Мой милый убийца

Гретта проснулась в 4 часа ночи, чтобы проверить Брамса. Она привстала на локте и приподняла его кардиган, где была повязка. Повязка была в норме, кровотечение прекратилось, и дыхание Брамса было ровным. Лунный свет мягко ложился на кудри Брамса, от чего они волшебно переливались. Гретте захотелось потрогать их. Когда она коснулась волос Брамса, девушка ощутила, какие они прохладные и как приятно переплетаются в пальцах, будто впитав волшебство лунного света. Гретта улыбнулась, и как можно осторожней встав с постели, направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Она уже несколько дней не заглядывала в зеркало, выхаживая Брамса. Да, она осталась ради него. Зачем она это делала? Это не знала даже сама Гретта, которая могла запросто улизнуть из этого проклятого дома, пользуясь состоянием Брамса. Единственной её отговоркой была совесть, которую, якобы, замучила бы смерть Брамса. И даже Гретта почти поверила сама себе. Но в глубине души она понимала, что осталась здесь не только из-за совести. Брамс притягивал её к себе, несомненно. Только вот чем? Чем может привлечь нормальную девушку маньяк, неадекватный убийца двух её парней? Ничем. Гретта сделала вывод — она самая настоящая чокнутая. Если не хуже. С такими мыслями Гретта вошла в ванную и увидела своё отражение. Да, видок был тот ещё. Огромные синяки под глазами, бледная, с синеватым оттенком кожа, которую теперь не отличить от фарфоровой маски Брамса. Волосы, торчащие во все стороны, в тугом хвостике были в плачевном состоянии. Поэтому Гретта запрыгнула в ванну и приняла холодный душ, чтобы освежить разгоряченную кожу. Выйдя, она сразу направилась в комнату Брамса, мурлыча под нос мелодию неизвестной песни. Ступив на порог, она затихла, подпрыгнув на месте от неожиданности. Брамс стоял у окна, облитый холодной лунной синевой. Когда вошла Гретта, он наклонил голову на бок и уставился на неё, наблюдая за каждым движением. Гретту пугало безмолвие Брамса. Она тихо подошла к нему, избегая контакта глазами. Девушка боялась, что Брамс так и не простил её за такой поступок. Она не простила бы. Брамс не шевельнулся, лишь в его пристальном взгляде блестел странный огонек. Гретта хотела сказать, чтобы Брамс сейчас же лег обратно, но почувствовала, что сейчас нужно сказать кое-что иное. Ей было страшно. Или… Стыдно? Гретта решилась, и, посмотрев в его глаза, хрипло сказала: -Брамс. Прости меня. Если сможешь. Я испугалась тогда, — в её горле кольнуло, — я не хотела, чтобы так вышло. Прости. Гретта опять опустила глаза. Подумать только… Ей стыдно перед убийцей… Брамс не шелохнулся, но только взгляд его смягчился, и один его глаз хитро прищурился. Гретта поняла, что её простили. -Спасибо, — сказала она, — а теперь ложись, Брамс, тебе нужно набраться сил. Брамс недоуменно окинул её взглядом и вздохнул. О чем он думает? Думая, что он послушается её, она развернулась и хотела было пойти в свою комнату, как... По её запястью скользнула холодная рука и в тишине раздался вовсе не детский мужской бас: -Гретта!