Сестра Мэри

Кабаре «Веселые цыпочки». Из тех мест, где за грохотом музыки не слышно собеседника, а за клубами табачного дыма почти не видно его лица. Хотя выпивку можно купить вполне приличную. Не подумайте, что я предпочитаю именно так проводить вечер пятницы: я был здесь ради работы и своего клиента. Он находился ровно напротив меня, за стойкой, натирая очередной стакан и оглядывая публику. Монти Джефферсон, немолодой барибал и владелец «Цыпочек». По совместительству — бармен. По совместительству — сутенер. О последнем, естественно, все знают, но вслух помалкивают. Два дня назад одну из «цыпочек» Монти убили возле черного хода кабаре. Ее тело нашли у мусорных баков с тремя ножевыми ранениями. Никто ничего не слышал и не видел. Тоже обычное для подобных мест дело. Джефферсон нанял меня, потому что, по его словам, «полиции нет дела до мертвой шлюхи». Ему тоже нет до бедняжки Дороти никакого дела, но его беспокоит репутация заведения. Которая, каким бы удивительным это ни казалось ввиду ее изначальной сомнительности, все же может испортиться. Что, если завтра так же убьют кого-то из клиентов? А клиентами Монти Джефферсон дорожит. Когда Уикли подошел сзади и плюхнулся на соседний стул за барной стойкой, я его сперва не заметил. Здесь так сильно пахло табаком и прокисшим алкоголем, что даже я не смог почувствовать его специфический и непередаваемый аромат. — Узнал что-нибудь? Морда моего приятеля, сосредоточенно уставившаяся в блокнот, выразила искреннее недоумение. — Ты не знаешь, что такое «в ср необ настр сил растр»? — Понятия не имею… — Зачем я все время сокращаю свои записи, если потом все равно не помню, что именно сократил? — он задумчиво почесал затылок, сдвинув кепку на глаза. — Понятия не имею… — Аааа! Слушай, это о том, что в среду, когда Дороти нашли мертвой, она была в необычном настроении, чем-то сильно расстроена. Это Мисси сказала, ее подружка. Симпатичная енотиха, между проч… — Уикли, давай-ка сначала по делу. — Почему ты всегда такой? — обиженно протянул репортер, но все же продолжил: — Так вот, в среду она была сильно расстроена и после своего выступления на сцене очень быстро засобиралась уходить. Это все. — Не густо. Он пожал плечами: — Ну да. Только ради тебя: могу остаться и попробовать разузнать еще что-нибудь. — Ради меня или ради симпатичной енотихи? — Эээм… Сначала по делу, Джон! — Уикли довольно хрюкнул. — А потом уже енотиха. Навещать место жительства покойной Дороти сегодня явно было уже поздно, так что я вернулся домой, решив заняться этим с утра. Однако утро преподнесло мне неожиданный сюрприз, изрядно спутавший все мои дальнейшие планы. Мой организм так устроен, что, во сколько бы я ни проснулся, сразу после пробуждения я могу думать только о двух вещах: а) кофе, б) сигареты. И только получив и первое, и второе — в произвольной последовательности — можно переходить к размышлениям обо всем остальном. Так что, поставив джезву на плиту, я уже собирался прикурить, когда меня отвлек шум со стороны балкона. При моем образе жизни и роде деятельности к таким вещам быстро начинаешь относиться с подозрением. Очень сильным подозрением. Это, конечно, могут оказаться неожиданно подравшиеся голуби. Или какой-нибудь электромонтер, решивший воспользоваться пожарной лестницей. Но ты все равно берешь пистолет и снимаешь его с предохранителя. Просто на всякий случай. Это был не электромонтер. И даже не голуби. Это было то, что я меньше всего ожидал увидеть на своем балконе погожим утром. Или, точнее сказать, та. Монашка. Да, самая настоящая монашка. Симпатичная (если о монашках вообще позволительно рассуждать в подобных категориях). Она стояла на балконе и смотрела на мой пистолет недоуменно, но ничуть не испуганно. Я замялся, кашлянул и положил его на стол. Не люблю наставлять оружие на женщин, даже когда это необходимо. А в данном случае необходимости явно не