Californie

— Дерьмо!       В ванной комнате не было душевой кабины или самой ванны. Для мытья здесь был выделен тесный угол, пол которого был вымощен мелким белым кафелем, с частично отколотыми или отбитыми плитками. Этот квадрат был огорожен двумя стеклянными панелями, одна из которых была стенкой с трещинами-пауками, а другая наполовину разбитой дверью. Голая Рей стояла под душем, и ее кожа очень быстро становилась ярко-алой. Работали оба крана, но вместо теплой, почти прохладной воды, которую она всегда включала, лицо, плечи и грудь девушки оказались обласканы кипятком. Выругавшись, она, не выключив кран, выскочила из душевой кабины. — Дерьмо!       Второпях она зацепилась за острый угол обломанного стекла от того, что когда-то было цельной дверью душевой кабины. Она всегда аккуратно заходила и выходила из душа, но сейчас она просто вылетела из него, охваченная паникой и болью. Рей едва не прыгала на месте из-за обожженной кожи, которая по типу от природы была очень нежной и чувствительной. Теперь ей вдобавок пришлось зажимать рукой кровоточащий порез на бедре. Она простонала от боли, скуля, как раненная собака. Кровь шла не сильно, но потеки были широкие из-за того, что размывались, объединенные со стекающей с тела водой.       Рей отдышалась. Первым делом она выключила кран с бьющими по кафельному полу струями. Переплачивать за воду она не хотела. Вторым делом стал поиск пластыря. Найдя искомое, Рей села мокрым задом на кровать и стала промакивать и насухо вытирать порез полотенцем для лица. Какое-то время она держала его, прижатым к бедру.       Она посмотрела на мокрые следы ног на полу. Возле ванной валялись лифчик, юбка, блузка и рваные стринги. Было шесть утра. Она чертовски устала после работы. Этой ночью она успела обслужить четырех клиентов.       Когда она только начинала подниматься вверх по карьерной лестнице, ее нормой была куда большая цифра, но не из-за скорости, а из-за отсутствия образования в этой сфере. Бульвар Сансет принимал к себе и без него, но даже с начальными знаниями и умениями в области было трудно начинать работать. Базой, с которой пришла Рей, был поцелуй на выпускном вечере.       Этого оказалось недостаточно, потому с ней «разговаривали» недолго, иногда оставляя ее и вовсе без оплаты. Она скакала от одного к другому всю ночь напролет, в надежде на чью-то милость. Но очень скоро она поняла, что такого понятия не существует: если она хотела денег, она должна была трудиться. Отлынивать от работы было невозможно.       Повторенье мать ученья. Сутенер быстро просек, что с ней что-то не так. Он видел ее на бульваре чаще, чем должен был. Ее выбирали из толпы очень быстро, и также быстро она возвращалась обратно, часто даже без денег. Она не зарабатывала сама, и не приносила прибыли ему. Он исправил это лично. Начав с азов, он научил ее всему, что знал сам.       Сегодня она знала свое дело от А до Я и клиенты понимали это кристально ясно, платя ей и за второй раунд, и за третий, как за всю ночь. А постоянные клиенты платили больше обычных и она оставалась с ними на большее время. Путь к собственному стандарту качества пролегал через боль, кровь и слезы, но зато, перетерпев их, она обрела свою нишу в этом бизнесе, начав работать столько, сколько хотела. За деньгами она не гналась, себя не убивала. Доход ее был средний, но стабильный. Он ее устраивал, ведь для жизни ей нужно было платить всего за три вещи: свой угол, еду и пачки сигарет. А остальное приложится…       На сегодняшний день количество клиентов за одну ночь не превышало цифру пять, а нормой было два-три. Босс очень ценил ее и был к ней благосклонен. Когда она достигла в его глазах совершенства, он позволил ей самой определять свою норму. Его доход и без нее был высокий и стабильный, сколько она заработает волновало больше ее