***
— П-почему? … — с непониманием в голосе спросила девочка. Он её обманул. Сказал, что поможет, а на деле привёл её обидчиков прямо к ней. — Хм? Ты еще не поняла? — презрительно просмотрев на неё, иронично спросил юноша. — Ты вечно путаешься под ногами. Всегда везде первая в учёбе, любимица учителей, приезжаешь в школу на шикарных машинах, — каждое его слово было пропитано ядом. Смертельным ядом. — Это, знаешь ли, довольно раздражает, — закончил он и обернулся к долговязому. — Подержите-ка её так, чтобы не рыпалась, — буквально приказал Алан долговязому и пухлому, что держали её под локти, и поудобнее схватил складной ножик. Им это не нравилось, но перечить не стали. Кто же знал, что обычное запугивание дойдет до этого? Люси не сопротивлялась. Она, с пустыми глазами, как у куклы, смотрела в его глаза, что казались такими прекрасными. Теперь же, они были до безобразия противны ей. — Послушай, — проговорил Алан, медленно подходя к Люси, вертя и разглядывая нож в руке, — а зачем тебе два глаза? Ты ведь можешь прекрасно видеть и одним, — гадко усмехнувшись, с безумным блеском в глазах, сказал мальчик, растягивая каждое слово, уже вознеся лезвие над девочкой. В последний момент Люси дернулась, тем самым лезвие прошлось по щеке под правым глазом, чудом его не задев. От боли вскликнув, девочка стала брыкаться, а по телу начали бегать странные искры огня. Один миг. Один миг, и они все были заточены в лёд. Они застыли, как статуи, а на их гримасах был страх, в глазах же непонимание. — Нет… только не это… — Люси прикрыла рот ладошками и посмотрела на то, что она натворила. То, что она так старалась скрыть.***
Было уже затемно, когда Люси остановилась у дверей особняка Хартфилиев. Он был воистину огромен, что ей, если честно, не нравилось. Девочка тихо, чтобы не привлекать внимание, попыталась проскользнуть через большой холл, но тут кто-то больно вцепился ей в руку железной хваткой. — Куда это ты намылилась, негодяйка? — раздражительно спросила служанка, по совместительству и няня малышки. — Тебя вызывал к себе хозяин. Ох, как же он зол, — мерзко и злорадно сказала Грейс и потащила девочку к кабинету её отца. — Пусти меня! Мне больно! — и малышка не лгала. Длинные ногти больно впивались в кисть руки. — Заткнись! — прошипела, аки гремучая змея, в ответ няня и больно дернула за руку. Так они и дошли до кабинета. Постучавшись и получив разрешение войти, женщина завела в богато обустроенную комнату Люси и тихо удалилась оттуда. Дочь, переступая с ноги на ногу, как-то боязливо посмотрела на отца. Он до сих пор копался в каких-то бумагах. Его лицо, как всегда, было серьёзным. Девочка уже и не помнит, когда тот улыбался. И улыбался ли когда-либо? Единственное, где она видела его улыбку, было фото, где он был с её матерью, когда та ещё была жива. Лейла, мать Люси, умерла при родах*. С тех пор Джуд никогда не улыбался и погрузился в работу, пытаясь тем самым забыться. А на дочь и вовсе не обращал внимания, ведь та была очень схожа с матерью. — Мне звонили родители тех детей, — не отрываясь от изучения документов, проговорил мужчина. — Папа, я случайно… — начала было объясняться Люси. — Не оправдывайся! — рявкнул отец, подняв на дочь озлобленный взгляд. — Ты хоть понимаешь, насколько из-за твоей неуправляемой силы ты пошатнула моё положение? — Опять… опять ты только и думаешь о работе! — терпение девочки лопнуло, и она перешла на крик. — Молчать! Да как ты смеешь повышать голос на того, кто обеспечивает тебя! — также повысил тон Джуд. Взглянув дочери в глаза, он вспомнил свою покойную жену. — Из-за тебя… погибла Лейла… Лучше бы она выжила вместо тебя! Девочка вздрогнула. Она всегда чувствовала вину перед матерью. Ей казалось, что именно она убила свою мать. Это её угнетало. На глазах выступили слезы, а по телу опять побежали искры пламени. Вот и с отцом случилось то же самое, что и с теми мальчишками. Люси выбежала из кабинета, стараясь не заплакать, и побежала в свою комнату. Зайдя туда и заперев дверь, она бросила портфель на большую кровать, переоделась и надела обратно куртку. Открыв окно, она посмотрела вниз. Под её окном