***
Ньют сумел просидеть в своей удаленной от всего внешнего мира комнате еще целую — о, Боже, как такое вообще может быть? — неделю, прежде чем он уже не мог есть ту еду, которая и так заканчивалась, и решил в конце концов выбраться наружу. Он много думал, стоит ли это делать, потому что последние слова матери крутились у него в голове каждый раз, когда он хотел выйти, и ему пришлось бороться с желанием покинуть комнату и ослушаться мать или остаться тут до того момента, как она вернется. В конце концов, первое победило, и он решился. Как только Ньют открыл дверь и оказался снаружи, в нос ему ударил резкий, едкий запах со сладковатым оттенком. Он не знал, что могло так пахнуть, но запах казался очень знакомым и не сулил ничего хорошего. Ньют поднялся наверх, в гостиную, откуда, по его мнению, доносился этот своеобразный аромат, и оказался прав. На полу, прямо посреди гостиной, на месте, где обычно стоял кофейный столик, лежала его мать. На самом деле, ее с трудом можно было узнать, но только не ее сыну. Он узнал ее, даже если сейчас она выглядела так. Ее лицо было искажено болью, рот раскрыт, что переодически туда залетали и оттуда вылетали большие черные мухи. Части ее туловища вообще не было, оно было как будто съедено животными, в ноги и руки были искусаны. Были немного видны ребра и внутренние органы, а во лбу сияла заметная темно-красная дыра. Это ужасное зрелище теперь навсегда засело в памяти подростка. Ньют тут же почувствовал резкую тяжесть, ударившую его в грудь, а ноги подкосились, что он еле остался стоять на ногах. Он кое-как добрался до матери и осел на пол рядом с ней. В голове стоял шум, ужасно хотелось рыдать и кричать. Ньют заплакал. Конечно, заплакал, а что вы ожидали от практически ребенка, который только что нашел обглоданный труп матери в своей гостиной? Он рыдал, он не мог держаться. Он хотел обнять ее, но не мог. Поэтому он просто отполз и откинулся на диван, подперевший его спину, закрыл лицо руками и стал громко плакать. В голове парня мелькали картинки былых времен, когда все еще было в порядке. Ньют видел улыбку матери перед глазами, слышал отголоски ее смеха. — Все будет хорошо, слышишь? — Тише, милый, это ничего, это пройдет... — Какой же ты у меня красивый! — Спокойной ночи, милый. Люблю тебя. Ньют громко закричал, попытался, но у него ничего не вышло, и из-за охрипшего голоса у него получился только немой крик, но боли в нем было предостаточно. Через несколько минут его плач стих, и он просто всхлипывал, поджав ноги к груди и лицом уткнувшись в колени. Ньют не верил, что это было реально. Он не мог представить себе жизни без нее. Все вокруг сейчас казалось ему страшным сном. На улице быстро стемнело, и Ньют погрузился в сон прямо там, где сидел. У него не было сил встать и сделать что-то(хотя бы закрыть дверь для начала, потому что она до сих пор была открыта и оставлять ее так не представлялось хорошей идеей), хотя он и сам не понимал, что ему теперь нужно было делать и куда дальше идти после случившегося. Он даже не мог нормально думать, а голова раскалывалась. Все, что Ньют мог делать, это сидеть тут, свернувшись беспомощным комочком, ожидающим, что сейчас случится чудо и он проснется, понимая, что ему все это приснилось, или же кто-нибудь войдет в комнату и скажет, что это был лишь глупый розыгрыш. Но этого не случилось. Никто не знал, сколько времени уже прошло к тому моменту, когда Солнце на востоке встало и засияло ярким ослепляющим светом, и Ньют проснулся. Он разомкнул заспанные и слипшиеся от слез глаза и оглянулся. Его истерика уже стихла(конечно, на время), и он мог трезво анализировать ситуацию вокруг себя. Первым делом он решил найти телефон и позвонить сестре, потому что был уверен, что она достаточно взрослая, чтобы знать, что нужно делать в этой ситуации. Он побежал к домашнему телефону, стараясь не оглядываться на тело на полу, и взял трубку. Он принялся набирать знакомые цифры, но вдруг его испугала тишина, ведь всегда, когда набираешь номер на таком телефоне, каждое нажатие кнопок сопровождается надоедливыми звуками. Но сейчас было слишком тихо. Ньют закрыл глаза на это и все равно