Я стану вашим Грехом

В детстве все кажется другим. Мир сам по себе другой. Думал ли я когда-нибудь, что когда вырасту, попаду в такую задницу? Я любил смотреть боевики, читать про пиратов – перед сном я воображал приключения. И с каждым разом все опаснее. Мне нравилось представлять себя классным парнем, веселым и смелым, что глядит врагу в глаза с улыбкой и смехом. Стрелять по мишеням из водного пистолета, громко кричать, что победил. Видеть не просто чистое фермерское поле, а поле битвы. Когда мои старшие братья и сестры были заняты учебой и работой, а младшие были слишком малы для моих игр – я развлекался только так. До того дня, когда отец позвал меня на охоту. Я был в нетерпении. Когда первый раз взял ружье – до сих пор помню эти ощущения. Как крепко сжал в руках приклад, как пальцы задрожали на спусковом крючке. Глаза широко расширяются при виде оленя, такого красивого, величественного и совершенно спокойного… Он не был тем врагом, в чье лицо я хотел рассмеяться. Первая слабость. Все идет из детства. Все страхи закрепляются, уязвимости разрастаются в сердце, захватывая его и не давая одолеть их. Как терновые ветви обвивают руки, когда приходится сделать выбор. Я думал, что смог. Думал… хорошо сказано. Я лениво поворачиваю голову. Я проснулся несколько минут назад и чувствовал себя таким обессиленным. Не знаю, что эти ублюдки вкололи мне, но отходить я буду долго. Чувство мерзкого спокойствия забралось под кожу, не давая предпринять даже попытку встать с кровати. Но увидев очередной поднос на тумбочке, силы появились. Болезненно застонав, я приподнялся и заглянул в него, придирчиво шмыгнув носом. На этот раз постарались на славу – холодный гамбургер размером с ладонь, очередная тарелка с овощами, нарезанными так аккуратно, что становилось неловко, и кружка супа, который даже теплый. Спустив ноги к ковру, я ухватился за живот. Боль от голода и ударов слилась воедино, оставив после себя тягучие спазмы и желание блевать. Переместив поднос себе на колени, я наклонил голову и втянул воздух. Блажи нет. Неужели хоть тут я победил? Я схватил гамбургер, открыл его и рот наполнился слюной. Вид мяса чуть не довел меня до счастливого визга. И внутри ничего подозрительного! Я могу это съесть. Я хочу это съесть. Голодный я никогда не справлюсь с Сидами. А тут они пошли навстречу… Откусив как можно больше, я слабо застонал. Голова закружилась. Какое же наслаждение пережевывать сухую булку, чувствовать сок хорошего прожаренного мяса… Раньше я на такой гамбургер и не посмотрел бы, а тут – пища богов, не иначе. Я ел медленно, чтобы не спровоцировать рвоту, но как же хотелось сорваться. Поскорее запив все супом, боль в животе начала стихать. Съев все на подносе, я завалился обратно на кровать. Я не наелся, но мне стало лучше. Теперь я хотя бы не буду унижаться перед Иоанном, ползая на коленях и принимая воду практически из его рук… Отвратительное воспоминание скрутило живот. Как же хотелось забыть! Щеки горели от стыда и ненависти к самому себе. Я так легко сдался, ради какой-то бутылки воды… Спустя время я встал, тело заломило. Лежал я долго, лучше не терять форму. Раны все еще напоминали о себе, поэтому я не делал резких движений. Дошел до двери, ударил по ней, но в ответ, как всегда, - тишина. Зато заметил рядом с тумбочкой ведро. Какие предусмотрительные, гады! Нет уж, еще ютиться мне в комнате, что пропахла мочой… Хотя в туалет хотелось с самого момента пробуждения, не скрою. Также я приметил небольшой черный пакет. Он лежал на тумбочке, прижатый к стене и я не сразу его заметил. Был слишком увлечен едой, ха. Я осторожно взял его. Мягкий. Открыв, я обнаружил чистую одежду. Разбаловать меня решили? И почему мне от этого так тревожно? Я не стал упрямиться. Моя одежда грязная, потная и требует не стирки, а сожжения. Я снял штаны и надел новые. Старался действовать аккуратно, чтобы не задеть бинты, которые, кстати, уже успели сменить. Какая забота. Когда дверь открылась, я уже стоял, стягивая с себя футболку. — Ты про… оу, — заявился Иоанн и замер на пороге. То, что меня удивило сразу – он открыл дверь нараспашку. Я застыл и во все глаза глядел на комнату позади него и никак не мог её точно разглядеть. Иоанн прокашлялся и я заметил, что он