находилась деревянная решетка для лиан, но сейчас их не было, все же октябрь уже на дворе. Стараясь не смотреть вниз, Хартфилия начала спускаться вниз по решётке. Наконец-то спустившись вниз, она оказалась в огромном саду. Он был большой настолько, что можно было бы на этом участке построить ещё один особняк. Люси пошла по дорожке, выложенной красными и светло-серыми кирпичами. Немного пройдя по ней, она свернула с дорожки, направляясь к кустам бурбонских роз. Раздвинув их, девочка прошла через них и продолжила свой путь по еле заметной и чуть-чуть стоптанной тропинке. Деревья как будто специально нагнулись так, словно образуя коридор или же пытаясь скрыть малышку от этого ужасного мира. Остановилась Люси на небольшой поляне, с яблоней посередине, а перед ней небольшой прудик. Хартфилия всегда приходила сюда, когда ей было грустно. Это место имело особую атмосферу, здесь можно было отгородиться от всего мира и спокойно отдохнуть. Она никому про него не говорила. Это был её маленький рай. Устроившись поудобнее под яблоней и прижав к себе ноги, девочка зарыдала, уткнувшись лицом в коленки. А ещё это было место, где она могла выплеснуть свои эмоции. «Почему это всё происходит со мной? Потому что я владею этой силой? Почему… почему я не могу быть обычным ребенком? — всё задавала вопросы малышка, сама не зная, у кого спрашивала. — Хочу оказаться в месте, где у меня будут друзья и… тот, кто вправду будет меня любить…» Люси плакала, пока совсем не выбилась из сил и не заснула на земле.***
Проснулась Хартфилия от поглаживания по волосам. Поняв, что здесь никого не было, когда она заснула, тут же подскочила. С широко раскрытыми глазами девочка рассматривала красивую молодую женщину. Её длинные светлые волосы были собраны в прическу типа булочки, а карие глаза с нежностью и любовью смотрели на малышку. Облачена незнакомка была в красивое розовое платье с белыми вставками. И тут Люси поняла, кто перед ней. — М-мама? — Да, доченька, это я, — мягко сказала женщина, подойдя к прудику с кристально чистой водой, и намочила белый платок. Только сейчас дочка заметила, что это место стало ещё волшебнее, чем было раньше. Всё словно светилось изнутри. — Но…, но как? … -до сих пор не могла поверить девочка в то, что видит. — Это неважно, важнее то, что я тебе сейчас скажу, — вернувшись к дочке, мать аккуратно приложила мокрый платок к щеке Люси. — Помнишь свое желание? — после положительного кивка Лейла продолжила. — Я могу его исполнить. — П-правда? — изумленно спросила дочка. Женщина лишь кивнула и убрала платок, спросив: — Рана не болит? Отрицательно покачав головой, девочка понурила голову. — Прости… из-за меня… ты погибла… — Доченька, здесь нет твоей вины. Всё в порядке, — с грустью произнесла мать и заключила дочь в тёплые объятья. Ей было печально от того, что ребенок чувствовал вину за то, в чём не виноват. Малышка почувствовала такое родное тепло, исходящее от этой женщины. «Так вот что такое материнская любовь», — с улыбкой на губах подумала Люси, ответив на объятия. — Подожди, это ещё не всё, — отстранив от себя дочь, чем та была крайне недовольна, сказала Лейла. — Закрой глазки, — попросила дочку мать. Та сделала, как её просили. Послышался щелчок и женщина сказала: — Всё. Теперь можно смотреть. Открыв глаза, Люси обнаружила у себя на шее красивый кулон на серебряной цепочке со странным знаком, который как будто горел рыжим пламенем. — Нравится? — спросила Лейла, заметив радость в глазах дочери. — Конечно! — ответила девочка и широко улыбнулась. — Это семейная ценность, смотри не потеряй, — сказала мать и посерьёзнела. — Люси, — обратив внимание дочери на себя, продолжила, — ты уверена, что хочешь, чтобы я исполнила желание? Малышка задумалась. Дитя, что так была несчастна в этом жестоком мире, получила шанс покинуть его навсегда. Что же ты ответишь, Люси Хартфилия? — Я согласна!***
Вот пошёл первый снег. Пушистые белоснежные хлопья, касаясь земли, сразу же таяли. Только одна прекрасная снежинка, станцевав свой танец на ветру, мягко опустилась на тыльную сторону ладони спящей под яблоней девочки… Так и не растаяла.