***
Звук бьющегося стекла. И еще. И еще. Этот противный лязг эхом отдается в голове Фиби. Хочется содрать уши в кровь и вырвать волосы, лишь бы не слышать этот треск и громкие споры родителей. Хотелось тишины: такой спасительной, приятной, но далекой. Хотелось оказаться как можно дальше отсюда, там, где царит вечный мир и все любят друг друга. Но звук звонкой пощечины возвращает ее в суровую реальность. В ту реальность, где буквально за стеной, прямо рядом с ней, ее родители спорят друг с другом, разбивая все, что попадется под руку, не скупясь на самые гнусные слова в адрес друг друга. Слезы больше не катятся по ее бледным щекам. Они закончились уже давно. Хейердал сидела под одеялом, прячась от того, что происходит буквально в метре от нее. Обхватив себя обеими руками, она пыталась унять дрожь. И хотела вновь оказаться в своем выдуманном мире, где ее родители не готовы переубивать друг друга. Глухой удар и звук падающего тела заставили девушку вздрогнуть. Внутри нее все похолодело. Не в силах терпеть этого более, она схватила первую попавшуюся толстовку и, стремительно минуя родителей, ушла, не забыв хлопнуть дверью. Поежившись от порыва по-осеннему холодного ветра, она поняла, как опрометчиво поступила, не выглянув на улицу. Но, наплевав на приближающуюся зиму и накинув на голову капюшон, пошла в парк, что находился неподалеку от ее дома. В голове крутился лишь один вопрос: «Почему именно я»?***
Джеральд шел по парку в хорошем расположении духа: завтра он наконец увидится со старым приятелем, а его лучший друг пойдет вместе с ним. Даже пасмурная погода и накрапывающий дождь не могли испортить настроения парня. Решив прогуляться немного по пути домой, он свернул в старый парк, где редко можно встретить людей. И все же редкие прохожие иногда попадались по пути. В одной из таких прохожих он узнал свою подругу с детства — Фиби Хейердал. Джеральд уже собирался подойти и поздороваться с ней, лучезарно улыбаясь, но так и замер на месте с поднятой рукой. Пусть Фиби и не плакала, но ее бледное лицо, безразлично смотрящее себе под ноги, и, как показалось на тот момент брюнету, пустые глаза, да еще и легкая толстовка в такой-то холод сделали весь ее образ таким печальным и отстраненным от всего мира, что в груди о Джоханссена что-то затрепетало. «Что за черт?» — подумал про себя парень. Тряхнув своими кудряшками, он отогнал ненужные мысли и направился к своей однокласснице, хоть и улыбка его стала явно натянутой. — Эй, Фиби, что ты тут делаешь в такое время? Да еще и в одной толстовке… тебе разве не холодно? — девушка вздрогнула, услышав такой знакомый голос возле себя, и, словно не веря, что Джеральд и впрямь стоит в нескольких сантиметрах от нее, она несколько раз моргнула, силясь понять, не сон ли это. Но, осознав всю реальность происходящего, она смутилась и чуть-чуть подвинулась, как бы приглашая Мартина присесть рядом. Парень не стал отказываться от такого предложения и сел рядом с Хейердал, но на некотором расстоянии. — Да так, прогуляться захотелось. Я и не ожидала, что на улице так холодно, — соврала азиатка, выдавив из себя кривую улыбку. Прямо сейчас внутри нее происходила полная фантасмагория из различных чувств и ощущений. Когда он так рядом с ней, когда их руки почти соприкасаются, когда они находятся наедине в вмиг сделавшимся пустым парке, ей хочется петь, хотя и петь то она никогда не умела. Она уже давно осознала, что ее чувства к Джеральду вышли за рамки дружеских, но, в связи со своей нерешительностью, не могла сказать этого вслух. А потому могла лишь наблюдать со стороны, не смея даже заговорить. Но сейчас, когда он смотрим прямо на нее своими бездонными глазами, она готова раствориться от смущения и радости. Пока Фиби мялась в нерешительности, Джеральд решил действовать. Сняв с себя куртку и накинув ее на девушку, он произнес быстрое: «Потом как-нибудь отдашь. А то простудишься», — и убежал домой, оставив недоумевающую девушку наедине с ее мыслями и переживаниями. Когда же до брюнетки дошло все то, что сейчас произошло, она укуталась в теплую куртку сильнее, стараясь скрыть пылающие огнем щеки, и вдохнула такой родной запах.***
Лайла Сойер уже подходила к дому престарелых, когда сильный дождь все-таки решил пролиться на их город. Благо, с утра она, по совету своего отца, прихватила зонт, и, как оказалось, не зря. Затерявшись в толпе таких же зевак, Лайла и не заметила, как подошла к знакомому зданию. Она уже собиралась войти внутрь, как краем глаза заметила знакомый силуэт. Повернувшись, она узнала в этом силуэте Вольфганга. Парень стоял и, как показалось девушке, с некой печалью смотрел в окно дома престарелых. Казалось, он даже не заметил начавшегося дождя и то, что сам успел вымокнуть до нитки. В этот момент Лайлой Сойер завладело настоящее любопытство: «Что же потребовалось Вольфгангу, который за эти годы так и остался главным хулиганом, в Старых Холмах, да еще и с таким печальным выражением лица?» — и, как и любому другому живому существу, это чувство требовалось удовлетворить. Именно потому сейчас она решительным шагом направляется к задумавшемуся парню. — Здравствуй, Вольфганг. Может, я могу тебе чем-то помочь? Я подрабатываю здесь, так что ты можешь спросить у меня, если тебе что-то нужно, — добродушно улыбаясь, начала Лайла, подойдя к парню чуть ли не впритык. Сначала парень опешил, беспомощными глазами смотря на свою собеседницу, и в этот момент, как подумала Сойер, он был очень даже милым. Но позже смог вернуть себе прежнее напыщенное выражение и, сунув руки в карманы, направился на выход из территории дома престарелых, не забыв бросить напоследок обидное: «Не твое дело, конопатая». Девушка с рыжими волосами лишь улыбнулась на такое поведение: она давно привыкла к особенностям характера своего одноклассника. А потому никакой злобы на столь едкие слова не испытывала. Немного помявшись на месте, она все-таки догнала Вольфганга и, прежде чем парень начал возмущаться, протянула ему зонт. — Держи, тебе он нужнее: меня все равно вечером папа заберет. А ты окончательно промокнешь, если пойдешь под эти ливнем без зонта, — все с той же мягкой улыбкой проговорила Лайла. Но, на ее удивление, парень лишь поморщился и собирался развернуться и просто уйти, но Лайла не была бы Лайлой, если бы не попыталась помочь ему. — Не переживай об этом, просто возьми. Ведь ты же простудишься… — не дослушав девушку, Вольфганг резко махнул рукой, откидывая зон прямо в лужу грязи. Сойер стояла изумленная, искренне не понимая причины такого отношения к ней, в то время как парень лишь усмехнулся. — Я не нуждаюсь в твоих подачках, рыжая, — и он ушел, оставив Лайлу мокнуть под дождем возле испачканного зонта.