Роза с мусорной кучи

День, навсегда изменивший жизнь Меропы Мракс, начался так же обыденно, как сотни и тысячи дней до этого. Петушиное пение, доносящееся из деревни, слабый солнечный свет, пробивающийся сквозь густую листву деревьев, окружающих хижину, и закопчённые стёкла, глухое покашливание и ворчание отца... Быстро одевшись и застелив постель, Меропа выскользнула из своей комнаты в кухню и направилась к печке. У неё сегодня много дел – надо растопить печь, сварить мясной суп – вчера ей удалось купить на деревенском рынке фунт говядины по довольно сносной цене, помыть полы – а то отец постоянно ругается, называя её неряхой. Хлопоча по хозяйству, Меропа то и дело опасливо поглядывала на дверь третьей комнаты, которую делили отец и брат. В последнее время Морфин стал сам не свой – кидался на неё из-за малейшего пустяка, следил за ней, крутился возле, чтобы она ни делала, осыпая сестру насмешками. Иногда Меропе казалось, что скоро она совсем забудет английский язык – Морфин говорил только на змеином, Марволо и вовсе не утруждал себя разговорами с дочерью. Бездарь, неудачница, почти сквиб – вот кто она для него. Позор семьи и рода Мраксов. Часто, прибираясь в доме, стоя у плиты, поспешая на рынок или с рынка, Меропа представляла себе, что однажды вся её жизнь в одночасье резко и неожиданно изменится. Всё, что было до сих пор – грязная хижина, злобный отец, насмешливый брат, постоянные побои, трясущиеся руки, не способные удержать волшебную палочку, – всё это окажется жутким сном, одним из тех тяжёлых, давящих на веки кошмаров, которые возникают между полночью и рассветом. Но рассвет наступит, явится прекрасный принц на коне и увезёт Меропу... куда-нибудь. У принца было имя – Том, были густые чёрные волосы и ясные карие глаза, он был высок, строен и широкоплеч, и у Меропы порой перехватывало дыхание от одного его вида. Конечно, она прекрасно понимала, что Том вряд ли знает её имя, что Марволо никогда не простит дочь, если узнает, что она влюблена в магла – в лучшем случае выгонит из дома, а в худшем... лучше не задумываться, что будет в худшем. Но ведь так же будет не всегда, верно? Возможно, к Меропе когда-нибудь вернутся её магические силы, и тогда она всё исправит. Отомстит отцу и брату (даже думая об этом, она испуганно оглядывалась на дверь их комнаты). Сделает Тома Реддла своим – приворожит, если потребуется. Наконец-то выберется из грязи и нищеты... Думать об этом было приятно. Настолько приятно, что Меропа, разделывающая мясо для супа, принялась мурлыкать какую-то незамысловатую песенку. И это стало большой ошибкой – песенка выманила из комнаты Морфина. Он появился совершенно бесшумно – Меропа вздрогнула, когда повернула голову и увидела его стоящим у дверного косяка. «Не смотри на него. Не дай ему понять, что ты испугана. Он только этого и ждёт, ты же знаешь». В последнее время у Меропы вошло в привычку разговаривать с самой собой – чаще всего мысленно или шёпотом, чтобы не привлекать внимания отца и брата. Этот голос в голове – то ли внутренний голос самой Меропы, то ли голос давно умершей матери – обычно давал мудрые и правильные советы. Поэтому она и на этот раз прислушалась – склонила голову и продолжала разделывать мясо как ни в чём не бывало. Морфин тяжело дышал, и Меропа, не глядя на него, представляла, как раздуваются его ноздри. В последнее время он становился всё больше похожим на зверя – хищного и опасного, и всё чаще Меропе приходилось отлёживаться в постели после его побоев. Жаловаться отцу было бесполезно – Марволо было наплевать. Меропа помнила один-единственный раз, когда он встал на её защиту – и то дело тогда ограничилось фразой: «Оставь сестру в покое, мальчишка! Если ты убьёшь её, кто будет кормить нас и следить за домом?» Внезапно через окно – Меропа открыла его, чтобы проветрить комнату, – донёсся цокот копыт и звяканье сбруи. Морфин вскинулся, весь напрягся, вытянулся в струну, как