Мирные дни

— Не отстаём! Осталось ещё немного, давайте! — Беркут обернулся и посмотрел на класс. Дети тащились, как сонные мухи. И ведь они шли всего-то два часа… Сергей вздохнул. — Муза! Иди сюда. Мэтт был «приглашён» на этот поход в качестве помощника, хотя по большей части он только мешался и тащился в конце ребят, которые были младше его лет на десять. Впрочем, Сергей и не рассчитывал на помощь механика и взял его скорее за компанию — с одними малявками тащиться было скучно, а Алик, хоть Беркут и старался этого не показывать, был ему другом. — Что? — Леша подошёл к Сергею и вопросительно посмотрел на него, пытаясь отдышаться. — Какие мы нежные… Карту доставай, умник. Мэтт принялся рыться в рюкзаке, и вскоре карта была в его руках. — Ну? — Беркут, щурившись от солнца, пытался пересчитать ребят. — Что «ну»? — Привал устраивать будем, вот что. Далеко до стоянки? Было человек десять, лучшие из лучших. Но даже они уже выбились из сил. — Чего молчишь? — Эмм… Ты про крестик такой? Сергей вздохнул. — Нет, крестик — это клад с драконом… Да, естественно! Далеко? — Мм… Ещё километров пятнадцать. — Пф, всего делов-то, — усмехнулся командир, проигнорировав вздохи, нытье и умоляющие взгляды сзади. — Бееркут, — умоляющий взгляд человека, который стоит рядом, было проигнорировать гораздо сложней. Возведя глаза к небу, Сергей, что-то пробормотав, крикнул: — Давайте на поляну, привал устраивать будем! На самом деле, место было действительно классным — поляна была большой, будто отрезанной от мира деревьями, недалеко журчал родник. Алька даже начал сомневаться, действительно ли Сергею нужна карта, или он знает этот лес как свои пять пальцев. Было уже темно. Несколько девочек ушли в палатку, откуда периодически доносилось хихиканье. Однако большинство остались сидеть у разведённого Беркутом костра. — Сбегаешь за водой? — Сергей подошёл к костру и посмотрел на Альку. — А чё я сразу? — Вообще-то ты типа мой помощник. Мэтт грустно оглядел небольшой лагерь и приветливо колыхающийся огонь костра. — Я устаал… — А я будто не устал! Пока ты тут отсиживался, я ходил на разведку, палки собирал, костер разводил. И, между прочим, мой рюкзак в три раза тяжелей твоего. Против этого поспорить было сложно. Да и Беркута не переспоришь — это Мэтт знал точно, ещё с давних времён. Вздохнув, он встал, взял ведро и направился к реке. … Речка была недалеко, и парень быстро нашел её. Однако пришлось повозиться, чтобы спуститься к воде, не свалившись в неё. Наконец-то спустившись, Алька прислушался. Тишинаа… Где-то звучал сверчок, вода, казалось, застыла неподвижно. В тишине очень резко прозвучал странный звук. Алька не сразу понял, что издавал звук его же телефон. Мэтт быстро достал его из кармана. Сообщение, от Ленки. «Привет! Ты как там, попугай тебя не замучал ещё?» Тихо засмеявшись, парень быстро ввел: «Замучал: < Ты ж его знаешь» Тут же — «дзинь». «Оо, бедняга. Дай я спасу тебя от злого тирана: D» «Хех, не выйдет. Вот, за водой послал. Сейчас возвращаться… Эх» Телефон завибрировал в руке. «Ну вот… Удачи тебе)» И тут же — ещё. «И не смей простудиться! Я все ещё помню тут случай» Алька засмеялся. «Постараюсь… Ладно, я пойду, напишу как смогу. А то меня уже ждут» Убрав телефон в карман — после очередных «дзынь» парень решил, что ответит ей уже у костра — Мэтт набрал воду в ведро и потащил наверх. Если спускаться было тяжело, то забираться, да ещё и с ведром, полным воды — тем более. Наконец, среди деревьев показался огонь, и уже издалека Алька услышал тихие аккорды. Конечно, какой костер без песен под гитару! Мэтт усмехнулся — пожалуй, это стоило всех мучений. Когда он вышел на поляну, гитарист — совсем парнишка, которому нельзя было дать больше четырнадцати — только разыгрывался. Увидев Мэтта, он слегка улыбнулся, и, тихо сыграв ещё один аккорд, посмотрел на Беркута. То сидел у костра, с каким-то беспокойством глядя в лес. — Ну что, выбрал? — Сергей повернулся