Человек начинает ценить кого-то только после того, как потеряет

      Ненависть — самое сильное чувство человека. А каково просыпаться каждое утро и, смотря в зеркало, испытывать его? Каждое проклятое утро.       Состоять в мафии — это значит подвергать себя опасности, а быть её боссом — жить каждый день, будто последний, ведь ты не знаешь, доживёшь ты до обеда или тебя, всё же, кто-то внезапно, убьёт.       Естественно, я всегда думал, что мне такое не грозит. У меня были подчинённые, которые ценой своей жизни могли меня защитить. Но и я не беспомощен — у меня есть сила, благодаря которой мог защитить себя и… был обязан защищать ту, что оберегала моё сердце, но не справился с этим.       Вредная, немного эгоистичная и ревнивая. Такой я её видел всегда но, при этом, она была моим лучиком света в этом тёмном, длинном коридоре, под названием, жизнь.       Внешне она была очень похожа на своего придурковатого братца: длинные пепельные волосы, большие, тёмные и выразительные глаза, вот только ростом не удалась. Ниже плеча моего, но, несмотря на это, всё равно опасной женщиной была. Хах, и тут себя подкалываю: не была она женщиной, даже сказал бы, что девочкой являлась, ребёнком. Патлатый часто возникал, говорил: «Куда ж тебе, тридцатичетырехлетнему старпёру, такая молодая девчонка?!» Да, ей было всего восемнадцать, но меня это не смущало, впрочем, как и ей было совсем на это плевать.       Помню, хорошо выделился один день. День её рождения. Всё же для неё это праздник, а я спокойно выдохнул, понимая, что тюрьма мне больше не грозит. Но в тоже время спокойно выдыхать времени не было — я забыл о подарке. Так получилось, что мы в Варии не дарим другу подарки, но с другой стороны — она моя девушка. При этом, сколько её помню, она всегда мне что-то дарила. Когда вообще мелкой была, носила мне цветочки, рисунки какие-то глупые, но было приятно. Когда подросла, стала дарить другие подарки. А я? За два года отношений даже розочку ей не подарил. Как бы, и любви ей много не давал. Не умею. Но она меня всё равно любила, искренне и так по-детски.       — Эй, мусор, подойди сюда, — я окликнул патлатого, и тот, уж очень недовольно говоря что-то невнятное себе под нос, подошёл.       — Чего тебе? — в своей обычнейшей манере подал вопрос он, на что я, разозлившись, кинул в него стакан. Жаль, промахнулся.       — У твоей сестры сегодня день рождение. Что… что она любит? Ну, что ей подарить? — признаюсь, было очень сложно с ним общаться нормально, да и вообще говорить с ним спокойно — это что-то невыносимое. Я посмотрел на его безграничное удивление. Суперби почесал затылок и посмотрел в потолок.       — Блин, спросил бы что попроще. Она любит тебя. Я и сам не очень знаю, что ей нравится, она очень замкнута. Ты ведь знаешь, натянутые у нас отношения. — Что правда, то правда. Я почему-то подумал, что он будет хорошим советчиком, а тот же не общается с девчонкой вообще.       — Хотя, знаешь, я пару раз слышал, как она жаловалась Луссурии, что ты ей совсем цветов не даришь. Подари ты ей хотя бы ромашку. И ещё… УЛЫБАЙСЯ, КОГДА С НЕЙ ОБЩАЕШЬСЯ, ТУПОЙ ТЫ! — от того, что тот сорвался на крик, я сорвался на злость и зарядил ему в голову очередным стаканом, и на этот раз попал.       С гордостью того, что попал, я расположился в кресле поудобнее и задумался. Как бы я ненавидел признавать своих ошибок, но этот придурок был прав. Я не дарил цветов, никогда не улыбался и вообще общался с ней не так, как подобает общаться с той, которой дарят своё сердце.       Мне пришлось отправиться в город, дабы купить ей букет. Объездив половину центра, я сделал вывод: дорого и не стоит того. Нет, денег мне было не жалко, просто они не стоили этого страшного, полуобсохшего, полудранного веника, который весь человеческий род называл букетом. Поэтому отчаялся. И подумал, может, хоть просто букет роз собрать, но и роз красивых тоже не было.       Зайдя в последний цветочный, уже почти перед самым его закрытием, я осмотрелся. Все то же самое, но мой взгляд привлекла роза. Она была не такая, как все. Ярко-синяя роза, которая красивым градиентом переливалась снизу, тёмным, вверх, все более и более светлее. Без лишних раздумий я попросил букет, но мне сказали, что она одна. Даже под угрозами дулом к виску, она все так же оставалась одна. А что делать? Уже поздно, идти некуда, пришлось взять только её.       Мне её украсили такими же яркими синими и голубыми ленточками, и тогда я поехал домой.       Много времени не теряя, в своем кабинете я написал все свои чувства на листе бумаги, после чего, привязал его к розе теми же ленточками. Кажется, готово.       