К востоку от Бохая

— Кое-кто решил, что цена чересчур высока: пускай это всего одна ночь, но и этого слишком много. И мы пришли сюда и сожгли лабиринт луны. Мы поднялись на холм в безлунную ночь, с горящими факелами в руках, как в старом черно-белом кино. Пришли все до единого. Даже я. Но кое-что так просто не убьешь. Мы, конечно, попытались — но не тут-то было. Н.Гейман. «Лунный лабиринт».

      Казалось, что полученные воспоминания ничего не изменили в жизни семьи Савада: Теру всё также одевала чёрную форму, крепила красную повязку, а от одного её взгляда тряслись нерадивые хулиганы и нарушители, Ёши всё также восхищались, но тихо и шёпотом, чтобы ни она сама, ни её сестра об этом не слышали, а Нана неизменно приветливо улыбалась гостям отеля.       Вот только сестры стали чаще дотрагиваться друг до друга, а за поволокой наивности у Ёши и пугающим блеском у Теру спряталась печаль и чуждая им глубина, будто они в один миг повзрослели на несколько лет. Никто, однако, не спешил с задушевными разговорами к двойняшкам.       Это случилось в четверг, практически через месяц после получения воспоминаний.       С окончанием последнего урока, двойняшки почти сразу же уходили домой либо перебирались в кабинет главы Дисциплинарного комитета — бывшую комнату студсовета. Пока Теру занималась скопившимися документами, Ёши медленно цедила чай.       Любовь к хорошему и дорогому чаю им привил Хибари, у которого была аллергия на кофеин, спирт и апельсины. Кея вообще любил традиции, и двойняшкам волей-неволей пришлось во всём этом разбираться, хотя им это ещё ни разу не пригодилось.       — Ты так и не поговорила с Харуки, — вгрызаясь в домашнее миндальное печенье, сказала Ёши.       — Не кроши на диван, — не отрываясь от бумаг, ответила Теру. — Я и не собираюсь с ней говорить.       — М? — повернула голову Ёши.       — Я распускаю Дисциплинарный комитет.       — Так не доставайся же ты никому, — драматично передразнила её Ёши.       — Дело не в этом, — ставя последнюю на сегодня подпись, сказала Теру. — У Харуки нет нужного авторитета. Меня назначил Хибари, но даже так мне пришлось особо борзым пояснять, почему главная я, а не они.       — Я помню, — мечтательно прищурилась Ёши. — На меня они особого впечатления не произвели. А как же Мидорима-сенсей? Он Харуки благоволит.        — Ха! Не мне тебе объяснять, что его покровительство ничего не стоит, — разминая затёкшие плечи, сказала Теру, да и покровительство учителя в комитете не играло никакой положительное роли, скорее даже наоборот.       — Я не об этом, — покачала головой Ёши. — Мидорима-сенсей не даст тебе так просто распустить комитет.       — Ну, его проблемы, — беспечно отмахнулась Теру. — Пошли домой, нужно переодеться пред тренировкой.       Ёши послушно кивнула головой, допивая чай. За дверью их дожидался Рю, заместитель Теру, который послушно выслушав указания, поспешил их исполнить. Невольно Ёши подумалось, что Рю мог бы возглавить комитет, дерись он хорошо и не оканчивай школу вместе с ними.       — А каким бы Рю был атрибутом? — весело поинтересовалась Ёши, в школе не было камер, а потому она не волновалась. — Ураган?       — Пустыня, — но Ёши, которая по какой-то причине сильнее всех попавшая под воздействие своих-чужих воспоминаний, помрачнела, заметившая это Теру добавила. — Прости.       — Ничего. Как думаешь, они?       — Не знаю, этот мир слишком отличен от тех.       Они спустились на первый этаж, переобулись, и стоило им выйти, как тут же начался ливень. Ёши, захватившая с собой зонт, поспешила его открыть, но они всё равно успели промокнуть. Дождь был таким сильным, что впереди едва ли можно было что-либо рассмотреть. И хотя школа была гораздо ближе их дома, оставаться в ней дольше необходимого никакого желания не было, чужие воспоминания порой слишком ярко вспыхивали в голове.       — Ну, вот, тренировка отменяется, а у меня почти получилось поймать нужное состояние, — устало вздохнула Теру.       — Тебе легко говорить, а я ещё с первым этапом не справилась, — повинилась Ёши.       И хотя двойняшек тренировали с самого детства, они по-прежнему были недостаточно выносливыми и сильными, чтобы без травмоопасных последствий использовать свои способности. Пускай уже сейчас они достигли максимума Наны, наличие генных модификаций, что, наверное, достались им от отца, позволяло перешагнуть этот предел.       — Я бы тоже не справилась так быстро, — перехватывая зонт, сказала Теру. — Предок тебя не жалеет.       — Тебя тоже.       — Ага, — согласилась Теру, стараясь рассмотреть хоть что-то за плотной пеленой дождя.       Тренировки двойняшек были строго индивидуальными, особенно когда дело касалось Пламени, впрочем, с Пламенем ни у одной из сестёр подвижек не было.       Ёши чувствовала себя наполненной до краёв бочкой, и всякий раз пытаясь зачерпнуть немного энергии, ещё больше она выплёскивала в никуда. Если для Ёши Пламя казалось водой, то для Теру Пламя было песком, который сыпался из рук, не желая ей поддаваться. Да, в сравнении с Ёши Теру казалась мастером контроля, если закрыть глаза на то, что все её атаки и техники были слабее, чем должны были быть.       — А… — Ёши уже собиралась спросить о тренировках, когда вспомнила о Деймоне, что их сопровождал.       Привидения были не слишком разговорчивыми, они могли неделями молчать, наблюдая, в самом крайнем случае помогая. И Теру, и Ёши знали, что такое поведение было лишь подстраховкой на случай, если предки внезапно переродятся, чтобы всегда надеялись на себя, чтобы всегда верно оценивали свои силы, но… к Нане было совсем другое отношение, и порой складывалась ощущение, что в них приведения верили больше, чем в силы Наны.       — Как думаешь, мама уже дома? — спросила Теру.       — Не знаю, она ведь и так брала отгулы из-за… нашей болезни. Осталось две недельки и прощай средняя школа, — зевнула Ёши, дождь всегда её успокаивал.       — Вот именно, Ёши, две недели, а Джессо всё ещё нет.       — Если бы мы ещё знали, где он живёт, — скривила губы Ёши.       — Ты не думала, что здесь он мог не рождаться?       Двойняшки замолчали.       Джессо был всегда, кем бы они ни были, он неизменно появлялся в их жизни, порой его едва можно было увидеть или заметить, но он был всегда. И Теру, и Ёши были уверенны, Бьякуран не смог бы пропустить что-то столь необычное, он, наверняка, втянул бы их… куда-нибудь… в очередную борьбу за мир или абсолютно глупую, абсурдную затею, коих у Джессо было с избытком. Бьякуран никогда не был им другом, порой он становился соратником или молчаливым наблюдателем, а чаще врагом. Но, страшно признать, двойняшки привыкли к нему, привыкли к невыносимой сладости чужих улыбок, к холодным, пугающим глазам, к запутанной паутине чужих слов. Бьякуран чахнул в мире, где всё было известно и ясно наперёд, возможно, потому что не в одном из параллельных миров не было той, что не предавала его. Фиолетовые глаза Бьякурана были печально-знающими и почти мёртвыми, он всегда смотрел на них так странно с сожалением, ненавистью и глупой, отчаянной надеждой. На Юни он смотрел так же, но та то ли не видела, то ли не хотела видеть это.       «Вонгола, ты такая Вонгола» — с горечью говорил Джессо, и порой казалось, что он их старший-старший брат только очень далёкий и чужой.       — Возможно это к лучшему, — тихо шепнула Ёши, подходя ещё ближе к сестре, дождь припустил с новой силой. — Порой он напоминал мне кролика из Алисы, который затянул её в страну Чудес.       — Логичней было бы считать им Реборна или Ирие, Бьякуран скорее напоминал Червонную Королеву, чуть что и голову с плеч.       — Может быть, но он открывал нам другой мир, — Ёши чуть нахмурилась. — Он показал нам Три-не-Сетте.       — Именно она и погубила нас! Если бы не было проклятой системы, Джессо никогда бы не попытался собрать её части, чтобы стать Богом мира.       — Но тогда бы мы не узнали о Шаманах, о Пламени, об Аркобалено… — слегка восхищенно пробормотала Ёши.       — О том, что послужило причиной создания Три-не-Сетте мы так и не узнали, — сбила мечтательный настрой Теру, — зато даже для Джессо стали сюрпризом кольца Ада — ещё один элемент проклятой системы.       — Что? Но откуда?       — Логика, — просто ответила Теру, хотя перед глазами промелькнуло смутное, неясное воспоминание. — Система достаточно древняя, чтобы упоминания о ней остались только в мифах, но Бермуда утверждал, и Шаман подтвердил это, что он был из первого поколения Аркобалено, сам он родился где-то в веке XV–XVIII, значит что-то было до Аркобалено. По древности с системой могут сравниться кольца Маре, кольца Вонголы и кольца Ада. Скорее всего необходимость в Аркобалено появилась, когда седьмое кольцо Ада сломалось, и Сепира ушла к людям тоже где-то в этот период, возможно даже она и была тем Шахматоголовым, что явился к Бермуде.       — Шаман говорил, что Сепира ушла к людям давно.       — Джиглио Неро была основана Сепирой чуть раньше Вонголы, значит и бессмертие она отринула где-то лет 500-400 назад.       — Я помню, Мукуро узнал о кольцах Ада из легенды датируемой XII, а дальше их след то появляется, то обрывается. Вот только если ты права, зачем Шаману всё время лгать, он ведь заботится о сохранении мира. Хотя, да, Сепира бросила его, и он остался один…       — Не просто бросила, — поправила Теру, — она бросила его ради смертного человека, оставляя ему лишь вечное одиночество.       — Тогда всё сходится, — со страшным осознанием сказала Ёши, — он хотел уничтожить мир, поэтому никак не остановил Джессо и ни разу не вмешался в битву.       Оставшийся путь девочки прошли в молчании, каждая из них задумалась о чем-то своём. Но сходились они в одном, в желании покинуть Намимори. Слишком многое в Намимори будоражило воспоминания, да и повторять те пути было страшно, хотя кому-то несомненно цена той свободы казалась не велика.       Когда Теру и Ёши зашли в дом, дождь припустил ещё сильнее, закрыв весь мир за пределами дома пеленой дождя. Внутри дома царила тишина, Нана была на работе, сегодня Джотто сопровождал её, а потому дом казался особенно пустым и мрачным, хотя раньше двойняшки никогда подобного не замечали.       — Мы дома, — устало выдохнула в тишину дома Ёши.       — Будешь штрудель? — стряхивая зонт, спросила Теру.       — Карамельно-яблочный? — подозрительно уточнила Ёши.       — Конечно, но ты помогаешь! В этот раз откосить от готовки тебе не удастся.       — Дева Мария! — всплеснул призрачными руками Деймон. — Неужели нельзя обойтись без этих ваших словечек! Вот в моё время! — патетично воскликнул он.       — Эх, — вздохнула Теру, ей особенно часто предки говорили про «словечки», — мы никуда не собираемся уходить в такой-то дождь, так что не обязательно придумывать причину, чтобы оставить нас дома.       — Тем более, что на людях Теру так не говорит, — насупилась Ёши.       — Да знаю я, просто Теру, милая, бери пример с Ёши, и прекрати употреблять все эти словечки. Они режут слух, — раздражённо отозвался Деймон.       Теру вздохнула, призраки всегда находили к чему придраться. Ёши частенько доставалось за слишком короткие волосы, что делали её ещё милее, а ей за сленг. Их семья, наверное, была слишком консервативной: никаких коротких шорт, открытых плеч и высоких каблуков, новомодных словечек и, разумеется, никакой религии. Пускай у Наны на шее и висел золотой готический крестик, у двойняшек были такие же, к католикам или православным они не относились. Золотой крестик был последним сохранившимся ключом от убежища давно сгинувшего Ордена, который Нана с трудом смогла заполучить, передав идентичные копии девочкам.       — Хорошо, — чётко по слогам произнесла Теру, — я согласна, но лишь при условии, что мы переедем туда, куда мы скажем, а не в Европу.       — И куда же? — недовольно вздохнул Деймон, ожидавший чего-то подобного.       — Китай! /Индия! — одновременно выкрикнули двойняшки.       — Какая Индия, Ёши? Мы даже не знаем хинди!       — А что мы забыли в Китае? Мы там уже были! И даже в этой реальности!       — В любом случае ехать в страну, не зная её языка, тем более на обучение, глупо, — в очередной раз напомнив про их возраст, сказала Теру. — И мама не любит индийские специи, да и ты тоже.       — Просто мы никогда не были в Индии, — надулась Ёши. — Но в Китай я всё равно не поеду!       — Бразилия?       — Нет.       — Австралия?       — Пф!       — Гонконг?       — Это Китай!       — Корея, — устало вздохнул Деймон, — вы знаете корейский.       — Но вы же… — растерянно отозвалась Ёши.       — … не знаете корейского, — закончила за неё Теру.       — Значит, этот вариант вас устраивает, — задумчиво кивнул Деймон, пропадая.       — Ты месишь тесто! — не растерявшись, выкрикнула Теру, рванув наверх.       — Эй!       Ёши бросилась вверх за ней, но поймать Теру не удалось, та захлопнула дверь прямо перед носом сестры. Съехав вниз по двери, Теру негромко засмеялась, чуть больше месяца прошло с момента получения тех чёртовых воспоминаний, но только сейчас, казалось, напряжение отпустило двойняшек.       Ёши раздосадовано ударила ладонью по двери.       -Ты же знаешь, у меня не ладится с тестом. Ну, Теру! Давай, я лучше яблоки порежу?       — Когда-то же нужно начинать, — сквозь смех, сказала Теру.       — Т-ты это специально! — обвинительно сказала Ёши, но без особого запала.       — Это того стоило! Тем более что нас отравить у тебя не получится.       Конечно же, Теру шутила, кулинарный талант Ёши был не настолько ужасен, чтобы отравить кого-то. Ёши очень даже вкусно готовила, просто в процессе она нередко отвлекалась на что-то постороннее, по рассеянности брала не те специи или экспериментировала с продуктами, потому что не любила следовать рецепту.       