Why don’t you be you And I’ll be me Почему ты не можешь быть собой И я быть мной. James Bay - Let it go.
***
Как Нэнси должна это сделать? Расстаться с кем-то, чья мать бросила его много лет назад. С кем-то, у кого были просто огромные проблемы с доверием. Нэнси знала, что не должна была даже начинать отношения с Стивом Харрингтоном. Её подруга Барб предупреждала об этом. Не делай этого. Он травмирован уходом своей матери. Как ты думаешь, что произойдёт, когда ты уйдёшь? Нэнси хотела воскликнуть, что не оставит его, но, будучи шестнадцатилетней девушкой, с самого начала знала, что Стив Харрингтон был лишь затянувшимся летним любовным увлечением, а не её настоящей любовью. Истинной любви не было. - Зачем тебе цветы? - Нэнси спросила своего младшего брата, который поднимался по лестнице с небольшим букетиком ромашек в руке. Они были явно украдены из какого-то сада, так как были разного размера и с землей на корнях. - Это для Оди, - ответил Майк и перекинул школьный рюкзак через правое плечо. Нэнси моргнула. Она всё ещё удивлялась, когда её брат действительно отвечал ей, привыкшей к кивкам и пожиманиям плечами. - Оу, это ... так мило с твоей стороны, - девушка попыталась быть серьезной, но фраза прозвучала скорее как саркастический комментарий. Майк смутился. – Тебе нужно было попросить денег и купить букет в цветочном магазине. Они же грязные. Уилер пожал плечами и продолжил свой путь в спальню. Столкнувшись с закрытой дверью, Нэнси повернулась и проверила себя в зеркале коридора, прежде чем спуститься по лестнице. Стив будет здесь с минуту на минуту, чтобы вместе отправиться в кинотеатр. Её мать как всегда была на кухне за очередной выпечкой. Холли находилась в гостиной, смотрела мультфильмы, а её отец был в командировке. Слава Богу. - Будь дома к одиннадцати, - напомнила Карен. Нэнси вздохнула. - Я помню, мама. Вероятно, она будет дома намного раньше. - Ты знала, что Майк принёс цветы домой? Карен кивнула, выжимая белый крем на свежее печенье. Они для Одиннадцатой, - ответила женщина. Он много чего преподносит ей, - подметила Нэнси. Мать не ответила, хотя была согласна. Майк едва говорил (несмотря на то, что он говорил больше, чем в предыдущие годы), но когда же он это делал, в большинстве случаев имя Оди фигурировало в предложении, и за которым обычно следовала просьба. На прошлой неделе, например, они провели целую субботу, следуя маршруту Хокинса, который сделал Майк. Они, буквально, покинули дом в десять утра и вернулись только на ужин. Наконец-то за окном прозвучал сигнал автомобиля. Нэнси схватила пальто и вышла из дома, не обращая внимания на второе напоминание матери о возвращении к одиннадцати. Стив возбужденно помахал ей из машины, и она заставила себя улыбнуться. Как она должна это сделать? Они встречались с августа, уже на протяжении почти шести месяцев. И на самом деле это было ужасно. Стив ей очень нравился, и даже сейчас не был безразличен ... но не как молодой человек. Как друг. Каким образом она объяснит это молодому человеку, который страдает от проблем с доверием из-за сбежавшей матери? - Она не сбежала, - Стив сказал ей однажды, - она пропала, но всем просто плевать. Они никогда больше не говорили на эту тему. Память о Люси Харрингтон всё ещё как тень преследовала их, особенно его отца Джона. Иногда Нэнси не понимала, как Стив мог быть таким оптимистичным и нормальным, в отличие от папы, который постоянно беспокоил полицию, и его брата, который поджигал всё вокруг и раздражал окружающих. Девушка знала, что его брат также доставал и Майка. Но она убедилась в