Тайна моего сердца

      Я гордо восседаю на золотом престоле и сурово озираю собравшихся в зале заседаний министров, среди которых стоят и мои братья. На мне надет чёрный атласный коллёнпхо, богато расшитый замысловатыми узорами, а на макушке мои волосы удерживает поблёскивающий золотом изящный сантхугван, украшенный драгоценным жемчугом. С самого первого дня моего правления на заседания Совета я надеваю исключительно чёрную драконью мантию, чтобы подчеркнуть мою таинственность и лишний раз напомнить моим подданным, что никто и никогда не сможет читать меня как открытую книгу. А тот, кто осмелится проникнуть в мою душу, неизменно столкнётся с затаившейся там тьмой. Об этом я безмолвно предупреждаю каждого, кто бесцеремонно пытается прокрасться в мою душу, залезть в мои мысли, чтобы узнать мои самые сокровенные тайны. Однако чёрный цвет моих одежд призван не только возвещать окружающим о том, что я готов яростно защищать свои тайны и при необходимости показать свою тёмную сторону. Также он должен напоминать мне о том мраке, в котором я был вынужден находиться все эти годы, пока в моей жизни не появился сверкающий луч света, согревающий мою израненную душу своим целебным теплом, — моя Су. Лишь ей одной я безмерно благодарен за то, что она вырвала меня из когтей боли и отчаяния, пробудив в моём окаменевшем сердце непреодолимое желание жить. Именно эти две причины заставляют меня отдавать предпочтение чёрным одеждам.       Несмотря на то, что сейчас утро, я не стал надевать на собрание расшитый золотыми нитями вонъюгван, как это делали мои предшественники, и для этого у меня есть свои основания. Я не надевал вонъюгван на самое первое своё заседание в качестве императора этой страны и не надену его до тех пор, пока моя единственная императрица, моя Су, не подарит мне наследника. Я так долго жду этого дня, что даже уже и не вспомню, когда в моём сердце зародилось это отчаянное желание — держать на руках новорождённого сына, подаренного мне любимой женщиной. Наследник, о Небо, именно его я так сильно жажду. Именно в нём я сейчас так отчаянно нуждаюсь, чтобы защитить ту, кого я люблю больше собственной жизни. По этой причине я вынужден огласить во всеуслышание своё решение, которое может больно ранить мою возлюбленную в самое сердце. Но у меня нет выбора. Я должен произнести эти слова, чтобы отвернуть от неё гнев наших общих врагов. И я очень надеюсь, что однажды она поймёт меня и простит.       Я жадно втягиваю в себя воздух, тем самым набираясь решимости, крепко сжимаю полу своего чёрного коллёнпхо и холодно роняю жестокие слова, тотчас заставляя собравшихся в тронном зале застыть в оцепенении:       — Если хотите заполучить мою благосклонность, вы должны стать мне полезными. В противном случае я буду вынужден воспользоваться услугами того, кто действительно сможет принести мне пользу. Вы должны хорошо понимать, на чём отныне будут основываться наши взаимоотношения. — Мой голос звучит ровно и уверено, хотя в душе у меня бушует настоящая битва. На самом деле я до ужаса боюсь произносить эти слова. Боюсь, что потом не смогу найти в себе силы посмотреть в прекрасные глаза моей Небесной Феи, безмолвно упрекающие меня в чёрствости и чрезмерном самолюбии. Но я должен произнести их, чтобы раз и навсегда заставить этих жадных до власти министров умолкнуть. «Я должен…» — эта простая фраза заставляет меня внутренне содрогнуться — и я крепче сжимаю полы своей драконьей мантии. — Я не буду поддерживать клан моей императрицы только по той причине, что у меня есть чувства к самой императрице. Семья матери нашего государства должна всячески поддерживать меня — тогда и я буду сотрудничать с ней.       Я равнодушно смотрю в глаза каждому, кто хотя бы раз за всё время моего правления заикался о том, чтобы я взял себе наложницу, способную подарить мне наследника. И эта девушка непременно должна принадлежать к клану инициатора столь бесстыдного предложения. От мысли о возможном предательстве моей драгоценной Су всё внутри меня закипает. Ха! Да они хоть знают, сколько в Корё семей, желающих породниться с императором?! Кланы А, Ём, Ён, Ли, Нок, Ок, Пхи, Соль!.. Я что, должен связать себя с ними кровным родством?!       — Однако это сотрудничество будет длиться до тех пор, пока наши взаимоотношения не начнут причинять мне вред. Тогда я буду вынужден вести дела с тем кланом, который действительно сможет принести мне пользу.       В моей груди ещё сильнее вспыхивает негодование, причиняя мне невыносимую боль, отчего я готов испепелить взглядом любого алчного чиновника, посмевшего посмотреть мне в глаза. Однако из-за моих слов каждый из них невольно отводит взгляд. И только чонсын Ким Бу, пятый принц Ван Рин, четырнадцатый принц Ван Чжон и министр Кан Су Хо смотрят на меня с явным недоверием. А как никогда смелый, полный укоризны взгляд Бэк А заставляет меня поспешно отвернуться. Я до побеления костяшек сжимаю кулаки, чтобы сохранить последние крохи своего мужества.       — Поэтому даже не пытайтесь выдать за меня своих родственниц, чтобы таким способом заполучить мою благосклонность и поддержку. Предупреждаю сразу, что лишь породнившись со мной, вы ничего не добьётесь, пока не принесёте мне настоящую пользу. — Я останавливаю свой пылающий яростью взгляд на почтительно склонившем голову министре торговли Хванбо Чжи Кёме, а затем перевожу его на задумчиво глядящего себе под ноги восьмого принца Ван Ука и хищно улыбаюсь. — А если же вы осмелитесь ещё и давить на меня, то пеняйте на себя. Я не тот, кто станет выполнять все ваши капризы по первому вашему требованию. Я — император этой страны, так что будьте любезны считаться с моим мнением. — Мой голос начинает дрожать от переполняющего меня негодования, и я больно впиваюсь пальцами в колени, из последних сил стараясь сохранить ускользающее самообладание. — Потому что если я не имею авторитета в ваших глазах, то, как вы смеете тогда требовать от меня, чтобы я считался с вами?! Не нарушаете ли вы тогда закон справедливости, о котором так любите кричать на каждом шагу? Отвечайте!.. — яростно требую я, с вызовом глядя на вздрагивающих от моего голоса министров. Все они начинают растерянно рассматривать носки своих сапог, боясь посмотреть мне в глаза.       Эти высокомерные чиновники с бездонной ямой вместо желудка, готовые высосать все соки из простого народа и лишить меня власти, явно не ожидали от меня подобного заявления. Похоже, они рассчитывали на то, что я начну отпираться, пытаясь донести до них, что я ни за что не откажусь от моей императрицы, пусть и потеряю их благосклонность. А они будут учить меня, как неразумное дитя, что восходя на трон, я ещё тогда должен был понимать, что мне придётся пожертвовать всем, чтобы усидеть на этом треклятом престоле. И что именно по этой причине я должен отказаться от любимой женщины, матери трёх моих прекрасных дочерей, иначе, окажись я на смертном одре, мне некому будет передать свой трон. Глупцы! Я никогда и ни при каких обстоятельствах не стану перед вами унижаться и моей Су ни за что не позволю. Уж лучше я стану тираном в ваших глазах, но руки моей единственной императрицы, матери моего будущего наследника, ни за что не отпущу. Хоть я и стал императором, я всё ещё остаюсь Волком. И вам не стоит шутить с разъярённым зверем, готовым порвать горло любому, кто посмеет навредить его Волчице и Волчатам.       