...Чувства разлетелись осколками стекла Я потеряла веру, раз и навсегда Падаю стремительно с придуманных небес Лёд не знает жалости, лёд повсюду здесь... "Лед" Unreal
Эва молча бежала в каморку, не утирая выступивших на глазах слез. Мимо проносились резные канделябры с зажженными свечами, напряжённые стражники, ничего не понимающая прислуга в бедных одеждах, аристократы в богатых платьях и головных уборах. В голове вертелась ужасающая мысль, просьба королевы, омрачившая все ее существование. Отвлечь? Отвлечь?! Да ее просили о невозможном! Можно ли заставить забыться хотя бы на несколько часов такого человека? Да и как, ТАКИМ способом? Эва вздернула руки к потолку, а затем закрыла лицо руками, тихо прошмыгнув в свою каморку. Там было тихо, пахло цветами яблони, рядом с нехитрой постелью лежало несколько скромных цветков и записка, которую оставил сокол. Эрон часто заходил в каморку, навещая прислужницу, иногда приносил цветы, оставлял записки, не находя девушку. Порой даже старался не попадаться ей не глаза, словно проверяя, скучает ли она по нему. И Эва действительно скучала, хоть заносчивый и высокомерный характер сокола раздражал ее, а настойчивость порой пугала, он все же не был ей совсем безразличен. Вот и сейчас воительница нервно развернула записку, увидев там короткое пожелание доброго дня. Ну что ж, день действительно был добрым, чего не скажешь о предстоящей ночи… Девушка рухнула на постель и громко зарыдала, завыла в голос. Мысли о собственной миссии пугали намного сильнее, чем вероятные ее последствия, ведь даже если ей и удастся заманить воина в постель, он не оставит ей шанса после. Эва понимала, что, спасая жизнь королю и его матери, сама идёт на заклание. Было страшно… …страшнее только осознавать, что все это может быть зря…***
Спустя несколько часов девушка стояла на балконе, наслаждаясь последними лучами заходящего солнца. Закат был прекрасен, словно морок он обволакивал мысли, заставляя на мгновение забыть об ужасах грядущего. Окрашивая небо в удивительные цвета, солнце стремилось в объятия земли, словно ждущий скорого свидания молодой любовник. — Вот ты где, а я уже было обыскался, — весело проговорил Роан, подходя со спины, — вернулся из похода и сразу к тебе, а от тебя и след простыл, словно коршун пролетел. Солдатские привычки выдавали шаги, мужчина уверенно ступал по каменному карнизу, улыбаясь закатному солнцу. Эва не сразу нашлась с ответом, слишком уж сосредоточенной была она в этот момент. — Опять стычки на границе? — задала девушка вопрос, сбрасывая с себя наваждение. — Ага, на сей раз кто-то атаковал Соколиный Нассест, что рядом с Гербовой Аркой. Пришлось зачищать территорию после боя, такое себе удовольствие, моя дорогая. Захочешь? Не советую. — посмеялся Роан, приобнимая прислужницу. — Я соскучился, чтоб ты знала. Эва, ты, надеюсь, ничего не учудила в мое отсутствие? Девушка засмеялась, она была рада видеть друга живым и невредимым, да ещё и с его привычным чувством юмора. Но довольно многое происходило в ее жизни без участия Роана, который, кстати, в ее подсознании неоднозначно ассоциировался со сводным старшим братом. — Я тоже скучала по тебе, — улыбаясь сказала Эва, но улыбка тут же слетела с губ, словно ее и не бывало, — мне как раз нужно поговорить с тобой, это очень важно! Воин нежно обхватил подбородок прислужницы, приподняв ей голову, чтобы заглянуть в зеленые глаза, которых больше не было ни у кого в крепости: — Слушаю. Эва потупилась, отводя глаза на мгновение, а затем дрожащим голосом заговорила: — если бы ты выбирал между долгом и собственным благополучием… нет, своими чувствами, чтобы ты выбрал? Роан нахмурился, раздумывая над словами девушки: — Знаешь, я солдат… я всегда выбираю то, что велит мне долг и воинский закон. Но если это касается моих близких, то я буду в