Лучший поцелуй

— Гарри, ты не хочешь мне чего-нибудь рассказать? — Гермиона выловила Гарри перед завтраком по пути в Большой Зал. Она смотрела на него почти исподлобья, с открытым негодованием. — Я хочу тебе рассказать, но не думаю, что тебе это понравится, — Гарри на самом деле хотел с ней все обсудить и попросту боялся ее реакции. Малфой вел себя странно, хоть только и наедине с Гарри, в остальном он был все тем же высокомерным негодяем. И эта ситуация немного не укладывалась в голове. — Понравится или нет, какая разница, я просто волнуюсь за тебя. Расскажи мне хотя бы до того, как станет слишком поздно, — беспокойство Гермионы было почти ощутимым, — я же не должна пожалеть о том, что вчера прикрыла тебя? — Да, спасибо, что… То есть нет, конечно, нет, не должна. Спасибо, Гермиона. Что бы я делал без твоей сообразительности? — Он улыбнулся ей самой яркой улыбкой, и, кажется, Гермиона более-менее успокоилась, — Поговорим сегодня вечером? — Завтрак уже давно начался, они могли опоздать потом и на занятия. Гермиона кивнула ему и они пошли вместе на завтрак, больше не затрагивая эту тему. На завтраке первым делом Гарри обратил внимание на стол Слизерина. Малфой ел свой завтрак с присущим ему изяществом, почти не обращая внимания на окружающих. Гарри захотел бы, чтобы он снова посмотрел на него, как тогда, но этого не случилось. Завтрак проходил как обычно: кто-то сонно жевал кашу, а кто-то, а именно Рон — набивал свой рот почти всем, что было на столе. К ним подсела Джинни. — Доброе утро… — Она выглядела сонной, и, казалось, была чем-то взволнована. Наклонившись в сторону Гарри, она тихо шепнула. — Гарри, мне нужно с тобой поговорить. Это важно, — в её глазах читалась решимость. Гарри на мгновение подумал, что она каким-то образом все узнала. Но ее волнение говорило о чем-то другом. — Хорошо. Давай после занятий, — два важных разговора на сегодня. И к чему это приведет, он мог только догадываться. Гарри ощутил взгляд Малфоя на себе, и, быстро подняв глаза, он встретил холодное выражение лица слизеринца. Тот пристально смотрел в их сторону, встретил взгляд Гарри, нахмурился и с равнодушным видом продолжил разговаривать со своими друзьями. Пары прошли с тем же легким оттенком недосказанности, недоговоренности, как и завтрак. Будто все знали, что происходит и шептались, но Гарри понял, что он просто накручивает себя. Но одно он знал точно — с Джинни он поговорит уже начистоту, не обманывая себя и ее. Он не может продолжать с ней встречаться лишь из-за того, что ему комфортно с ней. Он боялся ей сказать, не хотел ее огорчать и тем более просто взять и сказать ей правду. Но именно это казалось самым правильным. На уроках Снейпа все было, как обычно за исключением того, что Малфой оказался прямо перед его партой, и от него исходил приятный аромат, к которому Гарри невольно тянулся. Гермиона толкнула его локтем и многозначительно приподняла брови. Гарри немного покраснел, но прошептав одними губами «потом», уткнулся снова в конспектирование занятия. А впереди сидящая широкая прямая спина даже не шелохнулась, тем самым показывая в очередной раз равнодушие ко всему происходящему вокруг. И почему Гарри это так начало волновать? Во всем виноваты эти поцелуи? И мысли Гарри поплыли совсем не туда, куда надо. Он уткнулся взглядом в спину Малфоя, вспоминая, как эта самая спина скрыла их от непрошеного гостя, как сильные руки удерживали Гарри у стены, как чужие губы накрывали его рот… — Мистер Поттер, вы нашли ответы на вопросы конспекта на спине Мистера Малфоя? Спина впереди еле заметно вздрогнула. Гарри закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Он очистил сознание от ненужных мыслей и, резко посмотрев в черные холодные глаза, сказал лишь: — Профессор, я задумался. — Десять баллов с Гриффиндора за рассеянность, и после следующего замечания вас ждет отработка, — Снейп, слава Мерлину, больше не стал цепляться и просто продолжил лекцию. Гермиона лишь угрожающе посмотрев на Гарри, вернулась к пергаменту. Рон с другого ряда пожал плечами и лениво продолжил писать. Слизеринец все так же не двигался. Гарри не понимал самого себя — своего желания привлечь внимание Малфоя. Очевидно было, что тот лишь играет с ним. Но удивительнее было то, что Гарри позволял делать это с собой. Он безумно хотел узнать, что будет потом.