Успокоившись и настояв на том, что именно Ёши замешивает тесто, они приступили к готовке штруделя. Кулинария не была отдушиной ни для одной из сестёр, в отличие от Наны, которая могла готовить всегда и при любых обстоятельствах, что-то действительно вкусное двойняшки готовили по настроению.       Через два часа дождь перестал лить, а Деймон вернулся, в очередной раз изменившись.        Двойняшки, разместившись на полу напротив стеклянных дверей, пили чай, наслаждаясь штруделем. В воздухе царило умиротворение, сами девочки достигли той, недоступной ранее им гармонии, наслаждаясь пением птиц и тёплым весеннем солнцем, что выглянуло после дождя.       Деймон собирался было окликнуть их, когда поражённо застыл на месте. Кожа Ёши засветилась, наполнившись мягким золотистым светом, сквозь ресницы можно было заметить янтарный отблеск в глазах. Теру тоже преобразилась, она не светилась, скорее отражала свет Ёши, а вот глаза и до того ярко оранжевые, вспыхнули двумя солнцами.       То, к чему Ёши и Теру стремились изнурительными тренировками, произошло просто и естественно.       — Предок, — улыбнулась Ёши, и Теру тоже скосила в сторону Деймона взгляд.       — Нана согласилась на переезд в Корею, — не в силах отвести глаз, сказал Деймон.       «Они так на нас не похожи» — осознал Деймон то ли радостно, то ли печально.       Пускай Ёши сияла подобно Джотто, а Теру поглощала и отражала свет, как Деймон, разница между ними была огромна. Свет Ёши был мягче, спокойней, он не слепил и не резал глаза, как свет Джотто, глаза у неё не вспыхивали и не гасли, они манили своей теплотой, пониманием.       — Мы рады, — в унисон сказали они, а затем одинаково улыбнулись.       Мятежная, наполненная злостью и отчаяньем душа Деймона впервые за несколько тысяч лет успокоилась. Безотчётный страх, что засел глубоко внутри него, отступил, и Деймон поверил, что всё будет хорошо, что СОЮЗ никогда не узнает и не вспомнит о них.       В это же время, Савада Нана чуть иронично улыбнулась.       — Как быстро детки растут, — чуть грустно покачала головой Нана, на дне её зрачков вспыхнули и погасли янтарные искры. — Надеюсь в своём выборе, вы не ошибётесь.       — Нана-сан! — взволнованно воскликнул парень, он был новым сотрудником отеля. — Там гости! Итальянцы! — а затем спешно позвал её за собой.       Итальянцев было много, даже слишком для их маленького городка, невольно Нана подумала, что это всё знакомые двойняшек из параллельных миров, но гости отеля были обычными людьми, больше частью даже не тренированными. Располагающе улыбнувшись, Нана окинула гостей быстрым, мимолётным взглядом, зацепившись за стоявших в отдалении гостей.       Это была светловолосая девочка, на вид которой было от силы десять лет, одетая в закрытое розовое платье с очками на пол лица. Её сопровождающий был шестнадцатилетним или восемнадцатилетним парнем с длинноватыми волосами, которые отливали тусклым изумрудным цветом, собранными в низкий хвост, правый глаз у него был красным, а левый зелёным. Сжав штанину, скорее всего, своего брата, стояла семилетняя девочка со странной, какой-то несуразно большой шапкой на голове.       Они показались Нане странно знакомыми, будто ей уже о них кто-то говорил, вот только из сумбурного рассказа двойняшек выловить похожие образы Нана не могла. Чуть обеспокоенно — эта троица никак не выходила у неё из головы — подойдя к стойке регистрации, Нана ощутила на себе чужой взгляд.       — Ох, Савада-сан, спасибо, — взволнованно улыбнулась Ариса.       — Ну, что ты, Ариса-тян, — чуть смущённо улыбнулась Нана, уже после того, как помогла зарегистрировать гостей, — мне ничего не стоило помочь тебе, раз ты не смогла справиться со своей работой.       Нана в очередной раз располагающе улыбнулась, пытаясь скрыть собственное напряжение и раздражение. Возможно, в этот раз она перегнула палку, но ни угрызений совести, ни сожаления Нана не чувствовала.       — Прошу прощения, — на японском обратилась к ним та самая светловолосая девочка.       — К-конечно, — перевела всё своё внимание на гостей Ариса.       Нана отметила, что с её лица сыпалась пудра, прямо на розовое платьице.       — Меня зовут Елена Бьянки.       На фамилии Нана вздрогнула, в рассказе двойняшек присутствовала только одна Бьянки. Внимательней всмотревшись в чужое лицо, Нана почти пропустила момент, когда, протянув документы, девочка обнажила тонкую полоску пепельно-серой кожи между платьем и перчатками.       — Вампир, — едва слышно выдохнула Нана, и в ту же минуту Елена повернула голову к ней.       Сопровождающие Елену напряглись, но сама девчонка чуть нахмурилась, жадно вдохнула воздух и в замешательстве склонила голову к плечу.       — Нана-сан? — неуверенно позвала она.       — Савада-сан, это ваши знакомые? — с интересом спросил стажёр, что всё ещё стоял рядом с Арисой.       — Не совсем мои, скорее девочек, — не отрывая взгляда от Елены, сказала Нана.       Сразу же после этих слов напряжение, практически незаметное глазу, покинуло Елену, будто эти слова окончательно успокоили её.       — Тогда им повезло, встретится с Вами, свободных номеров не осталось.       — А 413?       — Он забронирован, также как и 567, 679, 234, — включилась в разговор Ариса. — Так что…       — Ясно, — недовольно отозвалась Нана, до конца рабочего дня оставалось ещё пара часов, но оставить сидеть их в фойе отеля она не могла.       Чуть брезгливо передёрнув ладонями от мысли о том, что ей придётся общаться с вампиром, Нана вновь посмотрела на Елену. Бьянки создавала впечатление существа вполне способного контролировать свои инстинкты, но Нана не обольщалась.       Вампиры в реальности скорее напоминали гниющих заживо мертвецов, чем вечно печальных аристократов из любовных романов. Инстинкты и вечный голод были единственными и естественными спутниками этих тварей, наличие разума или хотя бы мозгов было лишь временным фактом, и чем больше проходило времени, тем меньше разума в них оставалось. Остановить разложение могла лишь кровь, но даже она не была панацеей, скорее лишь отстрачивала неизбежное.       Участь вампира заключалась в том, чтобы рано или поздно стать жутким чудовищем, желающим сожрать всё вокруг.       — Я позвоню Теру и Ёши, может быть, они согласятся проводить наших гостей.       — Правда? — взволнованно спросила Елена.       И Нану невольно посетила мысль о том, что вся разумность Бьянки держится на Пламени Предсмертной Воли. Вот только от этого Елена становилась лишь опасней, и, если бы не видение, слишком четкое для того, чтобы быть ложью, посетившее Нану в тот миг, она бы без раздумий убила вампира.       — Конечно. Думаю, до прихода девочек, Вы можете посидеть в моём кабинете.       Кабинет Наны мало напоминает рабочее место, скорее комнату отдыха, куда частенько заходят горничные, портье и остальные работники отеля, чтобы выпить чашечку чая с бесконечно вкусным миндальным печеньем и поговорить, ведь любое сказанное Нане слово найдёт в ней понимание и не выйдет дальше этой комнаты.       Нана хранит чужие сплетни и тайны, как зеницу ока, потому что никогда не знаешь, что из вороха бесполезных слухов пригодится.       — Присаживайтесь, — указывая на диван и кресла, сказала Нана. — Давайте, познакомимся поближе. Меня зовут Савада Нана, я мать Савады Тсунаёши и Савады Терухиме.       — Елена Бьянки, — на несколько мгновений она задумалась. — Возможно, вы слышали обо мне, как о Ядовитом Скорпионе Бьянки.       — Йен Абрамс, а это моя приёмная дочь, Фран Абрамс, — сквозь шапку погладив Фран, сказал Йен на итальянском.       — Вот как, — улыбнулась Нана, а затем вновь перевела взгляд на Елену. — А тебе, Бьянки, ничего больше добавить?       — Я… Вы уже встречали таких, как я.       — Нет, я наслышана о вампирах.       Бьянки чуть встревоженно кивнула головой, кому как не ей знать, что такое вампир, и какую опасность он собой представляет.       Эта Нана мало напоминала наивную домохозяйку, верящую каждому слову Емитсу, и Бьянки невольно опасалась её, было нечто во взгляде улыбчивой Наны, что заставляло ожидать подвоха. Возможно, дело было в чуть более холодных чем обычно глазах.       — Тогда почему? — невольно вырвалось у неё.       — Я верю, что девочки не стали бы связываться с кем-то плохим, — светло улыбнулась Нана, совершенно не желая что-либо объяснять.       Разочаровано выдохнув, Бьянки прикрыла глаза, Савада Нана не менялась ни в одном из миров, этот не стал исключением, и странные искры, как и притаившиеся, тени на дне зрачков Наны, были не более чем игрой воображения.       Не будь Бьянки вампиром, ей было бы двадцать пять, у неё скорее всего был бы младший незаконнорождённый брат, муж или парень — семья, которой она во всех мирах была в какой-то степени лишена.       — Вы — святая женщина, Нана-сан.       