Homo aurus

В сны размеренным шагом Вступает легион, Уступая плацдарм Пожарам. Мы на линии фронта Войны с судьбой.. (с) Кипелов и Би-2 Том всегда любил осень. Глупости, разумеется. Как можно быть настолько невежественным, чтобы говорить о любви ко времени года? Нет, конечно же. Просто было в этой поре золотых листьев что-то такое.. Если весна для всех ассоциировалась с пробуждением, активными действиями во всех сферах существования, то Том начиная с февраля хирел, бледнел до зеленоватого оттенка, дергался, огрызался. А осенью, когда всем по традициям, заложенным самой природой, хорошо бы залечь в берлогу со знатным запасом жирка и самкой под боком, у него начиналась активная фаза жизни. Нет, мистер Хиддлстон никогда не бездействовал, однако тенденции проявлялись весьма отчетливо. Короче говоря, Том просто считал, что осенью ему вселенная благоволит больше. Это было нелогично, нерационально, недостойно просвещенного высокообразованного ума в принципе: Оксфорд вам не какой-то вшивый Дермонт, чтоб вы знали. Тем не менее, осенью Том чувствовал себя в расцвете сил, даже не на коне, а практически на единороге. Домом заключались прибыльные сделки, выгоднейшие вязки, заводились полезнейшие знакомства, в то время как от весны он подсознательно ожидал какой-нибудь подлости. Как тогда, в семнадцать, когда он ранним солнечным утром проснулся от непонятных ощущений во всем теле на измазанных чем-то простынях. Том поморщился, одернул идеально отглаженный воротничок рубашки, поправил галстук. До начала торжественного ужина оставалось не более получаса, и перед настолько важным событием пускаться в бессмысленные рефлексии было верхом идиотизма. Том уселся в кресло, бесцельно крутя рогатую статуэтку древнего мексиканского божка с растянутым ртом и кривыми зубами. Фигурка давным-давно была привезена ему в подарок дедом. Тому иногда казалось, что его жизнь подчинена капризам такого вот древнего идола, увлеченно играющего в свои живые игрушки. Впрочем, подобные мысли он пресекал на корню. Люди делают свою жизнь сами, и если что-то шло не так, то винить в этом следовало исключительно кривизну рабочих рук. А то, что иногда ему просто фатально невезло.. Наверное, такое хоть раз в жизни бывает у всех. Всего лишь стечение обстоятельств, помноженное на не слишком подходящий момент времени. Он не верил никаким предчувствиям, ощущениям и презрительно высказывался относительно этих бредней о шестых, седьмых, десятых чувствах, а также предсказаниях, предназначениях и прочей подобной ерунде. Да, он доверял интуиции. Деловой, основанной на логических умозаключениях. Однако непонятное и тревожное нечто который день скреблось изнутри. Хиддлстон раздраженно отставил фигурку, вздохнул и принялся еще раз прокручивать в уме детали предстоящего вечера. Том также не верил ни в какую судьбу и свято полагал, что лучшая импровизация – подготовленная. Он предпочитал, когда все шло по лично им разработанному плану, терпеть не мог сюрпризов и прочих спонтанных происшествий, которые могли иметь непонятно какие последствия. Безусловно, все это спокойно раскладывалось и примерно просчитывалось в большинстве вероятных вариантов, однако ж какими бы блестящими аналитическими способностями Том ни обладал, на это требовалось время. Которого в ситуациях, требующих незамедлительного реагирования, катастрофически не хватало. Собственно, Том первой в списке таких ситуаций ставил саму жизнь, поэтому и любил быть максимально готовым к ее возможным капризам. Неписанный закон выживания. Инстинктивное желание защитить Дом на обязанности первого. На протяжении веков в обществе складывались не то, чтобы общинно-родовые отношения, но что-то вроде. Представители фамилии объединялись в Дома, соединяя активы людей, принадлежащих к одному роду, тем самым создавая и единый центр ответственности. Разумеется, был стержень - главная, основная ветвь, из отпрысков которой и выбирали главу Дома - верховного отца семьи, который координировал деятельность родственников на благо рода, вел общие дела и решал насущные вопросы. Итак, Дом вел бизнес, получал и распределял прибыль, содержал, руководил. Все без исключения представители фамилии могли рассчитывать на защиту и помощь в сложной ситуации, однако платой за это было полное отсутствие права распоряжаться собственной жизнью. И люди с готовностью отдавали себя на волю Дома. Одиночки не выживали. Том окинул взглядом свое отражение в зеркале, довольно прищурился. В определенных слоях общества хорошо выглядеть означало выживать и преуспевать. Он должен быть сильным. И непременно должен был выжить. Это стало основой его существования чуть ли ни с того времени, как он начал осознавать себя. Слишком большая ответственность налагалась на первенца главной ветви старинного рода. Позже, наблюдая за безобразными истериками матери, рано постаревшим несомненно из-за кошмарной обстановки отцом, будучи совсем еще молодым, но утратившим вкус к жизни, крутясь между никчемным Стивеном и маленькой хнычущей Алекс, он знал, что просто не имеет права быть слабым. Общество было построено на предубеждениях. Деление по биохимическому признаку являлось базой социальных отношений. Быть альфой или омегой предполагало обладание насыщенным гормональным фоном. Беты таких страстей с организмом не испытывали. Перед альфами открывались все двери: они считались способнее, перспективнее. Более необходимыми социуму. Превосходство альф звучало везде: от художественной литературы, где их неизменно рисовали супергероями со сверх-способностями, до семейных кодексов, согласно которым наследование по главной ветви осуществлялось через альф или в крайнем случае бет мужского пола. Время шло. Омеги теперь были не то, чтобы совсем уж бесправны, как, скажем, лет двести назад, когда все были уверены, что интеллекта у них хватает лишь на то, чтобы ублажать альф и вынашивать потомство. Кое-кто по-прежнему считал их неким гибридом шлюхи и рабочей матки. Но теперь имели место и нонсенсы в виде омеги на должности председателя совета директоров крупной компании. Конечно, они вовсе не были неполноценными или дефективными. Даже