Белое/Красное

Они встретились одной из тех самых кумарных ночей, когда вокруг кружили танцующие тела, гремела музыка, отдавая басами прямо по грудной клетке, и вместо воздуха в легких осело облако сигаретного дыма. Чонгук чувствует тупую боль на сгибе локтя, пока подносит бутылку с пивом ко рту. Он морщится, переводя взгляд на свою руку, где черными чернилами Судьба рисует на его коже имя его родственной души, его соулмейта. Он так долго ждал этого, что происходящее кажется сном наяву. Глаза тут же начинают рыскать по помещению, а уши - прислушиваться к толпе вокруг, но ничего, что могло бы привлечь его внимание. Нет того самого. — Поздравляю, дружище! — рядом стоящий Намджун довольно шлепает его по плечу своей широкой ладонью. — Наконец-то и у тебя пара объявилась, — Чонгук никогда не думал о своем происхождении в плохом ключе, но сегодня и сейчас именно тот самый момент. Он бы хотел быть кем угодно, лишь бы никто посторонний не перехватывал его чувства и эмоции. — Объявился, — поправляет Гук, давя неловкую улыбку. — Ну, объявился так объявился, — мужчина хмыкает, отпивая алкоголь с горла бутылки, сделанной из зеленого стекла. — Важно, что он здесь, а найти его для тебя не составит особого труда, — Джун обводит взглядом толпу, будто сканируя на принадлежность Чонгуку. — А вот тут я бы не был так уверен, — вздох. — Почему? — Я не вижу и не слышу его, — по голосу слышно, как Чонгук напряжен. — Не понимаю, в чем дело, — парень пытается прислушаться к своим звериным чувствам, что не замечает, как его друг замирает. — Твою мать, — ругается Джун. — Кровососы пожаловали, — взгляды всей стаи тут же обращаются в ту сторону, куда указывал альфа. На танцполе кружились в экстазе несколько вампиров, что в свете софитов казались какими-то эфемерными созданиями. Гибкие тела извивались в танце, словно завлекая, будто они были единственными в этом клубе. И все было прекрасно, пока из темноты зала к бару не подошел еще один вампир. — Четыре бутылки первой отрицательной, — заказывает он у бармена, а взгляд такой глубокий, масляный, он будто ищет жертву, хищно облизываясь. — А я думал, кровососы сюда не ходят, — показательно громко ворчит Джун, явно нарываясь на конфликт. Но вампир на это даже ухом не ведет, ожидая свой заказ. Чонгук, откинувшись на мягком сиденье, пытается понять, что за чертовщина с ним происходит, но все органы чувств будто забастовку против него решили устроить. Это ведь он? Сам себя спрашивает волк, а сердце в груди будто замирает на долю секунды, но и этого вполне хватает, чтобы понять. Это определенно он. — Эй! — наглеет Джун. — Я к тебе обращаюсь, отродье, — глаза оборотня вмиг становятся желтыми, так и вызывая на излишние эмоции, коим и поддается разозленный вампир. — А какой толк с вонючей псиной разговаривать? — низкий голос настолько завораживает, что у Чонгука стадо мурашек решило устроить гонки по его коже. Какого черта? Вампир выглядит настолько непринужденно, словно и не чувствует всего того, что творится с Чонгуком. Либо у него афигенная выдержка, либо он и правда его не ощущает. — Что ты там промямлил, сопляк? — Намджун делает несколько шагов вперед, пока грудью не упирается в подставленную крепкую руку, он взгляд бешеный переводит на того, кто посмел останавливать вожака стаи, и увиденное его вообще не радует. — Ты ахуел, Гук?! — рычит грозно Джун, но ответа не слышит, потому что видит, с каким шокированным лицом стоит парень. — Гук? — Не трогай его, хен, — от громкой музыки голоса почти не слышно, но это не проблема для всех, кто находится в этом клубе. Вампир тоже замирает, смотря в черные омуты глаз, что дыру в нем прожигают, пока до него не доходит. — Блядь, — ругается он, разрушая прекрасное мгновение от первой встречи со своим соулмейтом. — Разве такое возможно? — парень заинтересованно подходит ближе, совсем не обращая внимание на взбешенного Намджуна, обращая его на волка, что преградил дорогу своему вожаку. У этого волка косая сажень в плечах, выше