саму, чем его… Он не контролировал ее так строго, как других. Она была ангелом в городе ангелов, который летал в небе сам по себе. Он подарил ей свободу. И Рей знала почему: он любил ее. Потому, что она для него особенная…       Рей убрала полотенце от кожи ноги и увидела, что кровь остановилась. Послюнявив палец и стерев им размытую кровь возле раны, она наклеила поверх нее пластырь. Она откинулась на кровати, оставаясь ногами на полу. Кожа болела, тело устало, но ее радовало, что теперь она на выходном. Есть время, чтобы горящая кожа зажила. Волдырей, конечно, на ней не будет, но время, чтобы краснота сошла, требовалось.       Лежать было хорошо. Затхлый воздух приятно гладил ее высыхающие капли на обнаженном теле. Рей вздохнула. Она заставила себя встать, растереть полотенцем по телу размазанный кипятком пот пяти человек и кровь с водой на ноге, и переодеться в домашнее. Шорты, майка, сланцы. Рей открыла карманное зеркало и стала вытирать лицо ватным диском, хорошенько смочив его слюной. Потеки туши на лице исчезли, вместе с тоналкой и пудрой. Помаду с губ она съела по пути домой, и от нее уже ничего не осталось.       Смыв маску с лица, она стала расчесываться, стоя перед маленьким круглым зеркалом на стене в ванной. Длина волос до пояса ей нравилась, как и их огненный цвет. Среди серой комнаты, лишенной хоть какого-то живого цвета, она сама не сливалась с ней только благодаря яркой голове. Когда она только начала работать, волосы были насыщенного темно-коричневого цвета, ее родного. Из-за постоянного стресса они сильно выпадали, но сейчас все пришло в норму, они восстановились и к ним почти вернулась былая густота. Дешевый шампунь и тяжелая вода не делали их мягкими и шелковистыми, но и как солома они не выглядели. Просто тип волос трансформировался из нормального в сухой.       Рей вышла курить. Она подумала дома ли сейчас ее сосед. Они с ним пересекались всего раз за весь день, когда она выходила покурить, проснувшись в три часа дня, а он возвращался в это время с работы. Рей не слышала во сколько он уходит утром, но это точно было после шести, и даже семи, так как по возвращении домой она ни разу с ним не пересекалась в это время.       Встреча с Реном в коридоре этажа стала для Рей неким ритуалом. Он соблюдался не каждый день, ведь Рей не ходила курить по графику, а парень мог задержаться на работе или в дороге. Но все-таки они пересекались довольно часто. Месяц после их знакомства прошел для них совсем иначе, чем предыдущий, с момента заселения Рена.       Все сложилось так, как Рей и ожидала, когда узнала, что он нем. Они не общались в том смысле, которого Рей боялась и хотела избежать: не было вопросов кем она работает и почему у нее синяки под глазами. Он не выказывал к ней никакого интереса ни как к девушке, ни как к человеку. Но, несмотря на это, они все же начали общаться. Как простые нормальные соседи. Вместо сухого кивка, они говорили друг другу «привет». Рей всегда смотрела Кайло в лицо, стоило ему обогнуть перила и повернуться к ней. Он это знал и стал слать ей безмолвные приветы, шевеля губами, как при обычном разговоре. Рей отвечала ему в голос. Их улыбки друг другу стали менее скупыми, оставаясь, однако, любезно-сдержанными. Но если раньше это была вынужденная вежливость, то сейчас Рей смотрела в лицо парня с тихой радостью просто от того, что он дома.       Это было странное чувство для Рей, она не понимала чему собственно радуется внутри себя. Еще месяц назад ей было плевать на этого нелюдимого человека. Она и сейчас не испытывала к нему особого интереса, а он оставался таким же спокойным и тихим, не ища ее компании. Она два года жила одна на этаже без тоски и печали. Так что мог изменить за пару месяцев в ее жизни немой человек, который просто шел мимо нее, кивая или беззвучно говоря «Привет»? Ничего. Он, как и при первой встрече, был для нее никем. Сосед. Точка.       