к мальчишке, едва пробежав взглядом по Альке и слегка кивнув. Алька, хмыкнув, тоже сел у костра. — Выбрал, — почему-то тихо сказал парень и снова провел рукой по струнам. Глубоко вздохнул, и провел снова. Снова, снова. Отдельные аккорды медленно соединялись в незамысловатую мелодию. Очень тихо и серьезно мальчик запел. Когда мы спрячем за пазухи Ветрами избитые флаги И молча сожжём у берега Последние корабли Голос пошел чуть выше. Мальчишка явно был не певцом, и на более высоких нотах немного фальшивил, однако от этого песня не становилась хуже. Наш маленький барабанщик Уйдет за вечерним солнцем И лёгкой прозрачной дымкой Растает в жёлтой дали Аккорды и голос стали громче, мелодия — сложнее и несколько более грубой, рваной. От горького пепелища От темных пустых переулков Где бьют. Дожди. Монотонно Эта строчка была самой «рваной», действительно будто тяжёлые капли, или даже пули. По крышам как по гробам От злой измены что рыщет В развалинах злых и гулких Уйдет наш барабанщик Уйдет, не сдав барабан Песня стала более… мелодичной, чуть медленней, будто бы слабо улыбнулась, но голос оставался жёстким и серьезным. Уйдет в синеву рассвета Там теплая память детства Как смуглый от солнца мальчишка Смеясь, бежит по траве Видимо, пошла кульминация — и голос, и аккорды становились все громче, громче. Там людям не целят в спину Там правда для всех едина Там если враг, то открытый, А если друг — то навек Тут же, почти без паузы — следующий куплет, но аккорды больше не звучали мелодично — наоборот, резкие, рваные, стоящие по-отдельности звуки-стаккато. Но есть утешение, как будто Последний патрон в обойме Последняя горькая радость Что каждый из нас был прав. И вот потому над планетой Шагает наш барабанщик Аккорд — громкий, звонкий, резкий — прозвучал над поляной, и, наконец, стих. На пару секунд воцарилась тишина, но тут же — снова аккорды, но уже медленно, тихо, даже нежно. Идёт он, высокий и тонкий Касаясь верхушек трав. Парень сыграл ещё пару тихих аккордов, и тут же приложил ладонь к струнам, оборвав звуки. С полминуты все молчали. Наконец, кто-то из ребят захлопал, их поддержали остальные. Мальчишка слабо улыбнулся. Мэтт невольно посмотрел на Серегу. Тот, слегка нахмурившись и думая о чем-то своем, смотрел куда-то сквозь костер. Алька подошёл к пареньку. — Самоучка? Мальчик кивнул: — Уже два года… Стараюсь, но выходит не очень. Мэтт так же слабо кивнул, невольно разглядывая мальчишку. Наверное, он запросто смог бы сойти за того барабанщика — «высокий и тонкий». — Ну, не скажи. Сыграл ты очень даже неплохо. Я и сам сначала таким же самоучкой был, уже потом стал на курсы ходить. Главное — не бросай это дело. Парнишка опять слегка кивнул. — А вы умеете играть, да? Алька усмехнулся — вроде бы ненамного старше, а все равно на «Вы». — Угу… Давай, сыграю что-нибудь. Мальчик с готовностью протянул гитару. — Уух, лучше не давать Музе гитару, — Беркут насмешливо посмотрел на него через костер — Сейчас начнется. Мэтт усмехнулся в ответ. — Я чуть-чуть. Только одну. — Угу, так я тебе и поверил… Давай уж. Лешка улыбнулся. Взял гитару. Пару секунд помолчал, думая, что бы сыграть. Было довольно шумно — кто-то и смотрел на Мэтта, ожидая песни, но большинство болтали между друг другом о самом разном, смеялись, спорили, доказывали. Алька снова улыбнулся. Не касаясь струн, даже не пропел — тихо проговорил My circuits have blown Тут же стало почти тихо. Уже большинство смотрели на Мэтта. Кроме Беркута, который опять пытался высмотреть что-то в лесу. Мэтт коснулся струн. Один аккорд на строчку, почти что ничего I know it's self imposed Паузы между строчками почти исчезли — вступление было пройдено, начиналась сама песня, хотя мелодия все ещё оставалось той же — один тихий аккорд на одну строчку And all I have shared And all I have loved Is all I'll ever own Снова небольшая пауза — будто небольшой вдох, возможность приготовится But something has