Все-таки пять лет работы в ЦРУ что-то да значат. Стремительное исчезновение сначала Рона, а следом за ним и Макса сразу навело Джоанну на мысль, что рядом с ней происходит что-то важное, что по каким-то причинам скрывают от нее. Боятся? Но она не сумасшедшая. Кристиан жив. И если до того сна она это лишь чувствовала, какими-то потайными уголками души отказываясь до конца смириться, то после уже была уверена. И чтение завещания было для нее скорее способом узнать, что в нем. Джоанна чувствовала — все, что произошло, с работой Кристиана никак не связано, а значит, надо искать в окружении. Мысль, что в этом может быть замешан кто-то из семьи, вызывала тошноту, словно сознание отторгало даже возможность этого. Но Джоанна была готова рассматривать любые варианты, в том числе и финансовые. Завещание на первый взгляд не содержало ничего необычного, но исчезновение Макса и Рона говорило о том, что что-то все-таки есть. И не связано ли это с «кризисом пациента» Дэймона?
Предпочитая действовать, а не гадать на кофейной гуще, Джоанна попрощалась с адвокатом, уверила Одри, что она в порядке и ей просто надо прокатиться, проветрить мозги, села в машину и включила на телефоне пеленговую программу. Обнаружить Рона было делом одной минуты, беглого взгляда на карту достаточно, чтобы понять — Макс и Рон едут в Лежан. Этот пригород с их семьей ничего не связывало, но мигающая точка, обозначающая телефон сына, стремительно двигалась в том направлении. Абсолютная сторонница своей любимой Скарлетт О`Хара в ее отношении к жизни, Джоанна решила разгадывать загадки по мере приближения к ним, и решительно нажала на газ.
При въезде в Лежан сигнал пропал, но она не успела запаниковать или хоть чуточку заволноваться даже на секунду. Пригород встретил ее традиционной для него тишиной и совершенно нетрадиционным серым столбом, на глазах становившимся все чернее и все гуще. Поехав в сторону пожара, Джоанна уже через несколько минут поняла, что движется в верном направлении, о чем ей красноречиво поведал вынесенный кусок забора. В любых ситуациях женщина остается женщиной — Джоанна спокойно объехала участок и, как положено, въехала через открытые ворота.
И вот тут вся ее сдержанность, выдержка, логичность и разум в одну секунду полетели к чертям…
Она не видела ни вдруг подскочившего с земли Леона, взглядом замершего на ней, ни корчащегося на земле Дэймона, ни бесчувственную Сашу. Она смотрела впереди себя, где за ногами и спинами Оливье, Макса и Жака мелькала знакомая рубашка. Несколько метров, но блеснувшее в солнечных лучах обручальное кольцо заставило сердце рухнуть куда-то вниз. Ноги шли сами собой, медленно… Слишком медленно, словно вакуум, словно эмоциональный туннель, кокон надежды и воскреснувшей любви окутывали ее. Она подошла и, опять же не замечая реакции ребят, села около него на землю. Хотелось саму себя ущипнуть. Глаза… его глаза сейчас затмевали для нее и его измученное, израненное тело, и эту нелепую трубку в шее, и наводящие на жуткие мысли разрытую яму и разбитую крышку гроба позади него.
Все потом.
Жив.
— Я знала.
Боже… Этот запах все эти дни был с ней, она хранила его, как хранят в сердце самые дорогие чувства и воспоминания. Вдруг задрожавшая рука коснулась его лица.
Жив.
Она лишь слегка повернула голову на сорвавшегося вдруг с места Макса. Словно лев в броске, рыча, он оказался возле Леона, поднял с травы Дэймона, приподняв его над землей, резко развернул и со всей силы швырнул в стену дома. Штукатурка посыпалась, словно снег, кусок черепицы с крыши жалобно заскрипел, закачался и упал на голову Макса в тот момент, когда он снова подлетел к Дэймону и поднял его с земли. Тряхнув головой, словно на него упал не кусок крыши, а осенний листочек с дерева, Макс сжал кулаки так, что на бицепсах сквозь кожу проступили ниточки вен и налитых мощью мышц. И только когда Дэймон влетел в стоящую неподалеку бочку с водой, и та с грохотом упала, покатившись в сторону лежащего на траве Кристиана и находящихся возле него друзей, те встрепенулись.
— Макс, стой! — Оливье бросился к нему и схватил за руку, пытаясь удержать в тот миг, когда Макс собирался запустить Дэймона, словно снаряд, лицом в проступившую за осыпавшейся штукатуркой каменную кладку дома.