нажал вызов, но когда приложил телефон к уху, не услышал ровно ничего, кроме жуткого и очень тихого шума, который ему, скорее всего, послышался из-за нервозности и страха. Подросток сдался после третьей попытки дозвониться хоть кому-нибудь, и теперь стремительно побежал на поиски мобильника. Он знал, что тот находился на кухне, и поэтому долго искать ему не пришлось. Через три минуты он уже держал телефон в дрожащих руках. — Ч-что за... — тихо прошептал он, когда набрал номер сестры и попытался позвонить, но не смог, потому что связь пропала. Ньют проверил значки наличия связи в верхней панели на экране смартфона, и это подтвердило то, что здесь, в их доме, где всегда была связь, чтобы болтать по телефону, сейчас было глухо, как затерянном лесу. С каждой секундой ему становилось все страшнее находиться в собственном доме, и он решил пойти обратиться за помощью к соседям. Они жили на самом краю района частных домов их большого города и всегда сохраняли доброжелательные отношения с людьми, жившими по соседству. На улице было ужасно тихо. Настолько тихо, что тишина почти оглушала Ньюта. Не было ни далеких звуков машин, ни какого-нибудь веселого и поднимающего настроение пения птиц в лесу рядом. Ничего. Ньют поспешил в самый ближний соседний дом, согреваемый надеждой, что сейчас там ему как всегда мило улыбнутся, пригласят на ужин и скажут, что все в порядке. Он остановился в паре метров от входа, замедляя шаг на ступеньках крыльца, и принялся осторожно подниматься. Каждый его шаг сопровождался глухим скрипом дерева под его ногами. Когда он встал в метре от входной двери, страх снова поглотил его с головой, потому что из дома не доносилось ни звука, свет был отключен, что он мог видеть через незашторенное окно недалеко от двери, и весь дом нагонял тревогу и жуть. Ньют отбросил свои мысли и решил постучать. — Миссис Грейс! Хей! — громко говорил он, одновременно настойчиво стуча в дверь костяшками руки. — Мистер Грейс! — с каждым стуком удары становились все сильнее. — Макс! Ньют внезапно замолчал, больше не мог произнести и слова и просто молча прислушивался, надеясь уловить звуки шагов по ту сторону двери. Через полминуты ему это удалось, и у него прямо от сердца отлегло, когда он услышал шаги. Ему даже вдруг захотелось улыбаться. Но как только он заметил, как кто-то прильнул всем телом к рядом находящемуся окну, как только он отошел на метр назад и стал присматриваться, как только он узнал, кто это был и как он выглядел, у него сперло дыхание, а досмерти испуганное сердце ушло в пятки. Это был его старый друг, Макс Грейс, который был на пару лет младше него и с которым он в детстве иногда выходил пинать надувной мяч. Макс был единственным сыном их соседей Фрэнка и Дженис. Но когда Ньют узнал его, он уже не выглядел, как прежний Макс. Он был до жути бледный, глаза его были голубого цвета и в них не видно было зрачка. Обветшалая одежда висела на тонких сухих руках, которыми он прижимался к стеклу, а рот переодически открывался и закрывался, беззвучно клацая зубами. Его лицо было скорчено и мертво, прямо как у его мамы. Ньют понял, что это был уже не его старый друг. Ему никогда прежде не приходилось видеть трупы близко, но он был уверен, что сейчас перед ним находился один из них. Но этот труп ходил. Ньют не мог поверить в происходящее, слезы выступили на его глазах, мешая видеть, поэтому перед глазами все плыло, будто в замедленной съемке. Сердце болезненно сжималось, и безумно хотелось кричать до потери голоса. Ньют не понимал, что здесь случилось, но решил, что лучшим решением сейчас было бы пойти обратно в дом и запереться. Он даже подумал, что нужно вернуться в комнату и просидеть там еще пару недель, чтобы потом выйти обратно в нормальный мир.***