затруднении, ведь обмануть ни то ни другое ты не сможешь, сколько не пытайся. — Роан… тогда еще один вопрос. — девушка поправила лиф платья, — я все не понимаю… спустя столько времени, все ещё не поняла. Ты был воином, который привёл меня сюда, как пленницу. Бил… но потом решил помочь. Почему ты изменил отношение ко мне? — Глупая ты, Эва… очень. Поймёшь, когда-нибудь. А бил, потому что слабости тут не прощают. И с рабами тут не церемонятся. — Роан крепко обнял светловолосую, пахнущую яблоневыми цветами девушку. — Я не дам тебя в обиду никому! — Спасибо! — воительница грустно вздохнула и уткнулась носом в грудь мужчины, скрывая выступившие на глазах слезы.***
Солнце уже сливалось в страстном танце с землей, когда Эва оставила друга и поспешила в купальню, предварительно заглянув в свою каморку. В комнатушке было тихо и уютно, прислужнице совершенно не хотелось уходить, особенно зная, что ее ждет. Но время торопило, последние лучи заходящего солнца еще проникали в каморку через крохотное оконце, но медлить было нельзя. Каждая секунда промедления могла стоить свободы королю. Путь не занял много времени, по дороге даже не повстречался ни один стражник. Купальня встретила ее теплом и паром, отчего-то вода в бадье была нагрета, словно кто-то позаботился обо всем заранее. Медленно раздеваясь, Эва не сводила глаз со своего отражения в зеркале. Сколько шрамов на ее теле напоминали ей о былых сражениях, битвы вспыхивали перед глазами одна за другой, но рана на плече отозвалась самым болезненным воспоминанием. Лицо сестры всплыло в памяти, словно это было вчера, сердце сжалось в комок. Невообразимое чувство потери накрыло ее с головой, и Эва разрыдалась в голос. Полная чувства отчаяния и одиночества, она погрузилась в бадью, смывая слезы теплой водой. Девушка обхватила себя за плечи. Рыдать было бесполезно, но все же становилось легче. Мыло удивительно приятно пахло цветами яблони, которые так любила Эва. Запах успокаивал, вселял уверенность, расслаблял. Каменный потолок больше не давил тяжестью, в воздухе не витало тревожное напряжение. Здесь была только Эва, она и ее мысли. Закончив мыться, девушка обернулась в льняное полотенце, стоя на постаменте у самой купальни, от которой все еще в воздух поднимался пар. Сама того не замечая, прислужница заметно повеселела, а надевая тонкое шелковое платье, она чувствовала себя прекрасной как никогда.***
Коридор вновь встретил ее неприветливыми каменными стенами и рыжим светом факелов, зажженных в нескольких метрах друг от друга. Шаг. Второй. Третий. Она ступала, медленно, нетвердо, вновь ведомая лишь долгом и гонимая страхом. Каменный пол, казалось, стал в разы холоднее, а воздух накалился до предела. С трудом преодолевая желание повернуть назад, девушка шла, сжимая кулаки до побеления пальцев, отчего аккуратные ноготки вонзились в кожу, оставляя красные отметины. Легкое платье опутывало ее, словно невесомое облако, нежная ткань обволакивала тело, совершенно не защищая от холода. Сердце билось, как сумасшедшее, а кровь в ушах заглушала любые звуки, но теплее не становилось. Замерзшая, она остановилась у двери. Стражника не было, и, отважная девушка, трясущейся от ужаса рукой, постучала по массивной двери. Ответа не последовало. Эва постучала еще раз, но ответом вновь была лишь тишина. По спине побежали мурашки, а когда воительница приоткрыла дверь, ей показалось, будто зашевелились волосы на затылке… Шаг, второй. Девушка храбро вошла в комнату и огляделась. Никого не было. Эва громко выдохнула. В темной комнате слабо горела лишь одна свеча, как бы намекая, что хозяин где-то рядом. Эва растерянно осматривала комнату, размышляя, стоит ли ей прийти позже или дождаться воителя тут, как ее внимание привлек приоткрытый сундук, стоящий у стены. Подойдя ближе, Эва заглянула в него, обнаружив