Человек начинает ценить кого-то только после того, как потеряет

      Я врач. Но при этом я не лечу мужчин. Если бы мне дали возможность, я бы никого не лечил. Почему? Не знаю.       Я пошел учиться на врача с точной целью — помогать людям. Но со временем желание стало слабело и слабело, а в конец учёбы энтузиазм и вовсе потух. Теперь же я лишь ношу профессию врача, как своё имя, будто настоящего у меня и не было. Все называют меня «доктор Шамал» и я сам уже называю себя «Доктор», хоть таковым не являюсь.       Зачем же я пошёл на эту злосчастную медицину? Всё просто, и даже очень…       Это было около восемнадцати лет назад. Я тогда был одиннадцатиклассником, была середина учебного года, и к нам в класс пришла новенькая. Естественно, все парни, в том числе и я, заинтересовались такой новостью. Но, скажу честно, то, что мы нафантазировали, совсем не совпадало с реальностью.       Я не могу сказать, что девушка была не красивая, нет, она была симпатичной, но очень замкнутой и закомплексованной, отчего общаться с ней было крайне затруднительно.       Учитель видел эти проблемы, поэтому попросил меня, как старосту класса, присмотреть за ней. А зачем мне это все? — подумал я, но пришлось согласиться.       На большей части уроков мы сидели за одной партой и я без перестоя не мог сорвать с её взгляда. Я не мог понять, что не так и почему уделяю больше внимания ей, а не учёбе, но, скорее всего, дело в том, что я и не старался этого понимать.       Прошло полгода — это был конец одиннадцатого класса, мы с девчонкой очень сдружились, и я стал её первым другом. Она всегда называла меня своим лучшим другом, отчего было очень приятно, а её улыбка только больше меня радовала.       — Мая, куда будешь поступать, когда окончишь школу? — однажды спросил я, отчего та похлопала своими большими карими глазами и с удивлением посмотрела на меня.       — Блин, спросил бы чего полегче… Не знаю даже. Наверное, никуда. А ты? — пожав плечами, ответила она.       — Я тоже никогда не задумывался. Как ты думаешь, какая профессия мне подошла бы? — мне было интересно ее мнение, она всегда была честной, поэтому её мнение было бесценно.       — Ну… судя по твоему почерку, тебе надо однозначно быть врачом, — она тихо хихикнула и тут же заставила меня покраснеть. Разве мой почерк настолько ужасен? Ну, блин, даёт. Но, с другой стороны, она же никогда не врёт.       — Ну, а что, «доктор Шамал» — звучит очень даже хорошо! Буду приходить к тебе, и лечить меня будешь! — рассмеялась она. Это было забавно, но я решил пошутить по своему.       — Ну, если стану психиатром, первым же делом тебя запру, — её личико сменилось почти тут же. Надув губки, она скрестила руки.       — Э, ну! Почему вы такой жёстокий, мистер психиатр?! — её обиженный вид заставил меня сжалиться.       — Мая, не обижайся… Я же лишь от любви, такой великой, над тобой издеваюсь, — от этих слов стало смешно, и я невольно рассмеялся, чем вновь её, явно, задел но, она не подала вида.       Уже летом мы стали встречаться. Да, это был неожиданный поворот для нас обоих.       Мы гуляли в центре города, ей очень нравится центр. А если нравится ей, я не против. Так вот, мы гуляли и решили зайти в кафе, чтобы перекусить. Я видел все её взгляды, видел, как она всё хотела что-то сказать и видел, как она будто тянула ко мне руки, но в тот же момент оттягивала их.       — Что-то не так? — я решил всё же спросить, ведь я стал волноваться, мало ли что она хочет мне сказать, но боится. А вдруг, это что-то серьёзное?       — Ну… как сказать, что-то не так… Просто… — её щеки покрылись краской, это заставило меня усмехнуться, и слегка улыбнулся. — Ты мне нравишься…, но не как друг… Слушай, мне кажется, я люблю тебя.       В эту секунду моё сердце будто перестало биться. Я чувствовал кучу смешанных чувств: радость, смятение, страх, смущение… и много схожих, друг на друга похожих и совсем неразборчивых чувств. В тот момент я почувствовал себя просто тупым школьником, который не знал, как ответить взаимностью. Стоп. Я же и был тупым школьником. Но, собрав все свою мужественность в кулак, я положил свою руку на её маленькую и слегка холодную ручку.       — Знаешь, мне кажется, что я люблю тебя тоже, — стараясь без капли смущения и сомнения сказать я, но, видимо ей это было не так и важно моё выражение лица сейчас. Её глаза в тот момент засверкали ярче звёзд, и, дабы она не взорвалась от столь объёмной радости, я пересел к ней и тут же обнял.       С того дня я себе пообещал, что она будет счастлива и её улыбка никогда не спадет с лица.       К концу лета мне стало очень не по себе. Почему? Мая стала вновь какой-то замкнутой, и на вопросы о том, всё ли в порядке, она лишь улыбалась и говорила, что всё хорошо, хотя мало в это верилось.       