Я хищно улыбаюсь, упиваясь своей победой. Однако как только я ловлю на себе преисполненный разочарованием взгляд Бэк А, всё внутри меня холодеет. Я больше не ощущаю той радости, которая ещё мгновение назад бурлила в моей крови. Да, брат. В твоих глазах я, несомненно, предатель. Только что я перед всеми чиновниками отрёкся от той, руки которой годы назад я так отчаянно добивался. Не пройдёт и часа, как весь Сонгак будет судачить о том, что нынешняя императрица Ким потеряла благосклонность своего императора. Если бы ты только знал, брат, что своими словами я намеренно ввёл зарвавшихся чиновников в заблуждение, ведь только так я смогу защитить свою императрицу и не допустить, чтобы она рыдала ночами из-за того, что я вынужден делить ложе с другой. Если бы ты только знал, то не отравлял бы мне кровь своими безмолвными упрёками. У меня не было другого выбора. Я сделал всё, что мог. Да и к тому же я не говорил, что если я разочаруюсь в клане Ким, то отвернусь и от моей Су. Нет! Этому не бывать! Твоя кузина, брат, моя единственная императрица. Я лучше умру, чем отпущу её руку. Я не хочу вновь возвращаться в тот ад, из которого она меня вырвала. Я не хочу лишать моих бесценных малышек матери, а себя — смысла жизни. Без неё я — ничто…       — Отвечайте! — после недолгой паузы снова требую я, тем самым пытаясь отвлечь себя от болезненных мыслей. — Вы согласны с тем, чтобы мои отношения с вами строились на взаимной выгоде? Иначе если один только берёт, ничего не давая взамен, разве это не грабёж? Отвечайте!       Чиновники обеспокоенно перешёптываются между собой, не зная, какой дать ответ. Им явно не нравится перспектива того, что я могу поменять коней, когда мне это будет выгодно. Ведь тогда это будет означать, что их на какое-то время оттеснят от государственной кормушки. А они этого ой как не хотят. Моих губ снова касается хищная усмешка. Отныне, чтобы не потерять милость императора, они готовы будут глотки друг другу перегрызть — и это ещё больше разрознит их. Они больше не будут такими же сплочёнными, как когда-то, и их власть ослабнет. А моя усилится. И тогда я смогу держать их под своим неусыпным контролем. И моя Су мне в этом поможет.       — Ваше Величество! — наконец возвышает свой голос осмелевший министр торговли Хванбо Чжи Кём. — Вы приняли, несомненно, мудрое решение. Однако как мы, министры, можем полностью быть уверены в том, что вы не решите поменять коней на переправе? Ведь если одна из сторон при заключении сделки не выполнит своих обязательств, не будет ли это равноценно мошенничеству? — в нарочито спокойном взгляде министра проскальзывает коварство. Он явно пытается загнать меня в ту же ловушку, которую я намеренно расставил для таких, как он. Многие чиновники одобрительно кивают на его слова. Однако я не намерен так просто сдаваться.       — Да, Ваше Величество, как мы можем быть уверены, что вы сдержите своё обещание? — смело высказывает всеобщее беспокойство первый министр Чхве Сын Но, без тени страха глядя мне в глаза. — Чем вы можете гарантировать нерушимость данного вами слова?       — Я — император этой страны, и мне не пристало разбрасываться собственными словами понапрасну, — спокойно отвечаю я, небрежно опершись локтём о колено. — Но если моё слово не имеет для вас никакого веса, то чем вы это докажете? У любых подозрений должно быть своё основание. Иначе как я могу доверять вашему слову, если вы не верите моему? — Я подпираю кулаком подбородок и с вызовом смотрю первому министру прямо в глаза. Мгновение — и он поспешно отводит взгляд, тщетно стараясь скрыть недоумение. Я торжественно улыбаюсь. Что, не ожидал, что я отплачу тебе той же монетой? Первый министр Чхве растерянно кашляет, стараясь скрыть своё волнение.       — Вы всё правильно говорите, Ваше Величество, — как-то неуверенно начинает он, однако тут же берёт себя в руки, не желая признавать своё поражение, и твёрдо произносит: — Однако нам всё ещё нужны гарантии. Иначе так мы никогда не придём к обоюдному согласию.       — Разве то, что я всё ещё сижу на этом престоле, не является достаточной гарантией? — с хитрым прищуром смотрю я на упрямого министра, слегка постукивая костяшками пальцев по позолоченному подлокотнику трона. — Или же вы слишком жадный, министр Чхве? Ну, так как? — с вызовом бросаю я, слегка поддавшись вперёд.       — Я не это… имел в виду, — с запинкой отвечает он и поспешно отводит взгляд, добровольно отказываясь участвовать в моей опасной игре. Я хитро улыбаюсь. Мудрое решение. В противном случае ты рискуешь поплатиться собственной головой за столь дерзкие слова, министр.       — Хорошо, с гарантией с моей стороны мы разобрались, — бодро произношу я, лениво постукивая указательным пальцем по подбородку. — Тогда что можете дать мне вы, господа министры? Что является вашей гарантией?       — Ваше Величество, наши дочери и сёстры — уже высокая гарантия выполнения нами своих обязательств, — с почтительным поклоном отвечает министр Рю Чон Вон, крепко вцепившись в своё левое запястье. Он явно нервничает, однако упорно старается это скрыть.       — Дядя! — возмущённо восклицает пятый принц Ван Рин, крайне недовольный словами родственника. — Неужели вам недостаточно того, что ваши племянницы и так носят титулы принцесс? Или же вы хотите ещё больше породниться с императором? — Рин смотрит на дядю с нескрываемым презрением — тот недовольно кривится и что-то бурчит себе под нос, не найдя, что ответить. Я слегка киваю пятому брату, но тот лишь поспешно отводит свой взгляд. Его так же задели мои жестокие слова, как и всех остальных.       — Так вы всё ещё хотите добиться моей благосклонности через заключение политического брака, министры? — насмешливо вопрошаю я, упершись руками в разведённые колени, и с презрением оглядываю алчных чиновников. — Уверяю вас, вы выбрали ложный путь. Сначала покажите мне, какую выгоду я получу от подобного союза и сколько времени я смогу пользоваться этой выгодой, а уж потом я решу, вступать ли мне в брак с представительницей вашей семьи или нет.       — Ваше Величество! — наконец возвышает свой спокойный голос восьмой принц Ван Ук и смотрит на меня с нарочито невинным видом, будто между нами ничего и не произошло за последние двенадцать лет. От его показного спокойствия в моей душе поднимается новая волна негодования. И чтобы хоть как-то сохранить самообладание я до боли стискиваю зубы, прожигая восьмого брата уничтожающим взглядом. Однако он будто и не замечает моего гнева, продолжая самодовольно извергать пропитанные ядом слова: — Повторный брак, несомненно, принесёт вам немалую пользу. Посудите сами, вы женаты на Её Величестве уже более десяти лет, однако она до сих пор не подарила вам наследника. Вы должны заранее побеспокоиться о том, кому передадите трон, когда придёт нужное время.       От его ядовитых речей всё в моей душе закипает. Меня начинает трясти от ярости — и я до боли впиваюсь ногтями в колени, чтобы хоть как-то сохранить стремительно ускользающее самообладание. Однако это плохо помогает. Мои глаза уже начинает застилать кровавая пелена, и я не знаю, сколько ещё смогу сдерживаться.       — Императрица — мать трёх моих дочерей, и я не вижу никакой надобности в других женщинах, — яростно цежу я сквозь зубы, едва сдерживая свой гнев. О, Небо! Как же мне сейчас хочется вскочить с трона, перемахнуть через ограждения и собственными руками свернуть этому ублюдку шею. Однако мысль о том, что это безрассудное убийство ещё больше пошатнёт мои и без того неустойчивые позиции, заставляет меня вернуть самообладание. Я надеваю маску холодного равнодушия и пристально гляжу на прячущего самодовольную улыбку восьмого брата. — Я пока ещё не собираюсь отправляться в мир духов, если только вы, восьмой принц, не решили мне в этом поспособствовать.       