аккуратно сложенный лист пергамента, вызвававший небывалый интенес. После недолгих раздумий девушка решила, что это рисунок, так как пергамент был похож на тот, который использовала она для своих творений. Развернув его, воительница охнула, заботливая рука художника талантливо изобразила красивейшую женщину, более того, портрет был цветным, что было удивительным для неё. Женщина была прекрасна, длинные иссиня-чёрные волосы ниспадали каскадом с плеч, в них были вплетены диковинные украшения из камней и металла, похожего на солнечное золото. Миндалевидные глаза цвета спелого ореха словно приковывали и фокусировали взгляд смотрящего на себя. Кожа незнакомки имела бронзовый оттенок, свойственный Карха, много времени проводящим под солнцем. Черты ее лица были столь тонки и изящны, что Эва вмиг представила, как нежны и тонки были ее запястья и кисти рук, никогда не державшие ни глефы, ни меча. В нижнем правом углу листа рука художника оставила подпись, и хоть прислужница и научилась читать глифы, имена давались ей с трудом. Спустя несколько попыток, Эва разобрала написанное. На пергаменте значилось «Керин». «Наверное, это его жена, » — девушка враз вспомнила все записки, которые успела прочитать когда-то, — «и разве я могу соперничать с такой женщиной, пусть даже и в воспоминании?!» Эва еще несколько минут рассматривала портрет, а затем аккуратно сложила его и положила на то же место, собираясь покинуть комнату. Неожиданно для себя, девушка приоткрыла крышку сундука сильнее, от чего удивленные глаза ее распахнулись еще шире. В сундуке лежал меч. Девушка потянулась к нему рукой, кровь воительницы будоражила холодная сталь клинка, имевшая причудливую изогнутую форму, ледяным сиянием отдававшая при свете свечи. Эва схватила тяжелую рукоять меча, но даже не смогла поднять его привычным движением руки. Оружие оказалось на редкость тяжелым. Прислужница провела пальцем по лезвию, как бы убеждаясь в его остроте, чутье не подвело, сталь клинка была наточена так, что могла разрезать даже волос, упавший на нее. «С таким мечом и я смогла бы защитить королеву…» — пронеслось в ее голове, после чего девушка медленно встала и отошла от сундука. Эва медленно побрела к двери, намереваясь вернуться позже и застать воина в комнате. Мысли ее были чернее тучи, но отступать было уже поздно.***
Позже Эва вновь вошла в покои Гелиса, облаченная в то же белое шелковое платье, струившееся волнами. Ее белокурые волосы, заплетенные в незатейливые жгуты и косы оказались не собраны в высоких хвост, а мягко спадали на плечи, доходя длиной до пояса. Все это в целом превращало девушку в юного и прекрасного ангела. Небольшими шагами, медленно, словно покачиваясь, она подошла к мужчине, едва заметно улыбнувшись. Воин стоял у стола, его внимательный взгляд был сосредоточен на толстой книге, исписанной глифами. Приход воительницы отвлёк Гелиса от чтения, и он перевёл взгляд на неё: — Пришла доложить о проделанной работе? Ты была у короля? — Да, была. И он все ещё отказывается выслушивать твои уроки. Более того, Итамен хочет, чтобы его учила я, — Эва изобразила милую улыбку, встретившись взглядом с воином, — но, если ты хочешь, мы можем сделать это вместе! Для меня было бы честью обучать Его Лучезарность рядом с таким великим воином, как ты, Гелис! — девушка с трудом играла роль приспешницы воителя, ей было тяжело притворяться, тяжело флиртовать, но сегодня это было как никогда нужно. Эва облокотилась на край стола, от чего ее воздушное платье соблазнительно обрисовало поясницу и выступ ягодиц. Гелис захлопнул книгу, и отошёл к стене, словно стараясь не смотреть на девушку: — Хорошо, пусть так, но не думай, что говорить будешь ты, дитя. Мне сведуща истина, лишь я смогу донести ее до короля! — воин обернулся, — это все, что ты хотела? Если так, то можешь