в слух, но я не решился. — «Никогда бы не подумал. Да и не упоминалось, что ее имя сокращено. Мирослава. Как же странно и сложно звучит».       — Не нравится, говорю же. Вообще она дерганная какая-то стала. Мира, чего с тобой? Совсем захикковала. Я видел, ты даже за продуктами ночью ездишь, так сильно-то не пались, а то моя мама твоей позвонит и скажет чего. Я тебя, конечно, как могу прикрываю, но скоро точно прознают, что тебя из универа турнули. Ты своим так и не сказала?       — Ничего подобного, — с зажатой в зубах резинкой для волос буркнула девушка, время от времени маяча в проходе кухни. — Не узнают.       Хозяйка дома подошла к шкафу, порылась и достала две небольшие баночки с изображением красных быков, а позже вынесла чайного цвета напиток, судя по оформлению бутылки — алкогольный.       — Ну-у-у! Как знаешь! — Саша звонко вздохнул, покачиваясь на задних ножках стула. — Я тут подумал, а если в наш мир попал Какаши, то каков шанс того, что переместило еще кого-то?       Стеклянное донышко громко коснулось столешницы, по кухне разнесся глухой стук. Вопрос заинтересовал нинкена, тот поднял уши и обеспокоенно фыркнул.       — Хотя так будет даже круче, — продолжил Саша. — Может к нам попадет Хината или Сакура? А еще лучше Хидан!       — Хидан?! — Мира неожиданно эмоционально отреагировала, открутила крышку и щедро разлила по двум низким бокалам содержимое бутылки. — Ну уж нет, спасибо.       — А чего? Слишком крут для тебя, да? — он хитро зыркнул и несильно ткнул локтем в бок. — Да ла-а-а-а-дно! Признавайся, кого бы хотела сюда оттуда?       Девушка растерялась на мгновение, а после протянула мне один бокал:       — Извините, Какаши-сан, из головы вылетело сразу предложить выпить.       — Ну капец, вы виски всухую будете глушить, а мне даже немного с колой смешать нельзя?       «Какаши-сан?» — в душе промелькнула мысль об уходящей молодости и выразилась на лице сдвинутыми бровями. Мира обращалась ко мне так официально и напуганно, словно бы она гостила у меня, а я и вовсе был злобным командиром. Я взял в руки прохладное стекло и понюхал жидкость, оставляющую маслянистые разводы на стенках. — «Черт возьми, сколько здесь градусов?!».       Вот только когда я поднял глаза, девушка уже осушила залпом глубокий стакан.       — Мирослава… ты когда так бухать научилась?       Сразу после Мира открыла одну из жестяных банок, та зашипела, заискрилась, а после так же быстро была поглощена.       — Понял… ты каждый раз этой дрянью закидываешься?! Ты серьезно упарываешься лошадиной дозой энергетика и спирта перед стримом?!        — Угу, — она глянула на мой нетронутый стакан, задумчиво прикусив большой палец. — А знаешь, можно было бы и Хидана…       Саша встрепенулся, замахал руками, чуть не повалившись назад, но в последний момент схватился за край стола. Незаданный вопрос впервые застрял в его горле. Наблюдая за развернувшейся сценой, которую Паккун еще не успел мне перевести (да кажется и не собирался), я осмелился повторить достижение девушки и сделал большой глоток. Мне прожгло рот, ударило в ноздри, почти разорвало пищевод и продолжило гореть в районе желудка. Захотелось откашляться, я едва сдержался — это же выдержанное авамори*, совершенно не разбавленное водой! Не в состоянии продолжать бесполезный героизм, я опустил стакан, оставив недопитое на потом.       — Виски двенадцатилетний. По мне так тоже дрянь, но вроде гостям открывают лучшее, — она снова наполнила свой бокал. — Я сейчас на стрим. Постараюсь вернуться максимально быстро, нам многое нужно обговорить, — Мира серьезно обвела всех взглядом. — Рада бы все отменить, но деньги нужны позарез. Я за последние дни крупно потратилась, а судя по тому, что мы успели обсудить, нас ждут совершенно неподъемные суммы для осуществления планов. В общем, скрестили пальчики и молимся на щедрость зрителей. И так профукала два вечера, сославшись на простуду, хватит отлеживаться. Нас ждут улетные два часа, котятки! Нья-ха-ха-ха! — на последних словах она натянула на лицо маску и резко изменилась во взгляде, отдающем буйством. Заливистый искусственный смех расшевелил застоявшуюся атмосферу.       — Давай, гони, — Саша глянул на часы, — у тебя осталось пять минут.       — Агась, — девушка руками подобно ободку пригладила растрепанную прическу паренька. — Я волосы тебе потом уложу, не зря же ты их отращивал. Хочешь, перекрашу в серебро? Забей на маман, я на себя ответственность возьму. Хотя так… — она нагнулась ближе и внимательно изучила его лицо, — ты вылитый Малфой из Гарри Поттера. Офигенный цвет волос у тебя, завидую, а как подрастешь, первым парнем на деревне станешь.       В смущенно-раздраженном жесте он отпихнул от себя подругу и дернул головой, высвобождаясь из нецепкой хватки.       — Тебе вообще пить нельзя, с ума сходишь.       — Можно, можно, — Мира обвила стопку тонкими пальцами, спустила маску на подбородок и пригубила алкоголь, не поморщившись. — На вас уборка, Саш. Посудомойку включать умеешь, таблетки в соседнем шкафу.       — Ладно-ладно, иди уже. Я, кстати, свой ноут к телику подключил, так что ты уж постарайся, мы твои главные зрители. — Пацан многозначительно глянул на меня.       Потрепав по голове Паккуна, девушка поднялась наверх, по пути с наслаждением вдохнув аромат лилий. Я сделал еще глоток алкоголя, провожая женскую фигуру. Моя жизнь не вписывается в безмятежность, царящую вокруг, где цветы — всего лишь цветы, а не напоминание о чужих отнятых жизнях.       Я здесь лишний.