— Мразь! — не замечая, как заехал Оливье локтем в глаз, орал Макс. Обездвижили руки? Не проблема. Макс ногой пнул упавшего на колени и качающегося Дэймона, так что тот рухнул на землю, носом прочертив по стене. — Как тебе?! Нравится?! С ним ты так же обращался? Может, тебе тоже для полноты ощущений ребра переломать, чтобы ты испытал все то, через что его заставил пройти?
Дэймон лежал на земле и стонал. Макс орал, вырывался, обезумев настолько, что готов был разнести все и всех, кто попался бы ему сейчас под руку. А попадался ему в данный момент исключительно Оливье, который только что обзавелся симметричным украшением под вторым глазом. Леон подскочил и поспешил на помощь начальнику оперотдела.
— Да твою ж мать! — скрутив руки Макса за спиной, Оливье из последних сил держал его, рискуя получить уже не в глаз, а кое-куда значительно ниже.
— Твои будущие дети мне должны… — запыхавшись, фыркнул Леон, только что выливший на голову Макса средних размеров бочку, полную воды. Только этот отчаянный демарш смог охладить их горячего немца.
— Мразь… — сплюнул на землю Макс, высвободился из рук Оливье и отвернулся от корчащегося Дэймона. Подняв глаза на Оливье, ахнул. — Ох, ёпт…
— С тебя темные очки и коньяк, — беззлобно ответил тот, прощупывая под глазами. — Черт… — слегка сморщился.
— Отец… — тихий стон рядом с ними окончательно отрезвил Макса.
Леон откинул пустую бочку и присел рядом с Сашей.
— Все хорошо, не волнуйся, — он мягко, осторожно поправил ее спутавшиеся волосы, — откопали. Жив…
— Дэймон?
— Тоже… к сожалению… — прошипел сквозь зубы Макс, бросив взгляд за спину.
— Он похитил отца, меня… Держал нас в подвале. Пытал его, вынуждая подписать бумаги… — с каждым словом все громче всхлипывая, Саша говорила словно в бреду, на первый взгляд бессвязный набор слов. Воспоминания вкупе с пониманием, что все позади, кошмар закончился, словно выпустили на свободу сдерживаемые ею все эти дни эмоции. И стоящие около нее мужчины прекрасно понимали ее сейчас. — А когда понял, что проиграл… Я думала, он его забьет до смерти, — слезы уже градом лились по ее закопченному от гари лицу. — А потом он… его… еще живого… в гроб…
Ее вдруг начало колотить так, словно через тело пропустили разряд тока.
— Ч-ч-ч-ч… — Леон приподнял ее и крепко обнял. Она обхватила его за плечи, сжав их побелевшими от напряжения пальцами.
Макс, стиснув пальцы в кулаки, снова покосился на Дэймона, Оливье встревоженно подался в его сторону.
— Не волнуйся, не убью, — взглядом поймав его движение, тихо сказал Макс. — Это было бы самое простое для него. Нет… Он за все заплатит… но иначе…
Вдалеке послышались звуки приближающихся полицейских сирен. Саша вдруг резко отпрянула от Леона и, шатаясь, поднялась. Увидев лежащего на земле отца и сидящих около него Джоанну, Рона и Жака, сорвалась с места и побежала к ним.
— Отец!
Она упала около него на колени. Джоанна, улыбнувшись, чуть отодвинулась, не отпуская, однако, руки Кристиана из своей. Саша наклонилась и дрожащей рукой провела по его лицу. Рон снял куртку и осторожно накинул ей на плечи. Кристиан, улыбаясь, с трудом поймал ее руку и приложил к губам:
— Малыш…
Жива… Едва он пришел в себя, как сразу почувствовал яркий запах гари и тут же понял, что Дэймон хотел сделать с ней. Успели… Его ребята успели… Когда ни он, ни Саша уже не ждали ничего, попрощались с жизнью, оказалось, что жизнь пока еще не готова попрощаться с ними.
— Ребра — это он? — спросил Жак, склонившись над Кристианом.
— Авария… — покачал тот головой.
— А палец? — Жак только сейчас заметил перебинтованный мизинец на левой руке.
— А это он… — ответила вместо Кристиана Саша, подняла глаза на Джоанну, Рона и Жака, — ломал ему пальцы, чтоб он подписал…
Джоанна вздрогнула, повернула голову в сторону лежащего на земле Дэймона. Одновременно увидела въезжающие на участок полицейские экипажи.
— Вот вам и тихий пригород, — пробормотал вышедший из машины офицер, повернулся к своему коллеге, — так что ты подумай насчет дома.
— Пожалуй, квартиру в Париже куплю, — кивнул тот, поднимая руку, чтобы придержать норовящую улететь фуражку.