зверь, готовый к прыжку. «Нет», – мысленно взмолилась Меропа. «Пусть это будет кто угодно, любой человек, но не он». Но это был он. Её любовь и позор, молодой сын сквайра, красавец-магл Том Реддл. За последнее время Меропа научилась узнавать лёгкую рысь его скакуна, да и не так много в Литтл-Хэнглтоне было любителей ездить верхом. Между тем стук копыт всё приближался. Морфин выхватил волшебную палочку и рванулся к двери. – Нет! – Меропа кинулась ему наперерез, но была отброшена сильным ударом, отлетела в сторону и стукнулась головой об стену. Перед глазами что-то коротко и ярко вспыхнуло, в голове запульсировало, а из носа потекло что-то тёплое. Меропе потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Когда мир снова обрёл более-менее ясные черты, а боль немного отступила, она поднялась и, шатаясь, направилась к двери, но тут взгляд её упал на нож, всё ещё лежавший на кухонном столе. «Воткнуть бы его Морфину в спину». Мысль была до того реальная, что Меропа уже повернулась к столу, но тут же опомнилась. У Морфина волшебная палочка, он легко разоружит не владеющую магией сестру, а потом... Что будет потом, лучше не думать. Если ей повезёт, Морфин убьёт её сразу. Если не повезёт, она будет ещё долго мучиться – и Марволо на этот не заступится, а будет стоять и смотреть, как его сын убивает предательницу-сквибку, посмевшую поднять руку на брата. С улицы послышалось тревожное ржание, громкий издевательский смех Морфина и испуганный мужской крик, как ножом поразивший Меропу прямо в сердце. Не помня себя, она выбежала на улицу, но успела увидеть только гнедого жеребца, с громким ржанием несущегося прочь. Морфин стоял во дворе и хохотал, сжимая в руке волшебную палочку. – Что ты с ним сделал? – Меропа в ужасе кинулась к нему, попутно стирая тыльной стороной кисти кровь с лица. – Покрыл сыпью, – отвечал по-змеиному Морфин, всё ещё смеясь. – Жаль, что ты не видела его лица, сестрёнка! Он сразу перестал быть таким красавчиком. – За что? – она в отчаянии стискивала руки и едва не плакала от страха и осознания своей полной беспомощности. – Что он тебе сделал? – Что он мне сделал? – кривляясь, передразнил её Морфин. – А пусть не шатается мимо нашего дома туда-сюда! – Он ни в чём не виноват, – прошептала Меропа: она вся задрожала, услышав покашливание отца, донёсшееся из дома. – Он родился маглом, этого уже достаточно. – Ты... у тебя могут быть неприятности. Тебя могут арестовать, – Меропа дрожащей рукой смахнула слёзы. – Какая у меня заботливая сестрёнка! – тон Морфина в одно мгновение изменился и стал холодным, почти ледяным. – Не смей угрожать мне! Лучше молись, чтобы я не рассказал отцу, что ты днями и ночами пялишься на этого магла. – Морфин, пожалуйста, – Меропа прижала руки к груди. – Не надо. Ты же знаешь, он убьёт меня. – Убьёт, – подтвердил брат, весело скалясь. – Может, и к лучшему. Одной осквернительницей крови будет меньше. Ах, ты моя маленькая, иди ко мне, – его голос снова изменился, став поразительно ласковым. Меропа поняла, что обращаются не к ней. Обернувшись, она увидела ползущую по земле гадюку – любимую питомицу Морфина. Пока тот что-то шипел змее, сестра, понадеявшись, что брат с его резкими перепадами настроения забудет о ней, попятилась к двери, скользнула внутрь и почти с облегчением кинулась к столу. Её всю трясло, горло сжималось, а из носа снова потекла кровь. Закрыв лицо передником, Меропа упала на колени и, съёжившись возле стола, зарыдала. «Может, и вправду лучше рассказать отцу обо всём – и пусть он убьёт меня? Или самой...» – её взгляд опять упал на нож, лежащий на столе. Потом Меропе подумала о речке, протекающей вблизи Литтл-Хэнглтона, потом – о верёвке, которую можно было бы закрепить на потолке. Она представила, как вода уносит прочь её безжизненное тело, как наяву увидела петлю, змеёй обвивающую шею – и зарыдала ещё горше от осознания того, что не имеет силы даже покончить с собой.