Но все-таки что-то внутри нее странным образом отзывалось на простое «Привет-привет!». За этими словами и встречами стояло что-то… доброе? Рей знала это слово, но не была уверена, что верно понимает его значение. Она подумала о нем лишь однажды, но тут же забыла. Она не любила думать и говорить о том, чего не понимала.       Рей оставалось докурить еще полсигареты, когда она услышала поющий телефон в квартире. Она зашла домой и взяла его в руки. Звонил ее босс. Рей вышла с телефоном обратно в коридор и прикрыла дверь, делая глубокую затяжку. Она выпустила дым и ответила на звонок. — Что?       У нее было плохое настроение после душа из кипятка в семь утра и пореза на ноге. Она устала и не выспалась. Она любила своего босса и никогда не хотела дерзить ему. — Приезжай. — Седьмой час. Я домой только что вернулась. И у меня выходной, — новая затяжка и струя дыма. — У меня тоже. — Сам приезжай.       Хакс был в ее доме лишь однажды, это было почти полгода назад, и она навсегда запомнила его визит. Поднимаясь по лестнице, он шел, развернувшись корпусом на пол-оборота вправо, о чем-то споря с ней, идущей позади него. Разговор на повышенных тонах сбавил обороты к последним ступеням двадцатого этажа, и Хакс повернулся вперед, боковым зрением увидев непроглядную тьму по левую руку от него. Черные потолок и стены нависали над ним, готовые принять его тело и душу внутрь себя, испепелив и первое, и второе без огня. Пожарные остановили огонь в двух квартирах ровно тогда, когда половины этажа не стало, перила по левую руку стояли обожженные, даже дверям неработающего лифта досталось и они были в такой же черной копоти.       Рей шла и смотрела в спину Хакса, даже не думая об адском пейзаже на своем этаже. Он закончил лаять на нее и отвернулся, в ту же секунду вздрогнул всем телом, едва не подпрыгивая на месте. «Матерь божья!», — он схватился за сердце, прижавшись спиной к перилам, ближе к квартире Рей. Она сначала довольно улыбнулась, видя как он чуть не наложил в штаны со страху, а потом и вовсе рассмеялась. Он посмотрел на нее вниз все еще испуганный и с вопросом в глазах: «Я прошел двадцать гребанных этажей, чтобы увидеть это?!» За свой смех и последующее за ним высмеивание львиного сердца Хакса, Рей схлопотала жесткую пощечину, и через несколько дней подобающее наказание. Но в тот день она осталась в выигрыше. После увиденного у Хакса не стоял, даже при всех ее стараниях. Желание заняться любовью в ее квартире его с тех пор не посещало. — Ладно, — ответил голос в трубке на предложение приехать. — Ладно?! — воскликнула Рей, сбитая с толку. — Да. Ладно. Жди.       Звонок оборвался и пошли гудки. Рей убрала телефон от уха и посмотрела на него, спрашивая у себя: «Что это только что было?». Хакс словно знал, что она пошлет его именно такой фразой, и хотел ухватиться за нее. Рей перезвонила ему. — Какого хрена ты звонил? — Я хочу тебя. — Это я поняла. А вот на счет «ладно, жди» нет. — Что непонятного? Я приеду к тебе.       Рей не знала с чего он вдруг захотел наступить на те же грабли. Быть может считал, что второй раз у него не будет осечки из-за неподобающего интерьера за дверью. Либо перерос свой страх, либо был ослеплен желанием. Какие бы ни были причины, их любви в этих стенах теперь не суждено сбыться. У неё был сосед. Было бы катастрофой, если бы он услышал скрип кровати и стоны за стенкой. Даже, если в криках влюбленных не проскочат слова, дающие подсказку о том, что они сутенер и шлюха, интенсивность процесса все равно намекнула бы ему на истину. — Не надо. Я приеду. — Да? С чего вдруг передумала? — Не хочу, чтобы ты опять со страху штаны обмочил. — Ох, кто-то получит за свой длинный язык! — Это же не у меня не встал из-за стенки, испачканной в угольках! — Ты только что лишилась своего выходного. — Что?! — У тебя час. Я жду.       