changed Уже пошла мелодия, бой был быстрым, но все ещё тихим, голос — медленным, гораздо громче аккордов I feel so alive My life just blew up I'd give it all up I'll depressurize Аккорды стали чуть громче, хотя все равно почти незаметными на фоне голоса Oh, oh, oh, ten thousand miles left on the road Oh, oh, oh, five-hundred hours 'till I am home Мелодия совсем стихла — Мэтт даже приподнял правую руку, слегка запрокинув голову и закрыв глаза I need something human, human Human, human Пауза. Почти резкий удар по струнам — и уже пошли не просто аккорды, а мелодия. Громкая, четкая мелодия. Песня начиналась только сейчас. Алька, уже открыв глаза, продолжал смотреть куда-то немного вверх, сквозь кроны деревьев, слегка покачиваясь в такт музыки. Голос так же стал громче, чище, четче Let's face all our fears Come out of the shade Let's burn all the money Absolve all the lies And wake up unscathed Мэтт закусил губу — он не играл на гитаре уже давно, а настроена она была даже слишком хорошо, и пальцы уже слегка покраснели — и перевел взгляд на гитару. Сейчас было важно не сбиться The big picture's gone Replaced with visions of you Now life can begin I've cleansed all my sins I'm about to break through Песня становилась все громче, уверенней Oh, oh, oh, five thousand miles left on the road Oh, oh, oh, two-hundred hours till I am home I need something human, human Human, human Неожиданно, достигнув кульминации, песня будто бы прервалась — все стихло. Мэтт снова закрыл глаза. Очень тихо, почти прошептал And I need the touch And something human, human Снова пошли аккорды, но уже тише, чем раньше, и чуточку медленнее. Небольшой проигрыш — и опять Oh, oh, oh, less than a mile left on the road Oh, oh, oh, I will be crawling though your door I need something human, human Human, human И снова гитара полностью стихла And I need your love And something human, human Алька выждал ещё секунд десять. Улыбнулся, отложил гитару. Кто-то зааплодировал, остальные поддержали. Гитара перекочевала в руки к очередному пацаненку, который тут же начал проверять гитару на «настроеность». Мэтт подошел к Беркуту, сел рядом. Тот хмыкнул, все ещё не отводя взгляда от леса. — Ты же говорил, тут никаких диких зверей не водится, — Мэтт невольно передернулся, представив, кто может ходить совсем недалеко от них. — Всегда надо быть начеку, — совершенно серьезно ответил Сергей, но, заметив опасливый взгляд Лешки на лес, усмехнулся — Да не бойся, никого там нет. Это так… старое воинское чутье. — Угу… А что, тебе кажется, там кто-то может быть? Беркут снова усмехнулся. — А тебе нет? Мэтт снова повернулся к громадине леса. Почти минуту вглядывался в темные стволы, будто пытаясь высмотреть кого-то. — Но… Если я скажу, что да, это будет просто трусость? Серега хмыкнул. — Страх — это инстинкт. Созданный для защиты. Каждый увидит во тьме что-то свое, и отнюдь не приятное. Просто смелые умеют страх контролировать. А некоторые научились не бояться самого страха, потому что он стал частью их жизни, — Беркут как-то угрюмо усмехнулся — И от такой жизни всегда ждешь удара в спину. Всегда. А это похуже страха. Мэтт кивнул, поджав ноги под себя. — Значит, опять не будешь спать? — Но ты в любом случае пойдешь спать, — Беркут строго посмотрел на «помощника», заранее зная, что он ответит. Алька хитро улыбнулся. — А помнишь, ты обещал дорассказать ту историю? Ещё в прошлом походе. Сергей вздохнул, сдерживая улыбку. — Опять ведь вырубишься у костра. Лучше иди в палатку и спи как нормальный человек. — Да ну… И все равно не усну. Я не хочу. — А кто говорил, что устал? — Вот ты меня ведром и взбодрил. Беркут только фыркнул. — Только полчаса. — Полтора, — Алька из-за всех сил старался не усмехнуться. — Один, не больше. — Отлично, — Мэтт все-таки усмехнулся, прекрасно понимая, что просидит у костра далеко не один час. Если, конечно, не «вырубится». Ночь обещала быть долгой, холодной и интересной.