Пролог
12 апреля 2018 г. в 23:08
Рина раздраженно сплевывает и кидается на противника. Парень уклоняется и парирует удар, попадая в живот. Девушку скрючивает в три погибели, а ее ноги подкашиваются, вынуждая обладательницу рухнуть на землю. Обидчик смеется, кивает своим шестеркам и, пихнув в плечо, на прощание, покидает переулок.
На улице давно за полночь — нормальные люди либо спят, либо смотрят сериалы, закутавшись в теплый плед. Когда-то, у Рины было это. Она тоже не спала ночами, за ночными показами кино, а ее мать, порой, приносила дочурке горячий зеленый чай.
Сейчас же, девушка сидит на холодном асфальте в темной подворотне, поджимая к себе разодранные колени. В висках отдается болезненная пульсация, а в мясо разбитые губы сводит тупая боль. С руками не лучше — выглядывают кости там, где раньше, под тонким слоем бледной кожи, выпирали костяшки. Рина заправляет короткие черные волосы назад, а по точеным чертам лица проходится слабый лунный свет. И пусть никто не видит, но девушка держится из последних сил.
Не так давно Рину посещала назойливая мысль — так ли больно резать вены? А прыгать с крыши? И она, честно, отметала их, как могла. Но ничто не вечно. А реальность такова — от таких, как она, проще избавиться, чем помочь. Девчонка поломана не только снаружи — то, что она до сих пор не потеряла рассудок — уже чудо. Ведь психика девушки надломилась еще ровно в тот момент, когда на ее глазах придушили мать.
Рина сглотнула, почувствовав невесомое прикосновение ко лбу. Тело уже не пробила дрожь, как это было в первый раз. Девушка подняла глаза на ту, которая потревожила покой. При лунном свете через стоящую напротив девушку отчетливо было видно каменную кладку стены. Рина запрокинула голову, хрипло рассмеявшись. Собеседница не дрогнула присаживаясь рядом.
— Когда ты уже отвалишь от меня? — Рина резко подалась вперед, вскидывая руку с, почти что, раздробленными костями. Однако та, с легкостью, прошла насквозь головы собеседницы, уперевшись в стену. Отчетливый хруст костей отрезвил брюнетку и она, отдернув кисть, опустила руку болтаться безвольной веткой.
— Доиграешься один день, — голос собеседницы, если его можно было так назвать, был полон укора. Впрочем, Рина слышала девушку. Звуки её голоса были где-то на интуитивном уровне, в то время, как на самом деле, возле уха только проходили едва улавливаемые потоки воздуха.
Собеседница, то бишь, Мирей — уже как двадцать четыре года назад ушла из жизни. И черт бы побрал Рину с ее причудой, но теперь призрак таскался за ней по пятам, не отставая. Брюнетка недовольно сморщилась, в который раз оглядывая духа — ничего примечательного. Средний рост, длинные каштановые волосы и пустые глаза — единственное, что цепляло. За все время освоения причуды Рина ни разу не смогла различить цвет глаз у призраков.
Впрочем, это здорово помогало. При дневном свете отличить духа от человека было почти нереально. Глаза — как соломинка, за которую цеплялась Рина, словно утопающая, выискивая в толпе мертвых.
Иногда они были полезны — особенно старые призраки рассказывали много интересного. Особенно, некоторое время назад, девушка полюбила слушать старенького, сухонького старичка, что жил на свете еще до появления причуд. Рина специально приходила в городской парк ночью, чтобы выслушать дедушку. А тот, с удовольствием, ведал интересные истории, порой даже шутя. Ну не прелесть ли?
Одно только раздражало. Приставучая злючка-липучка Мирей, что не упускала возможности всячески задеть девчонку. При чем, иногда ей даже не требовался повод.
Впрочем, долго ей сидеть не дали. За поворотом завыла сирена, а Рина, с трудом поднявшись на негнущиеся ноги, потопала вслед Мирей, что сейчас указывала ей дорогу. Было жутко холодно, а кости внутри будто раздробились — еле шла. Кое-как, удалось юркнуть в недостроенное здание до того, как прибывшие герои её заметили.
'Герои'. Одно название. Пустой звук. Попадись девушка им на глаза, её, не раздумывая, бросили бы в участок, к дежурному полицейскому — очередному жирдяю, просиживающему штаны за постом. Знает, потому что уже попадалась. Дети улиц не нужны никому. У них нет ничего, а значит выгоды из них никакой, абсолютно.
Рина добралась до лестницы и, засев под оной, накрыла голову руками. Очень хотелось спать — естественная реакция организма на многочисленные повреждения. Ей требовался отдых и, желательно, квалифицированная медицинская помощь — как физически, так и морально.
Но и то, и другое — слишком большая роскошь для нее. Рина прикрыла глаза, кожей ощущая чужие тяжелые шаги. Сердце сделало пару-тройку кульбитов, пока девушка старалась максимально затихнуть. Не хватало ей еще приключения на задницу искать.
А шаги все приближались. Брюнетка уже подумала, что все — пора рвать когти, пока не схватили, однако всё резко смолкло. Тишина давила на плечи, заставляя поджимать грудную клетку, дабы не издавать лишних звуков. В какой-то момент ей стало так страшно, что девушка всерьез подумывала о том, чтобы начать молиться.