В телефоне пошли гудки, и рука Рей крепко сжала его. Девушка задышала гневом, нервно раздувая ноздри. Она зашла к себе, хлопнув дверью, и со злостью и криком бросила его в стенку напротив. Неубиваемая Nokia 3310 как всегда стоически перенесла встречу с дсп, упав на кровать возле него с тихим «пуф» и новой царапинкой на корпусе.       Выходной у Рей был всего одну ночь в неделю. Хакс хотел ее прямо сейчас, в шесть утра, не важно в каком она была состоянии и настроении. Но даже после этого у Рей была впереди честно заработанная ночь. До тех пор, пока он только что не лишил ее этого. Рей знала, что он не передумает. Его наказание было как всегда справедливым, он не поступал с ней подобным образом без причины. От этого было хуже всего.       Она посмотрела на телефон, лежащий на простынях, а затем на стену над кроватью, куда она его бросила. В этот момент ее осенило, что в седьмом часу ее сосед наверняка спит. А от такого шума вполне можно было проснуться. Вины перед ним она не ощущала. Только зависть от того, что он спит в это время, а она нет. В ее жизни все было прекрасно, кроме насилия над биологическими часами организма.       Рей пнула глянцевую черную сумочку, валявшуюся на полу. Хакс был для нее Богом, она любила его. Но ее характер Люцифера взял сейчас над ней верх. Она никуда не пойдет. Она честно работала всю неделю, не покладая своего зада: устала, не выспалась, хотела нормально попить и поесть. Она просто хотела отдохнуть.       Рей знала, что если не приедет через час, Хакс чисто из принципа, а не только чтобы наказать ее, приедет сюда к ней. Она встала с кровати и переоделась в рабочее. Хочет прийти сюда — пусть приходит! Только ее здесь уже не будет! Так что может долбиться ей в дверь хоть до тех пор, пока не выломает! Про ее соседа он не знает. «Да и хрен с ним, с этим молчуном! Рыбка по имени Кайло, живущая в своем тихом аквариуме. Пусть знает, что у него под боком спит русалка без хвоста, которая стонет дольше и протяжнее, чем он молчит!»       Рей чуть не сломала ключ в двери, пока ее руки тряслись от злости на гнев своего Бога. Он сотворил ее мир, где сам же сказал «на седьмой день — выходной». Так пусть не смеет разрушать основы мироздания, которые сам же придумал. Его ангел привык к ним.

***

      Выспаться в мотеле ей не удалось. Колючие шершавые простыни насиловали обожженную кожу, не разрешая девушке поначалу ни уснуть, ни повернуться. В итоге заснула она, когда время было уже полдвенадцатого дня и проспала в дискомфорте до полшестого вечера. Проснувшись, она перекусила в забегаловке и присела на скамью, стоящую на тротуаре. На ней она сидя продремала до девяти вечера. В это время она могла бы уходить на работу, будь она дома, но сегодня несмотря ни на что она собиралась отдохнуть. Злость Рей не покидала ее, ослепляя собою. Если Хакс был на этаже или в ее квартире, ожидая ее там хоть целый день из чистого упрямства, то сейчас ему пора было уходить. Он никогда не пропускал работу и не опаздывал. Если он встретил у нее дома Рена и тот все узнал про нее, Рей было плевать. Она не могла вечно притворяться перед собой, ведь никакой доброты между ними нет. Это было понятие из чужого мира, который она не знала. Она что-то чувствовала внутри себя, когда видела его, но не могла понять. Это не было желанием обладать его телом, душа его ей тоже даром не сдалась. Ей нравилось в нем что-то, что было между ними, то, чего она не понимала и не видела. Рей ненавидела загадки без ответов. Ей давно следовало просто переспать с ним. Это был самый простой способ найти ответ. От нее ни один мужчина не мог что-то скрыть. Она видела их всех насквозь. Всех, кроме одного немого гитариста.       