Я ехидно улыбаюсь, с немалым наслаждением наблюдая за тем, как самодовольная улыбка стремительно сползает с лица Ван Ука, а в его коварных глазах вспыхивает неподдельный ужас. Всё его тело трясёт точно в лихорадке, и он тяжело падает передо мною на колени.       — Ваше Величество, я не это имел в виду! — испугано блеет Ук, трясущимися руками упираясь в пол. — Я всего лишь хотел посоветовать вам позаботиться о будущем страны, пока вы ещё молоды и полны сил. Я совсем не хотел вас оскорбить. Прошу, простите мне мою глупость!..       — Глупость? Вы так думаете? — презрительно прыскаю я, упиваясь его абсолютной беспомощностью. Все, кто поддерживал его до недавнего времени, безразлично стоят в стороне, с опаской поглядывая на меня. Ни у кого не хватает смелости, чтобы стать на его защиту. Даже министр торговли Хванбо Чжи Кём и девятый принц Ван Вон, преданные соратники моего восьмого брата, молча пялятся себе под ноги, не осмеливаясь проронить и слова. — Похоже, не только глупость, но и непомерная жадность захватила ваше сердце, раз вы предлагаете мне заключить политический брак с вашей кузиной. Неужели вы всё ещё пытаетесь восстановить прежние позиции после смерти сестры?       Я пристально смотрю на восьмого брата, с наслаждением наблюдая за тем, как после упоминания о Ён Хве в его глазах вспыхивает перемешанная со страхом боль. Похоже, раны в его сердце ещё совсем свежи, раз он всё ещё одержим жаждой мести, и продолжает нагло винить во всём произошедшем мою дорогую Су. Я крепко сжимаю кулаки.       — Это не так, Ваше Величество… — растерянно шепчет Ук, не зная, куда деть глаза. — Это совсем не так!.. Я всего лишь хотел помочь Вашему Величеству укрепить вашу власть.       — Укрепить власть? — глухим эхом повторяю я, чувствуя, как меня начинает накрывать очередная волна ярости. Однако мне нельзя терять самообладание. Иначе я потеряю всё, что так отчаянно пытаюсь защитить. Я глубоко вздыхаю и на мгновение прикрываю глаза, чтобы вернуть себе душевное равновесие. — Так чью же власть вы действительно хотели укрепить? Свою или мою?       Глаза восьмого принца Ван Ука расширяются от ужаса. Он, наконец, понимает, что мне давно уже известно обо всех его кознях, и что я не намерен так просто спускать ему всё с рук. Его побелевшие от страха губы судорожно шевелятся, не в силах проронить и звука.       — Даже если вы любезно хотели предложить мне свою поддержку, что это изменит? — с насмешливой снисходительность смотрю на него я, слегка поддавшись вперёд, и небрежно опираюсь рукой о колено. — Даже если я заключу политический брак с вашей кузиной, не рассчитывайте, что он продлится вечно, — я намерено делаю небольшую паузу и с немалым наслаждением наблюдаю, как на его побледневшем лице отражается разочарование, а в глазах застывает немой вопрос. — Как только наш союз перестанет приносить мне пользу, я тут же расторгну его без каких-либо сожалений. Я разведусь с вашей кузиной и отошлю её прочь из дворца, при этом наложив запрет на заключение последующих браков, — снисходительно добавляю я, неотрывно глядя на восьмого принца, которого снова начинает трясти. Но только уже от разрывающего его изнутри негодования. На моём лице появляется коварная усмешка, когда я самодовольно продолжаю: — У неё будет только два пути: либо всю жизнь прожить незамужней в доме своих родителей, либо уйти в монастырь, что также подразумевает под собой соблюдения обета безбрачия.       — Но как же так, Ваше Величество?! — недоумённо восклицает министр торговли, нервно сглатывая. — Если моя дочь будет вашей женой, то как вы можете так жестоко с ней поступить?       — Сами подумайте, таков обычай, — невозмутимо отвечаю я, с наслаждением наблюдая за реакцией министра Хванбо. — Жёны покойного императора Тхэджо, которым император Хеджон любезно позволил покинуть дворец, также вынуждены были соблюдать обет безбрачия до конца своих дней, хотя среди них были совсем ещё юные девицы. — Министр торговли яростно сжимает кулаки и недовольно хмурит брови, всем своим видом выказывая своё недовольство. Но я не намерен так просто отступать. — Так было и с дочерьми левого министра Пак Ён Гю, с которыми развёлся ныне почивший император Чонджон ради заключения брака с вашей племянницей. Тогда почему я не должен поступать также? — Я вопросительно вскидываю бровь и с любопытством смотрю на министра Хванбо Чжи Кёма, а затем перевожу взгляд на всё ещё коленопреклонённого восьмого принца. Их обоих трясёт от раздирающего их изнутри негодования, однако никто из них не смеет подвергать сомнению мои слова. Я довольно улыбаюсь и непринуждённо добавляю, будто говорю об обыденных вещах: — Так как представительница вашего рода была моей женщиной, ни один мужчина не имеет права обладать ею. Если кто-то нарушит этот запрет, его ждёт смерть. Таковы мои требования.       По тронному залу разносится неодобрительный шёпот министров. Чиновник Хванбо и его племянник, восьмой принц, молча сопят, сверля меня гневным взглядом. Им нечего мне сказать, однако я ещё не закончил. Я должен быть абсолютно уверен в своей победе и поэтому невозмутимо добавляю:       — Если вы согласны со всеми моими требованиями и можете доказать мне свою полезность, тогда я вступлю в брак с вашей дочерью, министр Хванбо. Так что, вы согласны?       Министр торговли нервно вздрагивает от моего внезапного заявления и ошарашено смотрит на меня, не в силах проронить и слова. Чтобы окончательно его добить, я притворно сокрушаюсь:       — Почему же вы молчите, министр? Или вас уже не радует возможность породниться с императором? Сейчас же отвечайте мне! — гневно требую я, резко повысив голос, тем самым лишая его возможности собраться с мыслями. Не ожидавший такого напора с моей стороны министр торговли Хванбо Чжи Кём беззвучно шевелит губами и стремительно падает передо мной на колени, рядом с коленопреклонённым племянником.       — Ваше Величество, дайте мне время обдумать ваше предложение. Я не могу столь бездумно распоряжаться судьбой моей дочери, — хриплым голосом произносит он, чуть ли не на каждом слове гулко ударяясь чонгакпокту об пол.       — Вы ещё смеете просить у меня отсрочки?! — с деланным негодованием восклицаю я, и с силой ударяю кулаком об стол. Министр торговли и его племянник невольно вздрагивают и начинают бормотать извинения, словно ими можно унять мой гнев. — Вам следовало сразу же сказать мне о своём несогласии, а не просить об отсрочке. Этим вы только подтвердили, что недостойны называться моим тестем, — с холодным презрением произношу я и, величаво поднявшись со своего трона, сурово провозглашаю: — Если вы не согласны принимать мои требования, то даже не смейте заикаться о том, чтобы я заключил политический брак с вашей родственницей. Все меня услышали? — Я обвожу гневным взглядом всех присутствующих, требуя незамедлительного ответа.       — Да, Ваше Величество, — вразнобой отвечают министры, почтительно кланяясь, однако не все из них согласны с моим решением. На лицах многих отчётливо читается недовольство, но мне до этого нет никакого дела. Им с самого начала не следовало пытаться подтолкнуть меня на заключение политических браков, как это было с моим покойным отцом. Я — не мой отец, и я не стану отрекаться от своей возлюбленной, чтобы угодить им.       — На сегодня всё, — холодно объявляю я и стремительно покидаю тронный зал. Мне нет никакого дела до того, какого они обо мне мнения и каким правителем они хотели бы меня видеть. Я не стану поступать в угоду им, тем самым превращаясь в их руках в безвольную игрушку. Я никогда не повторю ошибок своего отца и не отпущу руки моей императрицы. Даже если весь мир ополчится против неё, я всё равно останусь на её стороне. Потому что я никогда не забуду о том, что она для меня сделала. Су — всё для меня. И если я, не дай Небо, потеряю её, моя жизнь утратит всякий смысл — и тогда я утоплю дворец в крови алчных чиновников.       Всё внутри меня закипает от негодования. Как же меня уже достали эти ненасытные министры с их извечным брюзжанием. Была б моя воля, я бы всех их разогнал по домам, запретив и близко подходить к дворцу, а вместо них назначил бы новых чиновников, основываясь на их личных заслугах. Я лишил бы их всякой возможности влиять на мои решения. Я сделал бы эту страну лучше ради Су и наших с ней детей, была б моя воля. Но пока ещё не время. Пока моя возлюбленная не родит мне наследника, я ничего не смогу сделать. Я могу лишь всячески отпираться от навязчивых советов министров, из последних сил стараясь защитить то, что мне дорого. Но кто знает, насколько меня хватит? Если сейчас моя императрица, которой уже, несомненно, донесли о моём предательстве, не поддержит меня, я не смогу её защитить. Я не смогу найти в себе силы, чтобы бороться за ту, что оставила меня. Но разве я могу винить её в этом? Я намеренно скрыл от неё свои планы, чтобы никто из ушлых прислужников не посмел рассказать о моих намерениях моим врагам. Да, я боялся не её неодобрения. Я боялся, что кто-нибудь подслушает — и всё, чего я так добивался, будет потеряно. Я хотел рассказать ей обо всём после сегодняшнего заседания. Но теперь уж точно не найду в себе силы пойти к ней и рассказать обо всём, что у меня на сердце. Нет, я не осмелюсь посмотреть ей сегодня в глаза после всего, что произошло на собрании. Я просто не смогу…       Я неловко запинаюсь, мои ноги подкашиваются — и я обессилено опираюсь рукой о ближайшую колонну, чуть не упав. Следующие за мной по пятам пятеро придворных испугано вскрикивают и тут же бросаются ко мне, подхватывая меня своими сильными руками. Однако я не нуждаюсь в их помощи. Со мной всё в порядке. Мне всего лишь нужно немного отдохнуть. Я небрежно отмахиваюсь от их помощи и приказываю оставить меня одного. Некоторые из них пытаются мне перечить, утверждая, что моё лицо слишком бледно и меня ни в коем случае нельзя оставлять без присмотра. Однако стоит мне устремить на них гневный взгляд, как они тут же покорно склоняют передо мной головы и поспешно удаляются. И только лишь главный придворный, которого выбрала для меня моя Су, не желает покидать меня, так и оставаясь стоять в отдалении. Но у меня нет никакого желания с ним спорить, ведь я так устал. Да и мы оба знаем, что он перед императрицей отвечает за меня головой.       Мысли о возлюбленной заставляют меня невольно улыбнуться, наполняя мою израненную душу целебным теплом. О, Небо! Как же я хочу сейчас её увидеть, прижать к своему сердцу настолько крепко, насколько это вообще возможно, зарыться носом в её шелковистые волосы и постоять так какое-то время, наслаждаясь мерным и уверенным стуком её сердца. Мне так хочется просто заключить её в свои объятья и ничего не говорить, позволяя лишь нашим сердцам вести свою неспешную беседу. Я не хочу ей ничего объяснять, неуклюже оправдываясь. Не хочу видеть в её прекрасных светло-карих глазах немой укор и разочарование. Я предал её перед всеми только лишь ради того, чтобы ещё крепче сжать её руку в своих руках. Но смогу ли я сегодня донести это до неё? Смогу ли докричаться до её сердца, которое наверняка уже успело превратиться в игольницу из-за колких насмешек наших общих врагов? Да и осмелюсь ли?.. Я устало вздыхаю, отрицательно качая головой, и неторопливо направляюсь к своим покоям в сопровождении главного придворного. Нет, просить сегодня прощения у возлюбленной — это выше моих сил. Я слишком устал. Моё настрадавшееся за это тяжёлое утро сердце просто не выдержит её немого укора. Я не смогу рассказать ей о своих истинных намерениях. Нет, не смогу. Я обязательно расскажу ей обо всём, но только не сегодня. Сегодня я должен отдохнуть.       Я с большим трудом поднимаюсь вверх по лестнице, которая мне кажется невероятно длинной, и едва переставляя ноги, направляюсь к своим просторным покоям, занимающим чуть ли не весь второй этаж. Когда я, наконец, добредаю до своей двери и неуклюже распахиваю одну из сворок, увиденное заставляет меня замереть на месте. Кажется, я уже целую вечность смотрю на безукоризненно прямую спину женщины, облачённой лишь в шёлковые сокчоксам и сокчхиму, которую я никогда и ни с кем не перепутаю. Часть её прекрасных светло-каштановых волос с медным отливом аккуратно заплетена в косу, собрана в пучок на затылке и перевязана белой лентой, а часть мирно покоится на её вздымающихся плечах. Она нарочито медленно поворачивается ко мне лицом, заставляя моё сердце биться быстрее.       — Су… ты пришла? — отрывисто выдыхаю я и неуверенно делаю шаг вперёд. Однако её серьёзное лицо и непроницаемо-спокойный взгляд заставляют меня споткнуться и резко замереть. Мне хватает одного мгновения, чтобы понять самое главное: ей уже обо всё известно. Наверняка, пока я плёлся сюда точно пьяный по гололёду, Бэк А или же чонсын Ким Бу уже успели ей обо всё доложить. Но разве я могу винить их в этом? Рано или поздно Су должна была обо всём узнать.       — Приветствую вас, Ваше Величество, — с лёгкой улыбкой произносит она и почтительно кланяется. Однако эта её излишняя манерность ранит меня гораздо сильнее. Уж лучше бы она кричала на меня, требуя объяснений, била по щекам, — я бы всё стерпел, но только не это. Эта её холодная отрешённость пронзает моё сердце тысячью раскалённых стрел, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством.       Больше не в силах терпеть эту пытку, я поспешно отвожу взгляд и неуверенно произношу:       — Не злись на меня за то, что я сегодня сделал. У меня были на то свои причины.       — Я понимаю, — спокойно произносит она, слегка кивая. Её прекрасное лицо полностью непроницательное, из-за чего я могу только лишь догадываться о том, что творится в её душе. Владычица моего сердца прекрасно знает, как причинить мне невыносимую боль, и беззастенчиво пользуется этим.       — Тогда почему ты продолжаешь вести себя так, как будто тебе на всё наплевать?! — раздражённо восклицаю я, не в силах скрыть опаляющую мою душу обиду, стремительно бросаюсь к ней и с силой сжимаю её тонкие плечи. Хоть ей и больно, однако она ничем это не выказывает. Я шумно втягиваю в себя воздух и неохотно убираю руки с её плеч. — Неужели мои слова не вызвали в тебе никакой ревности? Или же ты попросту разлюбила меня?! — под конец мой голос срывается на крик, меня всего трясёт, но моя единственная императрица продолжает смотреть на меня так, будто меня и не существует вовсе.       — А вы хотели, чтобы я ревновала? — наконец насмешливо фыркает она, вопросительно изогнув тонкую бровь. — Или же вы надеялись, что я молча стерплю обиду, отчаянно рыдая ночами, пока вы развлекаетесь с другими женщинами? — её возмущённый голос слегка дрожит, но она находит в себе силы вернуть ему прежнюю уверенность. — Так знайте, я этого так просто не оставлю. Я лучше умру, чем смирюсь с вашим предательством.       