самого вампира на пол головы, крепкое телосложение и шрамы в некоторых местах на предплечьях. Типичный представитель оборотней, с одной лишь поправкой на то, что этот оборотень принадлежит именно ему. Ким Тэхену. Вампиру. — Какого хрена происходит?! — рычит все еще Намджун, пока остальные члены стаи медленно занимают оборонительную позицию позади него. — Клуб является нейтральной территорией, если ты забыл, пёс, — раздраженно тянет вампир, все еще не отрывая взгляд от оборотня, что также неотрывно смотрел на него самого. Руки зудели от того, как хотелось прикоснуться к чужому лицу, чтобы ощутить реальность происходящего. — Да я тебя се… — Хен, — обрывает вожака Чонгук. Его голос стальной и не терпящий возражений, если бы не юный возраст, он смело мог бы стать альфой своей стаи, но пока этого не случилось, Намджун лишь смотрит скептически на зарвавшегося волка, но отступает, понимая наконец-то, что тут происходит. — Тебе несказанно повезло, сучонок, — шипит зло вожак, вырывается из крепкого захвата и возвращается к столику, где собираются остальные волки. Какая бы вражда не стояла между волком и кем бы то ни было, стая не лезет, если вдруг случается так, что у одного из ее членов появляется там пара. Волки по своей сути моногамны, любят один раз и на всю жизнь, поэтому если пара вдруг погибает, то погибает и волк, теряя интерес к жизни. Поэтому волки очень трепетно относились к численности своей расы. Повисает неловкое молчание. Чонгуку бы сказать что-то, но он и понятия не имеет, что именно. Перед ним стоит его пара. Вампир. Вот почему он ничего не почувствовал, когда пытался найти его в толпе. Его соулмейт мертв, его соулмейт кровопийца — один из расы, с которой оборотни воюют уже не один век. И, тем не менее, он выглядит чертовски очаровательно: стройное тело, немного отросшие черные волосы, красивые глаза и эта чертова серьга в губе. Господи, неужели это все мое? — Ким Тэхен, — Чонгук не успевает дальше развить мысль, как к нему тянется тонкая кисть с длинными пальцами. В его собственной руке она выглядит слишком уютно и правильно. — Я знаю, — выдыхает оборотень, показывая свою метку на сгибе локтя, где красовалось имя вампира. — Прости, но я не могу похвастаться тем же, — красивое лицо обрамляет грустная улыбка, и это словно стеклом по глазам. — Я умер слишком давно, и метка не успела появиться, — вампир показывает свои «пустые» руки. — Поэтому я не знаю твоего имени, — волку и больно, и радостно от этих слов, ведь вампир, нет, Тэхен, ведь Тэхен не может чувствовать эту образовавшуюся связь так ярко, как он сам. С другой стороны, он сразу же признал его, значит, что-то все же теплится внутри мертвого сердца Ким Тэхена. — Чон Чонгук, — ласково произносит волк. — А я думал, почему не мог почувствовать тебя раньше. И снова повисает тишина. — Четыре бутылки первой отрицательной, — раздается над ухом голос бармена, и Тэхен разрывает зрительный контакт, благодаря за выполненный заказ. Он сгребает бутилированную кровь и собирается уходить, когда волк останавливает его. — Погоди, прости Намджуна, у него сегодня был сложный день, он на самом деле нормально к твоей расе относится, — вампир смотрит на него пристально, а потом улыбается нежно, заставляя внутри брюха волка бабочек своими крылышками кишки в кашу превращать. — Хозяин клуба тоже вампир, чтоб он знал. И если бы не его объявление нейтралитета, то ваш Намджун и на порог этого заведения ступить не смог бы. Так и передай ему, пусть держит эту мысль и не выпускает ее из головы, — хмыкает Тэхен и, подмигнув волку напоследок, скрывается в танцующей толпе. И будто бы дышать становится в разы легче. Чонгук воздух вбирает в легкие, пытаясь уловить аромат своего вампира, но ничего, кроме запаха потных тел, алкоголя и сигаретного дыма. Досада настигает слишком быстро. Вампиры не имеют собственного аромата. Простояв так еще несколько минут, Чонгук делает в голове еще одну пометку о том, что его пара чертовски злопамятная особа.