К десяти часам Рей пришла на Сансет. Работать она не собиралась. Только убедиться, что ее Бог на земле и правит своей паствой. Он был там. И как всегда царил и правил. Убедившись, что картина мироздания не нарушена, она со спокойной душой поехала домой.       Рей возносилась по ступеням к своей обители. Она почти дошла до своей лестничной площадки. На последнем повороте лестницы она зажгла сигарету и закурила. Ее клонило в сон, она почти шаталась от усталости. Клюя носом она подошла к своей двери. Порывшись в сумке, она вставила ключ и толкнула открытую дверь. За ее спиной запел голос из Рая, сказав самым мягким бархатным — божественным — тембром: — Привет, Скай.       Сигарета выпала изо рта, рассыпав по полу оранжевые искры. Рей медленно обернулась, рвано выдыхая весь воздух в легких. Хакс стоял перед ней, облокачиваясь задом о перила. Стены позади него он больше не боялся. Его ярко-рыжие волосы выглядели тускло в свете слабой лампы над ними. Он смотрел на нее с теплотой прощанья. — Идем, — он кивнул ей на дверь, приглашая свою гостью в ее же квартиру, и зашел первым.       Рей смотрела перед собой. Взгляд падал на линию белых перил. Она посмотрела на дверь на ее стороне подъезда в дальнем конце. «Теперь точно привет, сосед». Лицо было ровным. Рей зашла домой, как заходят в склеп, о грядущем осквернении которого знаешь, но не имеешь средств ему воспрепятствовать, и закрыла дверь на ключ, щелчком подписываясь в соучастии готовящегося разорения.       Хакс ходил по комнате, нарезая круги, что по факту было верчением на месте. Он смотрел на все с живым интересом, он видел ее обитель впервые. Он заглянул в ванную с туалетом и, не закрывая дверь, отлил.       Рей прошла вглубь квартиры и бросила свою сумку на пол рядом с кроватью. Она посмотрела на мятую незаправленную постель: ее сто лет назад надо было отнести в прачечную. Кровать у Рей была очень хорошая, она долго и терпеливо на нее копила. Высота от пола небольшая, крепкий деревянный корпус, мягкий матрас. Спинки как таковой ни с одной, ни с другого конца не было, только деревянный выступ, чуть выше уровня матраса. — Что с кожей? — услышала Рей за спиной и ответила спокойным голосом, продолжая смотреть на кровать. — Ошпарилась в душе. — А это что?       Рей резко втянула воздух, когда ощутила прикосновение Его пальцев к пластырю на бедре. Рана была чуть ниже края юбки. В её животе запорхали бабочки. — Порезалась о стекло в ванной.       Рана всё ещё болела. Хакс сдернул пластырь и обошел раненную, встав перед ней, и невесомым движением пальцев пробежался по коже ее шеи, плеч и груди. Он заглянул ей в глаза, с заботой спрашивая: — Сильно болит?       Рей снова втянула носом воздух. Она весь день ощущала от кожи жар, простыни мотеля растерли ее колючей мочалкой, а сейчас под Его прикосновениями она загорелась огнем, как от свежих острых струй воды. — Нет.       Рей знала, что нарушает одну из заповедей, «Не ври Богу своему», но она всегда была грешным ангелом. Глаза Бога сейчас, как и всегда, обещали ей отпущение всех грехов.       Хакс обошел ее со спины и обнял рукой, охватив плечи, грудь и шею. — Лгу-у-унья, — протянул он шепотом ей на ухо.       Он распустил шишку ее волос и они лавовым водопадом потекли по плечам и спине. Мужчина обошел ее и она посмотрела ему в глаза, молча говоря: «Благослови меня, ибо я согрешила». Голубые глаза человека перед ней терялись на лице из-за светло-рыжих ресниц и бровей. Девушка смотрела на него, видя только маленькие точки зрачков. — Ска-а-ай! — нежно протянул Хакс ее имя, которое сам ей когда-то дал. Он ласково поднял ее за подбородок, чтобы она посмотрела ему в глаза как можно ближе. Он был выше нее на голову. Второй рукой он играл на струнах красного водопада на ее плечах. — Так чиста… — он бросил струны и погладил щеку девушки одним пальцем. — Мой горящий Ангел. Такой строптивый и такой послушный… Всего три крайности у одной и той же сущности…       Рей больше не чувствовала усталости и боли, глядя в глаза своего Бога. Он дал ей все в ее жизни. Он подарил ей жизнь. Исполнил мечту. — Чего ты хочешь?       