Я был новорожденным вампиров, плачущим в ночи.
© Энн Райс, «Интервью с вампиром»
***
То, что теперь стояло перед ними, уже не было человеком. Андерсон превратился в безжалостного бессмертного монстра, на службе у Бога. Тернии прорастали сквозь него, роняя с ядовито-острых шипов рубиновые капли крови. Терновый Монстр казался внешне спокойным и словно спящим. Голова его была опущена вниз, а веки прикрыты. Марианна скрипела зубами от злости — Андерсон добавил ей проблем. Теперь задача двух вампиров — уничтожить чудовище, представляющее опасность для них и для людей. Но сражаться с заведомо бессмертным противником всегда тяжело. Пока девушка размышляла, как убить Тернового Монстра, осатаневший Алукард подходил к спящему «Андерсону», намереваясь разнести ему череп. — Ты глупец! — Алукард направил «Касулл» на монстра. Невероятно быстрое движение серебряного клинка, и голова Алукарда отделилась от плеч, взлетев в воздух. В последний момент вампир выстрелил в голову встающего с колен «Андерсона», разнеся ему пол черепа. Два чудовища начали падать, но сила, находящаяся в них, остановила падение, исцеляя раны. Из багровой тьмы вампира показались его глаза, полные страшного гнева, а голова бывшего священника покрылась еще большим количеством терния, заполняющего раны. — Андерсон, что ты с собой сделал? — закричала Хейнкель. — Он больше не человек. Теперь его, как и Алукарда, можно убить лишь одним способом — уничтожив его сердце, — ответила Марианна, перезаряжая «беретты». Терновый Монстр скрестил мечи, вставая в боевую стойку. Нечто подобное сделал и Алукард, но Марианна заметила, что его скрещенные пистолеты, словно в насмешку над «Андерсоном», напоминали перевернутый крест — символ, использующийся в сатанизме и темных культах. Раздались выстрелы, и целый град пуль обрушился на бывшего Палладина, который даже не пошатнулся и одним быстрым движением пронзил клинком живот вампира. Алукард выстрелил в руку, ударившую его лезвием, почти отрывая ее, но она моментально заживает, благодаря терниям. Багровая тьма, выпущенная Алукардом, пыталась задержать руку «Андерсона», но была разорвана на кусочки терниями. Марианна, заметив обнажившийся гвоздь, выстрелила в него, в надежде уничтожить, но священная реликвия выдержала это. Монстр высоко подпрыгнул и, высвобождая остальные тернии, ринулся на стреляющую по нем Марианну. Алукард, испугавшись за девушку, оттолкнул ее подальше от надвигающегося монстра, попадая в ловушку из терниев. Меч «Андерсона» вошел в его голову и вампир упал на колени. Из раны сочилась кровь, а мерзкие тернии, разрывая череп Алукарда, выползали наружу, обернувшись вокруг руки, держащей пистолеты и шеи. Половина тела вампира вспыхнуло пламенем, и Марианна с ужасом смотрела, как армия мертвых, вызванная Графом, загорелась, мучительно крича. — Адский огонь, — прошептала девушка. Раздался крик Серас. — Господин! — и Дракулина подбежала на помощь Мастеру, хватаясь за клинок, желая вытащить его из вампира. Подлые тернии обернулись вокруг ее руки, разрывая кожу, а адский огонь лизал ее тело, причиняя боль. Марианна, спрыгнув с балкона, подлетела к Серас, помогая ей вытаскивать лезвие. — Алукард, ты слышишь меня? — Господин! — отчаянно кричала Серас. Тернии пробили Марианну насквозь. Кровь хлестнула из горла, заливая ее костюм. Мучительная боль накрыла сознание и тело, и бороться с ней было невыносимо. — Алукард! — Мастер! Но вампир не слышал, погруженный в свои воспоминания. — Алукард, не смей сдаваться, скотина! — звонко и гневно кричала на него Марианна, продолжая пытаться вместе с Серас