Не по сценарию

Я ничего не понимала. Если бы я могла ещё раз сто спросить, что происходит, то даже тогда бы не получила хоть какого-нибудь ответа. Что, черт возьми, происходит?! Чаглар привычным жестом оставил свой автограф на всех предложенных ему листах и устало отодвинул пачку бумаги от себя. Юрист тут же подхватил её и произнёс: — Контракт будет расторгнут с первого рабочего дня следующей недели… Шевкат поднял руку, будто прилежный ученик в школе, и дернул кистью, словно отгоняя от себя назойливое насекомое. Юрист тут же смолк и ускоренным шагом оказался за дверями конференц-зала. Мы остались втроём в полной, парализующей тишине. Я поняла, что если сейчас же не выйду на воздух, то потеряю сознание вместе с рассудком, который по-видимому, уже давно был мною утрачен. Мой взгляд заметался по столу, я не глядя сгребла телефон в сумку, затем отложила её на бывшее место Афры, потом снова схватила, ловя на себе чёрный взгляд ничего не выражающих глаз. На дрожащих ногах я встала, чуть пошатнувшись и снова села. Моя голова издавала неприятный гул, который походил на шум, исходящий из трансформаторной будки. Шевкат покрутил головой, разминая шею, в зале продолжало висеть это нелепое, затянувшееся молчание. Чаглар посмотрел на часы. Это не может больше продолжаться! Я резко встала и направилась к двери. Рука моя легла на холодный металл медной ручки. На мгновение я застыла на месте, борясь с собой, чтобы не оглянуться. Сделав усилие, я опустила ручку вниз и оказалась в коридоре. — Ты свободна теперь, – шептали мои губы, – свободна. Я обнаружила себя возле лифта, ощущая в руках непривычную легкость. Вот идиотка! Все таки умудрилась забыть сумку. Я бы предпочла умереть, чем вернуться за ней туда. Немного потоптавшись на месте, я решила пойти путём наименьшего сопротивления и дождаться, пока господин Чаглар, то и дело посматривавший на часы, выйдет из конференц-зала, и тогда вызволить сумку из плена. Но время шло, а никто не выходил. Минута-другая, время тянулось неправдоподобно медленно. На цыпочках я осторожно приблизилась к входной двери в зал. Странно, мне казалось, что я точно прикрывала её за собой, теперь же через небольшую щель на коридорный ковёр лилась тонкая полоска света. Я подошла к двери вплотную. Из зала доносились приглушённые голоса. Я приложила ухо к щели. — Из вас двоих я считал умным именно тебя, – послышался совсем близко голос Шевката. Видимо, разговор проходил возле входа. – Как же я ошибался. Мои брови поползли вверх. Что это они там обсуждают? — Иди-иди, я вижу ты спешишь, – снова заговорил директор, – но знай, что такого идиота в жизни я видел лишь однажды. — И кто это был? – поинтересовался хрипловатый голос Чаглара. Я вся обратилась в слух и даже моё противное подсознание в компании с моралью заткнулись и не отсвечивали своими поучениями. — Учитывая, – хмыкнул Шевкат, – что я видел его в зеркале, этим идиотом был я сам. Наступила тишина. Я боялась пошевелиться, чтобы какая-нибудь предательски скрипнувшая половица не выдала мое местоположение. — Давай, освободи её, сделай свой псевдовеликодушный жест, отпусти и забудь… Но знай, после этого ты просто не сможешь жить. Ты перестанешь существовать. — Я не заслуживаю её любовь, ты понимаешь? Это не она, это я… Я предатель! Я не могу себе этого простить и уже никогда не смогу. — Послушай, парень… – в голосе Шевката послышалась горечь. – Знаешь, чего ты действительно не сможешь себе никогда простить? Того, что ты сдался и отошёл в сторону, прекратил борьбу. Посмотри на меня. Посмотри-посмотри. Смотри же! За дверью послышалась какая-то возня. Уж не драться ли они там задумали?! Я была близка к тому, чтобы ворваться в конференц-зал и разнять этих безумцев, но тут шум затих и из-за двери снова донёсся голос Шевката, изрядно запыхавшийся. — Ты в глаза, в глаза мои посмотри! Что видишь? Пустоту видишь? Боль? И они не проходят, не проходят… Раздались какие-то шлепки. — Думаешь, я днями и ночами на работе, потому что люблю работу? Как бы ни так! Когда-то я был таким же ослом, как и ты. Совершив ошибку, я наказал сам себя. Не попросил прощения, не попытался исправить всё то, что натворил. Просто ушёл. Просто решил, что недостоин быть прощённым. Послушай старика Шевката, парень. Это в тебе говорит ни что иное, как гордыня. Это она тебе шепчет на ухо весь тот бред, что ты мне только что поведал. Чушь про то, что она никогда тебя не простит. Ты её спрашивал? Ответа не последовало. — Я тебе расскажу, что будет дальше, хочешь? Всё равно слушай. Я сдвинулась чуть влево, заглядывая в узкий просвет между дверью и стеной. Мне