лайм

Они сидят на носу Замка Львов, тесно прижавшись друг к другу и к белому боку корабля. За безымянной планетой медленно поднимается безымянная звезда, её красноватые лучи бликуют на шлемах. Пальцы в бело-зелёных перчатках гуляют по экранам-голограммам, выстраивают в ряды коды и графики. Пидж старательно вычерчивает параболу, высунув от усердия язык, когда над ухом раздаётся обречённое: — …Было бы здорово. — Ты о чём? Пидж отрывается от вычислений, упираясь взглядом в округлый профиль бело-жёлтого шлема. По ту сторону раздаётся вздох, на прозрачном (стекле? Пластике? Из чего вообще эта броня?) оседает мутное пятно конденсата. — Было бы здорово встретить наш рассвет. Знаешь, Земля, Солнце. Вот это. Всё равно где — можно даже в пустыне, только чтобы это наше было. Не вот это. Я бы глядел, пока глаза не заболят. Ханк — парень весёлый, компанейский. Надёжный, как скала, на него всегда можно положиться, с ним всегда можно повеселиться, он всегда и везде свой, куда его не засунь. Это знают все, это знает Пидж, но всё-таки замечает в карих глазах глубокую печаль. Да, он везде свой (не для себя — для других), только ему не было резона лететь в космос, ему есть что терять и здесь — в безграничных просторах вселенной — никто не ждет его. Пидж вздыхает устало — из них пятерых Ханк всегда самый человечный, и такую ношу нести, наверное, очень тяжело, даже если твой размах плеч невообразимо широк. — Это будет, — уверенно заявляет, крепко сжимая огромную ладонь. — Ты увидишь, — на миг задумывается и добавляет. — Мы увидим. И приваливается к плечу Ханка, стукаясь шлемом об бело-желтую броню. Пидж всем телом ощущает, как Ханк, мгновение назад вытянутый в напряжённую струну, расслабляется; она не сдерживает улыбки, зная, как важно для него это короткое лёгкое «мы». Мы — это то, что удерживает его здесь, мы — это то, что придаёт ему сил. Мы — это Пидж и Ханк, маленькая карманная вселенная. — Мы увидим… — повторяет он и невольно щурится. — Знаешь, а этот вид не так уж и плох. Безымянная звезда продолжает выкатывать из-за планеты свой горящий бок, Замок Львов утопает в её свете, утопают две человеческие фигурки на его носу. И если постараться — очень-очень постараться, может даже зажмуриться — можно представить, что эта звезда — Солнце.