А причиной тому был показавшийся над верхушками дубов вертолет. Повиснув в воздухе, он стал медленно опускаться на лужайку. За стеклом в кабине находящиеся ближе всего к месту посадки Макс, Оливье и Леон разглядели Жана.
Выскочив из вертолета, он подождал, пока медбратья вытащат носилки.
— Тихо, осторожно… — придерживая торчащую из шеи Кристиана трубку, Жан контролировал процесс его переноса на носилки. — Стоп. Задержи дыхание ненадолго, — обратился Жан к Кристиану, тот моргнул, перестав дышать.
Жан быстро, но аккуратно вытащил трубочку из-под сока и вместо нее вставил уже специальную, стерильную, тут же подсоединил переносную капельницу, специальными крепежами зафиксировал грудь. Медбратья покатили носилки к вертолету.
— Подождите секунду, — уже у самого вертолета Джоанна отпустила руку Кристиана, — я быстро.
Жан кивнул, проводив ее взглядом, повернулся к Кристиану.
— Давай сразу договоримся…
Кристиан улыбнулся в ответ и сжал руку главврача.
Пока носилки осторожно загружали в вертолет, пока Саша, придерживаемая Жаном, садилась туда же, Джоанна подошла к стоящим у стены дома Максу, Оливье, Жаку и Леону. Двое полицейских держали еле стоящего на ногах Дэймона. Тень от подошедшей Джоанны упала на его лицо. Он медленно поднял голову, их взгляды встретились.
— Похищение, пытки, причинение тяжких телесных, попытка убийства двух и более лиц… — бормотал полицейский, что-то отмечая в своем протоколе. — Все верно? — подняв голову, он посмотрел на ребят. Те дружно кивнули. Макс хмуро скосил взгляд в сторону Дэймона, кулаки сжались до побелевших костяшек пальцев. — Хорошо… — офицер вернулся к протоколу, что-то дописав, теперь уже посмотрел на Дэймона. — А это что у него? — спросил, имея в виду полный комплект украшений на лице: ссадины, синяки, ободранный нос.
— Упал, — тихо ответил Макс, посмотрев на полицейского.
— Угу… — кивнул тот, — упал… — снова взгляд на Дэймона, — четыре раза…
Не сводящий глаз с Джоанны, сам Дэймон, все это время не показывающий ни единой эмоции, вдруг усмехнулся сначала уголками губ, а потом уже просто откровенно расхохотался. Больше похожий на истерику, его смех был прерван звонким звуком обрушившейся на лицо пощечины. Такой сильной, что его голову мотнуло в сторону, а державшие его полицейские чуть не выронили его из рук.
— Упал пять раз… — невозмутимо поправил сам себя офицер.
Джоанна тряхнула рукой, еще раз посмотрела в глаза вновь повернувшего к ней голову Дэймона и, не говоря ни слова, развернулась и направилась к вертолету.
— Мы догоним! — Оливье крикнул посмотревшему на них Жану, тот кивнул.
Друзья молча проводили взглядами взлетающий вертолет. Попрощавшись с полицейскими, они направились к своим машинам. Когда Дэймона проводили мимо них, Жак на мгновение остановился и, когда тот сравнялся с ним, почти незаметным движением кулака так ткнул его в живот, что тот ахнул, ноги его резко подкосились.
— Упал шесть раз… — вздохнул офицер, внося очередную правку в протокол, пока его коллеги усаживали Дэймона в полицейскую машину.
— Жаль, талиба упустили… — вздохнул Оливье, отмахиваясь от частиц пыльного шлейфа отъехавшей машины.
— Ничего, — повернулся к нему Леон, — найдем. Иначе он от Кристиана не отстанет. Вдвоем им по этой земле не ходить. Я отгоню машину Джоанны. Встретимся в больнице?
Оливье согласно кивнул и направился к своей.
***
— Все, пусть пока спит, — Жан, еще раз внимательно посмотрев на показания приборов, поправил капельницу и повернулся к сидящей у кровати Джоанне. — До вечера точно проспит. Ему сейчас надо силы восстанавливать.
— Что скажешь? — посмотрела на него Джоанна. Сидящий на диване Рон поднялся и подошел к матери.
— Самое серьезное, — Жан присел на край кровати, — это даже не перелом ребер. Жесткая фиксация, и за две недели все срастется. И даже не перелом пальца, тут вообще ерунда.
— Тогда?..