Улыбка Наны на несколько мгновений померкла. Вот уж кем-кем, а святой себя Нана не считала, не с её устремлениями и поступками. Нана помнила, как несколько лет колесила по всей Европе в поисках будущего отца девочек, и в итоге почти две недели провела в лихорадке, после этой встречи. Отчасти Нана понимала, что её поступок по отношению к Бьянко — так она прозвала того мужчину, ведь имени его она не знала — был омерзителен, и порой, очень-очень редко что-то неприятно ныло у самого сердца.       — Елена-сан, никогда не называйте меня святой, — отвернувшись, открыв вампиру спину, Нана на несколько мгновений прикрыла глаза.       Мутный изрядно изъеденный временем и лихорадкой образ Бьянко вновь предстал перед глазами. Кажется, он был красивым, даже очень, но кроме густых блондинистых волос, костюма в полоску и ощущения подавленной силы, Нана вспомнить ничего не могла. Болезненно скривившись, Нана достала из внутреннего карман пиджака старенькую раскладушку. Нужно было позвонить девочкам, но в таком состоянии они бы обязательно что-нибудь заподозрили. Мысленно сосчитав до десяти, Нана постаралась выкинуть из мыслей непрошеные воспоминания.       — Синьора Савада, Вам плохо? — встревоженно спросил Йен.       — Не стоит волноваться, — вяло отмахнулась Нана, переходя на итальянский.       — Маман, у Вас опять рак? — вскочив с кресла, спросила Бьянки.       — И часто я болела раком? — пропустив мимо ушей обращение, поинтересовалась она.       — Проще сказать, когда вы им не болели.       — Я пройду обследование позднее, — соврала Нана, и все в комнате поняли это, но каждый из них думал о разных причинах.       Да, Нана выглядела как человек, двигалась как человек и даже могла думать, как люди, но человек в полном смысле этого слова не была.       Потенциал, возможность пробудить Пламя была у каждого тысячного человека, а вместе с ней и генетическая мутация, доставшаяся от шаманов. И если генетическое отклонение, встречающееся у каждого тысячного, СОЮЗ не интересовало, то вот после пробуждения Пламени всё менялось. Именно это абсолютно бесполезная в иных ситуациях мутация, после пробуждения Пламени подготавливала организм к запредельным нагрузкам, к плавному изменению всего ДНК.       Каждый потомок шаманов мог бы стать бессмертным, как и его далёкие предки, если бы не одно «но». Рано или поздно изменения в ДНК прекращались, достигая своего предела, оставляя слишком далёких потомков балансировать на тонкой грани, перешагнуть которую было равносильно игре в русскую рулетку.       Своего предела Нана достигла уже давно, ещё до рождения двойняшек. А потому любая сдача крови, любой анализ мог привлечь лишнее внимание СОЮЗа, ведь никогда не знаешь, под чьим патронажем находится больница.       — Если у Вас активно Пламя, то вероятность… — начала было Бьянки.       — Я ведь сказала, что пройду обследование, — улыбнулась Нана, не собираясь выслушивать чужие слова.       Чуть обеспокоенно встряхнув головой, Нана позвонила Теру, она была не такой проницательной, как Ёши, или скорее понимала, когда нужно промолчать и подождать. Трубку долго не брали, наверняка Теру опять оставила телефон в своей комнате и просто не слышала звонка.       Нана не задумывалась о том, что с девочками что-то могло случиться, Деймон тогда непременно бы им помог, но видения, всё чаще посещающие её, твердили о каком-то важном выборе и о том, что ошибка в нём будет смертельной. Сама Нана не знала, в чём заключается выбор, она не была полноценным шаманом, хотя даже не все из них были способны заглянуть в будущее, а потому её видения в большинстве своём были мутными, полными недосказанности и обмана.       Наверное, поэтому Нана боялась менять чужую судьбу.       Давая советы, поддержку, но стараясь не вмешиваться в судьбу своих дочерей, не влиять на их выбор, из-за страха того, что однажды видение окажется слишком лживым и мутным, и попытками что-либо изменить она сделает только хуже. Теру чувствовала её опасения и в какой-то степени понимала их, а Ёши просто было достаточно знать, что Нана всегда поддержит и примет её выбор.       На звонок ответила Ёши, скорее всего именно она услышала трель звонка, а заметив на дисплее номер Наны, подняла трубку.       — Мам, что-то случилось? — спросила Ёши, ведь с работы Нана почти никогда им не звонила.       — Значит, я не могу позвонить своим любимым дочерям? — отчасти наигранно, отчасти возмущённо спросила Нана.       — Нет, конечно, просто… — замялась Ёши, не решаясь говорить о Деймоне, который несколько минут назад вернулся домой.       — Я пошутила, Ёши-тян. К нам приехали знакомые, Бьянки и Абрамс.       — Бьянки? — переспросила Ёши. — Мы скоро будем, — почти сразу же бросив трубку, сказала она.       — Ну, вот, девочки скоро придут, — захлопнув раскладушку, сказала Нана. — А пока, может быть чаю? У меня как раз осталось немного миндального печенья, по семейному рецепту, — улыбнулась Нана, умолчав, что рецепт этот принадлежал совсем не их семье.       — Я бы не отказался от кофе, если возможно, — укладывая заснувшую Фран на диван, сказал Йен, усаживаясь в соседнее с Бьянки кресло.       — Вынуждена отказаться, — слабо улыбнулась Бьянки, и Нана вспомнила, что вампиры человеческую еду не могут переваривать.       — Значит один кофе, — хлопнула в ладоши Нана, попытавшись скрыть собственную неловкость, Бьянки была важна, и портить с ней отношения не стоило, хотя Нану передёргивало всякий раз, когда она вспоминала, что та вампир.       Уже после того, как Нана поставила на журнальный столик дымящуюся чашку кофе, в кабинете повисла неловкая тишина. Впервые Нана не знала что сказать, сейчас в её кабинете находились важные для девочек люди, и оскорблять их Нана не желала, во всяком случае, не тогда, когда у двойняшек может появиться опора и друзья, друзья, которых она сама была лишена.       — Так необычно говорить с людьми, которые уже знают тебя, а ты их нет.       — Нам с вами не довилось возможности познакомиться, — устало сказал Йен, разница в часовых поясах сказывалась на нём.       — Вот как, — заинтересованно склонила голову набок Нана.       — Я родился в Нидерландах, но жил с отцом в Вене, после получения воспоминаний отправился во Францию за Фран, а потом в Италию, где мы с Бьянки и пересеклись, — будто оправдываясь за своё долгое отсутствие, начал Йен.       — И сколько вам лет, Йен?       — Мне двадцать один, а Фран одиннадцать.       Но Фран не выглядела на свой возраст, на первый взгляд ей нельзя было дать больше семи. Низенькая, худенькая в несуразной огромной шапке она, казалось, гораздо младше, чем была на самом деле. Впрочем, Йену тоже нельзя было дать двадцать один, пожалуй, никто в этой комнате не выглядел на свой реальный возраст даже Нана, которой было тридцать восемь лет.       — Вы очень молодо выглядите, Йен.       — Маман, а Емитсу, — но заметив непонимание и даже замешательство Наны, Бьянки уточнила, — ваш муж.       — У меня нет мужа, и я не имею не малейшего понятия, кто такой этот Емитсу, — уверенно ответила Нана.       — А кто тогда отец девочек?       Вот только отвечать на этот неприятный вопрос Нане не пришлось, дверь кабинета открылась, и в него вошли запыхавшиеся девочки, Деймон за их спинами недовольно просверлил взглядом Бьянки, подойдя поближе к Джотто, что настороженно следил за вампиром.       — Бьянки! /Йен! — одновременно выдохнули двойняшки.       И если Ёши растерянно взирала на маленькую Бьянки, то Теру стремительно подошла к Йену, напряжено всмотревшись в его разноцветные глаза. Йен безмятежно смотрел на Теру в ответ, но Нана заметила, что за показным спокойствием происходит какая-то борьба.       Лишь единожды Теру стала Одиннадцатой Вонголой, и единожды их пути с Йеном пересеклись.       Йен Абрамс был ещё одним учеником Рокудо Мукуро, точнее запасным вариантом этого безумца на случай смерти тела, но что-то в, казалось бы, безупречном плане пошло не так. Теру подозревала, что проблема была в кольцах Ада, которыми пользовался Рокудо. Да, Мукуро не продавал часть души за силу, но терять с трудом добытые кольца ему не хотелось.       Рокудо сгубила жадность.       Полностью сменив тело, он хотел сохранить за собой кольца Ада, но те были слишком свободолюбивы. Пускай, кольца и выбрали Рокудо Мукуро своим хранителем, они не признавали его своим хозяином, и как считала Теру, у колец Ада в принципе не могло быть хозяев из людей.       В процессе переселения кольца Ада сожрали большую часть его души, а оставшийся огрызок не смог захватить тело и сознание тренированного иллюзиониста, ведь не смотря на все свои планы, Мукуро действительно учил Йена, собираясь занять хорошо тренированное и подготовленное тело.       В каком-то смысле Йен Абрамс был наследником Рокудо Мукуро.       — Я рад видеть тебя, Небо, — по-шутовски склонил голову Йен, но даже сквозь эти ужимки пробивалось почтение и подчинение.       Судорожно выдохнув, Теру крепко обняла его за шею, чуть не облив остатками кофе.       — Спасибо, — тихо выдохнула она, и не понятно было за что Теру благодарила, то ли за признание её своим Небом, то ли за то, что не вздрогнул, увидев оранжевые глаза.       