том, что он никогда больше не попытается побеспокоить его. Конечно, Майк никогда не узнает об этом. - Так ты взволнована? - спросил Стив, имея в виду предстоящий фильм. Однако Нэнси даже не знала, какую ленту они собираются посмотреть. Вздохнув, она повернулась к своему парню, собиравшемуся тронуться с места. - Нам нужно поговорить, - начала девушка, прежде чем они успели покинуть передний двор их дома. Счастливое выражение лица Стива исчезло, и он выключил двигатель автомобиля. Парень посмотрел вниз слегка отрешенным и потерянным взглядом, будто бы эти три слова сказали то, что Нэнси только предстояло сообщить. - Стив, я ... - Почему? - спросил он. - Что я сделал не так? В его глазах стояли слёзы. - Нет, это не ты ... Я ... в данный момент я просто не вижу себя в отношениях. Но ты мне нравишься, Стив. Как друг. Я бы... Стив громко всхлипнул. Нэнси отступила, чуть не ударившись о пассажирскую дверь. - Но ... Но ... Но ... - Харрингтон продолжал плакать. Девушка огляделась, не зная, что делать. - Это несправедливо! - воскликнул он, заставляя её почти вскочить. - Нэнси, давай ... Она покачала головой. - Нет, Стив. Я... Он заплакал ещё громче. Девушка потерла лицо, полностью расстроенная, а затем снова посмотрела на плачущего перед ней парня. - Мне стоит уйти? - спросила она. К её удивлению, молодой человек попытался схватить её, выкрикивая: -Нет, пожалуйста, не надо! Проблемы с матерью. Проблемы с доверием. Почему вообще Нэнси оказалась в такой ситуации? Итак, вместо того, чтобы пойти в кинотеатр со своим парнем, девушка провела несколько часов, заботясь о своем бывшем, в его машине и прямо возле своего дома. В нескольких улицах от этого места Хоппер вместе с Одиннадцатой выкладывал посуду в посудомоечную машину. Она радостно болтала, передавая ему стаканы, использованные во время обеда. Несмотря на рост, её волосы были все ещё очень короткими. Впервые встретив Оди, Хоппер принял её за мальчика, и ему было очень неловко, когда оказалось, что она на самом деле девочка. Некоторые из соседей по началу тоже так думали, но Одиннадцатая всё разъяснила, надевая большую часть времени платья или юбки. Конечно, её ноги и руки были всегда скрыты под одеждой. Когда Хоппер прибыл в дом Айвзов, девочку уже отправили в больницу. Позднее он увидел фотографии с медицинского осмотра. У этой бедной малышки было больше шрамов, чем у него когда-либо. Прямо сейчас наиболее заметным был ожог на затылке, который едва скрывал волосяной покров. По прошествии месяцев ожог начал заживать, превратившись в шероховатое белое пятно на коже, которое каждый мог видеть, так как большая часть одежды не скрывало его. Мужчина знал, что Оди стыдилась этого. Одиннадцатая жила с ним почти десять месяцев. Социальное обеспечение уже послало человека поговорить с ним о сложившейся ситуации. Девочка была с ним слишком долго, и они хотели перевести её в детский дом, если он не желал быть законным и постоянным опекуном. Это была ситуация, с которой Джим и не догадывался, что столкнётся. Не после смерти его родной дочери. - Она красивая, - сказала задумчиво Одиннадцатая. Мягко улыбнувшись, она посмотрела на него. - Твоя дочь. Мужчина моргнул в замешательстве. Она словно только что прочитала его мысли. Затем он заметил фотографию, которую он хранил на холодильнике. Одиннадцатая видели её каждый день. - Да, - пробормотал Хоппер. - Она была красивой. Мог ли он это сделать? Мог ли он снова стать родителем? Нет, это не те вопросы, которые он должен задавать. Ему нужно было узнать нуждалась ли Оди в своей жизни отца. - Ты скучаешь по