достучаться до Древнего. — Господин! — Алукард, очнись! — вторила ей Первородная. — Хватит орать, я прекрасно слышу ваши голоса, похожие на осколки разбитой музыки, — Алукард открыл глаза, приходя в себя и, положив свою большую ладонь на сжавшие лезвия ручки вампирш, он начал помогать им вытаскивать клинок из своего тела. — Андерсон, — начал вампир, — победи ты меня сейчас, я был бы только рад, потому что вспомнил тот день, ту пустошь цвета заката. Я вспомнил тот день, что был пятьсот двадцать три года назад. Если бы ты вырвал мне сердце, я был бы очень рад, но теперь воспоминание ушло и ты не сможешь победить меня! — клинок разломился пополам, и Марианна вырвала его остатки из тела Алукарда. — Чудовищ могут победить только люди! Смерть от руки чудовища я просто не приму! Трансформировавшийся Алукард и Марианна с криком кинулись на «Андерсона», разрывая его терновые щупальца, намереваясь добраться до сердца. Зарычав и разрубая одни тернии, Марианна ловко проскользнула под теми, что намеревались обвиться вокруг нее, и на вампирской скорости, обгоняя Алукарда, добралась до «Андерсона», пробивая ему грудную клетку и чувствуя под рукой сердце. Дернув рукой, она вырвала орган из тела, щупальца которого, обвив ее ладонь, пытались вернуть обратно. Уведя в сторону руку, она разорвала тернии и с силой сжала бьющейся комок мышц, превращая в месиво и обагряя себя кровью. Гвоздь Святой Елены упал к ее ногам, звонко ударившись о камень. Сломанное, как кукла, тело священника упало на землю, напоминая собой ветхий пергамент. — Ты — это я! — неожиданно закричал Алукард, со злостью уставившись на тело бывшего священника. — Ты стал таким же, как я! Прошел тот же самый путь! Вампир зарыдал кровавыми слезами. Марианна подошла к нему и, присев на колени, нежно вытирала с его щек слезы. Раздался смех Андерсона, и девушка обернулась к нему, поднимаясь вместе с Графом с колен. — Не плачь, демон. Какие страхи тревожат тебя? Не плачь из-за них, демон. Не для того ли ты стал демоном, чтобы больше не плакать? Когда у человека высыхают слезы, он становится демоном, жалким чудовищем. Он теряет себя и высыхает вместе со слезами. Так смейся же, дай мне мне услышать твой смех, такой знакомый и надменный. Я ухожу, а ты остаешься здесь. Сколько еще ты будешь держаться за эту насмешку над жизнью? — Буду держаться, пока грехи прошлого не настигнут меня и не поблекнут перед грехами будущими. Встретимся в лимбе, — ответил Андерсону Алукард. Тело Андерсона начало распадаться и, как пепел, под действием ветра, подниматься ввысь, туда, где Бог ждал его. — Я слышу голоса. Голоса детей. Они звучат так беззаботно, — Андерсон поднял ладонь к небу, которая моментально распалась. — Дети, я иду. Ждите меня. Хейнкель и Юмиэ упали на колени, роняя слезы на грудь. — Не плачьте, не надо. Не плачьте, и не забудьте помолиться перед сном. Аминь! — тело священника окончательно распалось и, уносимое ветром, взметнулось над площадью. — Аминь, — вторила ему Марианна, втыкая меч в землю, тень от которого солнце превратило в крест. — Аминь, — словно эхо разнесся голос мужчины, и тяжелый ботинок наступил на то, что осталось от лица Андерсона. Серебряные нити со звуком пронеслись по воздуху, разрезая на части близстоящие дома. Интегра выронила сигару, а ошалевший Артур надел очки, тщательно протерев их платком. Перед ними стоял значительно помолодевший Уолтер, закуривая сигару. — Уолтер? Это ты, Уолтер? — голос Интегры был насквозь пропитан испугом, шоком и неверием. — Мусор. Когда человек умирает, от него остается лишь мусор. К чему лить слезы над