идти, завтра отправимся к Итамену, а сегодня у меня полно дел здесь. — И, наверняка, ты скоро снова надолго уйдёшь отсюда? — спросила воительница, запустив руку в волосы, — право, иногда мне кажется, что я начинаю скучать! — она прыснула от смеха, а затем, вновь посерьезнев, подошла к воину и заглянула ему в глаза, — я хотела кое-что ещё, если ты позволишь… Гелис недоверчиво посмотрел на девушку, но согласно кивнул, словно ожидая какого-то глупого вопроса наивной молодой девчонки. Но Эва не спешила, то, что она собиралась сделать, было слишком ужасным, чтобы быть правдой, Нассади требовала от неё соблазнить воина, дабы отвлечь от дел. Тем более, другого шанса сбежать у Итамена и его матери может не быть, Ванаша сообщила им о смерти Бахаваса три часа назад, вот-вот эта весть дойдёт и до воителя, тогда Эва не сможет его отвлечь, а король спастись. И девушка согласилась сыграть свою роль, хоть и не представляла, как ей это сделать. Неловкое молчание повисло в воздухе, девушка замерла в нерешительности, мысленно представив, что ей должно сделать, а затем, невольно покраснела. Удивленный воин не мог понять, чего хочет воительница, пока та решительно не подняла взгляд зелёных глаз на серые глаза Гелиса. Подойдя как можно ближе, она задала один единственный вопрос, который смогла в этот момент: — Я красивая? На мгновение Гелис замер в нерешительности, но кивнул, а затем, ответил без привычной жесткости в голосе: — Красивая. Ты красивая женщина. Это все? — Не все! Эва решительно запрыгнула на него, как когда-то, обхватив ногами талию воина, прижавшись к нему всем телом, а руками отхватила его лицо. Оказавшись так близко к мужчине, девушка робко прижалась губами к обветренным губам воина. Поцелуй ее был робок, внутри все клокотало, девушку слегка потрясывало от происходящего. Она всем телом прижималась и целовала убийцу своей матери и сестры. Казалось, Гелис должен был отшвырнуть навязчивую девчонку, но этого не произошло, вместо этого он крепко прижал ее к себе, обхватив одной рукой талию девушки, а другой придерживал голову, страстно ответив на поцелуй. Реакция воина поразила Эву, заставив смутиться ещё сильнее и… почувствовать в себе что-то неизведанное раньше, что-то странное. Ей не хотелось прекращать, отстраняться, ненависть к воителю будто испарилась, оставив место физическому желанию подчиниться ему, отдать себя всю без остатка. Удивленный поступком девушки Гелис не понимал сам себя, собственные инстинкты взяли верх над самообладанием, соблазнительная женщина была первой, после его покойной жены, кто смог вызвать в нем такие чувства. Ее нежный запах сводил его с ума, аромат цветов яблони пленял мысли, а горячее юное тело жаром отзывалось на прикосновения его сильных рук. Обхватив талию девушки ладонями, он поставил ее на пол, прервав поцелуй, чтобы снять с себя верхнюю часть одежды и наручи, мешавшие ласкать девушку. Эва смущенно потупилась, вновь увидев обнаженный торс мужчины. Гелис был огромен, в чем она не раз убеждалась, эти мышцы, которые позволяли побеждать в любом бою, были результатом изнуряющих тренировок сокола ещё с юности, а теперь… теперь его тело украшали и шрамы — свидетельства битв, в которых он не проиграл. Закончив со своей одеждой, воин прижал девушку к стене, целуя ее, он быстро разорвал шнуровку платья, которое соскользнуло с плеч девушки, оставив ее совершенно обнаженной перед мужчиной. Смущенная до ужаса, Эва обхватила руками шею воина, позволяя тому руками исследовать ее тело. Дыхание ее становилось прерывистым и громким, каждый поцелуй отдавался тяжестью внизу живота, наконец, Гелис уложил ее на свою нехитрую постель, ловко избавившись от штанов, он навис сверху, словно отвесная скала над крошечной бухтой. Его тело было таким горячим, словно само солнце обжигало кожу девушки, страстные