времени, когда был папой? - спросила девочка его. Хоппер закрыл посудомоечную машину, которую он ещё не включал сегодня, так как было место для посуды, и жестом указал на гостиную. Одиннадцатая поняла и последовала за ним на диван. Перед сном они всегда смотрели телевизор. - Ты не ответил, - напомнила Оди ему. Хоппер вздохнул. - Да. Некоторое время она молчала. Джим Хоппер потерял дочь около десяти лет назад. Ей было всего шесть лет, и то, как скоропостижно мужчина потерял важнейшего человека в его жизни, оказалось для него огромным потрясением. Будучи полностью подавленным горем, он обратился всё своё внимание на работу, в то время, как жена покинула его ради другого мужчины и новой жизни. Джим никогда не задавался вопросом, какая была бы его жизнь, если Сара была всё ещё жива. Однако многократно спрашивал себя, как вообще возможно существование родителей, которые плевать хотели на своих детей. У Джейн Айвз, или, как её называли - Одиннадцатая, была история, которая глубоко шокировала его. Она была жива и здорова, но её родителям было глубоко насрать на то, что с ней могло случиться. Но самое худшее - они покалечили её. Отец был куском дерьма, который ждал часа суда, исход которого зависел от того, сможет ли Оди дать показания перед комнатой полную людей. - Кто теперь станут моими родителями? - спросила девочка вдруг. Хоппер взглянул на неё. - Любой, кого ты захочешь, - ответил Джим. Это была ложь, ведь она была в одном шаге от детского дома, где станет одним из детей, выброшенных на растерзание жестокой системе. Но мужчина не смог бы озвучить это. В отличие от мнения большинства, у Джима Хоппера все ещё было сердце. - А ты можешь им стать? Хоппер замер на секунду, а затем удивлённо взглянул на девочку. Нервничая, она закусила нижнюю губу. - Ты хочешь этого? Оди застенчиво кивнула. Он моргнул и отвёл задумчивый взгляд. Мог ли он это сделать? Мог ли он снова стать отцом? - Пожалуйста, - тихо попросила Одиннадцатая. В итоге Джим кивнул. - Конечно, малышка. Девочка ярко улыбнулась, а затем снова переключила своё внимание на телешоу. Хоппер какое-то время смотрел на неё с тёплым выражением лица, и, что удивительно, без огромного веса над плечах. Он чувствовал спокойствие. Он мог это сделать. Он мог быть отцом. - Итак, - начал Джим, тоже возвращаясь к просмотру. - Как Майк? - Он замечательный, - радостно ответила Одиннадцатая. - Сейчас он учится. Когда я смогу вернуться в школу? - Посмотрим, что мы сможем с этим сделать, - ответил Хоппер. Девочка немного отставала от учебной программы, так как родители никогда не занимались её образованием. Тесты показали, что она всё ещё находилась на уровне четвертого класса. - Завтра я пойду и поговорю насчёт школы, хорошо? Оди возбужденно кивнула, и её энтузиазма было достаточно, чтобы согреть сердце Джима.***
And I’d break all the rules for you Break my heart and start again И я нарушу все правила ради тебя Разобью своё сердце и начну снова. Carly Rae Jepsen – Your Type.
***
Оди начала ходить в школу в феврале. Она не взяла так же много предметов, как и другие дети, ей посоветовали начинать с основ: английский, математика, и на её выбор - история. Майк был крайне взволнован, тем фактом, что мог теперь видеть её во время обеденного перерыва и перемен. Лукас хихикал, заметив, каким образом Майк смотрел на Одиннадцатую, когда она выходила из грузовика Хоппера. Мальчик был очарован, его глаза не сходили с девочки, подошедшей к ним. Уилл тоже был с ними, зачисленный в школу с начала года, но в отличие от Лукаса, он был спокоен, понимая особую связь