Прошло две недели. Ньют сделал то, что должен был: он по-человечески похоронил свою мать на заднем дворе, что стоило ему немалых усилий хотя бы просто не упасть и не умереть от горя и безысходности. Он закрыл на замок все двери, которые только были, начиная с забора, защищающего дом, заканчивая черным входом в дом. Он считал, что безопасность сейчас была ему важнее всего. Дома в одиночестве было невероятно скучно и грустно. Телефон с музыкой разрядился уже вечером того дня, как он взял его. Ньют старался не сойти с ума и читал книги из домашней библиотеки на верхнем этаже, в старой комнате своей сестры. Это довольно хорошо у него получалось, и время шло достаточно быстро. Ньют не знал, зачем он сидел здесь и чего ждал, но выходить наружу он тоже не решался. Сидя наверху около окна, он иногда мог замечать людей, которые вяло шагали по дороге, каждый раз в надежде всматриваясь в них, желая, чтобы они оказались настоящими живыми людьми, но никто это проходивших людей не был жив. Все они, как один, были копией Макса. Их одежда была запачкана грязью и кое-где даже кровью, лица были бледными, а глаза жуткого болезненного голубого оттенка без зрачков. Это было ужасно, и каждый раз, когда Ньют замечал их и понимал, что они не живые люди, он оседал на пол и рыдал себе в коленки, стараясь делать это как можно тише. Он просто не мог понять, что случилось с миром, что случилось с этими людьми, что они умерли и пошли. Насколько это может быть ужасно. Только ли они ходят, или вдобавок могут нанести вред живым? Хотел ли Макс навредить ему? Ньют позволял себе размышлять, почему это случилось. Случилось ли то же самое в городе? В стране? Куча вопросов, которые вряд ли получили бы свои ответы. И Ньют просто ждал. В глубине его души несмотря на все это сохранялась надежда, что еще не все потеряно. Спустя еще неделю у него стала заканчиваться еда, часть которой и так была с истекшим сроком годности, и вода, потому что водоснабжение не работало, как и все остальные коммуникации, благо, дома был небольшой запас питьевой воды, который подростку удалось растянуть на неделю. Ньют знал, что в городе есть еда и вода, поэтому он решил, что ему стоит пойти туда. Он долго думал над этим, но инстинкт выживания взял свое, поэтому он собрал в рюкзак необходимые вещи, включая оставленный матерью кольт и патроны, хотя сам понимал, что не умел стрелять и вряд ли это помогло бы ему, но все же, и набрался смелости выйти. Он успел сделать вывод, что мертвые гуляющие люди могут заметить его по звуку, пока думал над тем, что случилось у дома Грейсов, ведь Макс показался почти сразу после того, как он начал стучать и звать их. Теперь он понимал, что ему следует быть тише. Стараясь быть как можно тише, Ньют неспешно вышел из дома, закрыл за собой дверь и направился к дороге в город, все время глядя по сторонам. Все было нормально и спокойно, все мертвые люди, кажется, ушли, или они просто притаились в ожидании Ньюта. Во всяком случае, подросток пользовался моментом и бесшумно двигался по асфальтированной дороге, иногда поднимая голову вперед и встречаясь взглядом с высокими городскими зданиями впереди. Никаких машин на длинном шоссе не было, хотя обычно здесь всегда проезжало большое количество автомобилей каждую минуту, но Ньют решил, что, возможно, дорогу сюда просто перекрыли из-за того, что тут случилось. Через десять-двадцать минут он уже входил в город, небольшие частные дома, хозяйственные корпуса и лес остались позади него. Вопреки всем надеждам и ожиданиям Ньюта здесь было также тихо, как за городом, поэтому мысль о нормальной жизни в городе тут же испарилась, уступив место новой волне страха. Ньют шел вперед, уже думая о том, что здесь все может быть еще хуже, но ему было плевать на это. Он не представлял себе такой жизни, в какой он жил в последнее время. Улицы были непривычно пусты. Брошенные автомобили все стояли в разброс, а некоторые вообще были разбиты об здания, деревья или другие машины. На асфальте кое-где валялись оставленные людьми вещи. В воздухе можно было уловить ужасный запах, каким Ньют уже успел надышаться у себя дома ранее. На мутном сером небе не было солнца, что придавало городу еще более ужасающую жуткую атмосферу. Прохладный ветер обдавал парня, заставляя немного дрожать. Раньше полностью заполненные магазины, рестораны и просто тротуары кишали людьми, все все время куда-то шли, торопились, ехали. Жизнь была наполнена действием, движением. Сейчас же когда-то переполненный город больше напоминал Припять, чем миллионную Атланту. Ноги