Су глубоко вздыхает, неотрывно глядя на меня своими блестящими от слёз глазами, а затем уверенно продолжает:       — Не думайте, что я забыла, с каким несгибаемым упорством вы стремились добиться позволения у императора Тхэджо на брак со мной. И поэтому даже не надейтесь, что я так просто смирюсь с вашим предательством, — грозно произносит она и стремительно обнимает меня, прижимаясь ко мне всем своим телом настолько крепко, насколько это возможно. Её тонкие, но такие сильные руки порывисто обвивают мою талию, заставляя меня на мгновение затаить дыхание. — Я скорее лишу вас мужского достоинства, чем позволю какой-то выскочке разделить с вами ложе, — коварно шепчет она и прежде, чем я успеваю хоть как-то отреагировать, моя возлюбленная совершенно невинно добавляет: — Но для начала я рожу вам наследника. — На этих словах Су крепче прижимается к моей груди, обхватывает мои плечи обеими руками и совершенно бесстыдно начинает тереться животом о мой пах, заставляя меня болезненно застонать.       — Искусительница… — отрывисто выдыхаю я, отчётливо чувствуя, как по всему моему телу начинает разливаться сладкая истома. Одно мгновение — и моей боли и обиды как и ни бывало. Я осторожно отстраняю от себя свою драгоценную супругу и пытливо заглядываю в её сияющие победным торжеством глаза. — Если продолжишь в том же духе, то я уже не смогу дотерпеть до вечера и прямо сейчас заставлю тебя испытать неземное блаженство, — с коварной улыбкой предупреждаю её я, ласково погладив по щеке. Су же отвечает мне такой же улыбкой, а затем, жадно целуя мою руку, игриво прикусывает мне безымянный палец.       — А разве я когда-либо заставляла вас ждать настолько долго? — Она смотрит на меня совершенно невинно и игриво закусывает нижнюю губу, заставляя меня смешливо фыркнуть.       — Ещё как заставляла, — с деланным укором отвечаю я, лукаво улыбаясь. В её сияющих светло-карих глазах отражается немой вопрос, и я снисходительно поясняю, мягко взяв её за руку: — Быть может, ты этого совсем не помнишь или же считаешь просто сном, однако ты уже пробуждала во мне непреодолимое желание тебя поцеловать. Тогда ты ещё жила в доме восьмого принца и даже не подозревала о моих чувствах к тебе, — я ласково улыбаюсь, вспоминая безмятежное прошлое, и нежно целую её пальцы. — Как-то раз я отчаянно захотел тебя увидеть и тайно прокрался в твои покои посреди ночи. Тебе тогда снился кошмар, а я не сдержался и взял тебя за руку, чтобы хоть как-то утешить. О, ты ещё сквозь сон бесстыдно обращалась ко мне на «ты» и даже осмелилась просить меня остаться с тобой до утра. Ты даже не представляешь, как сильно я тогда хотел тебя поцеловать. — На этих словах я смешливо фыркаю и смотрю на мою возлюбленную с шутливой укоризной. Её глаза горят детским восторгом, отчего я не сдерживаюсь и порывисто чмокаю её в губы. На мгновение в глазах моей императрицы вспыхивает удивление, тут же сменяясь искренней радостью.       — Так почему же не поцеловали? — с детской наивностью произносит она и доверчиво заглядывает мне в глаза. — Моё сердце уже тогда всецело принадлежало вам.       — Но мне-то откуда было это знать? — с лёгкой грустью произношу я и шутливо щёлкаю супругу по носу. — Я ужасно боялся, что, проснувшись, ты закатишь такой скандал, что я и не рад буду. Или же одаришь меня пренебрежительным взглядом и молча направишься к Уку требовать, чтобы он и близко меня не подпускал к своей резиденции. — От этих воспоминаний моё сердце незаметно обволакивает лёгкая грусть. Я глубоко вздыхаю и внимательно смотрю на свою Су. — Тогда я так боялся, что потеряю тебя из-за собственной глупости.       — А теперь не боитесь? — с едва различимым вызовом бросает она, хитро улыбаясь. — Не забывайте, я ведь не потерплю соперниц.       — А ты не забывай, что я — император, и все женщины в этом дворце по умолчанию принадлежат мне, — спокойно отвечаю я, внезапно посерьёзнев, и с нескрываемым любопытством наблюдаю за реакцией моей императрицы. Мне нравится дразнить её, видеть её ревность, ведь это подтверждает её чувства ко мне. Только так я могу быть полностью уверен, что она всё ещё любит меня.       — Помнится, вы обещали хранить мне верность, когда просили стать вашей женой, — так же спокойно замечает она, но по её хитроватому взгляду я понимаю, что она тоже не прочь сыграть в мою игру. — Да и сегодня на собрании вы говорили о справедливости, — как бы невзначай добавляет она, заставляя меня недоумённо посмотреть на неё. Я не сразу понимаю, о каком собрании идёт речь, а затем утвердительно киваю. Похоже, моя драгоценная супруга осмелилась подслушать, о чём я говорил с министрами сегодняшним утром. — Так что если вы возьмёте себе наложниц, будет вполне справедливо, если я приведу к вашему престолу любого понравившегося мне мужчину и назову его своим вторым мужем.       Она намеренно умолкает и пристально смотрит на меня, ожидая моей реакции. От её дерзких слов в моей душе начинает просыпаться ревность. Чтобы хоть как-то сохранить последние крохи самообладания и не разнести здесь всё вдребезги, я стремительно обвиваю рукой тонкую талию Су и резко притягиваю её к себе. Манящие губы моей возлюбленной сразу же расплываются в довольной улыбке. Су решительно поднимается на носки и порывисто целует меня в верхнюю губу, в тот же миг гася во мне пламя ревности, а вместо него наполняет всё моё существо непреодолимым желанием.       — Теперь вы… понимаете, какую боль… испытываю я… от мысли… о том, что вы можете… уложить в свою постель другую женщину? — отрывисто шепчет мне в губы она, изводя меня своими страстными поцелуями. Однако сейчас я совершенно не в состоянии дать ей внятный ответ. Вместо этого я стремительно обвиваю её тонкую талию обеими руками, слегка наклоняясь вперёд, и жадно впиваюсь в её сочные губы.       Супруга отвечает мне пылким поцелуем и неторопливыми шажками начинает увлекать меня в сторону моей кровати. Однако я уже не в силах противиться её чарам, позволяя этой столь желанной чаровнице делать со мной всё, что ей заблагорассудится. Низ моего живота наливается непреодолимым желанием, и я уже не в силах думать ни о чём другом. Су коварно манит меня своими чувственными поцелуями, заставляя на какое-то время забыть, как дышать. Она то углубляет поцелуй, заставляя меня сладостно застонать, то игриво покусывает мои губы, тем самым сводя меня с ума.       Когда моя супруга, наконец, упирается голенями в спинку моей широкой кровати, я больше не в силах сдерживаться. Я осторожно толкаю её на кровать, оказываясь сверху. Су торопливо сбрасывает со своих ног белые виккотсин и неуклюже вцепляется пальцами в мой пояс, пытаясь его расстегнуть, однако у неё ничего не получается, из-за чего она начинает недовольно сопеть. Я нехотя привстаю и с лёгкостью расстёгиваю надоедливый пояс, попутно избавляясь и от мокхва. Супруга отвечает мне благодарной улыбкой и нетерпеливо тянется к искусно запрятанной в специальном кармашке откорым, удерживающей на мне ставший сейчас совершенно бесполезным коллёнпхо. Я с радостью помогаю ей избавить меня от надоедливой верхней одежды — и моя драконья мантия стремительно летит на пол, как ненужное тряпьё, гулко звеня позолоченным ремнём. Ещё мгновение — и вслед за ней падает на пол моё чёрное чогори и девственно белое, расшитое цветочными узорами сокчоксам моей императрицы.       