От небольших прогулок у неё часто стала течь кровь из носа, чем неоднократно меня пугало. Часто жаловалась на головные боли или головокружения, но при этом у неё всегда «всё хорошо».       — Мая, мне кажется, что что-то не так. Ты не хочешь со мной поделиться? — Я подсел к ней на диван. Мы частенько сидели по вечерам у неё или у меня дома. Наши родители были совсем не против отношений, я нравился даже её отцу, и у нас сложились с ним дружеские отношения, так же, как и у неё с моей мамой.       — Нет, а чем мне делится? Я ничего от тебя не скрываю, — она стала нервничать, я это понял потому, что она вжалась в диван и стала отводить взгляд. Она не умеет врать, да и это ей не к лицу.       Но мне пришлось лишь улыбнуться поцеловать её в щёку.       — Но, если что-то будет не так, ты мне всё расскажешь? — я обязан был спросить, ведь мне важно знать, что она мне доверяет.       Мая же улыбнулась и кивнула, после чего повалила меня на этот потрёпанный годами диван и прижалась к моей груди.       — Не волнуйся, я первым делом всё расскажу тебе, если что-то случится.       — Ну, я надеюсь.       Я надеялся. Но все мои надежды разбились на сотни осколков всего за одну неделю.       Какие-то злосчастные семь дней разрушили всю мою жизнь.       Это была середина последнего года обучения. Наш злосчастный тринадцатый класс. Да, во многих странах одиннадцать классов, в других двенадцать, а вот в Италии тринадцать, необычно.       Мы встречаемся почти полтора года, но при этом наши чувства уже достаточно сильно остыли. Другими словами, «конфетно-цветочный период» уже закончился и мы стали расходиться. После того, как мне исполнилось восемнадцать, я нашёл себе компанию; сигареты, бухло, тусовки стали мне интереснее, чем девушка. А зачем она, если на вечеринках их толпы?       Каждый раз мы виделись всё реже и реже, а когда встретились спустя неделю паузы, я не узнал её. Бледная, худая, синяки под глазами, так же и синяки по всему телу — жуть.       — Нагулялся? — холодно спросила она. — Небось, моё день рождение с другими девчонками отмечал, верно? — мне стало немного стыдно. Я совсем забыл о её дне рождении, но вместо того, чтобы извиниться или хоть что-то сказать, я прошёл мимо неё, оставив одну. Не знаю, послышалось мне или нет, но я услышал всхлип, после чего она пропала. А это был только понедельник.       В вторник она не пришла в школу. Я решил не заострять на этом внимания, если бы что-то случилось, она позвонила бы мне, всё рассказала, но труба не гудела — значит, всё нормально. В планах у меня было зайти к ней после уроков, но одноклассники меня подхватили, и мы пошли совсем в противоположенную, от её дома, сторону.       В среду всё также молчала, я решил спросить у учителей, но те лишь пожимали плечами. Поэтому я решил, что точно надо сходить и узнать, что случилось. После школы, перешагнув те же грабли, проигнорировал друзей и отправился прямо к ней. Слава богу, дверь мне открыли её родители, и они явно были рады меня видеть.       — Ты ей теперь очень нужен, у неё теперь очень трудный период, — её мама стала мне невнятно что-то говорить. Что за «трудный период»? Это она так из-за того, что я её с днём рождения не поздравил?       — Я могу её увидеть? — задал совсем логичный вопрос я, ведь для этого я сюда и пришёл, но тут лицо её матери стало уж вообще мрачным, что не на шутку меня напугало, ведь я всегда знал Нону как весёлую женщину, которая очень любила свою семью.       — Сейчас Мая находится в больнице, — лишь это уже заставило меня впасть в ступор. Как в больнице? Что с ней случилось? Все ли с ней хорошо? Так много вопросов в голове, но из-за шока я не мог ничего промямлить, и Нона это понимала, поэтому промолчала.       Еще немного посидев с «будущей тёщей» за одним столом, я собрался и переварил всю информацию. Затем на кухню пришёл отец Маи — Адам — и сказал, что мы можем ехать к ней.       Я сильно нервничал по пути в больницу и в самом здании. Я боялся увидеть её страдания, ведь не знал, чем она больна и что с ней. Нона и Адам попросили меня зайти в палату одному, ведь сами должны были поговорить с лечащим врачом, и я был всеми руками за.       Она лежала в кровати и читала книгу, а когда увидела меня, мило улыбнулась, но в её взгляде было что-то не то, было слишком мало тепла. Вдохнув побольше воздуха, я прошёл и сел к ней на койку.       — Привет… Мая, что-то случилось? Выглядишь не очень. — Я решил сразу перейти к тому, что волновало меня больше всего.       — Привет, — тихо поздоровалась она, после этого проследовало неловкое молчание, которое сильно напрягало.       — А, ты кто? — это что, неудачная шутка? Если да, то было не смешно.       — Э, Мая, это не смешно. Не говори, что ты действительно не знаешь, кто я? — она помотала головой, и я понял, что, скорее всего, она просто злится, — Слушай, ну прости из-за дня рождения, я правда не хотел, чтобы всё так обернулось.       — Послушай… Я правда не знаю, о чем ты говоришь. Точнее, я не помню… Прошу, расскажи мне хоть что-нибудь, — шок, полный шок с моей стороны. Она не помнит меня, чёрт. Да что же с ней случилось?!       Я постарался сохранять спокойствие и очень аккуратно обнял её, хоть и заметил, что она слегка сопротивлялась, но не сильно.       — Мая, ты меня очень любишь, а я очень люблю тебя. Мы с тобой встречаемся уже два года, — я стал рассказывать ей самый лучшие и весёлые моменты наших с ней отношений, на что она очень радушно улыбалась, но потом…       — Я очень рада, что у нас с тобой такие прекрасные взаимоотношения, но, жаль, я этого не помню, — она была сильно подавлена этим фактом и всё, что мне оставалось, это подать ей фотографию, которую она сделала на своем Полароиде ещё совсем недавно.       — Вот, это мы с тобой. Ты тут такая красивая, — я перевернул фотографию. На обратной стороне была написана дата и надпись «Два года прекрасных отношений». Её пробило на слёзы, и, кажется, она что-то вспомнила.       — Дурачок… Зачем ты её таскаешь с собой, я тут не красивая… — я тут же узнал свою девушку, она постоянно так говорила об этой фотографии. Я тут же обрадовался и, убрав её ручки с лица, поцеловал, а затем, почти сразу же, получил взаимный ответ.

***

      — Так что же случилось? — наконец у меня выдалась свободная минутка спросить о том, что меня тревожило всё это время.       — Я слегка приболела, — она врала, это было очевидно, ведь её внешний вид был, мягко говоря, ужасен.       — Я бы не сказал, что это «слегка», — я решил сразу ей сказать, что не верю. Она усмехнулась.       — Знаешь, какой мне подарок подарила жизнь? — это был стрёмный вопрос, и я не сразу понял, что она имела в виду.       — Нет… Не знаю… Слушай, я знаю, что должен был быть с тобой, но я забыл. Я правда забыл.       — На мой день рождение мне диагностировали рак, — я замер от услышанного. Заметив, как она сжала одеяло, я тут же обнял её и прижал к себе.       — Тихо, тихо… Это излечимо, тебя вылечат, все будет хо…       — Последняя стадия, — она перебила меня но, я не отчаялся, и только сильнее прижав её к себе, утешал.       — Это еще ничего не значит, врачи тебе помогут, всё же хорошо, я рядом…       — Мне сказали, я умру через месяц.       — Тогда, надо сделать так, чтобы этот месяц стал самым счастливым в твоей жизни.       Я лез из кожи вон и старался сделать её счастливой ещё три дня. Она много улыбалась и смеялась. Такое чувство, будто наши чувства вновь стали теплеть, но в то же время, холодеть стала она.       За эти три дня она без умолку благодарила меня и, такое чувство, будто закричала бы на весь свет о том, как она любит меня. Честно, настолько счастливой, я никогда её не видел, от этого и моя душа пела.       Воскресенье же был днём, когда дрогнули небеса. Я проснулся рядом со своей любимой девушкой и нежно коснулся её щеки, но в следующую же секунду мне пришлось невольно и резко оторваться от неё с непонятным для меня криком. Мая была очень холодной и больше не дышала. Все аппараты были выключены, только я не понял, какого черта?       На моих глазах тут же стали наворачиваться слёзы. Адская боль в районе груди, я не мог понять что это, но будто кто-то вырвал из груди тепло, было очень холодно.       На её белом, слегка посиневшем лице играла небольшая улыбка, она так была счастлива пережить со мной последние дни, от этого только сильнее хотелось плакать. Я решил, что сдерживать себя нет смысла.       Спустя немного времени мне достался её дневник, и в нём она описывала всё, что хотела сказать мне, но, по той или иной причине, не могла. Оказывается, она врала мне уже очень давно и, даже говоря, что ей остался месяц, она также соврала. Я не мог на неё злиться, ведь она хотела лишь как лучше для меня, но я по своей же глупости, из-за своей безалаберности, остался ни с чем.       До окончания школы — каждый вечер — я вспоминал её слова:       «Надеюсь, вы, Доктор Шамал, сможете спасти других таких же больных девушек, как я…»       Это стало моей мотивацией, я поступил на медицину только ради неё, хоть Маи больше и не было.       После школы я втянулся в мафию, учился и пытался найти такую же, как она, но… Прошло много времени, а такую, как Мая, я не найду никогда, а ведь, что мешало мне быть с ней, когда она была жива? Только моя тупость, и, если бы не это, могло бы быть по-другому. И я много о чём теперь бы не жалел.