Том при всей своей ненависти и презрению к этому биологическому статусу не мог не признать, что омеги-то ничем не были хуже альф по тем характеристикам, которые сам он считал ключевыми: ум, интеллект, характер, воля. И все это знали, но по умолчанию все еще считалось, что руководство и управление – прерогатива альф и бет. Формально омеги были полноправными членами общества, им были доступны любые специальности, но иметь на административном посту омегу для любой крупной компании было нежелательно. А в качестве главы влиятельного Дома омег не рассматривали в принципе. Тома с детства воспитывали как наследника и альфу. И то, что он оказался омегой, сама сущность которой была ему ненавистна настолько, что он старался задавить ее в себе домкратом, было бы не столь масштабной проблемой, будь он из обычной небольшой семьи. В рамках же его мира это была не проблема, а катастрофа. Шум в коридоре становился сильнее. Том прервал сеанс рефлексии. Еще раз взглянул в зеркало, поправил изумрудно-зеленый галстук, вернул на лицо привычно-нейтральную усмешку и вышел в толпу. Хиддл-хаус был роскошен, но мрачен. Возможно, с архитектурной точки зрения старинный особняк был красив и даже уникален. Зданию удалось избежать многочисленных пристроек, бывших популярными пару веков назад, и оно сохранилось почти в первоначальном виде. Мебель из темных пород дерева, тусклые светильники не создавали уюта, только холодное величие. Тому всегда было мало тепла. Древние стены словно пожирали свет, солнце и радость. Многочисленные коридоры и комнаты заполняли висящие на стенах картины и различные статуэтки на постаментах. Особо ценные экспонаты прикрывали тяжелые бархатные шторы. Насколько знал Том, эта коллекция произведений искусства собиралась Хиддлстонами испокон веков. Остановившись у портретов основателей Дома, он пару минут разглядывал рыжевато-каштановые волосы и презрительно сжатые губы. Насколько он фанатично был предан интересам семьи, настолько же он ненавидел все сотни поколений высокомерных снобов, своими предубеждениями чуть не доведших весь род до полного краха. Нет, это вовсе не было обидой. Впрочем, он плохо разбирался в отношениях. - Ты еще долго собираешься изображать памятник вселенской скорби? - громкий голос и основательный хлопок по плечу выдернули его из тягостных мыслей окончательно. Том не знал, какие чувства испытывает к деду, однако трепетной любовью это нельзя было назвать даже с натяжкой. После женитьбы сына, Альберт Уилмор Хиддлстон, всегда отличавшийся вздорным, переменчивым характером, стал основательно перекладывать семейные дела на отпрыска. Рождение же первенца-внука ознаменовало полную передачу статуса главы Дома своему сыну-бете. Дед в рекордно короткие сроки сунул полномочия в руки растерянно хлопающего глазами Уильяма, схватил подготовленный заранее багаж и уехал, оглашая окрестности криками радости. Словно его что-то гнало подальше от холодного старинного особняка. Словно бежал от чего-то или кого-то. Так рассказывал мистер Фродингер, занимающий должность дворецкого в доме уже более тридцати лет. Сейчас этот еще статный мужчина, разменявший восьмой десяток, стоял, засунув руки в карманы брюк, и с усмешкой оглядывал внука. - Впрочем, я сегодня был у сынули, и могу сказать, что определенно есть, из-за чего впадать в тоску. Так что я тебя даже понимаю, – он хохотнул и снова хлопнул Тома. – И все же, малыш Томми, ты слишком серьезен, я тебе постоянно об этом твержу. Том, стараясь сдержать злобную гримасу, повторял себе, что стычки с Бертом никогда ничем хорошим не заканчивались, и нужно проявлять осторожность. Дед же оглядел его с ног до головы как оценивал своих скаковых лошадей, прищелкнул языком: - И все таки ты унаследовал не только семейные черты. В нашей крови сроду не водилось эстетического вкуса и чувства стиля, а ты неизменно выглядишь франтом.. Или это знаковое отличие омег? Он похабно двинул бровями, усмехнулся и, глядя в полыхающие безмолвной яростью глаза внука, примирительно поднял руки и обнял его. - Да, в тебе определенно есть сила.. Заметь, без единого слова, только взглядом ты заставил меня сдаться. Ну как тебе это, а? Меня, старого закаленного волка.. А уж эти молодые альфы просто попадают к твоим ножкам, они у тебя хорошенькие как я помню, а? Единственная милота, кроме глаз, что ты не умудрился испоганить. Том вывернулся, одернул пиджак. Когда у Берта бывало такое вот игривое настроение, следовало бдить вдвое основательнее. - Да, я знаю, что отцу сегодня было хуже. Доктор Хейм сказал, что это, вероятно, связано с магнитными бурями. Его состояние придет в норму через пару дней. А что касается моей личной жизни, то я вновь настоятельно советую тебе.. - В норму для человека или овоща? – перебил его Берт, и тут же, глянув по сторонам, толкнул Тома в темную нишу. - И да, можешь напрасно не распаляться, дорогуша, – дед ослепительно блеснул зубами. - Поверь, я выучил все твои жалкие аргументишки наизусть. Том величественно выпрямился и выгнул бровь. – Тогда я тебя не понял.. Берт тихо рявкнул, качая головой. -Томас, это твоя природа. Давно пора прекратить глотать эту химическую дрянь, выбрать максимально подходящую альфу и.. Том поморщился. Дед из каждого путешествия привозил замысловатый набор ругательств и прочих неиспользуемых в приличном обществе эпитетов, которые вплетались в чистую грамотную речь, образуя совершенно невероятный микс. Отвратительно. Знакомые были в восторге. Дед даже без практического применения этикета легко становился душой любой компании. - И?- Том давно научился синтезировать громадные запасы терпения. Это было необходимо для ведения деловых переговоров и общения с некоторыми членами семьи. - И! – Берт похабно ухмыльнулся. – Знал бы ты, сколько удовольствия получает омега, подставляя попку горячему, твердому.. Том скривился. Скажите на милость, кто тянул его за язык? Все так замечательно можно было свести к обсуждению здоровья отца.. - Поскольку мы не раз и не два обсуждали этот вопрос, могу сказать, что.. Дед сжал его плечо, заглянул в лицо, и Тому стало не по себе от этого прямого взгляда. - Ты волен выпендриваться сколько угодно. Но природа это..