сором?! Не так ли, Итегра? — обратился к ней Уолтер. — А я все ожидала, когда же ты вылезешь, крыса! — грубо сказала ему Марианна. Дворецкий продолжал попирать прах священника ногами, вызывая гнев Юмиэ, которая с ненавистью смотрела на него, скривив от злости губы. — Уолтер. Что они с ним сделали? — вопрошала Серас. — Да ничего они с ним не сделали, кроме того, что превратили в искусственного вампира, — буркнула Марианна. — Что они сделали? Ясно же, что они меня схватили и сделали вампиром, заодно промыли мозги, чтобы я напал на собственных товарищей. Ты ведь это хочешь услышать, Серас? Но нет, я пришел сюда не по их приказу, а по своей воле, по воле Уолтера Кум Дорнеза! И, купаясь в своей злобе, я разорву вашу связь с грядущей зарей. — Зачем, Уолтер? — сжав кулаки закричала Интегра. — Все очень просто, леди Интегра. Он предал Вас еще пятьдесят пять лет тому назад, там, в холодном сентябре Польши, куда его и Алукарда послал Ваш отец. Я была там, все видела и слышала: то, как он согласился на предложение Майора, — Марианна повернулась к Интегре и, заметив удивленный взгляд Уолтера, продолжила, — Да, Уолтер, той девушкой, которую вы с Алукардом повстречали и которую местные прозвали Белой ведьмой, была я в другом облике. Отец Артура послал меня собирать разведданные, для чего мне пришлось продемонстрировать Майору, кто я, и выразить свою заинтересованность его… проектом. Он с радостью принял меня в свою команду, не подозревая, что я шпион. И я прекрасно помню, как ты пришел, полный смятений и надежд; четырнадцатилетний мальчишка, согласившийся на предложение Майора. Все это время, пока я находилась здесь, в особняке «Хеллсинг, » я ждала, когда проявиться твое крысятничество и ты выйдешь из тени. — Почему же ты тогда не остановила меня, Марианна? — спросил у нее Уолтер. — Надеялась, что ты образумишься, — просто ответила вампирша. — Убью, я его убью! Мне плевать, что у вас там за разборки! Какое мне до этого дело? — взбешенная Юмиэ, выхватив свою катану, побежала на Уолтера, впадая в состояние берсерка, с огромной скоростью оказавшись возле него. — Самобарский прием Секи! Ты мертв! — Нет, это ты мертва, — мягко ответил ей Уолтер. В воздух взвились нити, и с застывшими от непонимания глазами голова девушки упала на бетон, а следом и все тело, разрубленное на куски. — Юмиэ! — Хейнкель собиралась выстрелить в Уолтера, но в ее щеку оперлось что-то холодное, и раздавшийся выстрел прострелил ей лицо. Капитан убрал свое оружие и, покачав головой, кинул поверженной девушке аптечку, а после серебристо-голубоватой стрелой взвился в небо. — Глупо было даже и пытаться. Этот мятеж так просто не остановить, — мрачно резюмировал предатель. Марианна наблюдала, как к Хейнкель подбегают оставшиеся Искариоты, помогая подняться. Упрямая девушка перевязала лицо бинтом, выхватывая у одного из подбежавших автомат. С глазами, наполненными мщением, она встала, готовая биться за Юмиэ. Вампирша печально вздохнула — ей было жаль Юмиэ, а Хейнкель со своими ранами не имеет и шанса победить Уолтера. — Хейнкель, — Марианна оказалась рядом с ней, — не лезь сейчас к Уолтеру, подожди, когда он будет ослаблен в битве с Алукардом или мной, и тогда ты сможешь отомстить за Юмиэ. Искариот кивнула. Через мгновение, Первородная оказалась возле Артура, спокойно следящим за происходящим и закуривая очередную кубинскую сигару. — Не лезь в битву с Уолтером, без тебя разберутся, — запретил ей Джефферсон. К ним подошла Мира, готовая в случае чего, как и Марианна, защищать хозяина. Алукард встал на колени перед Интегрой, ожидая ее