***

Этот день, начавшийся не самым лучшим образом, приготовил для семейства Мраксов ещё немало потрясений. К полудню, когда солнце пекло невыносимо, говяжий суп варился, а Меропа наконец-то остановила кровь и смыла её с лица, в лачугу явился неожиданный гость. Точнее, даже несколько гостей. Первой была сова. Большая, светло-серая, она возникла из ниоткуда, словно привидение, плавно опустилась на подоконник и постучала клювом в стекло – аккуратно, даже вежливо. Меропа, вздрогнувшая от неожиданного звука, поспешно подошла и открыла окно. Она увидела, что к лапе совы привязан свиток, разглядела печать на свитке с большими буквами «ММ», и что-то встрепенулось в её сердце. «Министерство Магии! Возможно ли, что из-за того утреннего случая... Если да, то они наверняка нашли Тома, вылечили его, и теперь он ничего не помнит о случившемся». – Что там? – окликнул дочь Марволо из старого кресла, стоявшего у очага. – Это сова. Она принесла письмо, – поспешно ответила Меропа. – Я не слепой! Я и сам вижу, что это сова. Я спрашиваю, что в этом письме? – Кажется... кажется, оно из Министерства Магии. – К мантикорам Министерство! – выругался Марволо. – Кинь его в печь! Меропа дрожащими руками отвязала свиток и выполнила приказание. Когда бумага вспыхнула, сова недовольно заухала, и это привлекло внимание Морфина, возившегося со змеёй. – А из совы мы сварим суп, – прошипел он. Меропа сначала приняла это за очередную шутку, но когда брат достал нож, ей стало по-настоящему страшно. Сова всё ещё сидела на подоконнике, по-видимому, ожидая ответа. Морфин поднял руку, прицеливаясь, но Меропа схватила со стола кость, оставшуюся после разделки мяса, и запустила в птицу. Кость ударилась об оконную раму, сова, возмущённо ухнув, взлетела – и вовремя: нож вонзился как раз в то место, где она сидела. Ещё раз высказав своё недовольство громким уханьем, сова поднялась выше и скрылась в небе. – Глупая девчонка! – разъярился Морфин, бросаясь к окну и вытаскивая нож (Меропа быстро отступила к печке). – Зачем ты это сделала? – Я подумала... – Отец, слышал новость! Эта сквибка, оказывается, умеет думать! – Морфин качнул в её сторону ножом, отчего Меропа невольно сглотнула. – Я подумала... вдруг сова поймает твою змею, – почти прошептала она, опуская глаза. – Мне не хотелось, чтобы она убила Серебринку, вот я её и прогнала. – Серебринку? Такое имя ты дала моей змее? – Морфин громко расхохотался и, к огромному облегчению Меропы, направился к выходу. Марволо проворчал что-то явно нелестное в адрес дочери, но из кресла подниматься не стал. Вторым гостем был представитель Министерства Магии. Прибирая посуду на полке (руки всё ещё немного дрожали после случая с совой), Меропа слышала шипение Морфина, ругань Марволо и незнакомый мужской голос, на удивление спокойный. От громкого хлопка, явно волшебного происхождения, она вздрогнула, а когда в дом вошёл представитель Министерства, ей захотелось провалиться сквозь землю. Незваный гость был невысок ростом, полноват, носил очки с толстыми линзами и был одет в сюртук, гетры и полосатое трико. Он посмотрел в сторону Меропы с явным любопытством, и она почувствовала, что краснеет. Ей хотелось привлекать как можно меньше внимания, но получилось наоборот – сначала из-за дрожащих рук она разбила глиняный горшок, потом не сумела его починить, а когда на помощь пришёл незнакомец, совсем растерялась. Ей было страшно слышать чёткие и ясные фразы, которые касались её отца, брата и Тома Реддла. Ей было страшно за человека из Министерства, попавшего в их змеиное гнездо, – он ведь ещё не знал, каким сумасшедшим может быть её брат. Ей было страшно, когда отец едва не задушил её, кичась золотым медальоном, некогда принадлежавшим