SMELL

       Батырхан спокойно наигрывал Шопена. Люди вокруг заметно восхищаются прекрасным владением фортепиано. А Алем был рад играть и играть - ведь вокруг него витал прекрасный запах, он придавал сил для очередной композиции. Музыкальное сопровождение принесло для администрации пекарни много достатка, из-за чего они начали хорошо относиться к Алему. Тот омега же был весьма скромен и не подходил к Батыру ближе чем на два метра. Но наконец это свершилось. Они познакомились.        Батыр по-очереди нажимает по клавишам, а после с сопением лезет внутрь фортепиано. Инструмент расстроился и пианист не знает причину. На ремонт ушло очень много времени и наконец Батырхан победно уселся на стул и с улыбкой принялся вытирать лоб. Еще раз проверив звучание, до него дошли звуки шарканья тряпки об пол. Батыр оглянулся. На улице было уже темно и в глаза били фонари с Сены, в служебном коридоре забегаловки мелькнула чья-то тень. - Эй! - Крикнул Батыр. К слову, пекарня была уже закрыта и никому не положено было в ней находиться.        Ответа не последовало. Алем крикнул еще раз и резко сорвался к тайному визитеру. Он быстрым шагом дошел до кухни и увидел не то, что он ожидал: сгорбившись и нагнувшись, к нему боком стоял тот официант со шваброй в руках и наушниками в ушах. Тот усердно драял пол, не замечая ничего, кроме прилипшего куска грязи. Батырхан сам не заметил, как начал любоваться им: бледная кожа, овальное лицо, прямой нос и выпяченые вперед, пухлые губы. Черные кудрявые волосы падали на его потный лоб, но пареньку они ни капли не мешали.        Вдруг, официант (а теперь еще и уборщик) заметил пианиста. Взгляд был полон испуга и недоумения. Но неожиданно, испугавшегося начал играть Маликов: - Ты меня напугал вообще-то! - Выкрикнул музыкант обидчиво. - Аа... Э-э... Ну... Я тут просто убираюсь. Извини. - Замялся уборщик. - Да ты тоже извини меня. Я тоже, походу, тебя напугал. - Ну так-то да, - Омега заулыбался - а ты чего так поздно? - Я фортепиано чинил. - Батырхан взглядом и рукой махнул в сторону зала с инструментом, а когда вернулся глазами к новому знакомому, то заметил на себе изумленный взгляд. Да, Алем понял в чем дело и почему официант так удивлен - они оба не заметили, как разговаривали на казахском языке.        В другом городе, в другой стране, где-то даже не в Азии, родной язык казался чем-то интимным, т.е. личным, тайным. Как они не заметили, что начали говорить на казахском? Знаете, это всего лишь язык, но между ними образовалась некая связ, мол: - "Мы отличаемся от остальных, мы с тобой заодно - мы с тобой некие единомышленники". Наконец, Батыр сделал первый шаг. Он протянул руку так и не выпрямившемуся пареньку и улыбаясь, произносит: - Батырхан - Данияр, - отвечает тот, пожав руку нового знакомого. Они смотрят друг на друга целых пол минуты и Данияр нарушает такую волнующую тишину. - можешь называть меня , Даня, Даник или... Бала.        Батыр прыснул от смеха: - Серьезно?! Ребенок?! - Ну блин, ну да. - Омега тяжело вздохнул - Я всегда и по росту, и по возрасту в классе младший был. Так и приелась эта кличка. - он наконец-то выпрямился и потупил взгляд в пол, думая о том, что он еле знакомому человеку сказал слишком много о себе. Даже такая небольшая подробность вводила Даника в мысль: - "Зачем?! Зачем я ему это сказал?! Я говорю ему слишком много лишнего!"        Батырхан прочувствовал всю проблему появившейся тишины и решил, в знак поддержки, рассказать о себе ровно столько же, сколько о себе рассказал Данияр: - А меня можешь называть Батыром или Алемом - Дая выгнул бровь, будто спрашивая объяснения клички. Батыр снова начал говорить - Я просто это придумал для того, что бы легче общаться с французами. Ну, а вообще-это производная от моего ру. - А-а-а... - Задумчиво протянул Даник.        Снова тишина. Тихий шум не выключенных наушников и дыхание обоих не угнетало обстановку. Не было никакого дискомфорта в молчании и они просто смотрели друг на друга. Немного грубоватые черты лица Батырхана и уставшие от жизни глаза показались Дане чем-то необычным, интересным и... таким родным, правда он списал всё на то, что просто скучает по Родине, вот и симпатизирует к каждому казаху. у Алема же были другие мысли: ему необычайно понравилась внешность, запах и скромность этого омеги. Он немного побаивался этих чувств, но и стыдился. Ведь целых четыре года он пытался быть равнодушным высокомерным лицемером, но вот, эта ледяная защита рушится. Батыр не знает как на это реагировать.        Всё же они быстро попрощались. Даник уходил домой в неком смятении, а Алем просто отдался чувствам и шёл домой с радостным настроением.        Он шёл, вдыхая запах распускавшихся цветов и смотрел на огни Сены. В далеке светила Эйфелевая башня, а ближе, ясно и ярко была освещена Триумфальная арка. "Триумфальную арку видно ясно, значит жизнь идет удачно" - подумал Батыр, невольно вспоминая суть произведения Ремарка.        Сегодня Париж стал иным.        Сегодня Париж стал прекрасным.        Может это и правда город любви?