POV Фриск
Я чувствую себя странно. Не понимаю что происходит. Сначала я узнаю о смерти своей матери, теперь о смерти дочери моей соседки по палате. Я ведь только поспала! Как такое могло случиться? Почему она пришла ко мне во сне? Что произошло? Чувствую себя сломанной. — Как это произошло? — железным тоном произношу я, будто делала это раньше. Уверена, на моём лице нету эмоций. Дайна поворачивается ко мне и смотрит так, будто я сказала какую-то чушь. Я решила уточнить. — Как это произошло с ней? — Вы решили добить меня, да?! Не знаю я, как моя маленькая красавица погибла, не знаю и всё! — в истерике кричит мамаша. Я смотрю на неё всё тем же металлическим взглядом. Меня ничуть не смутили её распухшие от слёз глаза, неровное дыхание, шмыганья и сопли. Как будто я переживаю такое не впервые — уже сотый, а может тысячный раз, но я привыкла. — Я… Не знаю кто это сделал… — Мне надо увидеть всё своими глазами. — отрекошечиваю я и как ни в чём не бывало встаю с больничной койки. Меня тянет назад. Я это чувствую. Отцепляю от себя все эти медицинские штучки и бреду в одной сорочке, предоставленной мне лечебницей, к двери. — Дайте угадаю, вы нашли её в туалете и сейчас она именно там? — Да, но как вы… — удивлённо спрашивает брюнетка, вытирая катящиеся по лицу слёзы и смотря на меня. Не заканчивает — замолкает, будто знает то, чего не знаю я и меня это жутко бесит. Хмыкаю и толкаю дверь. — Это было очевидно. — я выхожу из палаты, слышу сзади писк аппаратов, говорящий то ли об отключённости от пациента, то ли о его смерти. Сейчас здесь начнётся толкучка, поэтому у меня есть шанс пробраться на место преступления. Вижу вдалеке работника больницы и прячусь за диван. — И как я так хорошо функционирую после комы? Ну и ладно, мне же лучше. Оглядываюсь. И правда, все врачи начали толпиться около моей палаты. Усмехаюсь и иду в женскую уборную. Это слишком легко. Мимо меня всё ещё бегут обеспокоенные медсёстры. Спокойно захожу в туалет и вижу тело маленькой девочки. Тяжело вздыхаю и присаживаюсь рядом, чтобы осмотреть. Бездыханная, холодная — по-другому и не опишешь. Только сейчас вижу оружие преступление — тот же нож. Проморгалась чтобы убедиться. Да нет, не пропал. Слышу топот, разговоры. Меня просят уйти с места преступления, на что я реагирую от слова никак. Осматриваю всё что мне нужно и не поворачиваясь говорю всем присутствующим: — Нож никому кроме органов не трогать, иначе попадёте под подозрение, но как мне кажется, здесь пахнет далеко не убийством. — кладу ладонь на подбородок и щурюсь, будто стараясь запомнить мелкие детали. Кто-то шепчется за моей спиной, но мне всё равно. Если честно я сама удивляюсь тому что делаю и что говорю, будто говорю совсем не я. Поднимаюсь на ноги и наконец оглядываюсь, одаривая всех присутствующих равнодушным взглядом. Вижу как люди в форме расталкивают врачей и сбежавшихся больных, отхожу сама, дабы не задели. Один из группы фотографирует, второй упаковывает нож для экспертизы, а третий — видимо самый главный, протягивает мне руку. — Спасибо за помощь, думаю мы с вами скоро увидимся. — я протягиваю руку в ответ и мы пожимаем руки. Осматриваю мужчину. На вид лет сорока-пятидесяти, с седоватой бородкой и синей фуражкой на голове, скрывающий то ли волосы, то ли их отсутствие. Синяя форма, что совсем неудивительно и чёрные лаковые туфли, в кобуре огнестрельное оружие, выданное видимо для самозащиты или защиты мирных граждан. — Скоро планируете выписываться? Без вас дела продвигаются намного медленнее. — Не знаю скоро ли меня выпишут, но после комы я функционирую вполне нормально. Поэтому думаю что надолго я здесь не задержусь. — проговариваю я уже более чувственным голосом и еле заметно поддёргиваю уголком губ. Не знаю почему все обращаются со мной на «вы», но видимо я занимала какую-то хорошую должность, раз уж меня многие знают. Вскидываю брови и скрещиваю руки на груди, задорно ухмыляясь. — И можно уточнить, какие именно дела? Какие-либо связанные с работой, или ваши личные, в которые мне стоит вмешаться? — Хах, вы так и не растеряли чувство юмора, мисс, но если серьёзно то на вашем месте работы. Думаю вы понимаете о чём я? — полицейский подмигивает, а я хмурюсь и отвожу взгляд. Вспомнить бы ещё своё место работы, после этой злосчастной комы. Хочется так много спросить, но не знаю, на все ли вопросы получу ответы. Стою так, пока не слышу окликающий меня голос, такой бодрый и весёлый. — Фриск! Наконец-то я тебя