самому Салазару Слизерину, и в то же время стыдно за отца, гордящегося жалкими остатками былого богатства. Но если Меропа думала, что самое худшее уже случилось, она ошибалась. Худшее произошло в тот момент, когда мимо окон вновь, словно смеясь над ней, проехал Том на своём гнедом, и рядом с ним, как злая насмешка судьбы, Сесилия, его невеста, на великолепной серой кобыле. Они так весело смеялись... и тут Морфин, вторя их смеху, стал шипеть, рассказывая отцу то, что Меропа безуспешно пыталась скрыть, – срывая покровы, вспарывая кожу, вытаскивая на свет все жалкие тайны сестры, смешивая их с грязью. Меропу трясло, у неё не было сил ни говорить, ни плакать, а потом на неё вылился поток ругательств, и руки Марволо сомкнулись на её горле. От ужаса и ощущения безысходности она не могла сопротивляться, но тут человек из Министерства снова взмахнул волшебной палочкой, и отца отбросило в сторону. Тут к Меропе вернулся голос, и она закричала – хрипло и надрывно. Незнакомец (наверное, его следовало назвать её спасителем) пустился бежать прочь, преследуемый Морфином, Марволо ругался, пытаясь подняться, а Меропа, всё ещё крича, стрелой вылетела на улицу и бросилась прочь, сама не понимая куда.

***

Впрочем, бежала она недолго – дыхание перехватило, и Меропа остановилась посреди дороги, хватая ртом воздух. Вокруг, сколько хватало глаз, тянулись живые изгороди, и ей стало немного легче: по крайней мере, никто из посторонних её не видел. Отдышавшись, Меропа опустила руку в карман за носовым платком и отдёрнула её, будто обжёгшись: рука коснулась волшебной палочки. «Что бы там ни говорил отец, я не сквиб. Я волшебница, и у меня есть волшебная палочка. Я могу колдовать», – убеждая себя этими краткими фразами, она развернулась и пошла к дому – медленно, каждый шаг давался с трудом, ноги двигались, как деревянные. «Я должна идти. Сейчас в доме, наверное, никого нет – Морфин погнался за тем, из Министерства, а отец ищет меня на улице», – при этой мысли Меропа снова опустила руку в карман и крепче сжала палочку. «Я тихонько проберусь в дом, соберу свои вещи и уйду. Уйду куда глаза глядят, лишь бы подальше от них. А они пусть живут вдвоём... втроём с Серебринкой, пока их не арестуют». В эти страшные, долгие, томительные минуты Меропа забыла даже о Томе – единственной мыслью, бившейся в её мозгу, было то, что жить в доме больше нельзя, потому что её там рано или поздно убьют. Дверь в лачугу была распахнута настежь. Меропа осторожно проникла внутрь, прокралась к двери в свою комнату, потянула её, но та вдруг предательски скрипнула. – Ах ты, грязная осквернительница крови! Меропа, подскочив от неожиданности, развернулась. Марволо стоял в гостиной, сжимая в кулаке волшебную палочку. Меропа кинула взгляд на дверь, но в проёме тут же возник силуэт ухмыляющегося Морфина. – Да как ты посмела вернуться сюда? Меропе стало страшно – очень страшно. Она поняла, что бежать ей некуда – запираться в своей комнате бессмысленно – дверь легко откроют заклинанием, а окошко слишком узкое и она через него не пролезет. Отец и брат сейчас убьют её, и хорошо, если сразу, в порыве гнева, не будут долго мучить... Но Меропа не собиралась умирать. Именно сейчас, когда никакой надежды не осталось, она поняла, как сильно хочет жить. И вместе с надеждой куда-то ушёл и страх. «Если терять нечего, то и бояться нечего», – с какой-то странной отрешённостью подумала Меропа Мракс, поднимая волшебную палочку. Марволо и Морфин замешкались всего на несколько секунд, а потом Марволо выругался, а Морфин разразился визгливым хохотом. – Ты и правда думаешь, что можешь защитить себя этим? – он кивнул на волшебную палочку, ходившую ходуном в её руке. – Да ты и горшок не способна