Майка и Одиннадцатой. Дастин и Макс не были рядом, чтобы видеть это, но позже услышали из уст Лукаса, каким влюблённым выглядел Майк со стороны. Уилер бросил на друга убийственный взгляд, но тот лишь посмеялся. - Дружище, ты думаешь, что твои свирепые взгляды действительно нагонят страх? Я испугаюсь, если ты снова станешь старым раздражающим Майком. - пошутил Лукас. Он мог свободно шутить на эту тему, так как это не расстраивало Уилера. Эта ситуация дошла до такой степени, что для Лукаса было совершенно нормально иметь друга, который не разговаривал. А для Майка, который в прошлом мог говорить часами без остановок, теперь так же было нормально молчать, кроме тех случаев, когда он был с Оди. Синклер смирился с тем, что, возможно, они никогда не узнают, что же на самом деле стряслось с Майком, и почему он внезапно замолчал на столько лет. Важно лишь то, что он снова был тем же Майком, даже если был намного молчаливее. - Кто у тебя следующий из учителей? - спросила Макс. Прошли годы, и крики Макс прекратились. Наконец она поняла, что существуют другие способы общения и привлечения к себе внимания. И намного лучше был простой разговор. Девочка теперь плакала только, когда было больно. Смеялась, когда была счастлива. И молчала в моменты грусти. Раньше она знала лишь крик и плач. Теперь же поняла, лучше выражать свои чувства разными способами. - Э-э, - Одиннадцатая посмотрела на бумажку в руках. Предыдущим уроком была математика с мистером Кларком. - Английский. У... мистера Карла Томаса. - О, он классный, - отметил Лукас, - Он был нашим учителем, когда мы были в третьем классе, помнишь, Майк? Уилер лишь кивнул. - Ты поможешь мне найти кабинет? – Оди с надеждой посмотрела на брюнета. Он уже помог ей с классом математики. Было здорово ходить по школе плечом к плечу с Майком. Словно весь мир знал, что они друзья, и это делало её чрезвычайно счастливой. Но Майк продолжал просто смотреть на неё, что было странно, так как он всегда отвечал ей. - Майк? - Одиннадцатая обеспокоенно нахмурилась. Вдруг он повернулся и ушел. Девочка посмотрела на остальных ребят, но никто из них не знал объяснения произошедшего. Все выглядели смятёнными. - Я помогу тебе, - предложил свою помощь Лукас, всё ещё глядя в ту сторону, куда внезапно ушёл его друг. – Мистер Томас не сменил кабинет, так что я знаю, где он находится. Оказалось, что произошла какая-то ошибка, и мистер Томас не мог взять девочку в свой класс. Он был переполнен, и у учителя не было времени в расписании, чтобы обучать её за пределами школы. Так что они пошли в школьный секретариат и нашли для Оди нового преподавателя английского -миссис Ли, которая очень тепло приняла новую ученицу в свой класс. - Она веселая, - сказал Одиннадцатая Майку, когда они ждали его маму. Она всегда забирала и отвозила их в больницу. - И очень хорошо объясняет. Майк кивнул в знак согласия, но всё так же продолжал хранить молчание. Одиннадцатая коснулась его руки, чтобы привлечь внимание. - Что-то не так? Он пожал плечами. - Майк. Тогда мальчик перевел на неё свой взгляд. Карие глаза девочки погруснели, и она, казалось, колебалась продолжать ли ей разговор. - Ты зол? Он покачал головой. - Тогда почему ты не говоришь? Но Майк не мог этого сделать. Не мог рассказать ей, что же на самом деле было не так. Поэтому он отвернулся, пристыженный и озадаченный, и молча стал ждать маму. Сегодня у мальчика был сеанс с психологом, что не подняло его настроение, ведь это был целый час вдали от Оди. Джойс сразу заметила несчастный вид ребёнка, и спросила его об этом. Но он даже не взглянул