природа. Ты и сам знаешь. Том знал. Пятнадцать лет наблюдал, как эта самая природа превращала его мать в животное, сводя тем самым отца с ума. О, Том знал это как никто. Ненавидел всей душой и пытался задавить в себе животные инстинкты. Любой другой, если бы и осмелился завести с ним разговор подобного рода, через две фразы был бы морально растоптан. Или просто вышвырнут вон. Статус главы Дома позволял Тому не церемониться. Но деду он грубить не мог. - Я в курсе, но и по твоей прихоти первой попавшейся альфе вешаться на шею не стану, прошу меня простить, – он отвесил издевательский полупоклон. - Кроме того, ты явно пропустил момент, когда я говорил, что мне это абсолютно не нужно. - Кто говорит про первого? - не смутился старший Хиддлстон. - Разумеется, ты не какая-нибудь омега из провинции, ты достоин лучшего. Своего альфы, с максимальным процентом совместимости, – Берт хмыкнул. - Но я безумно рад, что ты в принципе не против.. Том приветливо улыбнулся прошедшему мимо кузену. Он искренне не понимал, для чего дед затеял этот разговор именно сейчас, все это уже обсуждалось и не раз. Устало вздохнул, пытаясь придумать, что бы такого сказать, на что у острого на язык старика не найдется стопроцентно неотбиваемого аргумента. Берт был единственным, в спорах с кем Том не всегда выигрывал. - Том, ты решил сорвать все дело? Мужчины обернулись на голос. Том еле сдержал вздох облегчения. К двадцати пяти сестренка Тома, которую тот практически вырастил, превратилась в привлекательную молодую женщину с определенными взглядами на мир и способную при необходимости загрызть кого угодно. Разнообразные увлечения не мешали ей в противовес нерешительному Стивену активно участвовать в делах семьи. Впрочем, финансы ее никогда не интересовали, зато в части ведения переговоров она оказывала ощутимую помощь. Она скрестила руки на груди и окинула мужчин таким хмурым взглядом, что оба вздрогнули. - Берт, скажи на милость, какого черта вы зажимаетесь в темном углу? - Обсуждали перспективы, – дед уже улыбался во все тридцать три, - Я тут прикидывал, – он бросил хитрый взгляд на внука, - как буду его заваливать, если к сорока годам сам не разберется.. Он притянул к себе девушку за талию и шепнул в ухо: – А ты здорово постаралась, даже грудь выглядит больше.. - Лучше бы член вырос, – усмехнулась она, подошла к Тому и придирчиво его оглядела. - Великолепен как всегда. Том криво улыбнулся, а она продолжила: - Почти все собрались, люди спрашивают про тебя. Дядя Питер звонил и предупредил, что они опоздают – не могут найти ожерелье Мэдж и его вставную челюсть. Том нахмурился. - Будем надеяться, что хотя бы тетя Маргарет осчастливит нас своим присутствием. Дядюшкины зубы его волновали в гораздо меньшей степени, нежели семейные бриллианты - Если не обнаружит, что потеряла панталоны, - хихикнул Берт. - И Вертингеры уже здесь. Том крайне редко использовал ругательства вслух, что отнюдь не мешало ему выпускать пар мысленно. – Сколько.. Впрочем, неважно. Алекс, - он покосился на деда, – будь добра, пригляди здесь за всем. - Как скажешь, мой повелитель, - хихикнула сестра и легонько подтолкнула уходящего Тома пониже спины. Ее брат был главой Дома, и вести себя следовало соответственно, однако иногда он бывал уж слишком официален. Убедившись, что брат отошел достаточно далеко, она повернулась к ухмыляющемуся деду. - Что ты с ним сделал на этот раз? Учти, он мне кое-что обещал, и если ты испортил ему настроение.. - Ничего я с ним не делал. И никто не делал, – дед драматическим вздохнул. Алекс хмыкнула, поправила выбившуюся из прически темно-рыжеватую прядь. - Не доставай его этим хотя бы сегодня. Он так счастлив, что заполучил в мужья для Милдред этого отпрыска Вертингеров.. - Да что он знает о счастье, – фыркнул Берт. Презрительно и как-то грустно одновременно. Алекс через силу улыбнулась, глядя на стройную высокую фигуру брата, беседующего с кем-то из родственников. - Он сам справится. Берт раздраженно воззрился на нее. Внучку он любил, в частности за то, что она видела истинную сущность многих вещей. Однако в том, что касалось Тома, они категорически не сходились во мнениях: Алекс считала, что он рано или поздно встретит свою судьбу, нужно всего лишь подождать. Берт же был уверен, что без вмешательства здесь явно не обойдется. В любом случае, они оба периодически тормошили брата и внука, не смущаясь резких комментариев. Мнение Стивена, что Тома вообще на этот счет трогать не нужно, они с негодованием отвергали: Алекс громогласно заявляла, что хочет брату счастья с любимым человеком, у Берта же были свои причины стремиться настроить старшему внуку личную жизнь. Так сложилось, что у всех Хиддлстонов в последние тринадцать лет личная жизнь Тома была одной из самых популярных тем. - Не сомневаюсь.. Алекс от удивления даже приоткрыла рот: - Эй, ты что-то задумал? Но дед толкнул ее плечом и поспешил вслед за внуком. Догнав его, обнял и зашептал на ухо: - Ну хоть скажи, ножки все такие же хорошенькие? Том вздохнул, с вымученной улыбкой вывернулся и, чуть ускорив шаг, направился к парадной. Официально вечер был посвящен празднованию предстоящей помолвки двоюродной племянницы Тома, омеги. Фактически же предполагалось озвучить то, о чем уже несколько лет робко перешептывались все представители Дома. Они выжили. Финансовые показатели предприятий, находящихся в собственности Хиддлстонов, были не выдающимися, однако сейчас можно было смело заявлять, что из минуса они однозначно выбрались. И было совершенно очевидно, что этот несомненный успех - заслуга напряженной и кропотливой работы Томаса Уильяма Хиддлстона, вставшего у руля двенадцать лет назад, когда Дом был на грани разорения. Дом Хиддлстонов начал скатываться в пропасть еще задолго до рождения Тома, до того, как дед сбежал, а руководить всем по праву начал его отец, настроение и работоспособность которого полностью зависели от капризов жены. Просто то ли кто-то из прапрадедов не уследил, то ли сам потворствовал, но Хиддлстоны практически перестали формировать новые связи. Те связи, которые создавали