приказа. Его черные волосы гривой развевались по ветру, а уставшие глаза смотрели на Госпожу. — Вставай и дерись, «Хеллсинг»! Дерись! — взывал Уолтер. В ответ он услышал лишь тихий смех Алукарда. Затем князь заговорил. — Эй, Ангел Смерти, однажды ты сказал: «Что мы, англичане, больше всего ценим именно закат жизни», а еще ты гордился, что отказался пойти легким путем и стать чудовищем. Помнишь? Твое старое морщинистое тело все равно было в миллионы раз красивее, чем та мерзость, что стоит передо мной. Теперь ты стал Ангелом Смерти душой и телом, не так ли? — Именно, — потвердил Уолтер. — Этот мир все больше погружается в пучину Хаоса и кошмаров, и сегодня, в лучах рассвета, я действительно стал Ангелом Смерти. А теперь, повернись и сразись со мной, Алукард! — Мы с тобой всего лишь псы, послушные псы, а собаки не грызут друг друга без приказа, — Алукард еще больше склонился перед Интегрой, уткнувшись лицом в бетон. — Приказаний, я жду приказаний, госпожа. Убить его? Лишь прикажи, и я убью его, не колеблясь и секунды, ведь я всего лишь монстр, а ты Интегра… Мне без разницы, против кого обращены мои пистолеты, я наведу их на цель, перезаряжу обойму, передерну затвор и сниму с предохранителя, но убьешь его именно ты. Итак, что же, каковы твои приказания? — Найти и уничтожить! Слуга, мои приказы нисколько не изменились и никогда не изменятся! Все наши враги должны быть развеяны по ветру, все препятствия на нашем пути сметены! И не важно, кто перед тобой — выполняй приказ! Не важно, что перед тобой — выполняй приказ! Не важно, кто твой враг — выполняй приказ! — разошлась Интегра. — Слушаюсь, моя Госпожа, — Алукард поднялся с коленопреклонной позы, встав лицом перед Уолтером. — Ты сказала это, проявила твердость духа, за которую все тобой восхищаются, — восторгался Уолтер. — У меня нет времени выяснять, почему ты так поступил. Ты сам захотел стать моим врагом, врагом «Хеллсинг», врагом всей Британии, и мы обязаны тебя уничтожить! — Хорошо сказано, Интегра Файбрук Вингейтс Хеллсинг! — над ними завис цеппелин, а мерзкий голос Майора звучал из динамиков. — Теперь тебя уже не назовешь недоучкой, никак нет. Теперь ты переходишь в разряд настоящего врага. Из самого слабого моего противника, ты превратилась в самого опасного. Дирижабль начал снижаться, пока не опустился рядом с ними. Двери гостеприимно открылись, выпуская лестницу. — «Оставь надежду, всяк сюда входящий»! — громко и пафосно продекламировала Марианна. — Давайте же слегка перетасуем карты. Я повышаю вставки, — довольный голос Майора ядовитой патокой лился с динамиков. Артур, сплюнув окурок, медленно и величественно пошел в сторону цеппелина, доставая на ходу пистолет. Интегра, посмотрев на него, пошла следом. Марианна, Серас и Мира остались у Алукарда, следя за своими Хозяевами. — Марианна, иди туда. Иди и убей их всех, положи этому конец, — обратился к ней вампир, привлекая девушку к себе. Его губы скользнули по ее щеке, оставляя нежный поцелуй. — Да, обязательно, — твердо ответила вампирша. — Марианна, Мира, вы идете? — Артур остановился, оборачиваясь к своим слугам. Кивнув графу, Марианна и ее воспитанница исчезли из его поля зрения, оказавшись на лестнице возле Артура и Интегры. — Господин, — робко начала Серас. — Иди, Серас, защищай нашу госпожу, — не поворачиваясь сказал ей Алукард, — Помоги ей разорвать паутину, которую плетет этот безумец вот уже пятьдесят пять лет. Настает новый день, значит пора мне сразиться с существом, стоящим перед нами. — Серас, скорее! — раздался голос Интегры, вынимающую из ножен свой паташ. — Прощай Уолтер, прощай и умри! — Добро пожаловать! — радостно поприветствовал Шредингер, за что схлопотал очередную пулю в голову. — И это «козыри» Майора? Да я вас всех здесь перестреляю, — заметил Артур. Вампирский слух Марианны позволил услышать издевку Алукарда над Уолтером. — Какие же они красавицы, и теперь они мои, только мои. Моя возлюбленная графиня, моя возлюбленная госпожа и возлюбленная служанка. А ты… ты их лишился. Дальше Марианна уже не следила за происходящим, углубляясь в коридор.***