починить, безмозглая ты тварь... – Отойди! – её голос дрожал, и она поняла, что впервые в жизни осмелилась перебить брата. Пусть она и не умела колдовать, но они остановились, всё-таки остановились, хоть на мгновение, они испугались... Она ведь не сквиб, нет, с ней уже было такое однажды – всплеск, мощный выброс магической силы... Громкий хлопок, раздавшийся во дворе, сначала показался ей проявлением её собственной магии, но трое людей в мантиях, возглавляемые тем самым человеком в сюртуке, явно не были созданы её воображением. Они ворвались в дом, и маленькую кухоньку наполнили выкрикиваемые заклятия, вспышки и взрывы. Марволо и Морфин ринулись в бой, забыв о Меропе, а она, разом растеряв всю свою храбрость, метнулась в угол между окном и печью, присела, закрыв голову руками. Глиняные горшки взрывались не хуже бомб, пара осколков едва не зацепили Меропу. Разбитые стёкла дождём осыпались на пол, и в какой-то момент Меропа увидела Серебринку, блестящим ручейком метнувшуюся к двери. – Сдавайтесь! – выкрикнул человек в сюртуке, рисуя в воздухе сложный узор палочкой. Из её конца посыпались красные искры, но тут Марволо что-то прошипел, рубанув воздух палочкой, и недавний гость Мраксов рухнул как подкошенный. Меропа испуганно вскрикнула. – Мистер Огден! Боб! – в унисон прозвучали голоса его соратников. Оставшиеся сотрудники бросились в сражение с удвоенной силой. У одного из них была серьёзно рассечена щека, у другого дымились волосы, но Мраксы тоже понесли потери. Вот Морфин, пропустив разоружающее заклятие, лишился палочки и забился в невидимых путах. Марволо, ругаясь по-английски и шипя по-змеиному, отступал назад. Меропа, вся дрожа, полуоглушённая взрывами и почти ослеплённая разноцветными вспышками, подползла к Огдену и попыталась оттащить его с поля битвы. Он был тяжёлым, но Меропе каким-то чудом удалось оттолкнуть его к печи. Сама она склонилась над ним как можно ниже, закрыла голову и лицо руками, а в следующий момент вся лачуга содрогнулась от взрыва – Марволо последним заклинанием снёс половину печи. Меропа зажмурилась, чувствуя, как град мелких осколках бьёт её по спине, плечам и шее и путается в волосах. А потом внезапно стало очень тихо. Не сразу перепуганная Меропа подняла голову и увидела, что её отца и брата, связанных, уводят прочь, что дверь лачуги снесена с петель, что весь пол засыпан осколками, а на стенах, и без того грязных, видны следы копоти. – Мисс? – один из сотрудников Министерства коснулся её плеча – она испуганно отпрянула, в полной уверенности, что её сейчас тоже арестуют и отправят в Азкабан. – Позвольте, мы заберём мистера Огдена, – обратившийся к ней человек наколдовал носилки и лёгким взмахом волшебной палочки уложил на них неподвижное тело защитника Меропы. – С ним же всё будет хорошо? – сама не зная зачем, спросила она, глядя на бледное лицо Огдена. – Скорее всего, мисс. В больнице святого Мунго очень хорошие целители, – он явно пытался её успокоить, и Меропа поняла, что арестовывать её никто не собирается. – Мистер Мракс и его сын арестованы и будут содержаться под стражей до самого суда, – сообщил другой сотрудник, постарше. – Вы не ранены? – Н-нет, – она быстро ощупала своё лицо – несколько мелких порезов и царапин, больше ничего серьёзного. – В таком случае нам здесь больше делать нечего, – и незваные гости покинули дом, уводя с собой хозяев. Меропа, стоя на пороге, растерянно глядела им вслед, пока они не скрылись из виду. Затем послышалось несколько гулких хлопков – они трансгрессировали. Меропа ещё раз провела рукой по лицу и, поднеся её к глазам, обнаружила на пальцах капли крови. «Надо остановить кровь и убраться в доме», – вяло подумала она и, опираясь на дверные косяки, побрела внутрь.