нашёл! — оборачиваюсь и вижу как через толпу пробирается какой-то юноша и кидается на меня с объятьями. Я стою в ступоре, в принципе как и мой собеседник, что уж говорить о врачах и больных. Не успеваю вспомнить о больной спине, как её тут же начинает ломить, а я болезненно шиплю сквозь сжатые зубы. Кажется он это видит и проводит по моей спине вверх, останавливаясь на плечах и отодвигая на некоторое расстояние. Я смогла увидеть слёзы на его глазах. — Тебя не было так долго! Я скучал! — Хех, да, я вероятно тоже… — растеряно произнесла я, выдавливая из себя нелепую, выдающую меня с потрохами, улыбку и метаясь глазами в разные стороны. Это не остаётся без внимания незнакомца, который тут же становится серьёзным. Я хочу что-то сказать, но меня резко хватают за руку и тянут за собой. Да что за чертовщина?! Меня насильно вытягивают из туалета и, чувствуя сопротивление, закидывают на плечо и несут куда-то по коридору. Всё что мне остаётся это смотреть ему в спину или задницу, чего я чрезвычайно не хочу делать, поэтому тут же начинаю бить своего. — Отпусти! Я как бы и сама ходить умею! — Я знаю что ты умеешь. Я знаю тебя лучше чем кто-либо другой. А вот теперь ты, Фриск, скажи как меня зовут? — голос стал серьёзнее, как минимум в несколько раз, что меня невероятно смутило. Хотя нет, смутил не столько голос, как сам вопрос заданный его обладателем. Судя по всему мы очень хорошо дружили раньше, возможно даже достаточно долго. Как же стыдно перед ним за свою беспомощность. Говорят он часто приходил ко мне когда я была в коме, а я… Даже не могу вспомнить его имени. Дура, дура, дура, дура! — Дура! — вырвалось у меня изо рта. Изначально я даже не поняла что сказала это вслух, но услышав тихое «Что?» от своего похитителя, я ударила себя по лицу. И как теперь объясняться? Ужас, усугубляю своё положение всё больше и больше. Снова тот противный скрип, а мне уже хочется крикнуть кому-нибудь: «Да смажьте вы эти двери!», но я задерживаю эти слова в горле, не давая им пробиться. Мой гость опускает меня на кровать и я судорожно поправляю сорочку, надеясь что он не увидел ничего лишнего. — Забудь, просто вырвалось. И насчёт твоего вопроса, я… Не помню твоего имени, прости… — Я уже понял, можешь не извиняться. — начинаю чувствовать себя ещё более неловко, из-за чего чувствую как приливает кровь к щекам. О, нет, я что, краснею?! Это смущает ещё больше. Чуть наклоняю голову вперёд, стараясь скрыть порозовевшие щёки от своего собеседника, но он подхватывает мои волосы, что небрежно упали на предплечье, и убирает за ухо. Будто хочет видеть моё смущение. Чувствую его холодные пальцы у себя на щеке — только с улицы, хах? Он аккуратно поворачивает меня к себе и припадает губами к моей щеке. Спустя несколько секунд отстраняется и как-то странно смотрит на меня, а нежная улыбка украшает его лицо. Внутри всё сжимается. — Меня зовут Папайрус. Видимо я один могу помочь тебе вспомнить основные факты из твоей жизни, хах? — Это ничуточки не смешно, Па-пай-рус. — выговариваю по непривычке я, будто никогда этого не делала. Испепеляю друга взглядом, а руками чуть сжимаю простынь на больничной койке. Меня нервирует это белое пространство, стоит признать. Оно сливается с его волосами. — Не хочу находиться здесь. Думаю, я уже достаточно долго отлежалась здесь, да? Да и говорить в этой напряжённой атмосфере будет тяжеловато. — А что, мисс Фриск Дримурр боится за свою персону? — с некой издёвкой ухмыляется Папайрус, из-за чего я устремляю на него ещё более грубый взгляд. Он осознаёт что начинает бесить меня. Так ведь и схлопотать недолго. Я встаю с койки, но тут же хватаюсь за спину и с болезненным стоном падаю обратно. Беловолосый тут же спешит на помощь и укладывает меня, попутно поднимаясь. — Таким макаром тебя не выпишут ещё долго, но если тебя это успокоит, я могу спросить. — Спасибо, Папайрус. Я подожду тебя тут, хотя, это логично, не правда ли? — выдаю я и усмехаюсь, смотря в потолок. Наконец выдаю нормальную, хотя бы более чувственную улыбку. Слышу отвратительный скрип и жмурюсь. Я уже возненавидела этот звук. Только сейчас я заметила сидящую на соседней койке Дайну. Она смотрела на меня испепеляющим взглядом, но стоило мне показать что я её вижу, как она тут же стала плакать. Странно… Отвожу взгляд и смотрю куда-то в сторону, скорее всего в окно, мирно пропускающее солнечные лучи, что не помогали в освещении палаты, ведь она уже освещена лампами. Перевожу взгляд обратно и вижу