Над небом

      Прохладный душ легким ознобом отдавался по телу бодрящими волнами. Выйдя из душа в одном полотенце на бёдрах, Рон направился на кухню поставить чайник, а уж потом собирался переодеваться.       Но всегда есть "но". Для него это мелкая заноза — вредная, но любимая. Луи в мятой футболке с вороньим гнездом на голове заваривал себе чай. Стоя спиной к нему, мурлыкал ненавязчивую мелодию. Рон обнял его за талию. — А мне?       Луи, не ожидав подобного, вздрогнул и замер. Изогнутая бровь вместо "Что?" — Я про кофе.       Рон киваем на чай перед ними.       У Луи слишком тонкая талия и хрупкая фигура, Рон обнимает, прижимаясь теснее, боясь сломать. Однако чёртово "но" влазит в его жизни слишком часто. Секса у них было столько, что пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать. Если Луи наивный и терпеть подобное для него не составляет труда, то Рон нормальный мужик, с весьма немалым сексуальным аппетитом. — Рон, щекотно, — Луи хихикает на поцелуи в шею.       За шеей следует ухо. Рон облизывает, прикусывает, возвращается к основанию шеи. Мокрую дорожку увенчивает собственническое красное пятно.       Луи уже не смеется, тихо всхлипывает и мнется, хочет вырваться или хотя бы прикрыться, но прикосновения Рона заставляют цепенеть.       Пальцы сжимают талию, обводят бедра, поднимаются вверх на грудь и по кругу. Луи уже не соображает, забывается от даруемых ощущений. Кладёт свои руки поверх чужих, царапает, когда Рон останавливается или медлит. — Хочу тебя, — Рон шепчет на ухо, удерживая вздрогнувшее тело. — Но… — Я люблю тебя, Луи.       Не отвечая, Луи разворачивается, руки оказываются на крепкой голой груди. — А я тебя, — он утыкается носом в щеку Рону, давая понять, что сегодня сбегать не намерен. — Кофе подождёт.       Медленные, глубокие поцелуи заставляют остатки разума развеяться, а желание насытиться друг другом расти. Рон никогда не перестанет отвлекаться, чтобы губами провести по собственному имени на руке Луи. Они долго шли к этому и теперь имеют полное право на частичку счастья.       Когда Рон его подхватывает, Луи, держась за шею, виснет в руках. Путь до спальни они утонули в нежных прикосновениях губ.       Смятые простони, ещё не прибранной постели, прохладой касались горячих тел, вызывая волну мурашек. Рону приходится стаскивать вещи с извивающего под ним парнем, благо самому только убрать раздражающее полотенце. Одежда кучей падает около кровати.       Сколько каждый из них знал о другом, сколь многое они упустили — становилось не важным, главное в глазах напротив ответная страсть. Рон дотрагивается еле-еле, доводит Луи до полного исступления, что тот кажется забыл обо всём.       Но продолжать под сладкие стоны и протяжные просьбы становится невыносимым. Избавить себя от напряжения, сковавшего не только тело, но и мыслительные процессы, где в полной пустоте поселился один единственный — предмет его желания — Луи. Рон срывается, когда парень уже умоляет, всхлипывая его имя. Толчки, размеренные быстро переходят в размашистые. Помочь рукой, обхватывая плоть Луи, позволяя ему кончить первым. И самому излиться следом в сжимающее нутро.       Они лежали лицом в подушках, с тяжелым дыханием, но неприлично довольные: — Чай наверно остыл, — немного расстроенный стон с боку от Рона минут через пять, заставляет его подняться. — Хорошо-хорошо.       Лёгкая улыбка на его лице и солнечная, довольная мордашка Луи. Так было после, а что было до, они забудут, вытеснят новыми воспоминаниями. Сейчас им не нужно торопиться.