Целуй меня, я мразь!

      На трясущихся ногах я вернулся в комнату. А чего я ждал? Что он меня просто так отпустит? Наивный влюбленный идиот. Даже после случая с изнасилованием я пытался найти ему оправдание и от этого еще больше злился на себя. Я лег на кровать и закрыл глаза. Ни о чем не хотелось думать, забыться было просто необходимо, и я знал, как именно. Лениво потянувшись на кровати, я достал из тумбочки запретный плод – наркотик. О том, что употреблять вредно я не думал. Уже поздно исправлять свою жизнь, сейчас бы оттянуть ее конец и сделать свое, как я думаю, недолгое существование менее болезненным.       Я закинулся и приступил к одному: ожиданию приятного действия, задурманивающего мозг. Наконец-то мне хорошо, может, именно сейчас мне это необходимо? Ахах, как интересно: то, что меня убивает, помогает мне жить.       Я увидел, как в дверь постучали. Я слышал, что стучат, но не сразу сообразил, где именно находится дверь. В шкафу ее не было, в зеркале, как я понял, тоже. Оставался один способ найти дверь – спросить у отца. Внезапно я понял, что вижу только темноту, странно, обычно не было такого. Чьи – то сильные руки подхватили меня и куда-то понесли. Пусть несут, что мне, жалко, что ли? POW отец Лехи.       Когда мы с Евой сидели за столом, мы услышали, как из комнаты моего сына раздается странный шум. Я на цыпочках подошел к незакрытой двери и увидел то, что повергло меня в шок: мой непутевый сын бился о дверцы зеркального шкафа и что-то бормотал. Его глаза были словно стеклянными, а сам он – как будто зомбирован или загипнотизирован. На кровати валялся пакетик с белой смесью на дне, а сама кровать была изрядно помята. Я понял, что он совершил одну из самых, если не сказать, самую, большую ошибку в своей жизни.       Вытряхнув валяющуюся рядом в черном пакете спортивную форму сына, я одним движением надел ему пакет на голову и скрутил ему руки. Крикнув Еве, чтобы она немедленно звонила Русику, моему старому другу, который был раньше замечен в употреблении всей этой дряни, но завязавший с этим всем, а значит, имеющим какой-никакой опыт в этих делах, я поволок сына в ванную, и запер там. Пакет, как я понял, был и не нужен, просто надо было что-то делать, а это единственное, что я мог предпринять: дезориентировать его.       Русик, видно заплатив нехилую сумму, приехал на машине «Скорой помощи», которая принадлежала вовсе не медицинским работникам. В мире больших денег вращаются такие люди, которым надо добраться до места, не привлекая к себе большого внимания, а значит, есть те, которые совершают подобные услуги.       Громилы, переодетые в санитаров, вкололи Лехе снотворное, положили его на кушетку, или как она там называется, и вывезли из подъезда. Пусть уж лучше бабки судачат о том, что моему сыну стало плохо, чем о том, что он ведет себя неадекватно и вообще является наркоманом.       Я сел напротив Руслана, и машина тронулась. Леха лежал на кушетке и не думал просыпаться, что ж, так даже лучше: есть время все хорошенько обдумать. -Мы сейчас куда вообще направляемся? Руслан потер свои огромные ладони и оперся на стену «Скорой». -Конкретно место не скажу для вашей же с сыном безопасности и спокойствия, но поверь, именно они вытащили меня из той задницы, в которую я затащил себя сам.       Я тяжело вздохнул и начал заново обдумывать ситуацию. Мой сын – наркоман, пришедший в синяках, и не желающий ничего мне рассказывать, а значит, и принимать помощь. Тем временем мы оказались во дворах каких-то разрушенных домов. Машина остановилась, и «братки» открыли двери и взяли моего сына под руки. -Дальше – пешком, - пояснил Руслан, и мы вышли во двор.       Мы спустились в подвальное помещение одного из домов. Пахло сыростью. На стенах был грибок и много плесени. Повсюду валялись бутылки «Беленькой» водки и сигаретные бычки. Мы шли по грязному бетонному полу вглубь здания. Становилось все прохладнее, и я начал жалеть, что не прихватил с собой куртку. Наконец Руслан махнул рукой «санитарам», и они остановились перед совершенно новой входной двери, которую установили явно не так давно. Русик три раза стукнул, а потом через несколько секунд еще пару раз, но уже медленно. За дверью послышалось шевеление, и нам открыли. На пороге стоял мрачный тип в прозрачных старых очках, и на одежде которого виднелись небольшие красные пятна, о происхождении которых я предпочел бы не знать. Он молча оглядел нас и кивнул головой, мол, можем заходить.       