— Самое серьезное — это внутренние травмы, потому что никогда не знаешь, как они аукнутся и когда. Зная тебя, я не буду ничего скрывать. Досталось ему конкретно, и больше всего меня беспокоит ушиб сердца. Пока наблюдаем, но может понадобиться операция. В любом случае, здесь он проведет два-три месяца. И в данном случае ни на какие его уговоры и уступки я не пойду. У меня приказ Президента. И отсюда Кристиан выйдет, только когда я буду уверен, что все хорошо.
— Я полностью согласна с тобой, — Джоанна сжала руки обнявшего ее со спины Рона. — Угроза жизни есть?
— Главное не проворонить возможные проблемы с сердцем. В остальном я угроз не вижу. Ладно, — Жан поднялся, Джоанна встала вместе с ним. — Я пойду, у меня онлайн-консультация через час. Вечером зайду. Если проснется раньше — зови. И вот еще что, — уже в дверях Жан обернулся, — себя не выматывай. Меняйся дежурствами с Максом и Одри.
— Ты лучше попроси мне здесь диван побольше поставить.
— Джоанна…
— Жан.
Он покачал головой и вышел из палаты. Эта семейка неисправима…
— Посиди с папой, — едва за Жаном закрылась дверь, Джоанна повернулась к Рону, — я схожу проведаю Сашу.
Рон кивнул, проводив ее взглядом, подошел к кровати и сел на самый краешек. Смотрел на ссадины на лице отца, следы синяков и лопнувших под кожей сосудов на шее. Поправил смятую подушку, сглотнул появившийся в горле комок.
— Не помнишь, со скольки сажают за убийство? — спросил он, не оборачиваясь, услышав тихий скрип открывающейся двери.
— Не волнуйся… — Макс подошел и присел на стул рядом с кроватью, смотрел на Кристиана, а руки сами собой сжимались в кулаки, — он за все ответит. Обещаю.
***
— Я не сплю, — Саша открыла глаза и повернулась на тихий звук шагов. Джоанна подошла и присела на край кровати. — Как он?
— Спит. Жан сделал укол снотворного, ему надо больше спать, восстанавливать силы.
— Прости… — Саша прикрыла глаза, горло свело спазмом.
— Перестань… — Джоанна протянула руку и провела по ее лицу. — Ты ни в чем…
— Он чуть не убил его! — Саша поднялась и порывисто обняла Джоанну. — Я никогда не забуду, как он озверел, когда узнал. Он набросился на него, готовый разорвать на части! — она рыдала на плече Джоанны, а та медленно, монотонно гладила ее по спине и просто шептала в ухо: «Ч-ч-ч-ч…». — Но ничего этого не было бы, если бы я…
— Никто не виноват, — Джоанна мягко отстранила Сашу, вытерла слезы в ее глазах. — Никто не мог предположить, что скрывается за, как оказалось, обманчиво-спокойным характером. Я сама до сих пор не понимаю, как и почему… Но я подумаю об этом потом. Дэймоном занимаются ребята, и от наказания он не уйдет, я уверена. Для меня сейчас главное — Кристиан. И ты, — добавила, мягко сжав руки Саши.
— Я в порядке, — приняв из рук Джоанны стакан с водой, Саша выпила оставленную медсестрой таблетку. — Жан сказал, я надышалась угарным газом, а так все в норме. Он ведь мне ничего и не делал, все на отце отрывался.
— Кристиан живым не дал бы и пальцем тебя коснуться.
Саша кивнула.
— Знаешь, — она посмотрела на Джоанну, — когда я лежала там и чувствовала, как огонь все ближе подбирается ко мне, я думала не о том, что будет больно, что буду кричать. Я знала, что быстро умру. Я думала об отце. Балки трещали над головой, а я вспоминала, как Дэймон заталкивал его в гроб. Стены рушились, а я слышала его прощальный крик: «Саша!»… Я видела, как Дэймон закопал его. Еще живого… И я могла думать только о том, что он там… задыхается…
Джоанна почувствовала, как и ее глаза заволокло пеленой, а в горле встал ком.
— Последнее, что я вспомнила, прежде чем потеряла сознание, нашу с ним встречу в Москве. И что бы он там ни говорил — что принес в мою жизнь сложности и проблемы, риск и опасность, тот день, когда он появился в моей жизни, был и останется самым счастливым днем.
Джоанна еще обнимала ее какое-то время, потом мягко уложила на кровать и прикрыла одеялом. Слушая размеренное дыхание уснувшей Саши, она молилась. Но не за Кристиана и не за Сашу. Она молилась за Дэймона. Потому что тело можно вылечить, душу можно подлатать. А совесть… она такая… Она взяток не берет, предательства не прощает. Просто гложет изнутри, выматывая до предела. И от нее никуда не спрятаться, ни скрыться.