Моё тело горит огнём от неистового желания поскорее слиться с моей возлюбленной, став с ней единым целым. Сердце отбивает бешеный ритм, будто норовя выпрыгнуть из моей груди прямо в руки Су. Моё дыхание учащается и становится отрывистым. Я крепко обнимаю мою императрицу и беспорядочно целую её шею, пытаясь прильнуть к ней как можно плотнее. От каждого моего поцелуя Су невольно вздрагивает, её жаркое дыхание становится учащённым, а мягкая бархатистая кожа покрывается бисеринками пота. Её нежные руки дико блуждают по моей спине, будто нарочно раззадоривая меня. Я неторопливо опускаюсь ниже, покрывая тонкие ключицы возлюбленной дорожкой поцелуев, а затем нетерпеливо стягиваю с её груди мешающую мне хоритти вместе с сокчхимой и отбрасываю их прочь. Су прогибается в спине и сладостно стонет, когда я начинаю пылко целовать её упругие груди. Её шаловливые пальцы стремительно зарываются в мою причёску и ловким выверенным движением отбрасывают в сторону мой золотой сантхугван с тонкой шпилькой, которые тут же жалобно звякают, ударяясь об пол. Некогда собранный в пучок на моей макушке тугой хвост иссиня-чёрных волос гулко шлёпается моей императрице на грудь, нагло преграждая путь моим поцелуям. Я нехотя отстраняюсь, рывком садясь на пятки подле Су, и поспешно принимаюсь собирать волосы в пучок, стягивая их лентой на макушке, чтоб не мешали. В моей душе начинает подниматься негодование, однако я усилием воли заставляю его рассеяться, сосредотачивая всё своё внимание на завязывании волос.       — Ваше Величество, — внезапно окликает меня моя возлюбленная, привставая на локтях, и внимательно смотрит мне в глаза, будто пытаясь увидеть в них мою душу, — если я когда-нибудь перестану быть вам полезной, то вы действительно намерены выслать меня из дворца и принудить до конца своих дней соблюдать обет безбрачия? — Её голос предательски дрожит, в нём отчётливо слышится обида. Я обращаю на мою полуобнажённую возлюбленную недоумённый взгляд, однако блестящие в уголках её прекрасных глаз слёзы заставляют моё сердце болезненно сжаться. Мои жестокие слова, адресованные жадным до власти министрам, и в её сердце заронили сомнения. Я болезненно сглатываю, наконец, понимая одну простую истину: именно из-за моих слов она сейчас лежит на моей постели в одних тарисоккот и отравляет мою душу жгучим ядом своих слёз. Это я причинил ей боль и заставил стать настолько дерзкой. В этом я могу винить только себя.       — Нет, этого никогда не произойдёт, — клятвенно заверяю её я и опускаюсь на четвереньки так, чтобы мои глаза оказались на уровне её. — Я лучше умру, чем оставлю собственных детей без родной матери, Корё — без императрицы, а себя — без возлюбленной.       — Тогда… — Су нервно сглатывает, стараясь вернуть себе самообладание, и с надеждой вопрошает, неотрывно глядя мне в глаза: — насколько нерушимо ваше обещание, мой император?       — Если я… когда-нибудь нарушу данное тебе обещание… — Слова даются мне с трудом, и моя драгоценная возлюбленная это прекрасно понимает. Она смотрит на меня с необъяснимой теплотой и пониманием, терпеливо дожидаясь моего ответа. Я глубоко вздыхаю, пытаясь собраться с мыслями, и более уверенно продолжаю: — Если мои слова окажутся ложью, то пусть справедливый Всевышний лишит меня возможности зачать сына. Мне не нужен трон, если рядом со мной не будет тебя.       — Ваше Величество! — с облегчением выдыхает моя императрица и порывисто бросается мне на шею, заставляя меня сесть на пятки. — Так вы устроили это представление только ради того, чтобы наши враги перестали толкать вас на заключение политического брака?       Я лишь слабо киваю, не в силах проронить и слова. Моя возлюбленная ещё крепче прижимается к моей груди, а я инстинктивно кладу руки на её бёдра. Её горячее дыхание обжигает мою шею. Её небольшие округлые груди упираются набухшими сосками в мою грудь, и я начинаю ощущать, как низ моего живота вновь начинает наливаться жгучим желанием. Я нетерпеливо опрокидываю всё ещё обнимающую меня возлюбленную на спину и, упершись руками в постель с двух сторон от её головы, накрываю её полураскрытые лепестки губ голодным, требовательным поцелуем. Но прежде, чем я успеваю отреагировать, опьянённый близостью желанной женщины, Су резко отворачивается — и мои жаждущие губы врезаются в её пылающую огнём щёку.       — Не сейчас, твоё величество, — хитро шепчет она мне на ухо, упершись влажными ладонями в мою горящую огнём грудь, и лёгким, но настойчивым движением заставляет меня перекатиться на бок. Я недоумённо наблюдаю за тем, как она ловко ускользает от меня, шаловливо чмокая меня в губы. Мой разум всё ещё затуманен желанием, однако внезапно пронзившая моё сердце боль мгновенно возвращает меня в чувства. Непрошеная мысль о возможном предательстве возлюбленной яркой вспышкой освещает мой разум: неужели она… воспользовалась мной только ради того, чтобы услышать от меня это обещание?! Неужели всё это было только ради этого?       — Потерпи немного, я скоро вернусь, — с хитроватой улыбкой произносит моя Су прежде, чем я успеваю окончательно в ней разочароваться, и притягательно виляя бёдрами, направляется в сторону двери.       — Соблазнительница! — с глухим стоном выдыхаю я, на что моя императрица лишь игриво хихикает. Она так притягательна, так прекрасна, но в то же время так недосягаема. Су манит меня, пьянит сильнее самого крепкого вина, пробуждая во мне страстное вожделение, однако бессовестно просит меня подождать. И я добровольно иду в её сладостный плен, не в силах противиться её столь притягательному очарованию.       Хоть я совершенно не понимаю, зачем моей чаровнице понадобилось покидать меня, однако у меня не хватает сил спросить её об этом. Поэтому я глубоко вздыхаю и, подперев голову ладонью, начинаю жадно ловить глазами каждое движение моей притягательной супруги. Мерное подёргивание её упругих ягодиц, частично срытых под тарисоккот, — услада для моих глаз. Плавные изгибы её тела неудержимо манят меня, наполняя моё тело мучительной истомой. Однако я готов ждать. Ждать столько, сколько потребуется, лишь бы разделить с моей любимой супругой неземное удовольствие.       Неумолимо приближаясь к плотно закрытой двери, моя прекрасная императрица ловким движением руки на ходу распускает косу, тем самым высвобождая белую шёлковую ленту. Аккуратный качхе, некогда прикреплённый на её затылке, глухо падает на пол, а освобождённые из шёлкового плена волосы светло-каштановым водопадом низвергаются на её спину. Внезапно моя Су останавливается у самой двери — и только сейчас я замечаю стоящую у стены складную ширму. Я недоумённо смотрю на мою возлюбленную и рывком сажусь на кровати. Моё сердце отбивает бешеный ритм: неужели моя супруга решила нагишом покинуть мои покои?!       — Су! — испугано кричу я, как ошпаренный вскакивая на кровати, готовый в любую секунду рвануть к моей ополоумевшей императрице. Но прежде, чем я успеваю сделать хотя бы шаг, моя проказливая возлюбленная шаловливо улыбается мне и, поднеся палец к губам, принимается ловко связывать кольца двери лентой для волос. Её поведение ввергает меня в ступор. Я совершенно не понимаю, зачем она это делает: затем, чтобы в мои покои бесцеремонно не вломился посторонний, или же по иной причине? Первую причину я сразу же отметаю. Я — император этой страны, и каким бы срочным не было дело, никто не посмеет ворваться в мои покои без моего на то позволения. И моей императрице прекрасно об этом известно. Об остальных же причинах мне остаётся лишь гадать. И чтобы получить хоть какие-то объяснения я осторожно, точно боясь упасть, спускаюсь на пол и делаю несколько шагов в сторону супруги.       — Зачем ты… это делаешь? — наконец выдавливаю из себя я, боясь даже представить, что творится в прекрасной головке моей любимой проказницы. — Что ты задумала?       — Ничего особенного, твоё величество, — просто отвечает Су, одаривая меня успокаивающей улыбкой, и принимается закрывать дверь резной складной ширмой. — Всего лишь ограждаю нас от незваных гостей, — последнее слово она особенно выделяет голосом и как-то плутовато смотрит на меня, любовно поглаживая свой гладкий живот. И только сейчас до меня начинает доходить, что она имеет в виду.       — Дети! — облегчённо выдыхаю я, наконец, вспоминая, что в этот день меня должны будут посетить три мои очаровательные дочурки. Три моих драгоценных сокровища, имеющие обыкновение входить в мои покои, когда им только заблагорассудится. Как и их притягательная матушка.       — Именно, твоё величество, — утвердительно кивает она, проказливо улыбаясь.       — Эхей! Какое неуважение! — шутливо прикрикиваю на неё я, наконец, замечая, что она уже не в первый раз за сегодня называет меня «твоё величество». — Как смеешь ты, женщина, говорить со мной столь неформально? Я — твой муж и император, да и к тому же старше тебя на два года. — Я всеми силами стараюсь выглядеть недовольным, однако у меня это плохо получается, судя по шаловливому взгляду моей императрицы.       — И что ты сделаешь, мой император? Казнишь меня за проявленное неуважение? — томно произносит моя Су и оглядывает меня с голодным вожделением. Когда её сладострастный взгляд останавливается на чёрных шёлковых паджи, которые всё ещё на мне, в её прекрасных светло-карих глазах скользит разочарование. Но всего лишь мгновение. В следующий миг моя супруга вожделенно облизывается и, соблазнительно проводя рукой от своего правого колена до щеки, продолжает: — Или же разделишь со мной неземное удовольствие, дорогой? — Она мягко ступает ко мне навстречу и лёгким движением руки распускает завязки на своих тарисоккот, которые стремительно падают на пол и тут же оказываются отброшенными в сторону её прекрасной ногой. — Твоему величеству ведь хорошо известно, что дальше нашей спальни моя дерзость не пойдёт.       Я лишь слабо киваю на её справедливое замечание, напрочь лишаясь способности здраво мыслить. Вид её изящного обнажённого тела опьяняет меня, пробуждая во мне непреодолимое желание обладать ею, чувствовать её каждой клеточкой своего разгорячённого тела. Её соблазнительные полуоткрытые губы, её округлые как два персика груди, её стройные ноги безумно манят меня. Неспособный больше сдерживать жгучее желание я делаю несколько нетерпеливых шагов навстречу плавно приближающейся ко мне возлюбленной. Словно поощрённая моими действиями, моя очаровательная супруга вожделенно закусывает губу и, стремительно бросаясь ко мне, порывисто запрыгивает мне на руки, заставляя меня невольно пошатнуться. Однако я вовремя успеваю удержать равновесие и с жадностью смотрю в её полные восторга глаза. Су крепче обвивает мой обнажённый торс двумя ногами и, приподняв мой подбородок одной рукой, накрывает мои иссохшие губы требовательным поцелуем.       Её вожделенные поцелуи и влажное прикосновение разгорячённой кожи к моему пылающему желанием телу сводит меня с ума. Я страстно обхватываю бёдра моей возлюбленной обеими руками и осторожно несу её к своей большой кровати. Императорской кровати, на которой никогда не спала и никогда не будет спать ни одна другая женщина, кроме моей Су. Моя императрица ещё больше опьяняет меня своими поцелуями. Её нежные руки жадно блуждают по моим плечам и спине, своими ласкающими прикосновениями заставляя пылать неугасимым огнём замысловатую вязь белёсых шрамов, покрывающую практически всё моё тело. Каждый из них когда-то давно был моим самым страшным проклятием, заставляющим ненавидеть своё ничтожное существование. Однако с появлением в моей жизни Су всё изменилось. Своим теплом и исцеляющей любовью она превратила моё проклятие в благословение. И теперь своими горячими поцелуями и чувственными прикосновениями разжигает в моей груди огонь безумной страсти.       Я нетерпеливо опрокидываю свою супругу на кровать и жадно впиваюсь в её столь манящие губы. Су с радостью отвечает мне жарким поцелуем. Всё её пылающее желанием тело напрягается точно струна каягыма, из которой я так хочу извлечь неповторимый и чистый звук. И чтобы заставить её зазвучать в полную силу, я неторопливо опускаюсь ниже. Мои жадные губы нежно лобзают её округлый подбородок и тонкую шею, отчего её жаркое дыхание учащается. Из безумно сладких губ возлюбленной срывается сладостный стон, когда я начинаю ласкать её упругие груди. Её нежные руки дико блуждаю по моей спине, неустанно исследуя каждый чхон моего тела. Волнующие прикосновения Су заставляют меня сладко вздрагивать, отчего я принимаюсь страстно посасывать её набухшие соски, извлекая из глубин её существа сладострастное постанывание.        От моих поцелуев моя императрица сладостно трепещет, всхлипывает, выгибается, всеми силами стараясь срастись с моим телом, стать с ним единым целым, однако в этом ей препятствуют по-прежнему пребывающие на мне паджи. И это жутко раздражает нас обоих. Поэтому я немного привстаю и принимаюсь поспешно стягивать с себя последний элемент одежды, лишь бы поскорее слиться со своей супругой. И когда между нами уже не остаётся никаких препятствий, и никому ненужные паджи стремительно летят на пол, я привычно устраиваюсь между ног Су. Мои пальцы неторопливо скользят вверх по внутренней стороне её бедра — и в затуманенных светло-карих глазах моей императрицы тут же вспыхивает вожделение, а с губ срывается прерывистое всхлипывание. Бёдра супруги разводятся сами собой, радушно зазывая меня к себе, и я больше не в силах этому противиться. Моё изголодавшее по ласкам тело начинает ныть от нетерпения и, притянув Су к себе, я решительно вхожу в неё, заставляя её резко выгнуться дугой и сладостно застонать. Мои движения часты и энергичны, отчего нас обоих накрывает волна неземного блаженства. Моя императрица обхватывает мои бёдра обеими ногами, а её тонкие пальцы жадно впиваются в мои ягодицы. Однако я совершенно не чувствую боли — она полностью растворяется в море неземного блаженства.       Су поощряет меня отрывистыми поцелуями, заставляет двигаться в ней ещё быстрее, ещё неистовее. Я обхватываю её рукой за плечи и страстно впиваюсь в её иссохшие губы, заглушая в этом сладострастном поцелуе наши общие стоны. Наше жаркое дыхание смешивается, наши сплетённые тела двигаются ритмично, вознося нас на вершину блаженства.       Я погружаюсь в супругу всё глубже, всё быстрее, наслаждаясь её отрывистыми стонами. Мои жадные губы ласкают её затвердевшие соски, отчего моя императрица выгибается от удовольствия. В этот сладостный миг наши сердца едины. Они бьются с неистовой скоростью так же, как и двигаются наши разгорячённые тела.       