In The Web Of Feelings/В Паутине Чувств

Хазан Эдже сидела на пуфе, закинув ногу на ногу, в одной руке она держала телефон, а второй рыскала в коробке с шоколадными конфетами. Всегда поражалась, как ей удается совмещать свое пристрастие к сладкому и работу модели. - Что между вами происходит? - спросила она, не поднимая головы от экрана телефона, но тот упорно не издавал ни звука. Я же лежала на кровати, уставившись в потолок, и прокручивала в голове события сегодняшнего дня. - Ты о чем? - сказала, но сама прекрасно понимала, что она имела ввиду. - Я немного понаблюдала за вами. Эдже сделала небольшую паузу, прежде чем продолжила: - Вы странно себя ведете. По отношению к друг другу. Пересев ко мне на кровать, и положив руку на мою ногу, Эдже попыталась отвлечь меня от созерцания потолка. Но у нее ничего не вышло. - И как именно мы выглядели со стороны? - Странно. - Это ты уже говорила, - вышло слегка раздраженно. - Хотелось бы немного конкретики. - Ну, ты с него глаз не сводила, пыталась заговорить с ним, всячески привлечь внимание… да ты чуть ли танец живота перед ним не танцевала. А он… Демонстративно тебя не замечал. - Секунда молчания и подруга продолжила: - Сначала я подумала, что вы в ссоре, но, понаблюдав еще чуть-чуть, пришла к совершенно другому мнению. - Остальные тоже это заметили? Какой глупый вопрос. Что они могли заметить, если ничего нет? Абсолютно. Точнее… Черт, даже я не знаю, как назвать то, что происходит между нами. Я ему нравлюсь. Это логическое умозаключение, иначе он не стал бы меня целовать, правда? Но его поведение, когда мы наедине, да и не только, не укладывается в рамки нормальности. О моих чувствах и размышлять не стоило. Тут все ясно, как белый день. Его улыбка, такая редкая, а от того такая... Особенная. Густые, темно-русые волосы. Глаза… Смотря в них я поняла - не обязательно падать в воду, чтобы почувствовать, как тонешь. Всего лишь раз попробовав, я безнадежно пристрастилась. - Хазан. У Эдже была одна отвратительная привычка - выдергивать меня из раздумий. Я с таким трудом собрала все мысли в кучу, а она одним словом рассыпала их по разным уголкам моего сознания. - Про него не спрашиваю. Но ты? - Эдже на секунду замялась, как будто подбирая слова. - Ты к нему что-то чувствуешь? Неравнодушна к нему? - Да, - молниеносный, четкий ответ без капли сомнения. - Ого. И пяти минут не подумала. - Мне не нужно думать пять минут о том, что я поняла за пять секунд. Ягыз Ночью, лежа в одиночестве, я мысленно прокручивал свою жизнь, которую сознательно разделил на “до” и “после”, перегородкой между которыми служит утрата. Теперь она кажется такой зыбкой. Я был уверен, что все это время поступал правильно, но правильные поступки часто делают человека одиноким, правда? Таким я стал осознанно. Это мой выбор. Но снова оказавшись на распутье и заставляя себя выбрать ту же дорогу, не свожу глаз с другой. Я понял, что нет ничего постоянного, все может измениться в любую секунду… И все же снова себя убеждаю, что другого пути для меня нет. Вернее, другой путь недопустим. Проснувшись утром, я не спешил вылезать из постели. Не хотелось ехать в офис. Прикрыл глаза и попытался вызвать в голове ее образ. Сегодня он был нечетким, размытым и раз за разом норовил ускользнуть от меня или трансформироваться в образ той, из-за которой я себя так отвратительно чувствовал. Все-таки заставив себя подняться с кровати, пошел в душ. Холодный. Надежда сейчас только на него. Подставив лицо под струи воды, наконец-то, почувствовал, как напряжение, преследовавшее меня со вчерашнего дня, постепенно уходит. После душа я принялся неторопливо готовить себе завтрак. Обычно мой день начинается с кофе, но сегодня решил устроить пир. Овсянка, омлет с овощами, тосты, сыр, фрукты, свежевыжатый сок… Да, чтобы съесть все это понадобится время, но что потом? В голову не лезло больше ни одной идеи, ни одного способа, как еще можно оттянуть поездку на работу. Когда, через сорок минут, с завтраком было покончено, я, собрав всю свою волю в кулак, все же выехал из дому. Эффект от холодного душа прошел, и голову опять заполнили ненужные мысли. В ушах звук проклятого дождя, и сердце снова бешено колотится, как будто пытается вырваться из клетки, в которую я его запер. Трясу головой, пытаясь отогнать воспоминания, но на смену приходят другие. “... и выбросят в море… голубое, как глаза моего первого возлюбленного...”