Пока в темноте, прокашлявшись, не заговорил человек. Хриплый, явно сорванный, голос сопровождался надрывным смехом. Девушка, по сути изолированная от общества, смогла различить, что у говорящего явно не все впорядке с головой. И пусть до нее не доходил смысл слов, произносимых голосом, но говоривший то переходил на еле-слышный лепет, то срывался на крик.
Здорово бодрило. Спать Рине уже не хотелось, однако, желание свинтить поскорее из треклятого здания росло с каждой минутой. А когда ее, за шкирку, словно слепого котенка, достали из укрытия и швырнули на пол, она ясно поняла — тикать поздно.
На нее смотрели два темных глаза, почти что скрытых длинной, седой челкой. Незнакомец молча осматривал ее, до тех пор, пока не кивнул кому-то за спиной Рины. Ком сдавил горло девушки, когда Мирей, стоящая за спиной седоволосого, щуплого парня, пронзительно завизжала. Оборачиваться не нужно было.
Девушку с силой обхватили за голову одной огромной лапищей, сдавливая черепную коробку, и подняли над землей. Рука начала сильнее сжиматься и, еще хотя бы пара секунд, голову девушки просто расплющило бы, от чудовищной силы.
Сознание начало медленно покидать брыкающуюся Рину, когда треск оконного стекла нарушил тишину. Девушку отпустили, и она безвольным мешком упала на пол. Далее, звуки доносились будто из тумана. Рина, вроде, и слышала что-то, но вроде и нет. Мир перед глазами медленно померк, когда вымотанная девчонка отключилась от мира сего.
Она даже не почувствовала, как ее худое, угловатое тело с выпирающими наружу ребрами подняли на руки и, грубо обхватив под плечи и колени, понесли. От человека веяло холодом, поэтому еле живая Рина только сильнее скрючилась в комок в руках незнакомца, полностью отправляя сознание в небытие. И гори все синим пламенем, но она слишком сильно устала.
***
Монотонный писк больничных приборов, давивший на мозги, вот уже, третий час. Рина находилась на грани сна и реальности, пока навязчивый звук капал на нервы, отпечатываясь на сетчатке. Глаза открыть удалось не сразу, а когда получилось — то увидела лишь белый потолок. Повернуть голову — казалось вообще непосильной задачей, но Рина, кое-как, правда, но справилась.
В ее руки было воткнуто множество иголок, присоединенных к капельницам тонкими ниточками. На экране больничного прибора двигалась, зигзагами, красная линия, очерчивая пульс девушки. Рина попыталась пошевелить рукой, но поддались только пальцы, отзываясь тупой болью.
Писк резко стал пронзительней, а линия заскакала, как бешеная. В палату вбежал человек в медицинском халате и наскоро вытыкнул одну из игл, прокручивая валик на приборе. Блаженная тишина опустилась на комнату, давая закипевшим мозгам небольшой, но перерыв. Рина оглядела доктора ленивым взглядом, смутно помня, что с ней вообще произошло. Голова трещала так, будто ее, минимум, хорошенько приложили о стену, а общее состояние было подозрительно схоже с похмельем.
Но даже после того, как Рина напрягла измученную память, не смогла вспомнить ровным счетом ничего. И это ничего пугало.
Врач что-то спросил, но девушка пропустила мимо ушей. Последующие попытки мужчины достучаться до пациентки не возымели эффекта, поэтому врач вышел, кивнув юноше, что сидел у палаты все это время. Его двухцветные волосы спутались, а усталый взгляд был уставлен в никуда.
Парню тоже нужен был отдых, но он, заметив, что девчонка проснулась, двинулся в палату. Как никак, но он нашел ее рядом со злодеями. И пусть всей картины не было видно, а по обрывкам судит юный Тодороки не любил, он намеревался, для начала, допытаться у постродавшей хотя бы чего-то.
Однако, девушка либо не имела возможности, либо просто мастерски игнорировала все попытки Тодороки, достучаться до нее. Рина молча смотрела на парня, что, зарыв испещренные мелкими рубцами руки в волосы, сидел на больничном стуле возле её койки. Рина наблюдала за его попытками, так же, молча. Она просто не видела смысла в пустых разговорах, да и, к тому же, не знала, как попытка разговора отразится на ней.
Изнутри горла будто содрали слой мышц — болело нещадно. Даже глубокое дыхание давалось с трудом, чего уж там. Видимо, перед тем, как отключиться, она знатно покричала. Иначе она никак не могла объяснить подобное.
Голова соображала крайне медленно. Возможно, это потому, что около трех капельниц, присоединенных к Рине, были наполнены слабой анестезией, а под кожу было введено множество разработок жидкого успокаительного.
Девушке быстро захотелось спать, поэтому она не видела, как парень с двухцветными волосами, раздраженно ударив по тумбе, покрыв оную ледяной коркой, удалился. Не слышала она и того, как долго молодой человек допытывал врача и, уж явно, не могла подумать, что странный парень заявится к ней снова.
А он пришел.