***

Они решили встретиться у озера. Там было прохладно, но не было посторонних ушей. — Гарри, я хочу тебе сказать кое-что важное. И пожалуйста, выслушай меня, — Джинни, как только приблизилась, стала беспокойно тараторить. — Хорошо, — Гарри не хотел тянуть, но Джинни все же была хорошим человеком, и видно было, что она не на шутку обеспокоена чем-то. — Я вчера получила письмо. Оно не было подписано. И почерк был незнакомый, — она достала немного смятый пергамент из кармана и начала вслух читать, — «Ты либо слепа, либо влюблена», — она взглянула на него, в глазах — вопрос и ожидание. Гарри соединил в уме все ситуации воедино и, решив, что записка подразумевала именно его поступки в последние два дня, вздохнул и начал свой рассказ про недавние «приключения». И даже если записка намекала на что-то другое, все же он не хотел держать это в себе. Он не стал рассказывать лишь о своем отношении ко всему этому. Джинни сначала удивленно слушала его, не перебивая, затем в ее поджатых губах проскочила обида. Но Гарри понял, что она его ревновать не собирается. Это его и удивило, и немного опечалило. — Гарри. Там еще было написано: твой любимый гриффиндорец связался не с тем человеком, — Джинни была грустной, но в ее интонации проскальзывала решимость, — спасибо, что рассказал правду и не стал лгать. Он тебе нравится, да? — Не знаю, — а что еще он мог сказать? Это продолжалось два дня, поцелуи понравились — он это решил для себя, а личность слизеринца казалась ему непостоянной и ненадежной. Он не знал, что о нем думать. Джинни как будто решила для себя что-то важное. — Я отпущу тебя. Я не хочу выяснять отношения. И если ты поймешь меня… Мы останемся друзьями? — Она вопросительно посмотрела на него. Гарри, мягко говоря, удивился такому предложению. Видимо, она, как и он, как и все умные люди Слизерина (!), заметила шаткое положение их отношений, но не стала напирать на него. И решила отпустить? — Джинни, почему? — Появилось странное ощущение в груди, — что я пойму? Её рыжие волосы упали на лицо, закрывая глаза. По щеке проскользнула слезинка. — Прости меня, Гарри. Я думала, у нас все хорошо. И со временем все станет еще лучше. Но мне нравится другой парень… — Она повернулась к нему с виноватым видом. В ее глазах были слезы, — не знаю, как так вышло. И ты мне нравишься, и будешь нравиться. Я восхищаюсь тобой. Но я не смогу дальше быть для тебя той девушкой, что будет любить тебя всем сердцем, — её голос дрожал. Гарри подошел и обнял ее. Она тихонько продолжала всхлипывать в его плечо. Гарри все понимал и не винил ее. Он сам шел на встречу с ней почти с тем же признанием. — Я все понимаю, Джинни. И мы будем друзьями, но я не хочу, чтобы тебе было больно вспоминать о нас, — он отстранился от нее и поймал ее помутневший взгляд, — я не виню тебя, и ты не должна винить себя, хорошо? Джинни неслышно вздохнула и слабо улыбнулась. Они простояли так, в теплых успокаивающих объятиях еще немного, пока не стало совсем темно. Гарри было и тяжело, и легко на душе. Ему было грустно от того, что все так вышло, он беспокоился за Джинни, но так же казалось, что все встало на свои места. Тихо и редко переговариваясь, они дошли до замка. Он просил ее быть осторожной, она желала ему разобраться в своих чувствах к слизеринцу. Странно было с ней обсуждать такие вещи, но он не чувствовал неправильности этого разговора. Они общались почти как раньше, и от этого становилось тепло на душе. В коридорах Хогвартса уже никого не было, за исключением пары призраков, проплывающих в сторону подземелий. Гарри и Джинни решили молча и с осторожностью дойти до башни Гриффиндора. И они бы это сделали, но в следующем коридоре путь перегородила высокая фигура. Знакомая фигура. Гарри встретил холодный мрачный взгляд. Перед ним стоял Малфой.