Когда я зашел в комнату, я обомлел. Несколько столов с различными колбами, банками и спиртовками были повсюду. В большом стеклянном шкафу видны были какие-то смеси в пакетиках, а на нижних полках были стопкой сложены бинты, шприцы и какие-то жидкости. Я начинал уже жалеть, что Русик привел «выбивать дурь» из моего сына именно сюда. С другой стороны, оставлять его дома было бы идеей ничуть не лучше: мало ли что, а если мой друг доверяет этому хилому типу, то и я, видимо, тоже должен. Мужчина подошел к Леше и начал внимательно рассматривать его. Наконец он обратился к нам: -Здесь явно нечто сильное. Как давно он употребляет? Видно, что он втянулся уже. -Да не может он быть заядлым наркоманом! – я не верил очкарику и пытался сам для себя найти оправдание сыну. -Вам нужна помощь или нет?! Отвечайте на мои вопросы или проваливайте отсюда, не мешайте мне работать. В разговор вмешался Руслан. -Заткнись и делай все, что он скажет, не поможет он – не поможет никто. -Да не знаю я, сколько он балуется этим! Я все это время пахал как конь, у меня выходные только по субботам, до этого с шести утра и до ночи я на работе, когда мне интересоваться его делами? Очкарик тихо сказал: -Уходите. Уходите, я сам с ним разберусь, и, уверяю вас, он не притронется к этой дури еще ох, какое долгое время. -Что вы будете с ним делать? – меня охватило явное беспокойство. -Или играете на моих условиях или разбирайтесь сами.       Руслан взял меня за плечи и повел в сторону выхода, люди со «Скорой» пошли за нами. Я оглянулся, чтобы увидеть сына, но того уже не было: тип в очках втаскивал его за маленькую дверь, которую я и не заметил сразу. POW Леха.       Я очнулся от резкого кислого запаха. Это была самая зловонная вонь, которую ощущал мой нос за последние… да за всю жизнь. Слабость одолевала все тело, а мозг не мог вклиниться в реальность. Напротив меня сидел какой-то дрищавый мужик в очках, и снова и снова подносил мне пропитанную этой жидкостью тряпку к носу. Я почувствовал, что сейчас меня вырвет прямо на него, но я ничего не успел ему сказать, и горькая зеленоватая рвота начала выходить из меня. Мужик отскочил, но даже рта не раскрыл, а просто молча стоял и смотрел на меня. Я лежал на холодном полу, а рвота все новыми волнами бежала из меня. Слабость усилилась, и я рухнул на живот, успев подложить руку под голову. Совсем скоро я осознал, что это было зря: вся рука была в моей блевотине, волосы, лицо и тело так же в ней. Я глянул на мужика, который смотрел на меня, не отрываясь и еле-заметно улыбался. Точнее, это было больше похоже на оскал или ухмылку, но я предпочел не нагнетать еще больше.       Рвота не останавливалась, а живот начало крутить. Боль усиливалась, а блев не прекращался. Мужик отвернулся от меня и вышел из помещения. Не успел я нарыгать еще партию, он вернулся со стаканом, в котором была налита темно-коричневая жидкость. Он молча протянул ее мне и жестом приказал выпить. Терять было уже нечего, и я начал пить. Жидкость была похожа на очень крепкий чай, в котором я явно почувствовал какой-то не то порошок, не то песок. Когда я допил, мне стало немного легче, но не на долго: рвотные позывы усилились. Меня продолжило полоскать, а боль в животе приобрела еще большую силу. Мужчина начал подсовывать тряпку с кислой жидкостью мне под нос. В тот момент я желал смерти, чтобы все мои мучения прекратились, но организм явно не собирался выключаться, будто издевался надо мной. Наконец, он убрал тряпку от моего лица, по которому была размазана и без того гадкая рвота и вышел. Я не видел его долго, очень долго. Наконец я просто закрыл глаза и попытался отстраниться от рыгающего тела и ноющего живота.       