. Пытаюсь не придавать этому значение, но слова снова и снова звучат в моей голове. То, как она говорила, ее голос - тихий, хриплый, почти шепотом. Нет. Какой шепот? “О, Аллах, уже начинаю видеть то, чего нет”. За этими тревожными мыслями я не заметил, как проехал мимо офиса, и остановился лишь, когда передо мной возникли ворота кладбища. Я приехал к той, которая всегда была готова меня выслушать, но я никогда и ничего ей не рассказывал. Я и теперь не собирался. Сейчас, как и всегда, слова нам не нужны. - Я пришел к тебе, мама. Прости, без цветов. Присев на край могилы, положил руку на ее землю. До сих пор не верю, что она там, под ней. Не знаю, что в смерти такого. Почему так трудно ее принять, пережить? Одностороннее общение? Осознание того, что больше не увидишь родных, любимых? Не знаешь, где они, счастливы ли там, и есть ли они где-то? Почувствовав на губах соленый привкус я понял, что плачу. Понял, что у горя вкус всегда соленый. - Сейчас бы я хотел с тобой поговорить. Все рассказать. Услышать твой совет. Слова полились сами. Мне просто необходимо было выговорить все, что я пытался подавить. Я надеялся, если облеку свои мысли и страхи в слова, то освобожусь от них, оставлю здесь, у хранительницы моих тайн. - Я думал, когда любишь кого-то, отдаешь ему свое сердце, а потом, если этот человек умирает, он забирает его с собой. Я столько времени жил, не чувствуя своего сердца, а теперь… Не знаю. - Теперь ты так не думаешь? От неожиданности я подскочил на месте и обернулся на голос: - Гекхан, ты что здесь делаешь? - То же, что и ты. Приехал навестить маму. Брат положил на могилу цветы и сел рядом со мной. - Ну так что, теперь ты не думаешь, что твое сердце вместе с Амелией? Я сидел, уставившись на свои руки, лежащие на коленях. - Не знаю, что думать. У меня два варианта ответа. Либо я ошибался насчет сердца, либо насчет того, что любил... Гекхан смотрел перед собой и некоторое время молчал. - Если твое сердце снова забилось рядом с другой девушкой, это не значит, что ты не любил Амелию. Я посмотрел на Гекхана, ища спасения в его словах. Спокойный голос брата успокаивал бурю в моей душе: - Я верю, Ягыз, что можно влюбиться не один раз и в разных людей. Однако, не думаю, что можно два раза влюбиться одинаково. - Я ни в кого не влюбился, - твердо произнес я, пытаясь убедить в этом скорее себя, чем брата. - А я и не говорю, что ты влюблен в кого-то сейчас. Но ты даже мысли не допускаешь о том, что такое может произойти в будущем. И меня это тревожит. Ты живешь чувством вины, и день за днем подпитываешь его. А ты попробуй не оглядываться назад. Оставь все позади. - Позади? “Да что он несет?” Чувствуя, как волна гнева накрывает меня, я вскочил и отошел на некоторое расстояние, чтобы этой волной не накрыло Гекхана. Делаю несколько глубоких вдохов и возвращаюсь. Но не сажусь, а встаю напротив брата, чтобы он видел меня. - Амелия умерла по моей вине! Это я был за рулем, это я не справился с управлением, это я влетел в столб. Теперь ее нет, а я стою здесь, перед тобой, живой и невредимый. Прислушиваюсь к своему сердцу - бьется оно или не бьется рядом с другой девушкой. Чувствуя, что воздуха в легких не хватит больше ни на одно слово, я замолчал. - Ягыз, может это судьба... Его спокойный голос больше не успокаивает мою злость, наоборот, она стала сильнее. - Судьба? Нет, я не собираюсь снимать с себя ответственность и списывать все на судьбу или на обстоятельства. Я перевел дыхание, которое сбивалось и мешало говорить, и продолжил спокойным, поникшим голосом: - Она просила меня не ехать, переждать грозу. Я не захотел, не послушал. Поэтому не говори о судьбе. Это моя вина. Только моя. - Ради чего тогда ты живешь? Я опять сел возле брата на край могилы и уставился на землю под ногами. - Знаешь, сколько раз я твердил себе, что она не умерла? Смотрел на ее безжизненное тело и говорил - она не умерла, не могла! У ее могилы говорил себе снова и снова - она не умерла. Не она! - В глазах защипало, и я с отчаянием зажмурился. - Осознание пришло, да. Через несколько месяцев я осознал, что ее больше нет. Что Амелия мертва и похоронена. Вместе с ней я похоронил и себя. Так что не говори мне больше о жизни, брат.