(Не)идеальный...

      Колсельмо никогда не считал себя знатоком чужих душ и сердец, да и никогда не интересовался ими, полностью отдавшись науке… но этот парень, Эларан, был по-настоящему странным. И дело было не в том, что он, хоть и утверждал обратное, явно был данмерским полукровкой: поверить в его слова могли только норды, с трудом отличающие одного альтмера от другого. Любому же сколько-нибудь внимательному уроженцу Алинора характерная линия скул и огненно-рыжая с красниной грива мальчишки сразу же указывали на нечистокровное происхождение. Как и нет-нет, да и пробивающийся гортанный акцент, выдающий уроженца Морровинда. Колсельмо, если бы его спросили, затруднился бы точно сказать, что его настораживает в приятеле его непутёвого племянника – Эларан, как и положено юноше его возраста, был вежлив и почтителен, более того – очень умён и весьма образован. Не услышь несколько раз Колсельмо, в каких выражениях мальчишка разъяснял Айкантару то, что он не понял – почтенный учёный и половины слов не знал, а те, что знал, постеснялся бы произнести, даже распекая висельников из Сидны – Эларан мог бы смело претендовать на звание идеального ученика. А что полукровка – Колсельмо до того не было никакого дела. Не повезло парнишке с происхождением, ну и что? Для учёного это не помеха, к тому же после этих его, с позволения сказать, "лекций" Айкантар неизменно демонстрировал заметные успехи в учёбе, пусть иногда и затруднялся с подбором пристойной замены бранным определениям, даваемым его приятелем. Поэтому Колсельмо приходилось терпеть сквернословие второго ученика, делая вид, что ничего не слышал.       Мальчишка… Эларан интересовался наследием двемеров даже больше родного племянника Колсельмо. И не просто интересовался, а вдумчиво изучал все, что попадало к нему в руки, ничуть не смущаясь, если чего-то не понимал, вгрызаясь в "гранит науки" с азартом настоящего исследователя и упорством двемерского анимункула. И, к великому огорчению Колсельмо, разбирался в принципах работы двемерских машин куда лучше Айкантара. А в некоторых вопросах, к негодованию Колсельмо – даже лучше него самого.       Порой, глядя на склонившиеся друг к другу встрёпанные макушки – огненно-рыжую и пшенично-золотистую – Колсельмо испытывал несвойственное ему умиление. При всех своих недостатках мальчишка был талантлив, поневоле заставляя Айкантара тянуться за приятелем. Чего стоит только созданный им жезл для тонкой пайки трещин и мелких деталей? Несложная вроде бы в изготовлении штука – но до неё ведь надо было додуматься! Колсельмо, например, не додумался… при том, что такой жезл немалую часть работы заметно упростил и ускорил. А Эларан своё изобретение небрежно обозвал "паяльником" и постоянно то терял, то забывал в самых неожиданных местах. А ведь за такой жезл – короткую, всего полторы ладони длиной трубку с тонким плоским жалом – любой ювелир отдал бы свой годовой заработок… И ведь подобных "паяльнику" артефактов Эларан создал не меньше десятка, каждый заботливо сопроводив подробными и удивительно точными чертежами – в придачу к неплохим мозгам у мальчишки был острый глаз и твёрдая рука. Если бы ещё мальчишка материалы для своих изобретений не таскал из чужих запасов…       Колсельмо вспомнил последний скандал с Элараном, случившийся после того, как тот в очередной раз залез в его любовно хранимую коллекцию двемерских сплавов и стащил редчайший образец вварденфелльского двемерита. Причём скандал начался не из-за самого факта кражи – да и кражей, как таковой, это не было: учёный уже привык, что изобретательный ученик уволакивает что-нибудь потребное для его очередного изобретения, тем более что тот не жался и не настаивал на своём авторстве. Но мальчишка осмелился перечить своему наставнику! Колсельмо понимал, что несправедлив к своему ученику – Эларан явно знал, что говорил, утверждая, что его мастера обманули и стянутый им образец на Вварденфелле никогда не был, являясь продуктом поздней, да ещё и неумелой переплавки – но уступить было выше его сил. Гордость учёного требовала задавить зарвавшегося сопляка если не аргументами, то хотя бы авторитетом… потому что аргументы мальчишки, к величайшему сожалению Колсельмо, были заметно весомее…       Словно наяву, Колсельмо вновь отчётливо услышал свой голос:       "Ваши утверждения, юноша, совершенно бездоказательны! Не станете же вы, в самом деле, утверждать, что сами, лично побывали в двемерских поселениях Вварденфелла – это стало невозможно задолго до вашего появления на свет!"       И так же отчётливо увидел, как Эларан вскидывает голову, прожигая его взглядом… но тут же опускает глаза и с демонстративным смирением бормочет:       "Нет, мастер, разумеется, не буду. Как вы справедливо заметили, это стало невозможно задолго до моего появления на свет…"       Колсельмо нахмурился – острый разум исследователя щекотнула какая-то едва заметная странность в реакции ученика… что-то, на что он тогда, удовлетворённый своей победой, не обратил внимания… Нарочитая покорность не в счет, мальчишка просто проявлял норов. Нет, что-то более трудноуловимое. Что-то... Прикрыв глаза, он принялся вновь прокручивать то воспоминание.       Вот он осаживает зарвавшегося мальчишку…       Вот Эларан гневно вскидывает голову… нет, не гневно, а…       Неожиданный вопль Айкантара, болезненно-испуганный – испуга, впрочем, было явно больше, чем боли – и вторящий ему голос Эларана, разразившегося такой бранью, на какую способен не всякий норд, заставили Колсельмо вскочить, напрочь забыв, о чем он только что думал, и со всей скоростью помчаться в лабораторию, наплевав на то, как он выглядит в глазах вытянувших шеи стражников Подкаменной крепости.       Следом за воплями раздался треск электрических разрядов и азартный вопль Эларана:       – Абсолютная вла-а-асть! – услышав который, Колсельмо припустил ещё быстрее – плевать, на все плевать, ведь два безмозглых рукосуя сейчас разносят его лабораторию!       Что-то загрохотало, треск молний стих, но Колсельмо, преодолевавшего последнюю лестницу, это не успокоило. Грохот, впрочем, больше не повторялся. Зато вновь раздался голос Эларана:       – Ну, и чего ты уставился на меня, как обосравшийся котёнок? Слезай давай, будем смотреть, что опять пошло не так… Давай-давай, живо! А то сейчас на шум явится твой дядя и ввалит нам…       Договорить Эларан не успел – Колсельмо влетел в лабораторию, держась за грудь и пытаясь отдышаться. А Айкантар не успел ни ответить, ни последовать совету приятеля. Увидев, что именно избрал в качестве укрытия от взбесившегося паука – даже не знай Колсельмо, над чем работали неугомонные ученики, валяющаяся у стены куча двемерских деталей имела достаточно узнаваемый вид – его бестолковый племянник, почтенный учёный не удержался от гневного вопля: Айкантар не придумал ничего лучше, чем забраться на плечи почти собранного центуриона…       Стоявший посреди лаборатории – к мимолётному удивлению Колсельмо и вопреки его ожиданиям, ничуть не пострадавшей – Эларан отошёл назад и меланхолично заметил:       – А я ведь предупреждал…