Живот явно не хотел, чтобы от него «отстранялись» и я понял, что еще чуть-чуть, и от меня будет вонять не только блевотой. Этого мне не хотелось больше всего: с перепоя я лежал в своих рыгах, а вот в дерьме – никогда. Я почувствовал, что тепло начало разливаться в трусах, и зажмурился: большего позора мне испытывать не приходилось, хорошо, что хоть лишний свидетель вышел, иначе я бы вообще сгорел со стыда. Резко все прекратилость. Живот отпустило, и меня больше не рвало. Я просто лежал в собственных отходах и понимал, что это – один из худших дней в моей жизни. Дверь отворилась и вошел очкарик. -Отошел? – мужчина говорил высоким писклявым голосом, явно не соответствующим его внешнему виду. -Кто Вы? – силы на разговор были минимальными. -Пойдем, надо отдать тебя твоему папке, они ж там вроде дома переживают. -Вы от отца? Он видел меня? -Когда ты был под кайфом? -Да. -Он привел тебя ко мне. -И заставил меня так мучиться? -Он не в курсе. Я вообще не любитель рассказывать, что у меня здесь происходит. И на будущее: отец твой будет по мере возможностей наблюдать за твоим состоянием, и если что – весь твой сольный концерт на полу повторится. -Я не буду больше. – меньше всего на свете я хотел бы снова оказаться в этом помещении. -Смотри. И да: ломка будет сильной, говорю сразу. Чтобы ты не вскрылся от нее или заново не начал закидываться – я могу дать тебе аналог, он менее безопасен и внешне не так заметен. Со временем ты отвыкнешь от сильного, и этого будет тебе хватать. Но с одним условием: никто не должен об этом знать. И еще: я тебе даю его один раз, то есть, как только он закончится – ты не получишь больше. Все понял? -Да. Я могу уйти? -В таком виде? Да от тебя несет за метр, иди, мойся. Пойдем, в трубе есть трещина, которую я периодически открываю для таких, как ты. И одежду свою оставь для других, а сам возьми чистую. -Она с кого-то? -Нет, новую покупаем для каждого наркомана. Не зли меня.       Я помылся и вышел из подвала. На душе было гадко, но что еще хуже, - это то, что я не смогу снова уходить от проблем с Олегом. Он хотел встретиться вечером, а уже начало темнеть, значит, издевательства повторятся снова очень скоро. У меня зазвонил телефон: конечно же, это был мой мучитель. Не здороваясь, он задал пренеприятный вопрос: -Ты уже приготовил жопу? -Че? Давай в другой раз, у меня был ужаснейший день. -Зато ночь обещает быть жаркой. Скидывай координаты и жди, мы скоро приедем, имей в виду: ты в моей власти.       Я скинул локацию Олегу и начал ожидать. Примерно через час ко мне подъехал черный тонированный «Ниссан», Олег сидел за рулем и курил. Я сел в машину, и мы поехали в неизвестном мне направлении. Машина остановилась у типового квартирного дома, и Олег приказал выйти. Машина резко тронулась, и я остался один. Вдруг я увидел приближающегося ко мне Игоря. -Готов к отработке? Ты же не забыл, что тебе еще отрабатывать косяк Олега?       Мы прошли в квартиру, и Игорь заставил меня раздеться. Мне было уже без разницы: хуже ничего уже сегодня не могло было быть. Он осмотрел меня и заставил опуститься на колени. Я начал догадываться, зачем. -Соси. Я расстегнул ему ширинку и начал снимать с него трусы. Хер у него был внушительных размеров даже не в стоячем состоянии. -Что ж, придется тебе поработать. Надрачивай. Я еще никогда не дрочил кому-либо, и мне пришлось импровизировать. Я вспоминал как доставлял удовольствие себе, но на него это не действовало. -Ладно, это была проверка. Проверка меня. Я в очередной раз убедился в том, что я не пидор, и это хорошо. Плохо другое: твой анус остался неразработанным, а для наших клиентов это минус: ты сильно будешь орать, а это не всем нравится. Нагибайся, начнем работу.       Игорь поставил меня раком и оставил ожидать его. Наконец он вернулся с различными предметами: карандашом, вибратором (как он оказался у него я и думать не хотел), и с анальной пробкой. Он показывал мне каждый предмет и издевательски ухмылялся.       Узкое и длинное – карандаш. Это было больно. Нет, не так: очень больно. Он просовывал его в меня, а я старался не закричать. Игорь начал двигать им из стороны в сторону, а затем резко входить в меня этим карандашом несколько раз. Далее был вибратор. Это было еще хуже, но, с другой, стороны, не было резких механических движений – все прошло плавно, хотя из-за диаметра прибора я испытывал очень болезненные ощущения. Затем Игорь ввел мне анальную пробку. О том, что ее, вероятнее всего, носили, я старался не думать. Наконец, он закончил издевательства надо мной и разрешил мне одеться. -Завтра после школы не строй планов, - хмыкнул он, - ты понадобишься нам в качестве инструмента реального заработка, даже по размерам ты подходящий вариант. -Что завтра будет? -Ничего необычного, просто завтра вечером ты будешь актером во взрослом кино. -В порнухе? -Именно. Давай, сваливай, и только попробуй достать пробку. Узнаю – накажу.