на неё. Женщина нахмурилась. - Майк, пожалуйста, посмотри на меня . Но он этого не сделал. - Майк, пожалуйста. Наконец, Уилер поднял опечаленные глаза. - Что случилось? – снова задала она вопрос. Мальчик отвернулся. – Майкл, - Он повернул голову. - Вы с Одиннадцатой поругались? В ответ он покачал головой. - С Лукасом? Снова нет. - Что-нибудь случилось дома? Он засомневался, но всё же ответил нет. - Почему ты колебался? - спросила Джойс. Майк тяжело вздохнул, и его взгляд переместился на настенные часы. Психолог, конечно же, заметила это и тоже вздохнула. Она встала с кресла и направилась к дивану, где был Уилер. Женщина села на пустое место рядом с мальчиком. - Майк, мне нужно, чтобы ты мне помогал. Он пристально посмотрел на своего врача. У мальчика были карие глаза, которые были слишком серьёзными и печальными для ребёнка его возраста. Наконец, он заговорил: - Пожалуйста, могу ли я пойти к Оди? - Майк, нам нужно провести этот сеанс. - Пожалуйста, - взмолил он снова, - Миссис Байерс, прошу вас. Психолог моргнула, не решаясь дать ему разрешения, потому что она действительно хотела, чтобы он говорил и отвечал ей; Женщина хотела понять, что же случилось, и что происходит в его голове. Этот мальчик был самым большим вызовом её карьере, поскольку не было реального и правдоподобного объяснения его травмы. Если травма вообще была. Никто не был в курсе, что произошло. Всё, что было известно, присутствие девочки Оди помогло ему преодолеть его немоту. Теперь, глядя на то, как его глаза умоляли отпустить его к другу, у Джойса просто не оказалось сил отказать. Наконец она кивнула и позволила меня уйти. - Ты рано, - заметила Оди, когда Майк сел рядом с ней за один из маленьких круглых столов. Девочка рисовала что-то очень абстрактное, и Майк не мог понять рисунок. - Я попросил разрешения уйти у мисс Байерс, - ответил брюнет. - Зачем? - Хотел быть рядом с тобой. Одиннадцатая моргнула, а затем посмотрела вниз, покраснев. В тот момент, как и много раз до этого, Майк задавался вопросом, что именно она чувствовала к нему. Её сердце билось так же часто, как и его? Хотела ли она проводить с ним время, также как и он? Нравилось ли ей прикасаться к его коже, так же как и ему? Держать Оди за руку было одной из самых будоражащих вещей в его жизни, и Майк знал, что это чувство никогда не изменится. Он посмотрел на руку девочки, которая находилось неподалеку от него, она лежала на столе, придерживая лист бумаги. Он сглотнул и медленно положил руку рядом с ней. Её маленький палец автоматически нашел его. Вокруг них были шумные дети, некоторые играли в салки, но Майк и Оди не обращали на них внимания. С красными щеками и быстрыми бьющимися сердцами они видели лишь друг друга. Два дня спустя Майк Уилер проснулся от лихорадки и сильной боли в горле. Мама не позволяла ему пойти в школу и на сеанс. Весь день мальчик провёл в постели, пил чай и спал. Иногда Майк пытался что-то прочесть, но его голова слишком раскалывалась, и он просто-напросто не мог сосредоточиться. В больнице, на одном из сеансов Хокинского A.V клуба , Одиннадцатая чувствовала себя одиноко, сидя в углу с книгой на коленях, когда другие дети вокруг неё играли в настольную игру. Ребята приглашали её, но она отказалась. Макс появилась, когда уже прошло пол сеанса. Теперь ей нужно было посещать его лишь два раза в неделю, а мисс Байерс разрешила приходить только на вторую половину сеанса из-за театрального клуба, частью она стала. - Ты кажешься одинокой, - заметила рыжеволосая, присоединяясь к ней. Оди кивнула. - И Майка нет, - добавила