***
К тому времени, пока Анатоль добрался до Москвы уже было темно, и улицы были захвачены молодыми гусарами на их незаконные ночные приключения, цыганскими девушками и другими исследователями ночной жизни. Анатоль прогуливается по знакомым улицам, направляясь к дому Феди и напевая романтическую мелодию, популярную в Париже. Он предпочел пойти пешком, тем самым дав себе больше времени для размышлений. Он раздумывает над вариантами того, что скажет Феде, когда застанет его врасплох своим неожиданным визитом, но вдруг знакомые голоса, которые пьяно кричат вниз по улице возле паба привлекают его внимание. Анатоль возвращается в тень, чтобы понаблюдать за этим балаганом. Два офицера и трое молодых людей в штатском вывалились из паба, смеясь и шутя между собой. Двоих Анатоль не узнает. Один из них — Онегин, друг Федора, а другого Анатоль тоже помнит, но не в силах вспомнить имя. У него перехватывает дыхание, когда он замечает Федю среди них. Анатоль делает робкий шаг вперед, сдерживаясь от того, чтобы не бегать и кричать из-за волнения, как ребенок, но останавливается и отступает обратно в темноту, замечая то, как Федя держится за другого молодого офицера. — К актрисам! — Кричат двое в штатском. — Вы уверены, что не присоединяетесь к нам? — спрашивает Онегин, скептически глядя на Федора. Улыбка Федора почти хищная, и он то дело переводить взгляд от своего друга к офицеру, которого он придерживает. — Нет. У меня с Денисовым есть дело о котором надо позаботиться. Ведь так Вася? Денисов кивает; он выглядит довольно пьяным. — Ах, черт с вами тогда! — Онегин кричит, ничуть не разочаровавшись. Он и два других человека карабкаются в экипаж, направляясь в сторону театра. Федор следить за тем, как они уходят прежде, чем приблизиться к Денисову. Он говорит что-то молодому человеку на ухо; Анатоль пытается уловить слова, но они слишком тихие, а он слишком далеко. Однако ему и не нужно знать, о чем они говорят. Для него это очевидно. Анатоль интуитивно понимает все, что касается Федора, как и другие часто делают по отношению к тем, кого любят. Он замечает это во взгляде, который разделяют те, в языке тела, и в том, как рука Федора находилась на бедре Денисова в то время, пока они садились в экипаж, поджидающий через дорогу. Анатоль чувствует, как внутри него что-то умирает. Цыганская музыка, грохочущая из пабов, колотится в голове, смешавшись с ударами колес кареты по галечной улице. Что-то в груди сжимается, трескается и умирает. Возможно, это его детские надежды и мечты. Ему уже не двенадцать, и он должен был получше подумать прежде, чем держать их в голове в течение четырех лет. Они любовники, они любовники, они любовники!— эта мысль мучительно крутится без остановки в его голове, пока он спускается по бульвару, чтобы найти своего кучера. — Мы уходим, сейчас же! — приказывает он по-детски плаксивым голосом, чувствуя себя полным дураком из-за того, что поверил в нечто настолько безосновательное. — Сейчас, князь? — Кучер выглядит озадаченным. В конце концов Анатоль сказал ему, что останется на целую неделю. — Да, сейчас! Отправляемся в Петербург без промедления! Я не могу остаться здесь ни минутой больше! Анатоль проводит лето в раздражённом и мрачном настроении, которое так не подходит ему, из-за чего его семья беспокоится и даже хочет посоветоваться с врачом. Он говорит им, что это бесполезно, и это правда так. Он вполне здоров и находит удовольствие в своих обычных занятиях, но что-то потерялось в этой роковой поездке в Москву, какая-то частичка его детства, частичка его чистой наивности, которую он никогда не сможет вернуть больше.***
Анатоль возвращается в Париж подавленным, потерянным и больше не уверенный в том, чего желает. Его сердце никогда не разбивали раньше, и он не понимает, что именно это — то чувство, которое раздирает его на части. Он ищет удовольствия с уличными девушками и в дамах, но они никогда не удовлетворят его полностью, благодаря чему учеба начинает скатываться, к большому сожалению его наставникам. Анатоль никогда не был прилежным учеником, но ему удается превзойти все свои предыдущие достижения по мере того, как борется и оплакивает свою детскую любовь. Он не прекратил писать Федору, хотя делает это редко и больше по привычке, чем по другой причине. Письма от Федора все еще приходят ровно раз в месяц. К тому времени, когда наступает Рождественский бал, Анатоль обещает себе, что не допустит того, чтобы его пасмурное настроение испортило праздники. Он одет в свой лучший фрак и брюки, его волосы уложены и расчесаны назад, как по последнему писку моды. Он молод и красив, шампанское и вино течет в сверкающих фонтанах под свечами, а прекрасные молодые парижские девушки без особых усилий танцуют в вальсах и