Впрочем, момент благодарности был слишком мимолётен, чтобы Йен успел что-либо предпринять. Уже через мгновение Теру вновь была собрана и спокойна.       — Рада видеть тебя, Бьянки, — приветливо улыбнулась Теру, выводя Ёши из странного оцепенения.       — Ты ведь не человек, — сказала Ёши. — Ты — вампир.       Бьянки судорожно стиснула маленькие ладошки, но кивнула головой, хотя Ёши не спрашивала, а утверждала. Невольно Ёши, как и Теру, вспомнились всё рассказы Джотто и Деймона о вампирах, вот только соотнести образ кровожадных монстров с Бьянки не получалось. И Ёши, и Теру понимали, что знакомые и друзья там могли быть совсем другими здесь. Своими действиями это подтвердили Хибари и Ямамото, который не решился даже на разговор с ними.       Теру в размышления сестры не вмешивалась, она понимала, что Бьянки приехала ни к ней, а к Ёши. Догадывалась Теру и о том, какой выбор сделает Ёши, не потому что Бьянки единственный Ураган во всём этом мире, а потому что нуждалась в том, кто не будет поддерживать любой её выбор, кто будет спорить, убеждать в обратном, напоминать, что развитая интуиция не панацея.       Ёши знала, мать и сестра всегда поддержат её, согласятся с любым её выбором, даже если она захочет завоевать мир, потому что они любили друг друга, потому что для них это было также естественно, как дышать. Но порой Ёши хотелось, чтобы с ней спорили. Она понимала опасения Наны довериться не тому видению и сделать всё хуже, но принять до конца так и не смогла, Ёши хотелось, чтобы Нана как в детстве говорила, что нужно делать, давала реальные, а не туманные советы и не скрывала за улыбками свои волнения. Теру в какой-то степени копировала поведение Наны с той лишь разницей, что сестра давала советы, помогала, но лишь тогда, когда её просили об этом, и она в любом случае не могла заменить Нану.       — Так значит, теперь нам нужно будет искать для тебя кровь, а не ядовитые цветы, — растрепав короткие волосы, сказала Ёши.       — Ты согласна? — не верящее переспросила Бьянки.       — А могло быть по-другому? От того, что ты стала вампиром, собой ты не перестала быть, — конечно, с подобным можно было поспорить, но Нана и Теру предпочли промолчать.       — Клянусь, ты никогда не пожалеешь об этом, — с несвойственной детскому лицу серьёзностью, сказала Бьянки.       — Только не превращайся в Гокудеру-куна, — попросила Ёши, вспоминая в какой-то степени наигранную преданность Хаято, из-за которой она отказывала ему в статусе своей Правой руки.       Упоминание Гокудеры было болезненными для Бьянки, но та совладала со своими чувствами, понимающе кивнув головой. Лишь после этого двойняшки увидели спящую на диване Фран, которая представляла собой милое зрелище.       — Лягушонок, — умильно выдохнули двойняшки.       — Ну, а теперь я могу вернуться к работе, — загремев чашками, сказала Нана.       — Мы не будем вам мешать, — встал с кресла Йен.       — Вы не мешаете, тем более Фран стоит поспать после перелёта, — отмахнулась Нана. — Да и нам с девочками нужно решить куда именно мы переедем.       — Это хорошо, что вы решили переехать, — заправив за ухо прядь волос, сказала Бьянки.       — Почему? — потеряв всю свою улыбчивость, спросила Нана.       — Здесь у многих жизнь сложилась по-другому, а кто-то вообще даже не родился.       — СОЮЗ? — одними губами спросила Нана.       — Вы и об этом знаете? Да. Это был Шамал, — для двойняшек пояснила Бьянки. — Мы столкнулись с ним случайно, СОЮЗ набирал подопытный материал из вампиров, Шамал был среди их сотрудников.       — Но ведь Шамал никогда не интересовался наукой больше, чем нужно для создания новой болезни, — возмутилась Теру.       — Я не знаю, чем именно в Союзе он занимается. Просто, если Шамал выжил, он может рассказать Союзу о Пламени…       — А ещё он знает, что мы живём в Намимори, — угрюмо сказала Ёши.       — Главное, чтобы Верде не работал на СОЮЗ, — прикрыв глаза, сказала Теру. — Нужно как можно скорее определиться, куда именно в Корею мы переезжаем.       — И в чём проблема? — удивлённо спросил Йен.       — Нельзя открыть карту и тыкнуть наугад, люди не переезжают в никуда, оставив всё, — сказала Ёши, и полные скепсиса глаза были ей ответом. — Так делают только подростки и молодёжь, но они в любом случае едут за лучшей жизнью. А маме работу в Корее не предлагали, у Тайро там бизнеса тоже нет.       — Всё ещё не вижу проблемы. Открываете рейтинг корейских школ, выбираете одну из лучших и переезжаете в тот город, за лучшим образованием. Не думаю, что с поступлением у вас возникнут проблемы, — устало отозвался Йен.