неотрывно пялится на меня. — Стучаться не учили? — буркнул я. Злиться сил не было. Это сраное успокоительное, или что они мне там вкололи, все еще работало. — Тебе понравилось? — вместо этого спросил Иоанн. Он одобрительно кивнул, заметив пустой поднос. — Нормально, — безразлично ответил я. Я скинул футболку, надел новую. Иоанн все еще не закрывал дверь и словно ждал от меня вопросов. Как ребенок. — Ты добиваешься того, чтобы я тебя толкнул? — спросил я недовольно. — Хочешь повторить прошлый раз? Неужели не помнишь, чем все закончилось? Намек в его ярких глазах, довольная ухмылка дерьмоеда. Злость закипала медленно, как вода в чайнике. Но рано или поздно я взорвусь. Он этого добьется. И теперь я не готов ради воды унижаться, я готов ударить, ударить сильно и по-настоящему. Иоанн видел угрозу во мне, но почему-то вел себя как дрессировщик с опасным зверем. Он был уверен и вел меня за собой, точно зная, что я пойду. — Не злись, — улыбнулся он мягко. — Проходи. Это начинало нервировать. Иоанн протянул мне руку. Я, не задумываясь, ударил по ней. На секунду веселье испарилось из ярких глаз. Но всего на секунду. Иоанн отошел, пропуская меня вперед. Я не смог сдержать странного вздоха. Я провел в этой комнате всего несколько дней, что прошли на удивление быстро, ведь меня постоянно вырубали. Но каждый раз пробуждаясь, я думал, что я тут надолго, если не навсегда. Ужас осознания, что я заперт и никто не собирается меня выпускать, притаился слишком глубоко в душе, а тут, когда свобода так рядом – вылез наружу. И я ждал подвоха. Сделав несколько шагов вперед, я рефлекторно дернулся в сторону, ожидая удара из-за угла. Но его не последовало. Никто не толкнул меня обратно. Иоанн поднял руки, как тогда, в своем тупом видеоролике, указывая на яркую надпись «ДА». Ему была по душе моя реакция, это было видно в его легких движениях и так надоевшей мне ухмылке. — Как тебе? — спросил он. Я оказался словно в расширенной версии своей прошлой маленькой тюрьмы. Это была огромная комната, напоминающая квартиру. Белые стены, белый пол, даже мебель! Поэтому каждая «небелая» деталь интерьера становилась для меня глотком свежего воздуха. Например, вязанные подушки на диване, красный ковер под ногами, зеленые полотенца у плиты. Тут и кухня, и столовая и гостиная сразу. Места так много и все такое… чистое. Никакого следа, что тут кто-то жил. Мой подозрительный взгляд заставил Иоанна опустить руки. Что я должен делать? Как реагировать? Я так устал, голова и тело словно ватные. Накричать на него? За что? Оскорбить, сказать, что это больше похоже на психушку, хотя они и так тут все психи и это логично? Или честно признаться, что тут вполне уютно, хоть и жутко? — Где тут туалет? — спросил я, позабывав обо всем, что думал. Иоанн моргнул. Ждал чего-то другого. — Там, — указал он на дверь рядом с собой. Только благодаря этому жесту я понял, что дверей тут не так и много. Всего три. Та, что позади меня, та, что ведет в туалет и еще одна. Железная. Дальше всех. Выход. С равнодушным видом я прошел мимо Сида и зашел в ванную. Солидно. Хорошая душевая, раковина и все так блестит. Над зеркалом полка, на ней стаканчик с одной зубной щеткой и тюбиком пасты. Почему у меня такое странное ощущение? Стянув штаны и сделав свои дела, я испуганно замер около зеркала. Как давно я не видел своего лица. И лучше бы не видел вовсе. Бледный, с жуткими синяками под глазами и потрескавшимися губами. Выгляжу поистине жалко. Вспоминаю всех несчастных жертв семейного насилия, к которым я ездил на вызовы по долгу службы. Дрожащие дети, женщины с красными глазами… и я. Так на них похожий. Жертва семейного насилия. Ну, если подумать, то Сиды семья, но я… не их часть. Я тот полицейский, что входит в дом и наводит порядок. А получилось так, что меня скрутили и превратили в жертву. Из сильного в слабого. Человека с пистолетом в человека с пустыми руками. Но с мозгами в голове. Голове, не забитой бредом и религией. — Я справлюсь, — сказал я, смотря себе в глаза и обещая. — Я справлюсь и свалю отсюда. Это почти целый дом. Тут должно быть хоть что-то, благодаря чему я смогу сбежать. Или атаковать. Даже эта чертова зубная щетка будет неплохо смотреться у Иоанна в горле. Да. Я не жертва. И не стану жертвой.