Бог мог доставить ей страдание через удовольствие и удовольствие через страдание. Это был сложный выбор для него. — Я хочу, чтобы ты дала мне сегодня всё, — он склонился к её голове и прошептал ей на ухо, — обещаю, что ты не заснешь до первого луча солнца.       Рей не спала, не отдыхала, не ела. Кожа горела ярче пожара волос. Она знала, что Хакс обладал божественной способностью не вырубаться от эйфории после оргазма, даже, если это был, образно говоря, сотый оргазм за ночь. Он размерено выжидал пока Рей не наделит его вдохновением, чтобы снова отправиться вместе с ней летать по девяти кругам Рая.       Бог подарил своему ангелу невесомые стальные крылья, и с ними он был способен выдержать абсолютно всё…

***

Se faire un trip, s'offrir un streap Проделав путь, раздеться Sous le soleil en plein midi Под полуденным солнцем.       В полупустой закрытой коробке дсп было нечем дышать. Воздух был спертым. Кислород на исходе. Пот катился по лицу Скай, глаза были полуприкрыты, и то и дело смыкались, но Рей раз за разом поднимала веки. Она была на кровати, которая стояла ко входу в коробку узкой частью, и смотрела на дверь, мечтая только об одном — открыть ее.       Рей была уверена, что подъездный запах гари она сейчас даже не заметила бы. По сравнению с парилкой здесь за дверью был горный воздух. Скай стояла на кровати на коленях, склонившись вперед и прогнув спину. Руки лежали перед ней крест на крест, свисая с кровати. Хакс не победил ее. Как и она его. Они оба устали, но между ними была удовлетворительная ничья. То, что происходило сейчас, было отпущением грехов. Рей лежала без сил, а парень еще держался, хотя тоже был на грани того, чтобы упасть замертво. Скай дала ему все, как он и хотел, и в благодарность он продолжал мучить Рей, играясь языком с ее клитором. Он тратил минимум усилий, получая при этом максимум эффекта. Скай стонала и Рей не могла остановиться, как бы не пыталась. Воздуха на стоны в легких уже не оставалось, она вдыхала и выдыхала один углекислый газ. Время было шесть утра, сутенер свое слово держал до последнего — она не спала. Рей не нужна была его благодарность даже в самой приятной форме, но Скай не могла связать и двух слогов, чтобы сказать ему об этом. Во рту пересохло, язык прилипал то к зубам, то к деснам, то к небу.       Рей смотрела на дверь, мучаясь одновременно от наслаждения и удушья. Ей уже больше часа казалось, что она вот-вот провалится в обморок, но Творец не отпускал своего ангела улететь в блаженный Лимб. Хакс довел Скай до пика сладостного страдания своим языком и Рей на какой-то миг правда лишилась сознания. Пропустив смертельную волну тока через себя, она упала щекой на простынь, валясь с колен на левый бок. Она дышала с сипеньем, как у астматика, не в силах пошевелиться. Если ангел почувствует хотя бы дыхание Творца на своих крыльях, его сердце остановится от любви. Рей закрывала открывала глаза еле-еле, мигая ими, словно почти потухшими сигналами светофора. Она ощутила, как рядом с ней упало тело. Бог спустился с Небес на землю.       Длинные-длинные минуты все четверо просто лежали рядом. Хакс сел на кровати, тяжело дыша, и посмотрел на Скай. Рей в ответ мигала ему полупотухшим светофором. Они не отрывали взгляда друг от друга. — Выходи за меня.       Скай дышала и смотрела в голубое небо всевидящих глаз, умирая от любви к нему. — Я люблю тебя.       Рей закрыла глаза. Скай знала, что он говорит правду. Бог любил своего ангела всю ночь…       На один звенящий миг вселенные трех существ, лежащих на кровати, остановились и прислушалась к отголоскам ночи и тому, что в ней происходило…       В коробке стояла тишина, нарушаемая дыханием задыхающегося человека; пахло затхлой грязной постелью, блевотиной, кровью, соплями, слезами и чуть-чуть гарью.       