Сегодня была война

*** Это было дежавю. Их опять собрали на главной площади, опять был ядовитый дым и смрадная вонь трупов, разрушенный заново город и бесчисленные потерянные жизни. Только на этот раз солнце светило ярче, и они опять были людьми. Во всяком случае, им так казалось. Генерал Савельев, руководивший Красной армией, и ещё несколько его помощников стояли напротив пятнадцати выживших немцев, олицетворяя собой нечто вроде военного суда. Вокруг, на почтительном расстоянии, столпились русские солдаты и жители города, те, что не погибли, не лежали в наскоро учреждённом в одном из зданий госпитале и не сошли с ума. Брайан был среди них, стоял рядом с Майклом, то и дело поправляя постоянно слезающую белую повязку на голове, на которой возле виска алело кровавое пятно, и высматривал Джастина. Тот был среди своих соотечественников, стоял как можно дальше от отца, понуро опустив голову, и на нём всё еще была чужая форма. Ни Стоквелла, ни Криса Хобса там не было. О чём-то посовещавшись, Савельев выступил вперёд и сказал, обращаясь к столпившимся вокруг людям: - Город отвоёван! Фриц побит! Вы свободны! В толпе закричали и заулюлюкали. Брайан молчал. - Значит так, сначала разберёмся с предателем, а потом уж со всеми остальными. Двое солдат вытолкнули Джастина вперёд. Повисла тишина. Генерал медленно подошёл к нему, глядя на юношу с ненавистью. - Несколько человек видели, как ты убил немецкого офицера, чтобы он, в свою очередь, не успел прикончить одного из защищавших город. Так? Джастин стоял, высоко подняв голову, без страха глядя в глаза генерала. - Да. - И кто же был этот человек, ради которого ты предал своих? Юноша молчал. Генерал буравил его взглядом, но тот как будто этого не замечал. Это выводило русского из себя. - Я спрашиваю, кто это был?! Ты что, язык проглотил? Так и не дождавшись ответа, Савельев размахнулся и ударил Джастина по лицу. Блондин пошатнулся, но потом опять встал прямо, даже не дотронувшись до лица и не обращая внимания на текущую из носа кровь. - Нечего играть в партизана! – генерал был вне себя. – Ты и секунды не продержишься, если я прикажу пытать тебя, так что лучше ответь сейчас! Он кричал, не видя, что от толпы отделился человек и спокойно идёт по направлению к нему, совершенно не слушая крики Майкла: «Брайан, ты сошёл с ума! Остановись немедленно! Вернись, Брайан!» Поэтому генерал слегка удивился, когда между ним и этим упрямым мальчишкой появился мужчина, с окровавленной повязкой на голове. - Брайан… - пробормотал Джастин, тут же растеряв всю свою гордость и стойкость, со страхом глядя на него. - Это был я, - Брайан говорил абсолютно спокойно. - Это меня там чуть не убил этот проклятый фашист. Ну, зачем вам это, генерал? Зачем вам нужно убивать этого мальчишку? Он же не сделал ничего плохого. Он помогал всем нам, когда мы гнули спины над братскими могилами, не имея возможности дать отпор этим чёртовым фрицам. Если бы не он, четверти стоящих здесь уже бы не было в живых. Но выражение лица Савельева не изменилось. Он закричал: - Наплевать мне, на чьей он был стороне! Он предатель! Своих предал и нас предаст! Это война! Нам тут крысы не нужны! А ты, раз защищаешь его, значит, такой же! Кинни ничего не ответил. Генерал отдышался и сказал уже тихо, но резко: - Значит, так. Ты осуждаешься военным судом по статье 58 1-б и 3 и приговариваешься к расстрелу. Можете попрощаться с родственниками, - он благосклонно махнул рукой и отвернулся, давая понять, что приговор обжалованию не подлежит. Джастин подошёл к отцу. Тот смотрел будто сквозь сына, а голос был холоден и равнодушен: - Мне стыдно, что ты мой сын. - Мне тоже стыдно, что я твой сын, - сказал юноша и тут же отвернулся, пытаясь незаметно смахнуть чересчур длинным рукавом слёзы. Брайан отыскал в толпе Линдси и подошёл к ней. Гас сладко сопел у неё на руках. Рядом стояла Мелани. Они все, слава Богу, были целы и невредимы. Мужчина поцеловал сына в лоб и обнял Линдси. - Скажи ему, что я был супергероем и спас миллионы жизней. Она улыбнулась, но, когда Брайан пошёл обратно, обняла Мелани и зарыдала. Они встали рядом, и, пока выстраивались солдаты, Брайан уткнулся носом в светлые пряди и прошептал: -Запомни, Солнышко: кем бы ты ни был, немцем или русским, это не важно. У войны свои законы, зверские, беспощадные, бессмысленные. Был бы ты на стороне нападающих или защищающихся – всё одно: Смерть. Боль. Жестокость. За какие бы возвышенные идеи ты ни убивал других – это всё равно было и останется самой отвратительной, самой ужасной и бессмысленной глупостью, какую только могли придумать люди. Раздалась команда. Солдаты вскинули ружья. Джастин поднял голову. И Брайан аккуратно закрыл ладонью его глаза.