В волчьей шкуре

Двое суток в запертом пространстве — это просто класс. Кассандра валяется на диване под нудные речи Джейкоба с телевизора и пьёт воду, потому что её вновь морят голодом. И это реально какая-то херня вырисовывается, если хорошенько подумать. Перед глазами периодически вспыхивают чёрные точки, взрываясь салютами её обречённой жизни. Докатилась, так сказать. Что удивительно, её не трогают. Один раз в день заходит какая-то женщина, приносит две литровых бутылки воды, смотрит на неё скептическим взглядом, словно пытается понять: жива или нет, а после уходит. При этом никто не говорит ни слова. Только телевизор отчего-то работает громче обычного. И Касс уже ловит себя на мысли, что от скуки лежит и цитирует все слова Джейкоба вслух, пытаясь запить горе водой. Гребаная вода, она её уже ненавидит. Да одного взгляда на прозрачную жидкость хватает, чтобы давить в себе рвотные приступы, стараясь не захлебнуться в том, чего априори быть не может. Она только желчь отхаркивать может, напоминая самой себе потрёпанную версию гадюки. Хрен знает, чего рыжий мудила хотел добиться этим заключением, но чего-то явно добился. Из-за свободного времени, что так неожиданно образовывается в её столь плотном графике, есть возможность подумать о многом. Например, о том перепихоне в душе, когда её мозг прибывал частично в неведомом блаженстве от наркотиков в реке, а частично плавился от несостыковок реальности. Конечно, как только Кассандра оказывается в комнате, то не верит в происходящее. Отрицает всё, несмотря на то, что у неё кровоподтёки от укусов по всему телу разбросаны. Потом её одолевает гнев, она пинает кровать, дверь, стены, почти замахивается, чтобы пнуть телевизор, но передумывает, вспоминая, как ей пальцы выбивали из суставов. Нет уж, не стоит, спасибо. Потом пошли обычные стадии принятия неизбежного. Торг, депрессия и, наконец, принятия. Хотя, с последним она могла поспорить, лёжа на кровати ей всё-таки кажется, что она застряла на стадии депрессии и не планирует из неё выбирается в ближайшее, хм, никогда. Всё выглядит так, будто Хоуп ломает её под себя. Хотя, погодите-ка, не Хоуп, а Джейкоб. Ублюдочный рыжий сукин сын ломает её под себя, а теперь ещё и трахает. Прекрасно, а чего в жизни добился ты? Касс честно проигрывает в сознании их секс раз пять, чтобы осознать, что у неё было охрененно много возможностей выбраться из его рук и хорошенько ударить в ответ, но она этого не сделала. Мало того, она вполне так неплохо начала получать удовольствие под самый конец. Окей, Кассандра считает, что Джейкоб почти в её вкусе. Весь такой брутальный солдатик с тяжёлым взглядом и мускулами, несмотря на изъяны внешности, которые его ничуть не портили. Но он здесь людей друг с другом стравливает, алло, голодом морит, волков на них спускает, а она здесь почти серьёзно рассуждает на тему того, что трахаться с ним не так плохо. Хочется дать себе пощёчину, но принятие собственных закидонов практически пересиливает. Жить в Хоуп без желания — это как бороться с водоворотом. Поначалу думаешь, что ты с краю и выплыть можно, но когда тебя начинает стремительно утягивать, то сколько бы ты не бился и не кричал о помощи, конец всегда один. Дно. От хандры и бесцельного разглядывания потолка её отвлекают жуткие вопли. Настолько громкие, что пробираются через стекло, звуча в ушах звонким эхом. Касс подскакивает на ноги, кидаясь к окну, чтобы понять, что происходит. Буквально прилипает к нему, опуская взгляд вниз, силясь увидеть происходящее. И она видит. По внутреннему двору бегут двое, судя по грязной и рваной одежде, из сопротивления. Постоянно оборачиваются, но замедляться даже не думают, стремясь к приветливо открытым воротам. За ними несутся трое волков, трое же других отстали, столпившись на одном месте, что-то сосредоточенно делая. Касс щурится, пытаясь понять, что же происходит, но когда осознаёт, то стремительно закрывает рот рукой, чтобы уж точно не блевануть. Звери нещадно рвут женщину. Ещё живой человек пытается отпихнуть их, захлёбываясь в собственной крови, пока чужие зубы впиваются в податливую