браки между представителями Домов, которые порождали новые договора и области взаимодействия, совместные предприятия, приносящие прибыли и влияние. Конечно, два Дома не могли полностью слиться, хотя бывали случаи, когда собственность ослабевшей семьи, немногочисленной и вырождающейся, переходила к другой. Но такое было скорее исключением, страшной сказкой, на которых воспитывали наследников главной ветви, таких как Том. Как правило, семья альфы забирала омегу или бету к себе. Реже происходило обратное, когда альфу или бету из менее влиятельной семьи отдавали в Дом омеги, если того требовали условия контракта. Хиддлстоны после нескольких удачных предприятий, принесших колоссальные прибыли, после трех веков лидерства и именования сильнейшим Домом, у которого искали покровительства, поняли, что вязка с любым носителем их фамилии для многих была практически равнозначна крупному выигрышу. И в какой-то момент Дом начал принимать брачные предложения только от таких же влиятельных семей, которых по стране даже не надо было считать по пальцам, не дольше было назвать по именам. И разумеется, никаких иностранцев. Том, читая в хронике, как раз за разом отвергаются предложения о вязке с представителями отнюдь не слабых Домов, от удивления прикусывал палец. Конечно, без корректной оценки их финансового состояния категоричное суждение выносить было нельзя, однако слабаками они не были совершенно точно. И просили не единственного наследника, а одну из четырех дочерей. Том вздыхал, недоверчиво и расстроено тер переносицу и качал головой, вчитываясь в сухие описания того, как браков становилось меньше, новые связи не заключались, бизнес не развивался, количество незамужних и неженатых ртов плодилось. Брачные контракты всегда считались наилучшими финансовыми решениями. Несомненно, договор о совместном строительстве нового завода скорее заключат с родственным Домом. Но при этом никто не вспомнит, что пять веков назад их тетушка Бетс была замужем за каким-то дядюшкой Фредом. Обычные договорные отношения: ни одно предприятие не будет осуществлять поставку по договору десятилетней давности. А уж если минуло несколько веков.. Когда спохватились, было поздно. Бизнес постепенно приходил в упадок, финансовые показатели демонстрировали полную неспособность отвечать по обязательствам в случае разработки совместного проекта. Теперь Хиддлстоны сами рассылали брачные предложения откровенно слабым семьям. Том по праву и обязанности главы Дома поздравил смущенную невесту - миловидную девочку, которая нервно теребила браслет – знак помолвки, ее будущую пару – среднего роста и ниже средней, насколько он мог судить, силы альфу. Обменялся рукопожатием с Альфредом – главой Дома Вертингеров, поздравляя с возникновением новой связи и его, и себя, стараясь игнорировать все менее тонкие намеки. Обнял отца невесты, своего троюродного брата, не перестающего бубнить ему на ухо, как он рад, как благодарен Тому за то, что тот подыскал его девочке такую выгодную партию. Том благостно улыбался кузену, в уме снова и снова жадно прокручивая недавние расчеты того, какие выгоды принесет Дому этот брак. И в самом деле прекрасная партия. Отношение к отношениям в обществе было неоднозначным. Люди встречались, общались, влюблялись. По своей воле женились. Представители крупных Домов не могли об этом даже и подумать. Разумеется, с кем вязать юных отпрысков фамилии обсуждалось на семейном совете, однако окончательное решение выносил глава Дома. И конечно же чем богаче и влиятельнее была партия, тем более выгодные договора сопровождали брачное предложение. Если в низших кругах молодые люди просто встречались и по обоюдному согласию начинали жить вместе, то в кругах, в которых вращались Хиддлстоны, в плане связей все было как и сотню лет назад: любые браки заключались строго по соглашению Домов. Бывали, конечно, случаи, когда семьи влюбленных альфы и омеги шли им навстречу. Бывало и так, что альфа и омега совершенно случайно вступали в вязку, наплевав на мнения семей. Такие казусы тоже решали, но через суд: чтобы заарканить выгодную партию, иногда шли на весьма грязные уловки: подосланная омега в течке, как результат случка и вязка. Альфа, будучи представителем добропорядочного семейства, вынужден был регистрировать связь. Разумеется, сопровождая это выгодным деловым предложением. Впрочем, уголовная ответственность ввиде реальных тюремных сроков и солидных штрафов за подобные проказы умерила пыл желающих сыграть нечисто. Здороваясь и перекидываясь словами с каждым из дорогих гостей, Том краем глаза наблюдал за дедом. Тот словно бы кого-то ждал. Или чего-то. «Что ты задумал, старый негодяй?», - раздраженно подумал Том. В висках начало пульсировать, предвещая мигрень. Дед, крутясь в толпе, действительно кого-то выглядывал. Том понаблюдал, потом отвернулся, приветствуя знакомого, спустя какое-то время попытался найти старика взглядом, но тот растворился в толпе ярких платьев, бриллиантов и смокингов. Полтора часа спустя, когда Том с Вертингером обсуждали отдельные моменты совместного проекта, предполагающего строительство завода по переработке отходов, он вспомнил о Берте. Пока Вертингер рассуждал о преимуществах привлечения рабочей силы из стран третьего мира, Том рассеянно огляделся, но нашел взглядом только сестру. По привычке наматывая на палец рыжеватую прядь, она общалась с представителями двух влиятельных Домов. Том невольно залюбовался. И в самом деле красавица. Он вырастил ее и сейчас испытывал почти родительскую гордость. Алекс, поймав взгляд, нарисовала в воздухе пальцем знак альфы, пожала плечами. Том скривился, кивнул в знак того, что понял. Местонахождение деда в людском море ей было неизвестно. - ..