прикосновения доставляли боль и удовольствие, когда он рукой сжимал ее грудь, иногда опуская руку ниже к бедру, исследуя все новые участки тела молодой воительницы. Наконец Эва ощутила средоточие его желания, горячая плоть сводила ее с ума, не понимая своё тело, она страстно дышала и прижималась к нему, ожидая, когда же наконец ощутит большее. Воин не сдерживал себя, юная красавица пришла сама, не как распутная девка, коих он избегал, а как его женщина, сейчас она принадлежала ему, отдавалась как искренне и страстно, что ждать больше не было сил. Эва ощутила несильную боль, теряя девственность, ее желание было слишком велико, а боль столь незначительной, что она лишь громко застонала. руками обхватив воина за шею, Эва позволила ему наслаждаться своим нежным телом.***
Она стояла у распахнутого окна. Одинокая. Нагая. Бесстрашная. Холодный воздух и лёгкий ветер, задувая в окно, взметали волосы вверх и вниз, словно невесомые листья вербены. Нежный запах яблоневых цветов распространился по комнате, казалось, пропитал собою все, успокаивал. Словно атмосфера напряженности не лежала тяжёлым бременем на хрупких плечах девушки. Снизу слышались крики и вопли, перепуганные бедняки метались по палаткам в поисках убежища, небольшие отряды солдат стройными змейками бежали за невидимой добычей. В общем хаосе было не угадать, что случилось, но Эва четко понимала, что ей удалось. Нассади и Итамена в крепости больше не было. Страх за чужие жизни отступил, как отступает страх перед тенью на рассвете. Теперь бояться оставалось лишь за собственную, и, хотя Эва итак знала, какой финал ей уготован, сдаваться без боя не хотелось. Взор туманных зелёных глаз, медленно двигающийся по комнате, остановился на лежащем на полу платье. Оставаться обнаженной показалось отвратительным, и девушка поспешила надеть белоснежное одеяние. Без плотной шнуровки держалось оно не очень хорошо, хотя, пожалуй, выглядела она все равно невероятно прекрасной. Растрепанные волосы лежали пышной копной на плечах, придавая прислужнице вид взъерошенного упавшего с неба белокурого ангела. В пламени только что зажженной свечи, ее глаза сияли, словно мокрая трава в свете костра. Эва ещё раз оглядела комнату, спрятаться было негде, да и не имело смысла. Размышления прервали шаги, которые стремительно приближались. Девушка рванулась к окну, села на подоконник, свесив ноги на улицу, но спрыгнуть так и не смогла. Гордость не позволяла пойти на самоубийство, а не страх смерти. Перед неизбежным нет смысла дрожать и убегать, считала воительница. Но с шумом распахнувшаяся дверь заставила сердце девушки забиться быстрее. Когда Гелис вошёл в комнату, в воздухе повисло напряжение, и Эва с трудом сдерживала участившееся дыхание. Воин в мгновение преодолел разделяющее их расстояние, остановившись возле окна на расстоянии вытянутой руки. Прислужница опомнится не успела, как на хрупкую шею легли сильные пальцы воина. Резко закончился воздух в лёгких, но вздохнуть мешала железная хватка Гелиса. Ужас сковал мышцы, разумом Эва понимала ситуацию, но совершенно отказывалась ее принять. Она ждала, что вот сейчас он вонзит ей нож в спину, или перережет горло, но этого не случалось. Девушка слышала его тяжёлое дыхание, временами походившее на рык хищного зверя. Несколько секунд ничего не происходило, но затем неожиданно для неё, Гелис втащил ее в комнату, швырнув на пол. Неуклюже шмякнувшись об пол, Эва попыталась встать, но осеклась, увидев лицо воителя. Она так и лежала у его ног, не в силах заставить себя пошевелиться, что-то в ней сломалось в этот момент, что-то важное. Надломленным голосом Эва лишь тихо произнесла его имя. Суровый взгляд холодных серых глаз был непреклонен, не предрекая абсолютно ничего хорошего. Белокурая воительница закрыла глаза. Удар. Боль. А затем все поглотила тьма…