плоть, отрывают куски, разбрасывая в разные стороны. Даже с такой высоты она чересчур подробно видит внутренние органы, месиво из песка и крови, а также угасающую жизнь. Руки дрожат. Кассандра переводит взгляд на тех, кто пытался убежать. Именно, что пытался, потому что теперь они лежат опрокинутые на землю с волками на спинах. Побег не удаётся. Она всё ещё не может избавиться от кровавых подробностей, наблюдая за оставшимися живыми. Похоже, недолго им быть такими. Их окружают сектанты, держат под дулом пистолетов, что-то говоря, а следом выходит Джейкоб. Сердце ухает вниз живота, судорожно трепыхаясь там. Вестник открывает рот, чтобы что-то сказать, а после достаёт из кармана шкатулку, от вида которой Касс вся сжимается. Открывает её. Заводит. И пусть она находится слишком далеко, но, кажется, что даже так прекрасно слышит эту тупую песню. Звери мгновенно отступают, недовольно тряся головами, но бежавшие и не думают предпринимать хоть какие-то попытки. Вместо этого они поднимаются на ноги, словно заворожённые, смотрят на уверенного рыжего, а после срываются с мест уже по направлению друг к другу. Кассандра ощущает чувство тупого дежа вю. Разум вопит о том, что нужно отвернуться и не видеть этого дерьма, но она не может, ощущая себя безвольной куклой. Мужчины дерутся не на жизнь, а на смерть, используя самые отвратительные приёмы, которые только можно придумать. Валяться на землю, продолжая бить друг друга и руками, и ногами, кусаться, вырывая целые куски кожи, царапая лицо отросшими ногтями. Это возня длится недолго. Оба слишком обессилены, чтобы противостоять на равных, в конечном итоге побеждает самый крепкий. Заваливает врага, сжимает руки на его шее и душит, при этом старательно прикладывает его затылком о камень, пока кровь на окрашивает песок в багровый цвет. Но на этом победитель не успокаивается, довольно усмехаясь, он наклоняется, впиваясь зубами в лицо побежденного, начиная его пожирать, как те волки, что не так давно драли женщину. Не выдерживая, Касс отворачивается, делает несколько шагов в сторону, а после сгибается пополам, выблёвывая на пол всю ту воду, что успела выпить. Плечи сокращаются, как и желудок, как и грёбанный мир. Перед глазами стоит увиденное, и ничто не может это прогнать. Кассандру бьёт дрожь, отдаваясь тряской пальцев и колен. Чёртовы твари. Изо рта рвётся вскрик, не выдерживая, она всё же бьёт ногой по всё ещё работающему телевизору, а после ещё раз и ещё, наконец, ощущая хоть каплю облегчения. Больные ублюдки, мать вашу. Когда в комнату врывается мужчина, привлечённый шумом, то Касс во всеоружии, поджидает его сбоку от двери, нанося чёткий удар по кадыку. Сектант, не ожидавший столь тёплого приема, жалобно хрипит из-за сбитого дыхания, выпучивает глаза, хватаясь рукой за шею. Пользуясь заминкой, она бьёт его под колено, а после ногой по спине. Противник валится ничком в пол, для достоверности Кассандра хватает его за отросшие волосы, хорошенько прикладывая лбом о деревянную поверхность. Несколько, блять, раз. Останавливает себя с трудом, с ужасом замечая то, что мужчина больше не дышит. Отскакивает в сторону, судорожно смотря то на свои дрожащие руки, то на безвольное тело. Она его убила. Поддалась гневу и убила. А может нет? Надежда кое-как теплится в груди, Касс осторожно приседает рядом, прикладывает два пальца к шее, но пульса нет. Отскакивает вновь, запуская пальцы в волосы, сжимая голову. Убила. Всё-таки убила. Судорожно дышит, пытаясь прийти в себя, здесь даже уговоры о том, что этот сектант тоже чёртов убийца слабо помогают. Одно дело убивать, когда на тебя нападают и другого выхода не остаётся, другое же, когда первая нападаешь ты. Касс старается успокоиться, прекрасно осознавая, что самобичевание последнее, чем сейчас можно заняться. Нужно действовать холодно, её ведь учили. Проводит рукой по лбу, убирая волосы назад, осторожно выглядывает в коридор, не увидев никого, закрывает дверь. Вначале тело, после всё остальное. Без лишней дрожи ощупывает его, находит пистолет, откладывая в сторону, после с трудом поднимает, оттаскивая к кровати. С тихим кряхтением