сколько, молодой человек?

— Ну, и какой дурак оставляет пароли от карт там же, где и сами карты? — насмешливый голос в трубке Ваня узнает не сразу, а потом довольно улыбается. О чем тут говорить, когда он даже имена своих дочерей путает? Где ему еще пароли-то хранить? Уже неделя прошла с той злосчастной встречи на трассе, а этот парень, Кузьма, кажется, тратить деньги на его кредитках почему-то не спешил. А Иван не спешил их блокировать — потом вопросов от жены не оберешься, и не поверит ведь, что просто потерял. — Наверное, тот же, который позволяет парню, только что ему отсосавшему, стащить собственный бумажник, — Ваня улыбается добродушно, затягиваясь сигаретой. В марте курить на балконе еще холодно, и он ежится немного, плотнее закутываясь в домашнюю кофту. На том конце телефона слышится звонкий смех, и Иван только сейчас осознает, насколько этот парень все-таки молодой. Есть ли ему хотя бы двадцать? — Он был у меня еще до того, как я расстегнул твою ширинку. Удивительно. Ваня давится сигаретным дымом, глупо откашливается и, несмотря на затянувшееся молчание, не знает, что на это ответитить. И не знает, на что он вообще расчитывал, когда не заблокировал карты в первый же день. Иван докуривает, слушая тишину в своем мобильнике, в какой-то момент даже думает, что связь прервалась, и проверяет экран телефона — секунды идут, а на том конце, если прислушаться, ровное дыхание парня. В задумчивости Ваня возвращается на кухню. Ставит чайник. Кузьма наконец вздыхает, бормочет что-то себе под нос, а потом говорит с веселым любопытством в голосе: — Приезжай на днях, я адрес в сообщении скину, заберешь. Только не утром, а то я в это время сплю, — а потом мальчишка смеется вновь и сбрасывает звонок, не дожидаясь ответа. И Ваня едет на следущий день, непонятно вообще чего ожидая. И он бы соврал сам себе, если бы пытался поверить в то, что дело всего лишь в дурацких картах и правах. Глупая привычка хранить все вместе. Заканчивается все, конечно, тем же, что и неделю назад. Кузьма ему даже в квартиру пройти не дает, прислоняя к входной двери, и опускается на колени, торопливо расстегивая чужую ширинку. Когда Ваню касаются чужие теплые губы, у него уже стоит так, что даже думать стыдно. Он стонет отрывисто, пока мальчишка вылизывает горячим языком его член, тянет за светлые кудри и толкается с упоением во влажный рот. Ване жарко, он быстро и отрывисто дышит и прикладывается случайно затылком об дверь, когда кончает. Кузьма облизывает свои пухлые порозовевшие губы, смотрит задорно и поднимается, поправляя левой рукой растрепавшиеся кудряшки. — Чаю?