и раз уж производство решено организовывать в Венгрии, я считаю.. - нудил Вертингер. Том прислушался, хмыкнул, поняв, что тот разоряется уже пару минут, скоро закончит и потребуется ответная реплика. Он редко бывал столь невнимателен с деловыми партнерами. Дед, чтоб его, все перевернул с ног на голову. Том был главой семьи и считал себя ответственным за всех, носящих его фамилию, но к наиболее близким по крови отношение было особым. Он нес ответ за страдающего психическим расстройством отца, целыми днями тихо сидящего в комнате. Том никогда не ощущал особой отеческой любви, как, впрочем, никто из детей Уильяма. Может, в силу этого и сам не испытывал нежной сыновьей привязанности. Но он заботился об отце, оплачивал лечение, радовался, когда наступало улучшение. И простил ему то, что случилось много лет назад: в этом была виновата лишь болезнь. И женщина, доведшая его до безумия, забравшая его душу. За тихого, замкнутого Стивена, понять которого не мог, сколько ни пытался. За Алекс. Когда выяснилось, что она является альфой, он поначалу испытал жгучую зависть, однако осознав это, быстро выскреб неуместное чувство. Ей, будучи альфой в женском теле, приходилось не легче, чем ему, омеге, в мужском. Он правда ее любил. Иногда ему казалось, что кроме нее его не любил никто. Они хоть и не всегда понимали друг друга, но их споры были лучше, чем молчаливое равнодушие Стивена. Как Том ни старался, он не мог пробиться через его отрешенность. Ни дорогими подарками, ни разговорами по душам, в которых сам был далеко не асом. Стивен, живя в доме, полном народу, как-то умудрялся быть один. Наверное, Том и сам был таким. Со временем он перестал пытаться достучаться до брата. И за Берта он чувствовал себя ответственным, хоть тот и был старше, опытнее, мудрее. Насколько помнил Том из детства, их отношения всегда были своеобразными. Старший Хиддлстон настаивал, чтобы его не называли дедом, дети звали его по имени. Он привозил из путешествий разнообразные необычные сувениры, всегда рассказывал о чем-нибудь интересном. И даже тогда подкалывал Тома за серьезность, а Том все думал, неужели же дед не понимает, что он бы и рад, но должен и по-другому нельзя? Потом все изменилось, градус и направление подначек тоже изменились. Берт, бывало, доводил внука до белого каления своими выходками, но Том все равно не мог относиться к нему плохо. И тоже включил в список подотчетных лиц. -..разумеется, обеспечение рабочих жильем – одна из весьма затратных статей сметы, однако у меня есть пара знакомых в Австрии, которые выразили согласие поспособствовать решению данной проблемы за очень умеренное вознаграждение. Будьте любезны, мистер Хиддлстон, каково ваше мнение на этот счет? Том приготовился ответить дежурной на такой случай формулировкой, однако звучный вскрик пресек его словоизлияние. - Ах, вот ты где, Томми, дорогой.. Том поморщился. Ну да, конечно же. Разумеется. Черт. Берт улыбался от уха до уха, даже белоснежные зубы излучали самодовольство. «Ах ты ж.», - подумал Том, - «Как бы узнать, где ты напакостил?» Любящий внук растянул губы в приветливо-сочувственной улыбке. - Берт, пунш великолепен, не так ли? Старик посмотрел на Вертингера, улыбнулся шире, подмигнул. -Да, просто чудесен.. О, наш новый родственник, разумеется, не будет против, если я тебя украду на минутку, чтобы кое-кому представить? -Разумеется, - Вертингер чопорно поклонился, все же не сдержав жадного взгляда, - Мистер Хиддлстон, полагаю продолжить наше обсуждение в ближайшее время. Том, стараясь не скрипеть на деда зубами, по-деловому вежливо улыбнулся. - Надеюсь с обоюдным удовольствием продолжить беседу. Прошу меня простить. Дед, улыбаясь от уха до уха, схватил Тома за локоть и потащил сквозь толпу. Тот вырвался, стараясь не привлекать внимание, зашипел Берту на ухо: -Что ты себе позволяешь? Вертингер.. Дед, не сбавляя хода, обернулся и хохотнул: -..теперь член семьи, поймет. А я хочу показать тебе кое-кого действительно интересного. Не забывай, все, что я делаю, – исключительно в силу благих намерений. Это Тома и пугало. Благими намерениями Берта была выложена дорога если не в ад, то как минимум в бордель. Перед Томом предстал мужчина средних лет, с песочного цвета волосами, большими залысинами и пронзительными голубыми глазами. Ничего уникального на первый взгляд не просматривалось. - Крэйг Хэмсворт, мой старинный приятель, – Берт хлопнул Тома по плечу, весело подмигнул, – Томас Уильям, мой старший. Том с трудом удержался от замечания, что старший и единственный сидит наверху и пускает слюни на портрет шлюхи-жены. Вместо этого холодно улыбнулся и протянул руку. - Очень приятно. Позвольте приветствовать Вас в нашем доме. Хэмсворт крепко тряхнул его руку: - Крайне рад знакомству, Томас. Ваш дед много рассказывал о Вас. Впрочем, немало я слышал и со стороны. - Да сколько можно, Крейги, в самом деле.. – проворчал Берт. - Соглашусь, мир полон слухов, – Том не обратил внимания на это недовольное бурчание, - Какими судьбами пожаловали в наш туманный город? - О, разумеется, дела. Наша семья переносит часть активов из Австралии в эту благословенную страну. Впрочем, хотел бы я провести здесь пару недель как турист.. «Пастух, значит», - хмыкнул про себя Том. Впрочем, ничего удивительного: у Берта друзья были по всему свету. Собеседник держался уверенно и свободно. Разглядывая дорогой костюм, Том отметил небрежно смятый карман: очевидно, финансы позволяли не заботиться о таких мелочах. - Полагаю, Вам все же выдастся такой шанс.. В любом случае, надеюсь продолжить знакомство. Друзья деда, – Том с радостью отметил, что Берт выглядит раздраженным, – мои друзья. - Да-да, непременно.. - прервал его дед, - Крейги приехал с выводком, будь любезен.. Крейг белозубо улыбаясь, простер руку. - Совершенно верно. Мистер Хиддлстон, позвольте представить, мои племянники: Люк, Лиам. Берт довольно скалился и хлопал Тома по плечу, когда тот протягивал руку очередному молодому человеку. Один явно постарше, другой моложе, совсем еще мальчик, но внешнее сходство несомненно. Оба как с обложки малопристойного журнальчика для омег: высокий рост, гора мышц, скандинавский тип внешности. Глумливый подчиняющий взгляд, от которого омеги наверняка сдергивают штаны и раздвигают ноги. На Тома это не произвело впечатления: к таким фокусам у него был иммунитет. В общем, ничего особенного. Типичные мачо. Типичные альфы. Том всегда таких ненавидел. Тем не менее любезно пожал руки обоим и с вежливым намеком обратился к старшему Хэмсворту. - Так и.. Крейг хищно оглянулся. - Еще секунду.. а, вот и он. Крис, познакомься. Мистер Томас Хиддлстон. Все произошло слишком быстро. Берт с громким смешком хлопнул его по спине, слишком сильно хлопнул, практически толкнул. Том под ускорением вылетел вперед, еле успел выставить руки, чуть не уткнувшись носом в грудь оказавшегося перед ним человека. Тут же ощутил чью-то хватку на своих предплечьях. Поднял голову и наткнулся на сбитый с толку взгляд четвертой увиденной за день пары изумительных по голубизне глаз. - О..