Цеппелин трещал по швам — вампирши знали свое дело, убивая солдат и уничтожая всю технику и электронику, что попадалась им по пути. Марианна особенно старалась, применяя разрушительные заклинания, от которых дирижабль местами начал гореть, к огромному восторгу дерущегося с Уолтером Алукарда. Перед ними снова встал отряд нацистов. Серас укрыла завитками своей «руки», словно щитом, Интегру и Артура, пока Мира и Марианна расшвыривали отряд, словно кукол. — Они улыбаются, — заметила Мира. — Они умирают с улыбкой на устах. — Ну конечно, вот для чего они пришли сюда, — сообразила Интегра. — Если вы так хотели умереть, то чего же же вы не повесились еще пятьдесят пять лет назад?! — закричала Серас. — Нет, так не пройдет, фройляйн, нам мало просто так умереть. Уж слишком низко мы пали. Людям мы не нужны, люди хотят о нас забыть, но мы нужны самим себе. И мы не согласны умереть в петле, так не пойдет. Нам нужна смерть получше, покрасивее, чтоб не стыдно! Вот почему мы здесь, — восторженно вещал Майор. Прямо перед ними в темноте коридора встал Капитан, все так же молчаливый и угрожающий. — Госпожа Интегра, Господин Артур, идите. Я им займусь, — Серас встала в боевую стойку. — Скорее! Найдите этого Майора и заткните ему глотку, заткните раз и навсегда! — Не дай себя убить! Это приказ! — улыбнулась Интегра. — Я запрещаю тебе умирать. Капитан поднял руку, показывая пальцем направление, куда должна идти Интегра и Артур. — Какой послушный песик, — заметила Хеллсинг. — Марианна, Мира, за мной! — скомандовал Артур. Проходя мимо Ганса, Марианна мягко улыбнулась ему, позволив коснуться щеки и произнесла: — Прощай, Ганс. Оборотень кивнул. Артур, Интегра, Марианна и Мира пришли в большое помещение, где напротив огромного монитора сидел довольный Майор, ожидая их. — О, как же я рад встретиться с вами лицом к лицу! — раздались выстрелы, отскочившие от бронированного стекла, за которым прятался Майор. — Ты трус, Майор! — заметила Марианна. — О, нет, дорогая, считай это разумной предосторожностью, — слащаво улыбнулся нацист. — Садитесь и любуйтесь. — Что ты задумал? — Марианна села напротив. Продолжая улыбаться, Майор нажал на пульт, и на мониторе все увидели Алукарда в форме девочки поглощающего кровь, реками стекающую к нему. — Смотрите, такое представление можно увидеть не всегда. В прошлый раз оно было в тысяча восемьсот девяносто восьмом году. Пьеса называется: «Исчезновение вампира Алукарда». — Что? — Интегра, плотно сжав зубы, сверкнула стеклами очков, резко поворачиваясь к Майору. В мониторе наблюдалось, как превратившийся в подростка Уолтер пытается разрубить Алукарда, но тот мгновенно восстанавливается. — Прекрати это, Майор! — кричал дворецкий. — Слишком поздно, надо было это делать раньше, а теперь он снова непобедим, — протянул Майор. — Твои шансы упали до нуля. Ты упустил возможность. Алукард схватил за грудки Уолтера, ощутимо встряхивая и насмехаясь. — Сам Андерсон не смог меня убить, с чего ты взял, что ты сможешь? Никакие десять тысяч шансов тебе не помогли бы, — произнес Алукард. Наблюдающая за этим Марианна