Ковровые осколки

      Прошла примерно минута, в течение которой Кишу пристально рассматривал своими теперь уже розовыми кошачьими глазами фигуру собственного тела, пытаясь понять оно это или нет, ведь он сам никогда не носил человеческой одежды, прежде чем до него дошло, что это не сон и Ичиго всё-таки пришла, нашла его и теперь это будет самый романтичный момент в его жизни.       — Мяу? — «Ичиго?» — Икисаташи сделал неловкий шаг в сторону Момомии и остановился, не решаясь идти дальше. Находится в кошачьем облике сейчас было ой как не выгодно. Если Ичиго злиться на него, ей ничего не мешает поднять его над землёй и погрозить пальцем прямо в морду. Однако наблюдать за её поведением, когда она возвышается едва ли не на полтора метра и вопросительно наклоняет голову в немом вопросе, настолько занимательно, что можно было бы провести так всю ночь, не отрывая взгляда друг от друга если бы только Кишу не был кошкой. КОШКОЙ. Это конечно можно принять ради этого момента единения с любимым котёнком, но…       «Я жду объяснений, милая».       Для Ичиго же нахождение своего тела в кошачьем облике не принесло такого большого удивления. Она, скажем так, отнеслась к этому с пониманием. Превращение в кошку значило только то, что кто-то её поцеловал, и все мысли об этом сводились только к одну человеку — Масае Аояме. Раньше она непременно бы обрадовалась их первому поцелую, но сейчас ей хотелось найти его и избить до полусмерти. Как он посмел сделать такое? Это величайшая подлость с его стороны поцеловать Момомию в её день рождения не имея никаких чувств к ней! К счастью, Масая ещё не знает, КОГО на самом деле он поздравил. И всё же…       «Я требую объяснений!»       Но нужно быть полной дурой, чтобы спрашивать о чём-то кошку. Разве что у тебя есть переводчик, тогда проблем с диалогом не будет. И Ичиго это понимала, так же как и знала способ вернуть Кишу дар речи. Поэтому она слегка наклонилась и взяла Икисаташи на руки, подняв его на уровень своего лица. Кот удивленно округлил глаза: «Ты же не хочешь…»       Но Момомия уже закрыла глаза и прижалась губами к мордочке котёнка, а потом Кишу почувствовал, что растёт, шерсть пропадает, и он возвращается в девчачье тело. И вот теперь он опять едва достаёт в росте до плеча своего тела.       — Я не посмотрю, на то, что ты сделал/а с моим телом, но я хочу знать: что это было/что здесь происходит!       Ребята выпали это одновременно и замерли, как вкопанные, уставившись друг на друга, а потом синхронно засмеялись, ощущая себя невероятно счастливыми. Внизу, в концертном зале, уже начался долгожданный фестиваль, но этим двоим уже было всё равно на него. Главное — они наконец встретились и смогут обсудить произошедшее с ними.       — Хороший подарочек я преподнес тебе. — Кишу хмыкнул, пристально разглядывая своё переодетое тело. — Украл твой праздник… Прости уж. Ну, э., с днём рождения, что ли, — пришелец осторожно обнял Ичиго за шею, от чего та наклонилась, и легонько поцеловал в щеку. Момомия слегка покраснела и отвела взгляд. Наступила тишина.       — Неплохо выглядишь, — спустя несколько секунду произнесла Момомия, с трудом выдавив эти слова. — А… Эм… Глубокая Синева… Он правда домогается тебя?       — Для него это вошло в привычку. — Икисаташи мрачно усмехнулся. — Как и получать за это по своей педофильной роже. Ты кстати выглядишь довольно приметно для моего окружения. Что подтолкнуло тебя к превращению меня в ходячий манекен?       Ичиго тихонько засмеялась, вспоминая утренний инцидент, когда она случайно телепортнулась прямо в тёплую воду горячего источника.       — Эм… Это конспирация. Мне нужно было принять наиболее человеческий облик, чтобы не выделяться из толпы, понимаешь? Ты, как я заметила, тоже время зря не терял и тоже переодел меня. Что ж, вышло неплохо, мне даже нравится… Как там девочки? А Аояма-кун? Он пришёл? — про Масаю Момомия спросила сколько из вежливости, чем из любопытства. Ей почему-то не хотелось говорить Кишу о своём визите в дом Аоямы. К сожалению, по интонации, которой были произнесены последние слова, было и так понятно, что Ичиго не располагает желанием не то что говорить, даже слышать имя Масаи вообще.       — Наплевать на него, — пришелец взял Момомию за руку и посмотрел на неё искрящимися от счастья глазами. Ичиго бросила на него удивленный взгляд, поражаясь тому, что настроение пришельца так быстро изменилось, ведь когда она нашла его котёнком, он был таким одиноким и подавленным, что хотелось прижать его к себе и дать вкусняшку. А сейчас Кишу ведёт себя так, будто ничего и не было, что его никто не помещал в чужое тело и не превращал в кота. Чёртов артист. — Нужно быть дураком, чтобы спать в такую ночь!       Громко сказанная фраза звучала двусмысленно от чего Момомия почувствовала, как её щеки краснеют и отвела взгляд в сторону, всё ещё не зная, согласиться с этим доводом или опровергнуть. С одной стороны Ичиго обещала себе только проверить место нахождения своего тела, а потом сразу же вернуться к Таруто, чтобы приступить к плану по захвату лайнера и созданию очередной стычки между кошечками и пришельцами. Если Момомия пойдёт на такой шаг, сделает выбор в пользу последних — она предаст Токийских кошечек. Если останется с Кишу — предаст пришельцев.       Заметив смущение Ичиго, Икисаташи едва заметно хихикнул: вид своего смущенного лица знатно повеселил его. Вряд ли это произошло потому, что он впервые видел подобное изменение на своей мордахе — нет, скорее, причина была в том, что Ичи смутилась от его весьма двусмысленного предложения. Могла ли она воспринять это не как простую прогулку? В таком случае, можно предположить, что она неравнодушна к Кишу? К сожалению, Момомия стряхнула с себя смущение одним элегантным покашливанием, которому позавидовала бы даже самая утонченная актриса, сидящая в кинозале и смотрящая фильм со своим участием.       — Я что-то смешное сделала?       — Нет, — Икисаташи махнул рукой, всё еще продолжая улыбаться, — вовсе нет, просто я счастлив.       Ичиго приподняла уголки губ, а потом отвернулась, перевесившись через перила, и посмотрела на воду, плескавшуюся под кормой. Кишу заинтересованно глянул на неё, после чего облокотился на металлические ограждения и поднял взгляд к небу. Оно было темно-синего оттенка и по всему его периметру рассыпались серебристые звёздочки. Ночь была безлунная и только где-то вдали были видны бледные, едва различимые токийские огни. На палубе воцарилась тишина, в то время как чуть ниже было отчётливо слышно чьи-то крики и переговоры. Корабль жил, словно большой муравейник.       — Знаешь, — Клубничная кошечка всё ещё смотрела на волны, — я тоже. За эти пару дней я пережила столько ужаса, с которым никогда прежде не сталкивалась. — Икисаташи вздрогнул от этих слов и посмотрел на Момомию пораженным взглядом: она что, умудрилась вляпаться во всё, что только можно и теперь пытается сочувствовать? Это что-то совсем на неё не похоже. Кишу оставалось лишь надеяться, что Ичиго не нашла его тайник. Если такое произошло, то в скором времени она запросит объяснений и что тогда делать?!       — Поверить не могу, — Ичиго посмотрела на него полными слёз глазами, — что ты каждый день всё это терпишь… все эти домогательства… Глубокая Синева делает с тобой всё, что хочет, считая своей игрушкой. Только мелкий (за что я ему благодарна) по-настоящему любит тебя… Это так тяжело постоянно улыбаться им в лицо… Я бы не смогла.       Кишу почувствовал, как его сердце на секунду замерло и еле заметно кольнуло при виде своих же глаз, из которых уже капали прозрачные слёзы. Этот взгляд вернул его далеко в прошлое, где он только попал к Глубокой Синеве, и тот жестоко обходился с Икисаташи, заставляя раз и навсегда запомнить правила, установленные на корабле. К сожалению, только Кишу проявил сопротивление — его братья сразу решили подчиниться. Икисаташи смотрел им вслед каждый раз, когда оставляли одного избитого в машинном отделении. Они никогда не оставались с ним, потому что боялись гнева свыше. В конце концов Кишу пришлось подчиниться и теперь терпеть домогательства старого извращенца.       — Котёнок, — он не выдержал и обнял Ичиго, прижимая её к себе, насколько это позволяло его нынешнее тело. Момомия вздрогнула и всхлипнула. Она и раньше испытывала жалость по отношению к этому пришельцу, но после того, что произошло, Клубничная кошечка вряд ли уже когда-нибудь будет ненавидеть своего врага. Хотя ей уже больше не хотелось воевать, только не с ним… Ичиго осторожно обняла Кишу в ответ, чувствуя, как его трясёт от тихих всхлипываний.       — Как я мог допустить, чтобы ты прошла через это сама… — он крепче прижался к ней. — Прости, пожалуйста! Я должен был сразу же обсудить всё в тот день, тогда бы ты не видела бы весь этот ужас. Но я этого не сделал. Не я, не ты не научили друг друга нужным навыкам, и поэтому нам пришлось импровизировать… К сожалению, мне кажется, что твои напарницы что-то подозревают, так же как и Аояма, — при упоминании последнего Ичиго нахмурилась, а Икисаташи отстранился от неё и строго посмотрел в глаза воительницы. — Я не хотел бы этого говорить, но он порвал с тобой. Прости, что так прямо сообщил об этом, просто я не могу допустить, чтобы ты страдала ещё больше.       — Аояма-кун любит тебя, Кишу, — тихо выдала Момомия, уверенно смотря в глаза пришельцу, но потом быстро отвернулась и посмотрела в сторону. — Хотя ты уже и сам это понял. Кстати тебя не будут искать?       — Ловко ты переводишь тему. — Икисаташи ехидно прищурился, а Ичиго негромко цокнула. — Разыскивать меня никто не будет — почти вся твоя компания добровольно отправила Момомию Ичиго на уикенд с Масаей Аоямой. А твоя мама организовала всё так, что теперь я ночую в одной каюте с твоим бывшим. Фу.       — Ничего себе! — Момомия присвистнула. — Ну, мама, ну учудила!       Она хотела ещё что-нибудь сказать по поводу находчивости Сакуры, но ей помешал хруст палубных досок. Корабль покачнуло, отчего он слегка наклонился в бок, а под ногами ребят начала появляться огромная трещина, которая как бы делила судно пополам. Лампочки, развешанные по мачтам, начали мигать, а некоторые и вовсе гасли с негромким хлопком. На нижних палубах слышались крики людей и детский плач. Кто вообще притащил сюда детей?! Ичиго быстро замотала головой по сторонам, ища источник этого кошмара, но Таруто пока не было видно. Момомия знала о том, что это должно произойти, однако забыла проконтролировать нападение. Если бы она не была такой сентиментальной, то давно бы нашла мелкого и устроила все менее разрушительным образом.       — Ичиго! — Момомия вздрогнула и повернулась на крик. Её сердце сделало кульбит, едва не перестав биться: Кишу протягивал ей руку, моля о помощи, в то время как огромное зелёное щупальце, вылезшее из воды, уносило его в небо. Ичиго подалась вперёд, выбросив руку вперёд, надеясь спасти пришельца, но тут из трещины в палубе вылезло ещё несколько щупалец, охвативших два куска, оставшиеся от корабля. Момомию откинуло к краю, прижав к перилам, и она не успела ничего увидеть кроме нарастающей стены тёмно-зелёных щупалец, как остатки судна начали погружаться в воду. Тут-то и появился Таруто.       — Ей, Кишу! Здорово я придумал? — мальчик подлетел к брату со счастливым выражением лица. Ичиго хотела было огрызнуться, но смягчилась при виде этой радостной мордахи. Она постаралась устоять на ногах, не держась за перила и потрепала мальчонку по волосам.       — Молодец, — воительница с трудом придавала голосу торжествующие нотки, в то время как у неё перед глазами до сих пор стояла картина, где её тело уносит далеко в небо. — Но мы хотим напугать кошек, а не избавиться от них, ведь, правда? — Ичиго по-доброму прищурилась.       — Что, мне теперь заставить химеру удержать корабль на плаву? — Таруто склонил голову на бок. Ему не нравилось подобное проявление милосердия со стороны брата. Момомия фыркнула и постараюсь придать голосу более недовольный тон.       — Просто не дай им подохнуть, — она махнула рукой, а потом, обойдя мелкого, растворилась в воздухе. Таруто шумно выдохнул и глянул на химеру, которая «окольцевала» уже не одного человека. От-то всюду слышались режущие слух крики и нескончаемый топот ног, от которого уши закладывало. Таруто весь этот шум настолько взбесил, что мальчик приказал химере поднять корабль над водой и встряхнуть. Люди от такого поворота сразу притихли, но потом вновь начали вопить и торопливо скидывать шлюпки в воду. Кошечек нигде не было видно.       — Ну блин, — мальчик положил руки за голову и скучающе стал наблюдать за людьми, которые продолжали барахтаться в лапах химеры — гигантского осьминога.       — Таруто твою мать! — откашлялся, поправил юбку, не сильно нахмурился. Эта оговорка могла стоить Кишу жизни. — Ой, то есть — Таруто! Ты мелкий негодник, как ты смеешь разрушать корабль в такой день?! — встал в знаменитую позу Защитницы. — Я покараю тебя!       — Мы поддержим тебя, Сестрица! — из-за спины показалось ещё четыре кошечки. К счастью, они не слышали случайно слетевшую с губ Икисаташи фразу и ничего не заподозрили. А вот Таруто как раз всё отчётливо слышал и теперь стоял словно громом пораженный. Пусть это было странно, пусть это было невозможно, но он услышал этот голос, эту интонацию, которую ни с чем нельзя перепутать. И это пугало.       — А… — с трудом сделал безразличный тон. Он ничего не слышал! Кишу просил оставить их в живых и исчез. Он просто не может быть недоволен своим же планом. Для него все его идеи безупречны. — Какой сегодня день?       Икисаташи мысленно вздохнул: как же сложно прикидываться Ичиго. Нужно быть недовольной, но не снисходить до оскорблений. Нужно вести себя как лидер и идти против своего младшего брата. Это единственное, чего Кишу не хотел. Когда химера уносила его в воздух, а потом начала опускать в воду, он не мог найти другого выхода, как достать медальон и перевоплотиться. А потом атаковать Клубничным сюрпризом и с трудом приземлиться на все четыре лапы. Его сразу же обступили оставшиеся люди и наперебой спрашивали у него, что делать, галдели, галдели и галдели один громче другого. Тогда Кишу просто повернулся к ним спиной и громко, но безразлично выдал:       — Найдите любое плавсредство и прыгайте в воду, корабль рано или поздно всё равно потонет.       Пока он уходил, вслед ему неслись недоумевающие переговоры пассажиров, но Икисаташи даже не обернулся, чтобы посмотреть на них и попросить заткнуться. Глупые люди. Вместо того, чтобы стоять на месте, они давно могли бы собрать всё ценное и покинуть корабль. Кишу скучающим взглядом обвёл остатки корабля и прибавил шагу. Возможно, всё это разрушение дело рук его братьев, но откуда им было знать о том, что сегодня кинофестиваль и что все кошки будут там? Могла ли Ичиго натравить врагов на своих же напарниц? Разузнать это можно только если вернуться обратно, вернее, если успеть вернуться. Икисаташи ускорил шаг и вскоре перешёл на бег, ощущая, как пол под ногами всё больше наклоняется, а обшивка корабля всё громче скрипит от крепкой хватки осьминога. Его щупальца извивались на всех палубах судна, из-за чего нередко приходилось уворачиваться и перепрыгивать через них.       — Сегодня мой день рождения! — как можно громче и возмущеннее выдал Кишу. Таруто прыснул от смеха:       — Ой, дак ты стала ещё большей старухой!       — Да как ты смеешь такое говорить, мелочь! — возмутительно вскрикнул Икисаташи, поражаясь тому, как удачно он скопировал голос Ичиго.       — Он говорит то, что хочет. И ты ему не помеха. — Момомия возникла из воздуха за спиной Таруто и ухмыльнулась. Раньше она бы обиделась в шутку на такое заявление мелкого, но сейчас что-то мешало ей сделать это. Мало того, воительница была готова сама отправить пару ласковых в свой же адрес. За то время, когда Момомия разыскивала Кишу, пытаясь не попасть на глаза и без того взбудораженным людям, в её голове что-то щелкнуло. Что-то, что подмывало Ичиго бросить все эти поиски и оставить всё как есть. Она почти сделала это. Только сначала без особого интереса походила по каютам, в одной из них она встретила Масаю, обжимавшегося с каким-то парнем, по видимому — официантом. При виде этого зрелища Ичиго почувствовала, что у неё сработает рвотный рефлекс, если она отсюда не уйдёт. Прикрыв рот рукой, Момомия с ноги захлопнула дверь и переместилась назад к Таруто, где и встретила кошечек. Её сердце сильно забилось при виде напарниц, но стоило ей перевести взгляд на Кишу — её наполнила внезапная ненависть к нему. Она уверенным шагом вышла навстречу Токийским кошечкам и остановилась у края пролома.       — Или ты хочешь заставить его замолчать, — Ичиго не собиралась раскрывать тайну о смене телами и пыталась по максимуму вести себя как можно вызывающее. Она ухмыльнулась и положила одну руку на талию. Все эти движения были ей так непривычны, но раззадоривали её сверх меры. — Котёнок?       Икисаташи сперва удивился перемене в девчонке, которая совсем недавно обнимала и со слезами на глазах уверяла, что понимает его. Теперь же Ичиго больше была похожа на того, в чьём теле оказалась. Вот кто не косячил и уж точно не спалился со сменой тела.       — Я вызываю тебя на дуэль! — громко, чтобы все могли услышать сквозь оглушающий свист ветра, который усилился с нападением монстра, прокричал Кишу, уверенно выходя вперёд и останавливаясь со своей стороны разлома. Кошечки, как и Таруто оставались на местах в полной боеготовности. Ичиго вскинула брови — удивилась, ведь она никогда не поступила бы так. Не подозрительно ли это? Но потом расплылась в улыбке, полуприкрыв глаза:       — Я принимаю вызов!