кхм..да, - произнес низкий голос у него над ухом. Том выпрямился, выдавил привычную ледяную улыбку. - Прошу прощения, я был весьма неловок. Он глубоко вдохнул, готовясь раскатать деда моральным катком, пусть и в присутствии приятеля: неповадно будет. И вдруг понял, что больше ничегошеньки связного сказать просто не в состоянии. Мир покачнулся, затем вытянулся и завертелся. Том был вынужден опереться рукой на деда, обводя обалделыми глазами громадную гостиную, в которой за секунды температура подскочила на два десятка градусов, и кто-то явно пресек приток кислорода. Том прикрыл глаза, слыша рядом обеспокоенный голос, спрашивающий, все ли в порядке. Слова словно летели к нему с огромного расстояния, на пути сплетаясь буквами, образуя причудливые узоры из звуков, теряя всяческий смысл. -Том, тебе нехорошо? Воды, принесите воды.. Здесь слишком душно.. Том, милый, дыши глубже.. Что-то из этих советов достигло искривленного сознания, Том задышал чаще, но после пары вдохов ощутив, как саднит пересохшее горло, повлажневшими руками крепче вцепился в Берта. Он даже не сразу понял, что задница пульсирует и сжимается, обильно выделяя смазку, а член стоит так, что больно и невыносимо приятно одновременно, а когда осознал, прикусил губу до крови, вгрызся в собственную плоть, пытаясь уговорить остатки разума подсказать, что же делать. Его надежды не оправдались: боль не отрезвила, все тело прошило возбуждение, вкус металла на языке сводил с ума. Том словно ощущал, как над его телом и разумом берет контроль кто-то другой, иная сущность, способная отдавать приказы его мозгу. Томас Уильям Хиддлстон, председатель совета директоров Хиддлстон Inc., практичный, образованный, уважаемый человек был готов позорно сбежать. Он объяснит все потом, что-нибудь наплетет, хотя репутация испорчена, но прекратит этот непонятный внезапный кошмар. Но он упрямо стоял на месте: тело его словно было подчинено той ипостаси, что облизывала горячие пересохшие губы, похотливо скользила покрасневшими глазами по залу, выискивая того, кто может удовлетворить ее потребности. Очевидно, кровь из прокушенной губы потекла по подбородку. Рядом кто-то вскрикнул, кто-то пытался ослабить галстук, кто-то щупал пылающий лоб. Том тихо рявкнул, отстраняя чужие руки. Ненавидя себя, но подчиняясь инстинкту, повел головой, принюхался. Не надо было никого искать глазами, можно было закрыть их и ориентироваться лишь на запах. Он отпустил деда и, пошатываясь, двинулся на запах, который становился все сильнее, пока не уперся в источник: того самого человека, в которого он чудом не ткнулся носом несколько минут назад. Приличия уже были пустым звуком. Прижавшись настолько близко, насколько было возможно, он положил руки на ту самую грудь в светло-сером пиджаке, провел руками вверх-вниз и шумно вдохнул. Альфа. Его альфа. Он ощущал, что все же есть препятствие между источником этого подчиняющего волю запаха и его сущностью. Повел носом выше, встал на цыпочки, ткнулся в мягкую кожу в вороте рубашки. Над ухом раздалось напряженное рычание, Тома обдало волной терпкого мускусного аромата. Он застонал, потерся носом о горячую кожу, стараясь втянуть воздух как можно больше, глубже, наполнить ноздри, себя этим запахом. Рядом кто-то громко закричал. Внезапно наступившая пронзительная тишина отрезвила Тома. Во всяком случае, он уже мог себя контролировать. Резко отшатнувшись от человека, к которому так откровенно прижимался, он тяжело сглотнул и взглянул в напряженное лицо с красивыми скулами и большими глазами. Светлые пряди были слегка растрепаны - это Том зарывался в них пальцами. Человек тоже словно выпал из забытья, рассеянно провел рукой в воздухе, прижал ладонь ко лбу и посмотрел на Хиддлстона: -Что за..черт. Том, выяснив, что его телом фактически могут управлять двое, был в шоке. Альфа вроде как опомнился и что-то говорил. Омега уговаривала посмотреть на это притягательное нечто. Том, стараясь не обращать на нее внимания, прикрыл глаза. -Эй, послушай.. Явно обращались к нему, но Том, временно став хозяином органа, отдающего приказы телу, пользовался этим и в ужасе пятился назад. Остановился, лишь наткнувшись на кого-то. -Том, Том, все хорошо.. Пошли, я отведу тебя.. Его мягко взяли за плечи, мелькнула мысль, что все, спасен, как раздался угрожающий рык. Том обернулся и встретился глазами с альфой. Дядя положил ему на плечо руку, очевидно, пытаясь успокоить, но Крис, вспомнил Том имя, отмахнулся, с еще более угрожающим рыком сделал несколько шагов в его сторону. Хиддлстон внезапно слишком остро ощутил руку деда, на своем плече, почувствовал, что снова вот-вот потеряет контроль, а запах взбешенной альфы подсказывал, что.. Том вырвался из хватки и бросился к стеклянной двери, ведущей в сад. Он, чудом не влетев в стекло, открыл дверь, выбежал на улицу, добежал до угла дома, прислонился спиной к стене. Вдохнул, еще раз, изо всех сил тянул ноздрями густой осенний воздух, надеясь, что витающий в нем предгрозовой запах озона разгонит похотливый морок в его голове. Том ощутил волну уже не обонянием, а кожей, и когда понял, что это, лишь сильнее вжался в стену, словно камень мог защитить его от разгоряченного, преследующего свою добычу альфы. Теплые руки легли на его плечи, погладили, зарылись в волосы. Он так и стоял, парализованный, словно мозг не мог решить, чьи выполнять команды: сознания или проснувшейся после многолетнего сна природной сущности. Крис взял его за подбородок и поднял лицо. Его глаза выражали немой вопрос, и Том кивнул, поняв, что битва проиграна: он не может больше сопротивляться. Альфа удовлетворенно