было. — Мистер Блексэд? — проговорила залетевшая на балкон католическая фея грудным голосом. Слишком, черт побери, эротичным для монашки. —После пробуждения точно был им. Не хотите представиться гм… мадмуазель, в качестве ответной любезности? — Зовите меня сестра Мэри. Извините, что наведалась к вам таким неожиданным способом… Я подозревала, что за мной следят. И очень не хотела, чтобы кто-нибудь знал, куда я иду. Спохватившись, я наконец-то отступил в сторону от балконной двери и жестом пригласил даму зайти внутрь. — Так вы что же, хотите нанять меня? — Не уверена… Кажется, вы уже занимаетесь этим делом для другого клиента. Монти Джефферсона. Я не мог не приподнять брови в крайнем удивлении. — Стесняюсь спросить, какое отношение можете иметь вы к бару «Веселые цыпочки». — Жизнь порой весьма причудливая штука, мистер Блексэд. И играет с нами странные шутки. Покойная Дороти Джонс — моя сестра. — Ах, вооон оно что. Ситуация начинает проясняться. Действительно, причудливо… — Я была против того, чем она занималась, как вы понимаете. Но Дороти никогда не слушала моих советов. Мне оставалось только смириться. Однако с тем, что началось недавно, я смириться уже не могла… — А что началось? — Наркотики, мистер Блексэд. Некоторое время это были всего лишь подозрения, но недавно они переросли в уверенность. Днем накануне ее смерти я пришла с ней поговорить. Мы поругались… «Необ настр сил растр…» Значит, дело было в том, что она поругалась с сестрой. Теперь я точно знал причины плохого настроения Дороти — и, увы, это ни на шаг не приближало меня к ее убийце. Впрочем, сестра Мэри все еще могла снабдить меня ценной информацией. Наркотики — это интересно. Распространенный мотив для убийства. Был, есть и будет. Тут сестра Мэри отвлекла меня от размышлений о деле, приложив ладонь к лицу и протяжно всхлипнув. — Если бы я знала, что случится дальше — я бы помирилась с ней в тот же вечер. Господи боже, я ведь любила ее, несмотря на… — она все же не выдержала и залилась слезами. Утешение плачущих женщин — важная часть работы частного детектива. К тому же, периодически приносящая приятные бонусы. Не в случае с монашками, конечно. Но это ни в коем случае не могло помешать мне честно выполнить свои профессиональные обязанности. — Ну-ну, будет… — пробормотал я и нашарил в кармане носовой платок. Бегло проинспектировав его состояние, я счел его непригодным для использования плачущей дамой и отправился на кухню за салфетками. Естественно, там я обнаружил безнадежно убежавший на плиту кофе. Вот же черт! Ладно, к кофе можно было вернуться и позже, все равно его было уже не спасти. Сестра Мэри все еще всхлипывала. Я протянул ей несколько салфеток. — Вот, возьмите. И, ради бога, постарайтесь успокоиться, — плачущих женщин следует обнимать за плечи. Это безотказный способ. Но она была монашкой. И я чувствовал себя неловко. Так что я продолжил стоять и смотреть на нее, сидящую на диване, сверху вниз. — Может, хотите кофе? Правда, половина убежала на плиту… Но там еще осталось кое-что… — Ах, простите меня ради бога! Это из-за меня… — Не извиняйтесь. У вас проблемы явно похуже переваренного кофе. Вы говорили, что за вами следят. — Да. Мне кажется, что да. Я не уверена точно… Но мне кажется, что кто-то следит. С тех самых пор, как погибла Дороти, — она снова всхлипнула. — Тшшш. Мы можем продолжить разговор позже, если хотите. — Нет-нет, я не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством… Хотя от кофе, пожалуй, все же не откажусь. Если вы не возражаете. — Я совершенно не возражаю. Даже наоборот. Вы завтракали сегодня? — Нет… — Гм. Ладно. Не уверен, но, кажется, у меня было что-то съедобное… — Ради бога, не утруждайтесь. — Ради бога, оставьте излишнюю скромность. Вы только что влезли ко мне в квартиру через балкон. Если вы объедите меня на пару тостов с арахисовым маслом — уж точно не случится ничего страшного.