В комнате раздавались звуки дыхания, голосов, криков, стонов двух людей; стоял запах секса, пота, спермы, духов и одеколона.       В небе парил горящий ангел под пение своего Бога; воздух в Раю был пропитан любовью…       Скай дотронулась пальцами до горла. Дыхание Рей остановилось. Хакс смотрел, как Скай гладит пальцами шею, потом линия пальцев ломается, и она начинает драть кожу когтями. Его ангел без разрешения уходил в Лимб, пока Рей шептала губами «дышать, дышать». Пелена любви заволокла ангелу глаза. Рей ослепла.       Хакс встал с кровати. Его тело ныло, мышцы болели, колени подкашивались. Он дошел до двери и дернул ручку. Дверь была закрыта. — Где ключ, ангел? — спросил Творец, потерявший ключи от Рая. Он посмотрел на свое дитя.       Из уголка глаза Рей медленно сползла слеза. Ангел задыхался от любви, разбивая стальные крылья об облака. — Скай, где ключ?!       Горящий ангел летал в Раю слишком долго, шесть часов плавно снижаясь к земле. Бог увидел его мертвым. Six a.m., j'suis offset Шесть утра, и я сбежала.       Хакс подошел к кровати, опускаясь на колени. Он похлопал Рей по щекам, глядя в лицо. Губ на нем больше не существовало, вместо них были кроваво-алые обгрызки. — Эй, Скай? — он еще раз похлопал Рей по щекам. — Скай!       Бог вскочил на ноги и начал искать ключи от Рая. Хакс нашел их с первой попытки. Глянцевая черная сумка. Когда ворота Рая отворились, Хакс вернулся к телу. Поцелуй рот в рот и массаж легких. Бог увидел как мертвый ангел закашлялся, воскресая.       Рей вернулась из Чистилища. Хакс встал у открытой двери и закурил. Белки глаз девушки были кроваво красные. Она лежала на спине и, прокашливаясь, перевернулась на левый бок, падая щекой на кровать. Когда Рей смогла лучше дышать, Скай повернула голову, лежащую на боку вверх к бортику кровати и посмотрела на своего спасителя. Ее тело было голой волной, омывающей скалистый берег кровати.       Рей дышала рыбой, выброшенной на берег, и выглядела точно так же. Скай плавала шесть дней в неделю среди пираний. Их укусы ласкали ее нежнее воды. Минимум десять раз в месяц Рей выбиралась из пасти акулы, сдирая кожу о три ряда острых зубов. Наружу она вываливалась мертвой.       Рей лежала на щеке, запрокинув голову наверх к распахнутой настежь двери. Она смотрела на мертвую стену сквозь прутья белоснежных перил. Шесть дней в неделю жизнь Рей была мертвой, и минумум десять раз в месяц жизнь Скай была белой. Ангел посмотрел на своего Бога, выдыхающего сигаретный дым. Пахло Любовью. Рей перевела взгляд на коридор за дверью.       Между решетками перил проплыла человеческая голова, плечи и туловище. Они исчезли за правым косяком входа в коробку, чтобы появиться через мгновение вновь и собраться перед Рей в лицо из соседней коробки. Оно замерло напротив двери, смотря внутрь. Лицо увидело еле живую голую шлюху на кровати и голого курящего у двери сутенера. — На что уставился? — спросил Хакс, сверкая нагими чреслами, стоя с сигаретой возле двери. Лицо взглянуло на него всего на три секунды и вернулось к шлюхе. Она прошептала ему порванными губами «привет». Она была нема. И Рей услышала в своей голове в ответ звучный, красивый, глубокий, бархатный голос, сорвавшийся с девственно-розовых губ: «Привет». Лицо исчезло со звуком шагов. Хакс бросил недокуренную сигарету ему вслед и закрыл дверь. — Это что еще за урод со шрамом?       