зарычал, резко притянул Тома в грубый, собственнический поцелуй. Том, ни разу не бывший ни с кем в таком близком контакте, постанывал, цепляясь за Криса, отдаваясь во власть влажного рта. Язык раздвинул его губы, проник глубже, подчиняя и завоевывая, и Том, в котором вдруг сделало последний рывок сознание, начал брыкаться, толкаться, пытался выпихнуть язык мужчины изо рта своим. Глухо зарычав, Крис схватил его за задницу, резко прикусил губу. Том пискнул, окончательно сдаваясь. Прокушенная дважды губа заныла, боль отозвалась почему-то пульсацией в заднице. Том ощущал себя там так мокро, что влага, наверное, уже добралась до ткани брюк. Крис смотрел на него потемневшими, нечеловеческими глазами, но более сопротивления не было, поэтому он снова припал к таким притягательным тонким губам, которые хотелось кусать, лизать, терзать. И все равно этого было мало. Крис почти не соображал, но ясно ощущал, что нужно ему кое-что другое. Он оторвался от припухших губ, услышал стон, но отвлекаться не мог. Развернул создание перед ним лицом к стене, ткнулся носом в шею, принюхался и повел ниже, по спине, опускаясь на колени, пока не уткнулся в обтянутые тканью ягодицы. Вот оно. Он жадно принюхивался, терся носом, начал разминать рукой упругие половинки, слыша, как стонет омега, ощущая, как она прогибается в пояснице и выпячивает зад, предлагая себя. Теперь надо было найти свободную пещеру, нору, место, где он сможет спокойно сношать и вязать омегу, помечая, делая своей. Он оглянулся по сторонам и вдруг почувствовал прикосновение к плечу. Омега дергала его за рукав, другой рукой показывая на ближайший к ним низенький домик в глубине парка. - Пожалуйста.. прошу.. давай туда. Крис, коротко рявкнув, схватил омегу в охапку. Услышал сдавленный писк, но разбираться было некогда. Взвалил ее на плечо и почти побежал. Том смутно помнил, как альфа открыл дверь гостевого домика, занес его внутрь и бросил на громадную двуспальную кровать. Неотрывно смотрел на Тома, лихорадочно сбрасывая одежду. Том, подчиняясь безмолвному приказу, начал выпутываться из смокинга, получалось плохо, но рядом с ним вдруг оказался полностью обнаженный альфа, запах которого сводил с ума, и Хиддлстон только приник к нему, жалобно вздохнув. Том услышал над ухом рык, следом треск разрываемой ткани. Альфа просто рвал на нем одежду, желая как можно скорее добраться до обнаженной кожи. Том нашел в себе силы выпутаться из разорванных брюк, белье никак не желало сползать, но альфа с рычанием содрал с него последнюю тряпку, и Том, благодарно сопя, прижался наконец-то к мужчине всем телом, обхватывая ногами за поясницу. Крис одобрительно рыкнул, припал губами к открывшейся шее. Том, откуда-то знавший, что делать, встал на четвереньки, выгнул спину и громко, томно застонал, призывая свою альфу. Обернулся через плечо, но мужчина уже был рядом, хватал его руками за бедра, оставляя следы. Шумно поведя носом, царапнул ягодицы, раздвинул половинки и принялся вылизывать темно-розовую набухшую дырку. Том заорал, когда влажный язык погрузился в его отверстие, вильнул бедрами, пытаясь насадиться, но его удержали на месте сильные руки и громкий рык. Альфа был с ним, трогал его, вылизывал везде, и от каждого движения языка выделялось все больше смазки, она уже текла по ногам, впитывалась в простыни. Том ощутил, что больше держаться не в состоянии. Он царапнул ногтями держащую его руку и издал какой-то странный звук, но альфа безошибочно понял: омега признавала его, была готова к случке. Мужчина издал гортанный рык, приставил головку истекающего члена к блестящему от смазки и слюны отверстию и засадил до половины. Том заорал от смеси боли и такого долгожданного ощущения заполненности, выплескиваясь на постель и чуть ли не теряя сознание от головокружительного оргазма. Услышав глухое недовольное рычание, он подался было назад, но новый рык остановил его. Альфу била крупная дрожь, но он не двигался, только поглаживал омегу по бедру, очевидно боясь причинить боль. Том захныкал и нетерпеливо дернулся, из горла снова вырвался непонятный писк: хоть он и только что кончил, плоть снова напрягалась просто от ощущения огромного члена в заднице. Том хотел еще. Очевидно, альфа все понимал, поскольку с глухим стоном двинул бедрами вперед, глубже загоняя член в хлюпающую смазкой дырку. Дальше все происходило как в тумане. Альфа трахал его безжалостно, резко вбиваясь, а Том принимал, подмахивал как бульварная шлюха, громкими стонами пытаясь показать, какое удовольствие дарят ему эти толчки. Альфа вцепился рукой ему в волосы, другой крепко держал за бедро и грубо ебал его, владел им, растягивая и заполняя, и Том хотел, желал, чтобы это продолжалось бесконечно долго, но в то же время словно и жаждал чего-то, еще больше и жестче. И в один миг он ощутил острые зубы, впивающиеся в его шею, инстинктивно подался назад, насаживаясь глубже, сильнее на увеличивающийся у основания член. Его растягивало и распирало, зубы вгрызались в шею, терзая до крови, он громко, развратно крикнул и кончил. И только проваливаясь в беспамятство, ощутил внутри пульсацию. Том резко очнулся. Просто в один момент открыл глаза, поднял голову и начал бешено озираться по сторонам, уже понимая, что ничего ему не приснилось и не привиделось. Воспоминания словно вылуплялись и последовательно выстраивались в шеренгу у него в голове. Прием. Поздравления. Знакомство.. О, Господи Боже.. Он пару раз крепко дернул себя за волосы, надеясь, что наваждение спадет, и это все окажется лишь кошмарным бредом. Зажмурился так, что заболели веки, открыл глаза, но картинка не поменялась: та же прикроватная тумба, покосившаяся лампа и рукав от рубашки. Том машинально потянул на себя валяющееся под ногами покрывало, укрыл плечи. Прислушался к ощущениям в теле, оглядывая комнату. Ни там, ни там порядка не было. Каждая мышца ныла, ноги еле гнулись, а в заднем проходе жгло и саднило. Комната же была почти разгромлена: кровать сдвинута чуть ли не на середину, на полу валялись осколки вперемешку с клочками ткани, бывшими, судя по всему, их одеждой.. Он же.. Он.. Тот, кто с ним все это сделал.. Том