маленькую девочку рядом с койкой брюнетки. Вздрагиваю, но всё же молчу. У меня появился шанс рассмотреть её. Два длинных хвостика из блондинистых волос. Заставляют задуматься, как у брюнетки родилась такая дочь? Неужто муж блондин? Хотя какая мне разница? Светлая, сравнимая с белой кожа, придаёт ей больной вид. Два голубых глаза, милая улыбочка. Я всматриваюсь. Да эта малышка совсем не похожа на свою мать! Вся в отца. На ней больничная сорочка нежно-голубого цвета. Хотите спросить как я определила что она призрак? Она не прозрачная, нет, совсем не это. Я не слышу её, да и точно убеждена в её смерти, ведь сама видела труп. Малышка переводит на меня взгляд и что-то бормочет. Потом забирается на кровать и плачет, обнимая мать, которая этого не чувствует. Меня будто прошибает током. — Самоубийство… — тихо бормочу я, заставляя мамашу обратить на себя внимание. Призрак улыбнулась, а я растерянно взглянула на зеленоглазую. Она ведь совсем не понимает, да и я пока не понимаю всё до конца. — Болезнь вашей дочери была излечима? — Только путём дорогостоящих операций, а что? — неуверенно спрашивает Дайна, замечая мою задумчивость. Я встаю с кровати, совсем забывая о боли в спине, и направляюсь к двери. Отталкиваю её и снова слышу противный скрип, сопровождающийся моим шипением. Я выглядываю из палаты и вижу мужчину, что старательно записывает чьи-то слова. Кричу и на меня обращают внимание. — У меня есть показания для дела! Мужчина подбегает ко мне и начинает записывать мои слова, которые слышит и брюнетка, сидящая сзади.Смерть маленькой девочки была учинена не покушением на её жизнь. Это было чистой воды самоубийство. Уверена результаты экспертизы по отпечаткам на ноже определят отпечатки лишь девочки. Убийца бы не оставил нож на месте преступления, оно и понятно, ведь с помощью орудия, всё раскрывается быстро. Как мне удалось понять, девочка решила совершить самоубийство, поняв, что своим заболеванием она приносит муки родителям. Заболевание лечилось дорого, наверняка в другой стране, а денег у молодой семьи не было. Девочка решила так облегчить жизнь родителям, думая что со временем они её забудут и заведут нового ребёнка.
Я чувствую как мне на плечо опускается чья-та рука и оборачиваюсь. Передо мной стоит Папайрус, выглядит он довольным. — Извините, но я вынужден украсть у вас леди. — он берёт меня за руку и бежит в сторону, утягивая меня за собой. Сзади раздаются голоса: «Постойте, мисс Фриск!» «Мисс Дримурр, ещё один вопрос!». Парень игнорирует их и будто только сейчас осознаёт, что у меня до сих пор может болеть спина, подхватывает меня на руки. Продолжает бежать. — Даже сейчас, спустя четыре года ты умудрилась привлечь к себе папарации. И это за один день! Что с тобой не так? — Откуда я знаю? Я будто делала всё это раньше. Сама ничего не понимаю. — беловолосый как-то умудряется открыть дверь машины и усадить меня в неё. Сам же садится на водительское место и мигом отъезжает от больницы. Протягивает мне какую-то бумажку. Я беру её в руки и вглядываюсь в надписи. Чёртов медицинский почерк, почему нельзя быть более разборчивым?! Понимаю что это список лекарств и откидываю голову. Резко округляю глаза и смотрю на то, во что я одета. Да ну ладно?! Сорочка?! Он вывез меня из больницы в сорочке?! — Не будто, а переживала. Думаю тебе уже пора сказать. — я поворачиваю голову на увлечённого дорогой Папайруса и выжидающе смотрю на него. Странный этот цвет — апельсиновый. В глазах он смотрится уж больно странно. — Ты — детектив. Причём очень известный, в свои те девятнадцать лет. Не смотря на то, что ты была в коме четыре года, тебя не уволили. Как никак очень хороший детектив была. С тобой ещё никто не сравнился. Кстати, то дело, которое ты только что раскрыла было уж больно быстрое, не считаешь? Никто даже не успел начать проверять оружие, а ты уже вынесла вердикт. Самоубийство… И как ты догадалась? — Я — детектив? Вау, это всё объясняет. — закатываю глаза и оборачиваюсь на своё окно. Через него виднеется река, но она где-то внизу, что означает что мы едем по мосту. Вижу солнце, заходящее за горизонт. Вода блестит и переливается. Я усмехаюсь и натягиваю на лицо ухмылку. — А насчёт дела — не скажу. Это моя тайна. — Ну как знаешь. Это был твой новый рекорд. Хотя, его можно занести в книгу мировых рекордов, не считаешь? — я тихо смеюсь и перевожу взгляд на Папайруса, что тоже улыбается. Игриво бью его в плечо и мы оба заливаемся смехом.Конец POV Фриск