It's over, we're still alive... that's really all we can ask for

Хемунд склонился над павшей воительницей: — Тебе придется умирать одной, Лагерта. Прости. Он стоял посреди разгромленного пустынного поля боя. Оно все, куда не посмотришь, было усеяно трупами. С другой стороны поля, словно большая волна захлестывающая землю, надвигались вражеские воины. Хемунд знал, кто был с ними. Чувствуя, как меч свободно лежит в одной руке, он просто ждал. Стоя там, в ожидании грядущего, он опустил руки, когда кривая улыбка появилась на его лице. Возможно, их встреча была неизбежна. Так или иначе Хемунд не сбежал бы сейчас, словно пёс. * Он был там. Его священник. Его предатель. Стоял совершенно спокойно, ожидая приговора. Человек, улыбавшийся ему на поле боя. Улыбавшийся, словно всё это была их личная шутка, словно никто больше не смог бы по-настоящему оценить всю эту иронию. * Хемунд ждал, точно не зная, чего именно. Он сказал правду Лагерте. Он не был готов к смерти. — Священник, — спокойное приветствие прозвучало немного печально. — Ивар, — к собственному удивлению с теплотой в голосе ответил Хемунд, — Схватите его, — приказал Ивар, разворачивая коня и уезжая прочь. * — Почему ты не убил меня? — У меня еще будет возможность. — Справедливо. — А ты любил ее? Лагерту... Все, что ты искал в женщинах, ты обрел в ней? — с горечью спросил Ивар. В его голосе звучал намек на нескрываемое любопытство. — Возможно, — пристальный взгляд. — Ты веришь в это? — Нет, — Ивар медленного покачал головой. — Я так не считаю. Я не думаю, что ты заботился хоть о ком-то из нас. Ты лгал ей так же, как лгал мне. — Возможно, ты прав. — Внезапно ты сказал правду. — Ты бы поверил мне, если бы я продолжил говорить тебе то же, что и раньше? — слабая улыбка. Старая игра продолжалась. — Или, быть может, я лгу сейчас? * — Чего ты ждешь, Ивар? Что может внезапно измениться? — спросил Хемунд, когда они уже находились в Каттегате. В этот раз его даже не заковали в цепи. Передвигаться можно было свободно, как и при Лагерте. Было не ясно, что за игру вел Ивар. Изменилась ли она или осталась прежней? Оставалось ли это до сих пор игрой для них обоих? В тишине Ивар молча обдумывал вопрос, и затем задумчиво, немного грустно, будто произнося мысли вслух сказал: — Я просто не хотел убивать тебя. Теперь настала очередь Хемунда взять паузу. Слишком много искренности, слишком неожиданно. Наконец: — Тогда позволь мне уехать с войском французов. Отпусти меня домой. Простой ответ: «Нет». — Нет? Тогда, что? — Ты должен будешь заплатить за боль, которую причинил мне. — Улыбаясь, пожал плечами Ивар, затем развернулся и медленно, но твердо пошел прочь. * — Что такого особенного было в Лагерте? Почему ты полюбил ее, но не меня? Хемунд тихо засмеялся: — Ивар, я не любил ее. Она делала в точности то же, что и ты. Она пощадила мою жизнь и пыталась манипулировать мной. Но она была моим врагом. — Но все же ты целовал ее и спал с ней. Говорил ей, что любишь. — Ты хотел бы, чтобы это я говорил и тебе? — Хемунд смотрел более пристально на Ивара. Он медленно наклонился ближе держа взгляд, будто в тисках. Приблизившись к Ивару, он поцеловал его. Мягкий, томительный поцелуй длился недолго. Отстранившись, Хемунд снова посмотрел на Ивара, также всматриваясь в его глаза, без сожалений, пронзительно и будто всезнающе. — Чем-то поможет то, что я не хотел ничего из этого? Пристальный, нечитаемый взгляд: — Бедная Лагерта, — короткий смешок. Теперь уже он наклонился к Хемунду, большим пальцем проводя по его щеке. — Никогда не делай этого снова, священник. — И слегка ударив по щеке, Ивар отпустил его. * — Она пыталась манипулировать тобой, но вместо этого ты манипулировал ею. — Так же, как это было и с нами, — сказал Хемунд. — Осторожней, священник. — улыбнулся Ивар, грозя пальцем. — Ты больше не мой любимый питомец. — Я никогда не был твоим питомцем. Я был твоим божеством. Ивар засмеялся, запрокинув голову, хлопнув Хемунда по бедру: — Я так скучал по тебе. Все-таки я оставлю тебя при себе, хоть Харальд и мечтает тебя распять. * — Ты когда-нибудь собирался за меня сражаться по-настоящему? — Я бился за тебя, Ивар. И я чуть не погиб ради тебя. — И потом ты пообещал это кому-то еще. — Именно. — Тогда твое слово ничего не значит. — Мое слово значит всё, Ивар. Я также бился и за Лагерту. Была большая вероятность, что я умру за нее. — А что если я скажу тебе, что ты никогда не покинешь это место снова? Что больше никогда в своей жизни не увидишь другого Христианина? Ты бы заволновался? Стоила бы твоя преданность тогда, хоть чего-нибудь? — Это решать Богу, а не тебе. — Твоего бога здесь нет, священник. Здесь только я. И если ты хочешь жить, тебе следует начинать раскаиваться. — Я не обязан каяться тебе. — Ты обязан мне всем. — Почему тебе? Почему я не в долгу перед ней? Она также спасла меня от смерти. Она также взяла меня в плен. Она любила меня. Почему я не обязан ей ничем, а тебе всем? — Я тоже любил тебя! — прошипел Ивар. Поток слов язычника обрушился на Хемунда: — Но я полагаю, я был глупцом, поверив, что тебе тоже не плевать на меня. Что сказанное тобой было правдой. Когда ты клялся, что я могу тебе верить. — Но, Ивар, — осторожно сказал Хемунд, — как ты мог верить мне? Я был скомпроментирован уже тем, что сражался за тебя. Единственный, кто никогда не лжет, не обманывает и не идет на компромиссы — это Бог. В этом мире ты хочешь быть словно один из твоих богов, и ты ищешь кого-то, кто похож на моего Бога. Но, Ивар, пойми, тебе не достичь ничего из этого. Мы всего лишь люди. С Лагертой было намного проще. Все, что она хотела в конце — это поцелуй и каплю лжи. Так почему я должен был отказать ей в этом? * Больше не было войны. Не было сражений. Не было мести. Ничего, что отвлекало бы его. Только они двое, в непосредственной близости друг от друга. И Ивар гадал, почему он опять пощадил Хемунда. Ожидания были пустыми. Хемунд ясно дал это понять. Никто не любил его. Никто не выбирал. Даже его кровные родственники. И определенно ни кто-либо еще. И все же игра продолжалась. По крайней мере, у него было что-то по-праву его, опять. И, да, священник истечёт кровью за него. А может, и нет. Ивар этого не знал. Он больше не знал чего хочет. Необъяснимо хотел его сейчас, хотел получить то, что имела Лагерта, будто это могло каким-то образом его очистить, чтобы Хемунд снова стал принадлежать ему.