неторопливо несли своего хозяина, которому было уже плевать на все на свете, по опустевшим дорогам. Ньют думал, будто он спал, и это все сейчас испарится. Но он ошибся, потому что, когда он вышел на перекрестную часть дороги, услышал шум по боковым сторонам от себя и обернулся, смотря сначала направо, и сразу же налево. Там было то, что заставило его ноги подкоситься, а сердце остановиться. Ньют чуть не упал от страха и осознания своего положения, потому что видеть такое большое скопление трупов ему приходилось мало того впервые, так они еще и стояли и ходили, а вдобавок более оживленно зашумели, увидев впереди свою потенциальную жертву. — Черт! — слишком громко для этой ситуации ругнулся парень. В голове загудело, и Ньют на ватных ногах побежал вперед, оставив злополучный перекресток позади. Переодически оборачиваясь за правое плечо, он видел, как две толпы мертвых людей соединились в одну и направились прямо за ним. Забежав за другой, не переполненный мертвецами угол, Ньют остановился и позволил себе выдохнуть. Сердце бешено стучало, когда он лихорадочно оглядывался по сторонам, ища спасения. Видимо, сама Вселенная решила помочь ему, и он заметил длинную железную лестницу на стене одного из высокий зданий, ведущую на его крышу. Ньют уже не помнил то, как он бежал и как поднимался, как оказался наверху и вырубился, свалив такую дыру в памяти на резкий скачок адреналина от страха такой суровой смерти. Он не боялся умереть, потому что даже смерть казалась ему лучшим вариантом, нежели одинокая, напряженная жизнь в таком мире, но, видимо, инстинкт самосохранения оказался сильнее, потому что быть заживо съеденным каким-то мертвым человеком было слишком ужасно и жутко. Проще было подставить пистолет к виску. Когда Ньют очнулся, солнце уже садилось, он быстро встал и был готов бежать снова, будто за ним до сих пор гналась мертвая толпа, но потом заметил, что он находился в относительной безопасности и напряженно выдохнул. Воздух стал прохладнее и даже казался немного чище здесь, но в носу все равно стоял отвратительный запах апокалипсиса. Ньют устало подошел к краю здания, посмотреть, как обстоят дела с мертвецами, взволнованно взглянул вниз и обнаружил, что большая часть скопления ушла, и только пара десятков людей лениво болтались по переулку. — Дерьмо. — прошептал он. Спустя полчаса, когда все выходы на крышу из здания были им заблокированы, а солнце уже ушло за горизонт, Ньют лег спать. Тревога не покидала его, но усталость все-таки взяла свое, утянув разбитого подростка в царство снов.***
— Садись, я приготовила твой любимый пирог, — широко улыбнувшись и просияв, сказала взрослая женщина и мотнула головой в сторону места за столом напротив себя. Прямо посередине стола, на накрытом плотным полотенцем участке стоял большой горячий противень. То, что было в нем, заставило живот Ньюта протяжно заурчать. Запах, наполнявший комнату, только усилил аппетит подростка. — О, дааа, — довольно протянул Ньют, спешно присаживаясь на свое место. Ему не терпелось положить в рот кусочек этого замечательного пирога своей мамы, который он обожал уже с детства. Сопровождаемый любящим взглядом матери, подросток взял в руку столовый нож, немного вытянул спину и стал аккуратно отрезать себе кусок. Да, его мама могла отрезать сама, но он не хотел нагружать ее, тем более что она и так сама испекла этот пирог и наверняка очень устала, стараясь для своего любимого сына. Через несколько секунд на тарелку Ньюта лег мягкий ароматный кусок пирога, так и призывающий тут же взять его в рот. Но этого не случилось. Не случилось, потому что едва Ньют поднял улыбающиеся глаза, чтобы еще раз взглянуть на свою мать, ловя такой же добрый и заботливый взгляд, он намертво замер, а сердце точно перестало биться. По спине пробежал жуткий холод, а на грудь будто положили огромный кусок свинца. Не она. Перед ним сидела не она. Оцепенелый, Ньют узнал, что сидело перед ним. То же, что он закопал на заднем дворе. То же, что он с ужасом и горечью обнаружил, когда выбрался из своей комнаты. И то же, что он боялся вспоминать и был уверен, что это будет преследовать его до конца жизни. Кожа