Я делаю последние отчаянные движения, всё неистовее погружаясь в возлюбленную. Все мои мышцы напряжены до предела. Ещё мгновение — и я взорвусь от неземного блаженства. И чтобы приблизить этот сладостный миг, я начинаю двигать бёдрами ещё активнее, пока не досягаю заветной вершины. Практически одновременно с супругой мы делим неземное удовольствие. Всё внутри меня пылает. По телу разливается сладкая истома, однако я не хочу, чтобы это неземное блаженство было столь кратковременно. Я хочу продлить его как можно дольше, чтобы и моя Су осталась полностью удовлетворённой, ведь нам так отчаянно нужен наследник. Поэтому я решительно притягиваю возлюбленную к себе и стремительным рывком перекатываюсь на спину, охотно позволяя повести меня тайными, только ей известными тропами к вершинам блаженства.       Моя императрица устраивается на мне поудобнее и с радостью принимается неторопливо двигать бёдрами, пытаясь растянуть наше общее удовольствие. Её жаркие губы ласкают мою трепещущую от её поцелуев шею. По всему моему телу разливается сладкая истома, шевелиться совершенно не хочется. И поэтому я устало опускаю голову на шёлковые подушки, а руки кладу Су на плечи, полностью предаваясь её власти. Как искусная наездница она двигается уверенно и неторопливо, позволяя нам обоим обрести столь необходимый отдых. В ней уже не осталось той игривости и настойчивости, которые она без лишних раздумий пустила в ход, чтобы заставить меня возжелать её каждой клеточкой своего тела. Однако ею по-прежнему движет жажда удовольствий, не позволяющая ей так просто сдаться. Ведь моя супруга, как и я, понимает, что от сегодняшнего дня зависит слишком многое.       Словно черпая силы из глубин своей души, моя императрица начинает двигаться немного быстрее. Она нарочно ёрзает на мне и немного привстаёт каждый раз, когда наши бёдра соприкасаются плотнее. И это наполняет меня новыми силами. От ритмичных движений возлюбленной всё внутри меня занимается новым огнём. И чтобы неосторожно не загасить это нежное пламя, я приподнимаюсь на локтях и сажусь. Су снова отдаётся в мою власть, позволяя теперь мне быть её проводником. Её влажные ладони ложатся на мои вспотевшие плечи, а мои пальцы обхватывают её бёдра, плотнее прижимая их к моим.       Время тянется, словно сладкая патока, доставляя нам обоим немалое удовольствие. Мы двигаемся в объятьях друг друга уже бесконечно долго и в то же время ничтожно мало. Наше дыхание прерывисто, разум затуманен. Нам нет нужды говорить друг с другом, ведь любые слова сейчас попросту излишни. И лишь бешеный стук сердец и размеренное движение тел выдают наши самые сокровенные тайны. Страстные поцелуи скрепляют сладкие обещания наших сердец нерушимыми печатями, переплетение рук и тел выступают дополнительными гарантиями этих обещаний. В этот миг, в этот сладостный миг наши нити судьбы окончательно переплетаются между собой, срастаются, образуя одну прочную нить, которую уже никто и никогда не сможет разделить. Больше нет ни меня, ни Су, теперь мы снова — одно целое. И никто уже не в силах разлучить нас, посеять между нами глупый раздор, тем самым заставив наши сердца отвернуться друг от друга. Мы снова едины. И если кто-то вновь попробует разлучить нас, то уже не сможет этого сделать. Мы больше не две половинки одного целого — мы и есть одно целое. Теперь я это окончательно понимаю. И впредь никому не позволю разрушить наше общее счастье.       По изнурённому от длительных ласк телу разливается сладкая боль. Я больше не в силах и пальцем пошевелить, как и моя прекрасная возлюбленная. Она мирно лежит в моих объятьях, крепко прижимаясь ко мне всем своим телом, и внимательно слушает убаюкивающую мелодию лишь для неё одной бьющегося сердца. Нам нет нужды о чём-либо расспрашивать друг друга. Все наши вопросы, обиды и недопонимания давно утонули в море блаженства, сгорели в жарком пламени наших любящих сердец. Всё, что хотели, мы уже рассказали друг другу нашими иссохшими губами и сплетением напряжённых тел. И теперь больше нет никакой надобности в словах.       Я устало прикрываю глаза и уже чувствую, как начинаю неторопливо проваливаться в сон. Однако прежде, чем я успеваю окончательно потерять связь с действительностью, в двери моих покоев настойчиво стучатся, заставляя меня с возлюбленной невольно вздрогнуть.       — Отец, матушка, вы здесь? — с надеждой произносит столь родной голосок, отчего я резко вскакиваю на постели, судорожно ища глазами, чем бы прикрыться. Однако Су успокаивающе обнимает меня за шею и осторожно опускает мою голову к себе на колени. Её безмятежное спокойствие передаётся и мне, позволяя полностью расслабиться.       — Ваше Величество! — раздаётся из-за двери требовательный голосок Соль, нашей старшей дочери, — и створки двери резко дёргаются, однако не поддаются. Су довольно прочно связала дверные кольца своей лентой, так что маленькой непоседе не удастся так просто проникнуть в мою спальню. И это меня очень радует. — Вы же всё-таки здесь? — уже менее уверенным тоном вопрошает Соль, отчего наши с супругой лица озаряет тёплая улыбка.       — Да, моя принцесса, мы с папочкой здесь, — ласково отвечает моя императрица, любовно перебирая мои распущенные волосы. Стягивавшая их лента уже давно спала — и теперь валяется где-то на развороченной постели. — Что ты хотела, милая?       — Я так соскучилась по вас, матушка! — доверительно жалуется дочурка из-за двери, громко шмыгая носом. — Можно мне к вам? — с надеждой произносит она и на мгновение умолкает, явно дожидаясь нашего решения.       Су смотрит на меня с любопытством, слегка склонив голову на бок, тем самым давая понять, что пришла моя очередь беседовать с дочкой.       — Соль, мы сейчас очень заняты с твоей матушкой и поэтому не сможем тебя принять, — как можно спокойнее и увереннее стараюсь произнести я, чтобы у нашей с супругой проказницы не возникло никаких сомнений. — Поэтому давай как-нибудь в другой раз.       — А когда вы освободитесь? — поникшим голосом вопрошает Соль, и я тут же представляю, как обиженно она надувает губки, совсем как её матушка.       — Не раньше вечера, милая, — отвечает за меня Су и озорно подмигивает мне.       — Хорошо! — тут же радостно взвизгивает наша дочурка, всплеснув в ладоши. — Значит, ждите меня, Дан и Сан сегодня вечером! Вы пообеща-а-али, — довольно протягивает она и, не дожидаясь ответа, стремительно срывается с места и вприпрыжку пускается прочь.       — Так что, твоё величество? — с лёгкой улыбкой вопрошает меня моя императрица, как только торопливые шаги нашей старшей принцессы окончательно затихают. — Какие планы у тебя на сегодняшний вечер?       — Ты ведь знаешь, моя императрица, — с многозначительной улыбкой отвечаю я, садясь подле неё, — после того, что ты здесь устроила, у меня только один план.       — И какой же? — довольно хохочет возлюбленная, озорно заглядывая мне в глаза.       — Довольно простой, — загадочно улыбаюсь я, неотрывно глядя прямо на неё. Мои руки нежно ложатся ей на плечи — и я резко опрокидываю супругу на спину. — Я хочу провести этот вечер с семьёй, а жаркую ночь — с моей императрицей. После которой ты непременно должна зачать мне сына, — серьёзно добавляю я — и властно накрываю расплывшиеся в счастливой улыбке губы моей Су.       — Я обещаю, мой император, — с жаром выдыхает она между поцелуями, вновь начиная возбуждаться. — И моё обещание так же крепко и нерушимо, как и сама смерть.       Окрылённый столь искренними словами супруги я начинаю сладко посасывать её верхнюю и нижнюю губу, тем самым стараясь выразить мою безмерную благодарность. Ведь наше общее с ней благополучие всецело зависит от появления на свет здорового наследника.