почувствовала, что что-то здесь не так, и Майор знал, что Алукард начнет впитывать кровь всех погибших в городе. — Ты проиграл, Алукард, а я победил, — Майор щелкнул пальцами. — Ты проиграл, Алукард! — Проиграл? О чем ты? Думаешь, ты можешь победить меня? — насмешливо спросил Алукард, смотря прямо в камеру, прекрасно слыша голос Майора. Алукард неожиданно застыл, широко открыв голубые глаза. В образе девочки, в котором он находился, это явно походило на испуг и удивление. Рука вампира начала распадаться, а в потусторонней субстанции начали плыть множества глаз. — Что же, догорай, огарок. Жизнь — тень минутная, — довольно произнес Майор. — Что происходит? — Интегра вскочила, приближаясь ближе к монитору, наблюдая, как распадается Алукард. — Что ты сделал? — Все. Он выпил кровь прапорщика Шредингера, следовательно, он полностью впитал Шредингера в себя, а ведь он был разумным котом Шредингера, который наблюдал сам себя. Он был Чеширским котом, жившим между тонкими гранями возможного, пока он осознавал себя, он был везде и нигде. Но теперь он растворился среди тысяч других жизней, таким образом он больше не осознает себя. И что же случилось? Он больше не везде, он не жив и не мертв. Алукард стал не больше, чем частью мнимого. — Нет, Алукард! — отчаяние захлестнуло Марианну, и, вскакивая со стула, она помчалась к Алукарду. — Алукард, не закрывай глаза! — кричала Интегра, видя как закрываются множества глаз вампира. Марианна выбежала из цеппелина, кидаясь прямо на засыпающего вампира. — Прошу, не закрывай глаза! — одинокая слеза скатилась по бархату щеки, а тонкие руки пытались удержать его, словно она его единственное спасение. — Не оставляй меня! Ты обещал, что всегда будешь рядом! Но вампир ее не слышал. Очертания его становились все бледнее. Он исчезал прямо в объятиях любимого создания. — Не исчезай! — плакала девушка. — Прости, любимая, я не сдержал своего слова. Раздался крик Интегры, приказывающей ему не исчезать. — Нет, пора прощаться, Интегра, — спокойно ответил вампир. Лицо его было на удивление умиротворенным, а губы тронула легкая улыбка. Алукард исчез, оставляя после себя лишь кровавую печать на асфальте, куда упала на колени рыдающая Марианна. Мир для нее потух.***
Тридцать лет спустя. Особняк организации «Легион»
Прекрасная темноволосая девушка, тенью скользила по ночным коридорам особняка, проверяя дежуривших ночью солдат. Луна нескромно заглядывала в большие окна, скользя лучами по фарфоровой коже. Подол платья подметал мраморную плитку пола, а шаги звонко отдавались в коридоре. — Марианна, — вампирша обернулась на зов. К ней шла Мира. — Да, дорогая. — Артур меня не узнал, — печально сообщила Мира. — Я только что вернулась с задания и пошла к нему, но он… Сколько ему осталось, Марианна? — Немного, думаю не больше полгода. Врач сказал, что болезнь прогрессирует и лекарства не помогают. Слишком поздно обнаружили у него рак. — Маркус сказал, что ты винишь себя в этом. — Да, потому что я послушала его и не обратила, когда он был здоров. А когда он заболел раком, было уже поздно. Ты ведь помнишь, что случилось, когда Кэролайн Форбс пыталась исцелить свою мать? — Да, она ускорила ее болезнь. — Мира, — со слезами на глазах, глухо и сдавленно произнесла Марианна, — у меня почти никого не осталось. За последние тридцать лет я потеряла столько близких и родных мне людей. Половина моей семьи умерла, осталось лишь несколько, и то, Ребекка умрет через пару десятков лет. А сколько моих друзей забрала смерть: Стефан, Деймон, Кэтрин, Вилена, Валерия, Виктор, Тайлер, Ками… Майкл, Эстер, охотники, Сайлас, Еретики, Сирены, а