Именинница вернулась поздно, но все её встретили с поздравлениями, отчего сильно подняли ей настроение. Но после всех пришла моя очередь.       Показывать себя настоящего я всем им не хотел, поэтому повел свою женщину на балкон, где уже был готов столик с десертом и бутылкой шампанского.       — Ты, наверное, сильно устала? — нежно спросил я, аккуратно взяв её за руку, поцеловал её в ручку и улыбнулся, отчего та впала в небольшой ступор.       — Не волнуйся, я всё же решил, что должен быть с тобою собой, — я поспешил её успокоить и нежно приобнял за талию. Усадив за стол, налил нам по пол бокала шампанского.       — Меня приятно удивляют твои изменения, — честно сказала она и, улыбнувшись, сделала глоточек. На душе стало как-то тепло, ей это нравилось.       — Это ещё не конец, — я встал из-за стола и ушёл, чтобы взять подарок, оставив её в полном неведении. Когда же вернулся, протянул ей розу, отчего та была не просто счастлива — она кинулась мне на шею.       Когда же моя любовь стала читать письмо, я заметил, как слёзы наворачивались на её глазах и, будто хрусталики, покатились по щекам.       — Спасибо тебе, Занзас… Я тоже тебя люблю… — прошептала она, крепко обнимая меня.       От этих воспоминаний сначала бросило в жар, а потом начало трясти. Странная реакция моего тела меня немного удивила, но я залил ещё один стакан спиртного и стал дальше вспоминать. Только теперь уже не самые весёлые моменты. Точнее, самые плачевные.       Это было обычное задание и, казалось бы, ничего необычного. Мой сброд мусора был в разных точках, и все выполняли то, что им следует. Одна Юна (да её звали Юной)… у меня нервно дрогнула рука, и я грустно ухмыльнулся. Так вот, только она осталась со мной. Я сидел на камне и спокойно крутил в руке бутылку виски, поглядывая, как она смотрит по сторонам, не зная, чем себя занять.       — Почему не пошла с патлатым? — заметив, что она совсем скучает, спросил я, на что моя малявка, в свою очередь, повернулась ко мне и улыбнулась.       — Я не хотела тебя оставлять одного. Мало ли, что случится, — девчонка подошла ко мне и поцеловала меня в висок, отчего я невольно улыбнулся.       — Как-то раньше и один справлялся, так что мне теперь помешало бы? — я тут же усмехнулся и приобнял красавицу за талию. Но заметил, что её мимика изменилась, она стала недовольной.       — Ты слишком самоуверен в себе, Занзас. — Ухмылка спала и с моего лица. Она права, я самоуверен, но это не плохо. Почему это стало чем-то скверным или грешным? Но я знал, если открою рот, всё закончится слезами.       Она отошла от меня, а после и просто ушла на разведку. Мне стало как-то не по себе. Она ушла одна, и меня охватили параноидальные мысли: «А если с ней что-нибудь случится?». Усмехнувшись, я сделал пару глотков дорогого виски и более удобно расселся на камне, но меня не покидали странные чувства.       Я не смог долго сидеть, как игла в зад кольнуло, и я вскочил. Мне надо искать её.       — Ты лучше стой и руки вверх подними так, чтобы я их видел, — передо мной появился какой-то левый мужик. В его руках был пистолет, и он был направлен в меня. Я даже не моргнул, было не страшно, только смешно.       — Ты в курсе, что твой пистолет не заряжен? — я усмехнулся и стал доставать свои пистолеты. Но, что это за долбаное чувство?.. И тут я услышал, как покатились камни сзади меня.       — Нет! — голос Юны. Я услышал выстрел, а, когда повернулся, её кровь заляпала мою рубашку. Я замер. То чувство погасло, а на замену пришло другое — злость.       То, как я расправился с этим сбродом говна, лучше никому не рассказывать, дабы не шокировать. Я осмотрел местность. Моя девушка лежала на земле и старалась остановить кровь. Чёрт, я совсем забыл о её ране. Не теряя не секунды, подбежал к ней, но она уже не ориентировалась в реальности, и я понимал, что ничем ей уже не помогу.       — Юна… Прошу, не умирай, я тебя прошу! — это было бесполезно но, в тот момент, я надеялся на всё, что угодно. Она лишь улыбалась.       — Ты… Действительно очень… самоуверен… — её тихий голос прозвучал и эхом отбивался в моей голове, — Я люблю тебя, Занзас…       Уже холодноватая, хрупкая ручонка легла мне на щеку, я положил сверху свою руку и придерживал, но почти в тоже мгновение, рука стала тяжелее.       — Я тоже люблю тебя… Моя хорошая…       Юна больше не дышала. Она умерла в моих руках. Погибла из-за меня. Из-за моей самоуверенности.       Усмехнувшись, я допил бутылку с горла. Посмотрев на фотографию, что стояла на моем столе, потянулся к ней. Вина никогда не спадёт с моих плеч, и мне всегда будет казаться, будто её кровь навсегда останется на моих руках.