похолодел, услышав сзади шорох. Он резко вскочил, пятился, удерживая покрывало, пока не уперся спиной в стену. На кровати лежал мужчина. Тот самый длинноволосый блондин, который тащил его сюда. Ну да, кто ж еще.. Полностью обнаженный, ноги вытянуты, но явно не спал. - Ты.. Ты!.. – Том поднял дрожащую руку и указал пальцем.. - А я все думал, когда ты проснешься. Гадал, успеешь ли до того, как.. - Ты! – Тому первый раз в жизни отказало врожденное красноречие. Он мог только показывать пальцем, трясясь от безмолвной ярости. - Слушай, тебе, наверное, надо хоть воды выпить. Какой-то ты красный. Вдруг жар? - Да как ты смеешь обращаться ко мне на «ты»? – выпалил Том, с которого наконец-то спало оцепенение. - Я Крис. Как тебя зовут не запомнил, прости. – Тому почему-то казалось, что мужчина, несмотря на ровный голос, еле сдерживает гнев. - Какого черта ты здесь делаешь? – сжимая кулаки, прошипел Том. – Почему еще не убрался? На деньги можешь даже не рассчитывать, только заикнись – получишь пулю меж глаз. Крис как-то зло усмехнулся, да так, что Том вздрогнул. - Денег у меня и самого хватает. Но уйти не уйду. Ты, я.. – он махнул рукой, пытаясь объяснить. - Альфа, омега.. -И что? – вскинул растрепанную голову Том. -Да ничего. Просто Ваша нежная задница – моя. Еще дня на два. Том величественно выпрямился, поправил сползающее покрывало так, что хоть римского императора пиши, и, стараясь влить в голос обычную дозу яда, процедил: – Поясни, будь любезен. Ты удерживаешь меня насильно? В моем собственном доме? Крис скрестил ноги по-турецки, явно не стесняясь наготы, сцепил руки за головой и спокойно взглянул на него. - Нет. Том выдохнул, явно приготовился к разгромной тираде, но Крис опередил его, рыкнув: - Но посмеешь дернуться – я тебя загрызу, – Взглянув в расширившиеся от шока глаза, пожал плечами, – Я так ощущаю. Хиддлстон, закутавшись в покрывало до самой шеи, позорно было отпрыгнул в сторону, но тут же взял себя в руки. Он подошел ближе, опасливо присел на край разоренной кровати и, стараясь вплести в голос как можно меньше раздражения, спросил: -Ты псих? Ну да, все ясно. Неспособный сдерживать инстинкты альфа. Про омег я знаю, а вот как у вас это проявляется.. Ну да.. Учти, - он выпрямился и снова ткнул пальцем в сторону Криса, - вязка без предварительной договоренности между семьями не будет основанием ни для какого брачного предложения, любой суд.. - Нет, – Крис резко передвинулся, оказавшись с Томом лицом к лицу, – Кто тут явный псих, так это ты, – взял его за плечи и тряхнул так, что омега щелкнула зубами, – Какого черта ты полез с течкой в толпу народа? Или зад соскучился по крепкому хрену? Хотел привлечь внимание? Радуйся, что это всего лишь один я, придурок. Том и сам частью мозга лихорадочно размышлял, как же это так получилось, что он, будучи равнодушен к сексуальным развлечениям в принципе, сам.. О Боже, он же сам публично почти набросился на незнакомого мужчину.. У всех на глазах. Поначалу он был слишком растерян, чтобы думать об обстоятельствах случившегося, но сейчас паника захлестнула его. Надо что-то делать. Следовало как-то выбраться, а с этим психом он разберется позже. И со всей ситуацией тоже. Он все объяснит, придумает что-нибудь.. Он.. Том изо всех сил оттолкнул сидящего рядом мужчину, спрыгнул с кровати и, чуть не запутавшись в своем покрывале, бросился к двери. Нога напоролась на осколок, но Том не обращал внимания на боль. Он уже взялся за ручку, когда его схватили и швырнули обратно на кровать. Он попробовал встать, но тут же был вдавлен в матрас, а перед лицом оказались голубые как летнее небо глаза. В ноздри ударил специфический запах. Альфа злился. - Ну я же тебе сказал, что не выпущу, – вполне мирно сообщил мужчина. - Да плевать я хотел.. – Том дернулся, но Крис навалился чуток сильнее, и Том уже не мог пошевелить даже мизинцем. Светлые волосы щекотали кожу. - Лучше не надо, - посоветовал альфа, удобнее раскладывая руки на расплющенной омеге, – Не трать силы. Дальше будет хуже. Том открыл рот, чтобы спросить, угроза ли это, но не проронил ни звука. Вглядываясь в напряженное и какое-то уставшее лицо мужчины, он просто кивнул. Потому что сам ощущал поднимающуюся горячую волну.. Том резко проснулся, поднял голову и огляделся. Этот сон ему уже снился. И он каждый раз видел край деревянной прикроватной тумбы. Только сейчас перед его глазами было обтянутое джинсовой тканью колено. Том одним движением сел и со злостью уставился на сидящего рядом мужчину. Он вспомнил. Он каждый раз просыпался и надеялся, что все это было сном. И через пару мгновений убеждался, что явь бывает ужаснее ночного кошмара. Во время каждой краткой передышки он пытался уйти, но альфа со злобным рычанием неизменно останавливал его, возвращая на ложе разврата. Крис несколько раз приносил ему еды: каких-то фруктов и тарталетки. Найдя в стенном шкафу комплект постельного белья, он вышвырнул изодранную мокрую простынь. Они даже не мылись, только посещали уборную, и сейчас стойкий запах пота, разгоряченных тел, семени и прочих выделений буквально окутывал комнату. Том вспоминал, как он от бессильной ярости раздирал мужчине ногтями спину, как слезы текли по щекам, но он сам раздвигал ноги, привлекая альфу, и принимал в себя, ощущая острое, ни с чем не сравнимое наслаждение. Том отворачивал заплаканное лицо, а Крис ловил рукой слезинки, двигаясь еще резче. И за это Том ненавидел его еще сильнее и безумнее. А потом они, сцепившись узлом, проваливались в короткий беспокойный сон, чтобы, проснувшись, снова.. - ВОН!!! – заорал Том. – Убирайся! Немедленно! – голову пронзило острой болью, он схватился за виски. - Пошел вон! Скрипнула дверь: открылась и закрылась. Хиддлстон повалился на кровать, зажимая руками уши, в которых звенело от собственного пронзительного крика. От прикосновения влажной простыни к лицу он ощутил подкатывающую к горлу тошноту, совсем как в его первую течку. Он был так слаб, что даже не мог встать, просто подполз к краю кровати и упал вниз, чудом не ударившись головой о тумбу. Нащупал лежащее рядом одеяло и, кое-как укрывшись, затрясся от беззвучных рыданий.