Макс. - Он заболел. - Ой, - прозвучал смешок, - Тогда не стоит его сейчас целовать, а не то тоже подхватишь простуду. Одиннадцатая сконфуженно посмотрела на подругу. - Что? Вы двое ещё не делали этого? Оди покачала головой. - Ну, я уже целовалась, - призналась Макс, и глаза брюнетки широко распахнулись. - С Дастином, - добавила девочка, - Это было классно. Удивлённая Оди кивнула, а после снова посмотрела на свою книгу. Хотела ли она поцеловать Майка? Ей было всего тринадцать. До прошлого года она едва знала, что такое нежное объятие. Хотела ли она знать, что такое поцелуй? Никто никогда не целовал её. Однажды, когда ей было шесть её, мама сделала это. Однако это было просто, что порисоваться перед коллегами с работы. Её мать была одержима тем, чтобы другие имели лишь хорошие представления о ней. Но она забыла, что люди не слепы и не глухи, и они прекрасно знали, что она пыталась скрыть. Хотя беспокоились не достаточно, чтобы сообщить в полицию.. - Насколько это хорошо? - спросила Оди из любопытства. Макс на пару секунд задумалась. - Ну, Дастин был похож ... на клубнику. Девочка сдвинула брови. - На клубнику? - Да, а мне очень нравится клубника. Вот настолько это было хорошо. - Ох. Одиннадцатая задумалась тем, насколько хорошим может быть поцелуй Майка. Будет ли это похоже на вафли? Или на рисование? Или это будет похоже на занятия мисс Ли? Одиннадцатая любила все эти и другие вещи. Ей нравились вечера, которые она провела с Хоппером, так же как ей нравилось разговаривать с Дастином и слушать, как он в красках рассказывает все эти потрясающие фантазийные истории. В настоящее время он пишет собственную историю о девочке со суперсилой, которая тоже нравилась Оди. Одиннадцатая внезапно нахмурилась. Она любила Майка больше всех этих вещей. Итак, вопрос остался нерешённым: Насколько хорошим мог оказаться его поцелуй? И хотела ли она это узнать? Хоппер пришел, чтобы забрать её около шести вечера. Некоторое время он беседовал с Джойс, вдали от своей машины и подальше от ушей приёмной дочери. Терпеливо ожидая, она играла с краем синей юбки. Сегодня Оди надела чёрные гольфы по колено, которые продолжала поправлять - они были слишком большими для её худеньких ног. У всех её братьев и сестер была привычка полностью скрывать своё тело под слоями одежды. Собственный метод перенести боль. Ведь если другие не видят покрытую шрамами кожу, то её просто нет. Девочка задалась вопросом, как поживали её братья и сестры. Время от времени она говорила по телефону с некоторыми из них, но эти разговоры были короткие и безэмоциональные. Десять и Девять, которым сейчас было по пятнадцать, жили с пожилой дамой, обучающая их на дому и относившаяся к ним, как к несмышлённым детишкам. Забавно, но она им нравилась. Скорее всего она уже стала их официальным опекуном. Самой взрослой из них была Карла, известная в семье под номером Один, и ей сейчас было около двадцати двух. После того как отца арестовали, она просто покинула город с Вторым (Марко), самым первым мальчиком в семье. Наверное, ему уже двадцать. Дети семьи Айвзов никогда не питали особых родственных чувств друг к другу. Все двенадцать лет, которые Одиннадцатая была с ними, ребята провели с инстинктом самосохранения на первом месте. Это были не те прекрасные истории, в которых дети объединялись, чтобы победить плохого отца или невежественую мать. Нет, они просто заботились каждый сам о себе. Одиннадцатая прикусила губу, видя, как Хоппер шёл обратно к своему полицейскому пикапу, а затем открывает дверь и сел в автомобиль. Взглянув на неё, он вздохнул. - Что