кладёт, подталкивая ближе к стене и накрывая одеялом. Так-то лучше. Всё ещё смутно представляя, что делает, из-за шока, берёт пистолет, передёргивая затвор, выходит наружу. Так, хорошо… хорошо. Просто нужно успокоиться и вести себя так, будто это не ты недавно убила человека с особым удовольствием. Класс, раньше Кассандра считала, что всех здесь нужно упрятать в тюрьму, теперь же ей самой туда же прямая дорога. Передвигается осторожно, замирая от каждого подозрительного звука, разрезающего пространство. Выбраться из особняка, после с территории, скрыться в лесу, а после катить отсюда как можно дальше без остановок. Если увидит машины, перекрывающие дороги, то таранить без разбора. Плевать уже на то, что они не в Голливуде, тут действия похлеще. Второй раз она не бросится помогать сектанту. На первый взгляд план кажется не столь плохим, но чертовски невыполнимым. Выбраться из особняка? Трижды «ха», проще было бы пустить себе пулю в лоб, но нет. Касс не для этого столько времени терпела и смотрела на всю эту херню, жизнь она любит в два раза больше, поэтому в пизду сложности. Вжимается в стену, когда слышит голоса, кажется, прекращая дышать, но люди проходят мимо. Слава всему святому. У неё нервы настолько не в порядке, что кажется пролетевшая мимо птичка может получить пулю только потому, что слишком громко хлопала крыльями. Кассандра ощущает себя тупым агентом, которому нужно выбраться из гадюшника главного гада, только вот она такой себе агент, если говорить по правде. Достигает лестницы, оглядывается по сторонам, начиная понемногу спускаться, держа оружие наготове. Забегает на второй этаж, когда к ней навстречу начинает кто-то подниматься, молится, лишь бы прошли мимо, и это срабатывает. Если в округе Хоуп и есть Господь, то уж какой-то чересчур извращённый. Судорожно выдыхая, продолжает путь, достигая первого этажа. Некстати вспоминается обещание Джейкоба о том, что он ей ноги переломает, если она вновь попытается сбежать. Ха, будто это будет большим из всех здешних зол. Идёт дальше по стенке, едва что слыша из-за оглушительного сердцебиения, практически ощущая вкус свободы, но удача резко выбрасывает перед ней флеш-рояль. Заворачивая за угол, она прямо нос к носу сталкивается с одним из сектантов. Женщина мгновенно вскидывает оружие, стреляя по ней, но Касс вовремя отскакивает, пропуская пулю мимо. Они застывают друг напротив друга разъярёнными зверями. У неё палец настолько сильно дрожит на курке, что может нажать на него в любую секунду. — Ты сука Джейкоба, — медленно говорит незнакомка, щурясь. — Отдай пистолет и не пострадаешь. О, вот значит как её здесь называют уже. Сука Джейкоба. Ха, а что, неплохо, ей почти нравится. — Пошла на хуй, — ёмко отзывается Кассандра. — Пока Бог смиловался над тобой, но придёт время, как и он отвернётся, утеряв в тебе веры. — Какие грустные слова, — иронично вздыхает она в ответ, — если милость вашего Господа заключается во всей той херне, что вы здесь творите, то я даже буду рада потерять его благословение. — Ты не ведаешь, что говоришь. — Как и ты, мы в одинаковых условиях, — Кассандру даже прорывает на ядовитую ухмылочку. — Только между нами есть небольшое отличие, ты стреляешь по ногам, я буду стрелять в голову. Она давит на курок, но пускает пулю немного выше. Блеф всегда неплохо получался у неё ещё со времён школы, но этого достаточно. Женщина дёргает, пускает короткую очередь в ответ, и, блять, Касс впервые оказывается настолько близкой к смерти. Перед глазами проносятся все счастливые и спокойные деньки, которые только были. Подбегая к женщине, перехватывает ствол, направляя вверх, пока сама бьёт ступнёй по колену, больше ощущая, нежели слыша хруст. Сектантка падает, как подкошенная, и Касс с успехом выбивает из её рук оружие, пиная в другую сторону коридора. Ох, окей, ладно, она не так плоха, но времени охрененно мало, они уже привлекли ненужное внимание. Кассандра больше не крадётся, а в открытую бежит, всё ещё тупо надеясь на победу, хотя в голове остервенело бьётся здравая мысль. Не сбежит. Не сможет. И это ощущается во сто крат сильнее, когда