кадрилях. Анатоль поймал себя на мысли, что скучает по мазурке — Анатоль! Иди сюда. Один из твоих сограждан в городе, — Анатоль поднял глаза, чтобы взглянуть на Ле Бо — молодого и дерзкого кадета, с энтузиазмом указывающего на молодого человека с очевидной русской одеждой, который стоит рядом с ним. Выглядел он взволнованным и смущенным от того, что является центром внимания. Анатоль подходит к ним и весело ухмыляться Ле Бо. -Хорошо, тогда познакомь нас. — Пьер, это Анатоль Курагин; он мой друг. Анатоль, это Пьер Безухов. Он пришел учиться в университет. Вы из Москвы, да? Пьер медленно кивает. — Да, а, да, мой… мой отец — москвич, и я, а — я родился там. Он — мой отец — был так добр, что заплатил за моё образование здесь. — Вы уже давно приехали? — спрашивает Анатоль, внимательно изучая лицо Пьера. Он одевается аккуратно, но довольно — таки скромно.У него полная фигура, однако имеются прекрасные, добрые мягкие глаза и милая манера краснеть всякий раз, когда обращается к кому-то напрямую, даже если ему удаётся надавить своими ответом. — Нет, недавно. В начале недели, — Пьер смотрит на Анатоля и застенчиво ему улыбается. — Не могли вы как-нибудь показать мне местность? — Конечно! Что вы скажете на том, чтобы пообедать завтра днём? Мы можем начать оттуда. Анатоль внезапно чувствует себя гораздо лучше, чем чувствовал себя за всю осень. ЛеБо усмехается, как будто что-то знает. Он сжимает плечо Анатолия прежде, чем последовать за красивой блондинкой, дабы попросить у неё следующий танец.***
Книги Пьера разбросаны по всему полу и Анатоль чуть не спотыкается об одну из них. Он сделал такое лицо которая, свидетельствовала об интенсивных интеллектуальных процессов. — Боже, что ты изучаешь? — обращается он к Пьеру, который потерялся где-то между томами и газетами. — Философию, — говорит Пьер, откладывает одну из толстых книг и направляясь к Анатолю. — Все дело в том, что человеку нужно выжить. Тело, как мы знаем, нуждается в еде и воде… Возможно в приюте. Но душа! Выживание души требует чего-то большего… экстраординарного. Анатоль ухмыляется, поднимая бутылку отличного красного вина. — И у меня есть то, что необходимо прямо сейчас. Пьер одобрительно кивает, спешно складывает и отталкивает свои книги в сторону, ища бокалы и шахматы, пока он идет. — Я не ожидал, что ты навестишь, — поспешно сказал он, явно обеспокоенным тем, чтобы придать гостиной более презентабельный вид.- Я намеревался заняться учёбой целый день. — Как чертовски скучно, — выдал Анатоль, потом плюхнулся на кушетку и посмотрел на вечерний свет, которым светил из окна через бутылку. — Ты уже должны были понять, что у меня есть привычка неожиданно прийти в гости.Прошло… сколько? — два месяца? Пьер смеется и добродушно кивает. — Да, да.- Их дружба сумела прорасти и развиваться с головокружительной скоростью. Они нашли совместимость в своей природе — это было чрезвычайно удовлетворительно, и они стали почти неотделимыми. Вино идет легко и расслабляло язык. Анатоль вскоре оказывается лежащим на пышном ковре у камина с головой на коленях Пьера, пока молодой человек небрежно играет с его мягкими, клубнично-светлыми волосами. — Скажи, Анатоль, — задумчиво начинает Пьер, — Ты говорил, что у тебя никогда не были серьезны отношения с девушкой. Почему так? Анатоль неуверенно пожимает плечами: — Я не знаю. Полагаю, что я — не тип замужества, — Он закрывает глаза и удивляется своими словам, слегка кусая нижнюю губу, — Или, может быть, сейчас не время… я не знаю! Что насчёт тебя? Пьер вздыхает и слегка тянет за одну из русых прядей волос, которую он крутил вокруг пальца. — Я не знаю. Думаю, я хотел бы однажды жениться. Теперь у меня есть старший друг в России. Он только что женился, и я не понимаю, что так замечательно в этом — хотя для него это может так и есть. Анатоль медленно открывает глаза; алкоголь в крови делает понятие вещей более мягкими, слегка размытыми. — О? — спрашивает он заинтересованный. — У тебя есть близкий друг, который только что женился? Ты ревнуешь? Пьер, кажется, застывает от этих словах, но затем расслабляет. — Да, — признается он неуверенно. Анатоль садится, встречаясь глазами с парнем, у него свои были наполовину закрыть и слегка прикрыты длинными темными ресницами. — У меня тоже есть старший друг и он… ну, он не женат, но я думаю, что он разбил мне сердце. Пьер протягивает руку и осторожно касается его щеки. — Зачем кому-то это делать? Анатоль смеется и откидывается назад, чтобы прижаться к груди Пьера. — Я не знаю. Думаю, он все еще держит меня за ребенка. Я не могу винить его. Я его много лет не видел, — Он оглядывается на Пьера, встречая его бархатные, темно-карие глаза своими хрустальными серыми. — Я не думаю, что это имеет значение сейчас. Хотя…