случилось? - Я хочу увидеть Майка, - ответила девочка. Джим глубоко вздохнул и кивнул. - Конечно же ты хочешь. Хорошо, пойдем глянем на мальца. Хоппер остался с Карен на кухне, пил кофе, а Одиннадцатая проскользнула вверх по лестнице в комнату Майка. Когда она вошла, Уилер дремал. Поэтому девочка очень тихо подошла к кровати, и, стараясь не разбудить его, села на край зелёного одеяла. Он слабо улыбнулся ей, потирая глаза. - Ты хорошо себя чувствуешь? - спросила девочка у него. Уилер пожал плечами. Его лицо было красным, а чёрные волосы прилипли ко лбу. Вероятно, он много потел в течение дня. - Бывало и хуже, - ответил Майк хриплым голосом и закашлял, - Не подходи ко мне. Тоже можешь заболеть. Оди покачала головой. - Я не против. Её ладонь нашла его руку, и их пальцы переплелись. От мальчика исходил жар, поэтому она подняла другую руку и положила её поверх их переплетёных. Он снова закашлял. - Ты немного холодная, - прокомментировал мальчик. - На улице же холодно, - объяснила Оди. Майк понимающе кивнул, и на мгновение закрыл глаза, прежде чем снова открыть их и посмотреть на неё. Когда Одиннадцатая впервые увидели Майка Уилера, она почувствовала то, чего никогда не испытывала за всю свою короткую жизнь - безопасность. Сев рядом с ней за круглые столы в групповой терапии, он принес бумажки и карандаши. Рисовал вместе с ней, интересовался ею и кем она была, чего никогда никто не делал. Он всегда был добр к ней. Как впрочем и сейчас. Мысли Оди снова вернулись к разговору с Макс. Она, нервничая, выдохнула, и застенчиво задала вопрос: - Ты кого-нибудь целовался? Майк удивленно моргнул. - Нет, - ответил он к облегчению девочки, - Зачем? Она пожала плечами, пытаясь говорить непринуждённо, но сердце билось слишком быстро, и она почувствовала, как по пальцам, касавшиеся кожи Майка, бежали нервные импульсы. - Я ... мне просто интересно, на что это похоже - целовать кого-то. - призналась девочка. Майк снова моргнул. - И кого... - он осёкся и отвернулся. Но Одиннадцатая всё равно ответил ему: - Тебя. Уилер повернулся к ней красным, как никогда прежде, лицом. - Правда? Она застенчиво кивнула. Неловко Майк попытался сесть, и Одиннадцатая должна была помочь ему, так чтобы не разъединились их переплетённые пальцы. Он нервно улыбнулся ей, и она тихонько хихикнула. - И ... мне... - мальчик смущенно огляделся. Он тоже задавался вопросом, как это целовать Оди, но уже держать её за руку было для него счастьем. Так что ему даже в голову не приходил, что, может быть, она тоже хотела большего. - Правда? - повторил Уилер. Одиннадцатая закусила нижнюю губу и кивнула. Его взгляд спустился к её губам, а затем вернулся к глазам. - Но ты можешь заболеть, - вдруг вспомнил мальчик. - Я не против, - с мягкой улыбкой напомнила она ему и сжала его руку. Майк кивнул, удивлённый тем, что скоро должно было произойти, а затем немного наклонился вперёд. Он подождал, пока и Оди сама не сократила расстояние между ними. Вдруг их носы соприкоснулись. Затем глаза закрылись, а сердца забились чаще, чем когда-либо, когда губы соприкоснулись. Одиннадцатая поняла, что поцелуй Майка был самым приятным до того, как он закончился. Когда они отодвинулись друг от друга, Майк посмотрел на Оди, взволнованный и напуганный тем, что она могла подумать. Но Одиннадцатая улыбнулась и развеяла его сомнения: - На вкус, как и ты. Майк моргнул. - Ч-что? - Твой поцелуй. Приятный и хороший. Похож на тебя. Майк не до конца понимал значения её слов, но его лицо озарилось огромной улыбкой, также став пунцовым. Он никогда не чувствовал себя счастливее.