Рей не отвечала. Она смотрела на исчезнувшее лицо, стоящее в дверном проеме, видя его четче, чем секунду назад и слыша его голос громче, чем когда-либо. Сутенер подошел к ней и сел голым задом рядом с ее лицом, обращенным к закрытой двери. — Что за мудак? — Мой сосед… — невесомый нежный шепот. — Ты с ним спишь? — Нет…       Ее Бог видел, что она не лжет. — Давно он тут живет? — Два месяца… — И он до сих пор тебя не купил?! — Он не знает… — Точнее, не знал. Теперь знает.       Творец смахнул дланью слезы ангела с его лица. — Это же идеальный клиент, Скай. У тебя есть новый источник дохода, который живет через десять метров от тебя и ты им не пользуешься. Почему? — Я не хочу его… — ответила Рей. — Из-за шрама? — Нет… — Тогда почему? — Он мой сосед… — Не понял?       Хакс сидел и вытирал пальцами соленые пути, расходящиеся на все стороны, на вокзале слез. — Он хороший человек… — Ты бы предпочла трахаться с плохим? Главное, чтобы он в постели был для тебя хорош, не важно как он ведет себя, когда вы с ним одеты. — Он играет на гитаре… — Так тем более! Это же отличный способ сблизиться с «хорошим человеком». Вперед и с песней! — сутенер задорно шлепнул девушку по заднице и стал одеваться. — Тебе же есть чем платить за уроки. Он научит тебя, ты его…       Хакс стоял в застегнутых на ширинке кожаных черных брюках. Он накинул на плечи белую рубашку, оставив грудь открытой. Бог склонился к своему ангелу и подарил целомудренный поцелуй в полыхающие вечным огнем волосы, ласково касаясь ладонью головы. Сутенер накрутил волосы Рей на руку и дернул, поднимая ее голову чуть выше кровати. Хакс посмотрел на Скай и Бог заговорил: — Я не хочу слышать от моего горящего ангела слов «хороший человек» о простых смертных. Ты же знаешь заповедь. «Если ангел полюбит человека, он падет на землю и сам в него превратится». Ты хочешь быть горящим ангелом или павшим?       Сутенер бросил голову Рей обратно на простыни. Хакс стряхнул с руки запутанные волосы Скай и обратился к ней: J'suis l'ice dans l'eau, j'suis mélo, dis Я — лёд в воде, я спелый фрукт, скажи… — Трахайся с ним, но не вздумай любить его также как меня. Я твоя единственная настоящая любовь. Ты это знаешь.       Скай это знала. В прошлом веке он пообещал Рей, что к скончанию ее старого мира она его полюбит и он сдержал обещание. На бульваре Сансет три года назад Рей обрела себя, найдя, как и хотела, свое истинное «я». Сегодня в жизни Скай было все, о чем Рей даже не мечтала. И это все дал ей ее Бог. Она уверовала. У Скай было то, о чем другие только мечтают: стабильная работа с постоянными сделками и благодарными клиентами, на которой она была сама себе боссом… Душа маленькой девочки из Англии вознеслась вверх, растворившись в чувственном небе Калифорнии. Ее пепел летал над городом, пока Творец не смилостивился и не создал из него горящего ангела, дав ему имя места, где сотворил его…       Рей встретила в Городе Ангелов свою настоящую любовь, о которой мечтала, но не знала как она выглядит и на что похожа… Она стала здесь счастлива… C'est sexy le ciel de Californie Это чувственное небо Калифорнии, Sous ma peau j'ai L.A. en overdose Всей кожей чувствую Лос-Анжелес, So sexy le spleen d'un road movie И вся раздражительность от долгого пути Dans l'rétro ma vie qui s'anamorphose Проходит, и моя жизнь меняется. — Отдохни пару дней, расслабься. Заодно и поймешь чего от тебя теперь хочет твой гитарист со шрамом, — сказал Хакс, уходя и закрывая за собой дверь.       Горящий ангел лежал, умирая от любви к своему Богу, отпустившему ему этой ночью все грехи, зная, что он совершит новые…       Скай лежала на кровати, умирая от приятной боли в теле, получавшим карающее наслаждение шесть часов кряду от ее любимого…       Рей лежала на скомканных простынях, смотря в Лицо в дверном проеме, которое увидело перед собой шлюху, и которого там уже не было очень давно…       Время было десять утра. Все три существа, лежащие на кровати, были влюблены.       Но лишь одно из них знало, как выглядит любовь истинно настоящая…       Имя ему было…