на пути встаёт Джейкоб. Тот выглядит уверенно, даже когда она, дрожащая от страха и адреналина, направляет пистолет точно в его рыжую голову. — Пошёл вон, — емко произносит, буквально спиной ощущая, как к ним присоединяются ещё несколько сектантов. Теперь точно всё. — Серьёзно полагаешь, что сбежишь? — он усмехается насмешливо, при этом выглядя настолько уверенным и непоколебимым, что аж тошнит. — Ты одна. И ты слаба. Сколько бы овечка не пряталась под волчьей шкурой, ей никогда не обмануть природу, исход один. Сильные вычисляют слабого, природа избавляется от проблемных звеньев, стремясь к совершенству. — Хорош болтать, либо отходи, либо получишь дыру в лоб, — Касс, может, и говорит уверенно, а перед глазами полуголый Джейкоб, прижимающий её к стене в душе, вдалбливающийся в неё и кусающий за плечо. Класс. Просто класс. — Так грустно осознавать, что ты ни хера не поняла за всё это время, — вздыхает он, но при этом продолжает выглядеть отпетым сукиным сыном. Делает шаг вперёд. Ещё один. — Давай проверим кое-что? Мне порой нравится играть в такие игры, когда совсем скучно. Выстрели в меня, посмотрим, хватит ли у тебя силы на то, чтобы убить человека вот так, смотря глаза в глаза, — ещё один шаг. — Если нет, то это лишний раз подтверждает мои слова, — он поджимает губы, пожимая плечами. — Ну же? Кассандра действительно смотрит в его глаза. В эти чёртовы насмешливые глаза, которые пожирают её изнутри похлеще любых внутренних демонов. Чёртов блядский водоворот. Руки дрожат. Давай же, ты уже убивала, в чём проблема сделать это ещё раз? Этот мужик псих и садист каких поискать нужно, если она убьёт его, то мир определённо станет лучше. Ха, да, мир, может, и станет, а вот она нет. Только лишний раз уподобится этим сектантам, убедится в том, что пропала окончательно. Вестник на расстоянии вытянутой руки практически, чуть подайся вперёд и можно ощутить его застиранную футболку. Давай, Касс, стреляй, ну же. Ладони намокают от пота, венка на виске пульсирует, она сама напоминает себе натянутую тетиву, которая либо лопнет от напряжения, либо её спустят. — Не можешь? Какая жалость, — каждое слово Джейкоба — гвоздь в крышку её гроба. — Тогда просто смирись. Он движется столь стремительно, что она со всей своей учёбой в академии и дополнительной подготовкой тупо не успевает проследить. Вестник одним точным движением выбивает из рук пистолет, обхватывает запястье, дёргает на себя, разворачивая спиной, вжимая её в ближайшую стену, заламывает руку, не давая возможности вздохнуть. И это так сильно похоже на сцену в душе, что ноги подгибаются. Руку пронзает острая боль, Касс трепыхается птицей в силках, но чувствует себя до омерзения ничтожно. Второй рукой Джейкоб давит на затылок, путая пальцы в волосах, впиваясь в них, оттягивая на себя. Отвлекает её от стены, как безвольную игрушку, продолжая удерживать, не давая и шанса на свободу. И даже не видя его лица, она кожей ощущает чужую усмешку. Перед ней стоит порядком трёх сектантов с автоматами, что довольно усмехаются, когда видят, на чьей стороне победа, будто другой исход можно ожидать. Джейкоб подталкивает её в спину, заставляя куда-то идти, мужчины перед ними расступаются, пропуская вперёд. Кассандре противно от всего, что здесь происходит. В особенности от безвольной себя. Любая попытка выбраться заканчивается жёсткой хваткой на волосах и предупреждающими вспышками боли в руке, как бы намекая, что ещё немного, и она сломается. — Пусти, — обессиленно рычит Касс, хотя понимает, что бесполезно. — Куда ты меня тащишь? — Увидишь. Сердце бьётся в груди сумасшедшим ритмом, внизу живота скапливается непонятное чувство, которое она даже не хочет никак трактовать. Её жизнь настолько сильно превращается в пиздец, что можно не удивляться, но, нет, Кассандра настойчиво продолжает это делать. Видите ли, два дня ей жилось скучно, никаких тебе разборок, наркотиков и боли от чужих рук. Похоже, Вестник сейчас это исправит. Касс напоследок дёргается, но получает такой сильный удар под колено, что решает этого больше не делать. По крайней мере, в ближайшие несколько минут.