потом и Пустая, уносили жизни моих близких. Все время мы боролись за жизнь. Я так устала, Мира, я больше не могу чувствовать эту боль! — Ох, Марианна, — Мира обняла плачущую вампиршу. — Ладно, мне пора к Артуру, надо дать ему обезболивающее, — раздался знакомый звук рассекающегося ветра и Марианна исчезла перед Мирой. Артур не спал, ворочаясь в кровати, сбив простынь под сухими бледными ногам. Его мучили страшные боли. Рак съедал его, превратив за считанные месяцы из здорового пожилого мужчины в больного и слабого старика. После химиотерапии он потерял свои серебристо-седые волосы, и теперь его голова была полностью лысой, обнажая похожую на пергамент кожу. Губы Марианны задрожали — зрелище разбитого болезнью друга и Хозяина убивало ее. Таблетки обезболивающего больше не помогали, и поэтому она несколько раз в день вкалывала ему морфий, чтобы хоть немного облегчить страдания и дать поспать хоть пару часов. Ампула выпала у нее из дрожащих рук, разбившись. — Кто здесь? — прошелестел старческий скрипучий голос. Марианна, вытирая слезы, подошла к кровати Артура и поправила одеяло. — Это я, Артур, — отозвалась девушка, присаживаясь на краешек. Джефферсон, сморщив лоб, вглядывался в лицо Марианны. — Я помню тебя… Марианна. — Да, — ответила Первородная, слабо улыбаясь сквозь слезы. — Я пришла сделать тебе укол. Вампирша сидела рядом с умирающим, пока морфий не подействовал, и, поцеловав в лоб, тихо вышла из комнаты. Зайдя в свою, она обессиленно рухнула на пол, закрыв глаза. После смерти Артура, который так и не оставил наследника, организация отойдет государству, и работать она будет на этих лицемерных разжиревших снобов, сидящих в Белом Доме и в Конгрессе, которые и понятия не имеют, как управлять организацией по борьбе с нечистью. Со слов Серас, нечто такое ожидает и «Хеллсинг», на что Марианна ей ответила, что если что, «Легион» всегда будет рад ее видеть. Раздался неожиданный телефонный звонок и смартфон показал, что звонила Интегра. Марианна подняла трубку. — Слушаю, леди Интегра. — Здравствуй, Марианна. Как там Артур? — Ему все хуже и хуже, врачи говорят, ему осталось жить полгода, и это максимум. — Мне очень жаль. Что будет с организацией? — Отдадут правительству под полный контроль, — ответила вампирша. — Серас передает тебе привет. — И ей передавайте, от меня и Миры. — Ладно, спокойной ночи, Марианна. Если что, звони. — Доброй ночи, леди Интегра, — Марианна отключила телефон. Не раздеваясь, она бухнулась на кровать, засыпая. Спустя какое-то время, она начала ощущать чье-то присутствие в комнате, и, не открывая глаза, напряглась, ожидая действий от гостя. Шею обдало холодным дыханием, а в ухо тихо зарычали. Резко вскочив, вампирша схватила гостя за шею и припечатала к стене, попутно пронзив его висящим на стене мечом. Тихий, знакомый смех раздался в комнате, и низкий, бархатный голос сообщил: — Какой однако холодный прием, моя девочка. — Алукард?! … — спросила Марианна, не веря своим глазам. Вампир все так же смеялся. Марианна отпустила его, отходя на пару шагов. — Долго же ты добирался, Алукард. Чем был занят? — Убивал, убивал в себе души, больше трех миллионов, убивал, пока не оставил одну. Теперь я везде и нигде, и поэтому я здесь. — Ты хочешь моей крови, Алукард? — неожиданно спросила его Марианна. — О, да, конечно, я ничего не ел тридцать лет. Я голоден. Девушка прокусила запястье и подошла к мужчине. Вампир осторожно взял ее за ладонь и коснулся губами запястья, тихонько отпивая теплую кровь. — С возвращением, Граф. — Я наконец-то дома, Графиня.