показалась часть локтя Шевката, лежащая на шее у Чаглара и красноватое лицо «любимого» с раздувающимися ноздрями. Всё это походило на разминку атлетов, занимающихся вольной борьбой. — Вы же, молодёжь, думаете, что вы такие уникальные, что то, что вы переживаете, никто и никогда до вас не испытывал. Слушай-слушай. Я, как и ты, встретил женщину, похитившую моё сердце, душу и последние мозги. Я влюбился как пацан… да и всё ещё люблю её. Сердце она мне так и не вернула. Ты думаешь, у тебя пройдёт? Твои чувства испарятся, твоя боль закончится? Нет, мальчик. Кажется, Чаглар сделал ещё одну попытку вырваться, но Шевкат усилил захват, и она опять начали танцевать свой странный танец, топчась на одном месте. — Слушай дальше. Я, как все мужики на свете, накосячил. Да, не буду скрывать. Теперь мне уже поздно делать вид, что я безгрешен. Но совершив ошибку, я решил, в точности как ты, что не достоин получить прощение от любимой. Я чудовище и пусть она будет счастлива без меня. Знаешь, только теперь, кажется понял, женщина может простить своему мужчине практически всё. Кроме того, что он сдался и не борется за неё. Снова послышалась возня и сладкая парочка скрылась у меня из виду. — Я расскажу тебе, что будет дальше. Некоторое время тебе будет казаться, что ты поступил правильно, что ты избавил её от себя. Будешь искренне желать ей счастья. Она исчезнет из твоей жизни, ты уже не будешь каждый день слышать её голос, не будешь больше прикасаться к её волосам, не обнимешь её ни разу. Ничего. Ты станешь оглядываться по сторонам, с удивлением обнаруживая, что ничего вокруг тебя уже не интересует. Это так страшно, когда ты ощущаешь полное равнодушие к жизни. На время она выпадет из твоего поля зрения. Но вы ещё встретитесь, обязательно встретитесь. Ты заметишь, как её прекрасные глаза смотрят не на тебя, заметишь её улыбку, сверкающую не для тебя. Ты увидишь рядом с ней других людей. Это так больно, что не описать словами. По сравнению с этим история с Барышем покажется тебе отдыхом с «все включено», клянусь. Ты увидишь, реально увидишь, что тебе больше нет места в её жизни, и осознаешь, что ты сам своими руками лишил себя этого места. Ты сам посчитал, что лучше уйти, чем исправить то, что ты натворил. Потом, конечно, придёт понимание, каким бараном ты оказался, но будет уже поздно. Слишком поздно. — Я причинил ей так много боли, – наконец раздался голос Чаглара. — Так причини ей ещё больше счастья! Не сбегай! От себя ты все равно не сбежишь… Речь Шевката начала понемногу пропадать. Они что, отошли куда-то? Я похлопала себя по ушам. До меня донеслись отдельные фразы «да ты знаешь», «через забор» и «реально не достоин», прерываемые диким шумом в ушах. Кажется, я действительно перегрелась и мне нужно вдохнуть кислорода. Ну или просто вдохнуть. Эта сумка мне слишком дорого вышла. Держась руками за стену, я побрела к лифту. Вверх или вниз? Я нахмурилась, понимая, что ничего не понимаю. Куда пойти? Рука сама потянулась к первой кнопке и я заметила, как сильно дрожит мой палец. Нет, это ненормально… Ненормально ведь? В вестибюле было пусто и даже на посту охраны никого не было. Я прошла сквозь металлоискатель и оказалась на сумеречной улице, заставленной припаркованными даже на тротуаре машинами. Силы оставляли меня, я еле передвигала ногами. Может быть стоит позвать на помощь? Я шла, натыкаясь на пластиковые урны для мусора и бетонные столбы. Вокруг меня не было ни единой души. Голос тоже не слушался, я пыталась прохрипеть что-то, но выходило только глухое бульканье. — Я... свободна. Свободна. Резкий сигнал клаксона вернул меня в сознание, раздался визг тормозов и тут же я стукнулась о что-то не очень твёрдое всем телом. — Ай… – еле слышно прошептала я. Вокруг была темнота и я с трудом различала смутные очертания салона машины. Кажется, я ехала на заднем сидении госпожи Саманты, все больше удостоверяясь, что эта бордовая зараза окончательно невзлюбила меня. — Урод! Куда прешь?? – раздался гневный ор Шевката с водительского сидения. – Это красный, дебил! В раскрытое окно машины послышалась ответная брань. — Да ты что? Сейчас я покажу тебе усатого таракана! Шевкат неистово задёргал ремнём безопасности, которым был пристегнут к сидению. — А меня так не пристегнул, – проворчала я, потирая ушибленный лоб. — Очнулась, что ли, – наигранно удивился креативный директор и крикнул в окно. – Повезло тебе! Живи! Мы ударили по газам и меня опять стукнуло о спинку переднего сидения. — Ты меня угробить решил, чтоб не надоедала? – поинтересовалась я. — А это неплохая идея… – Шевкат обернулся и оглядел меня, словно прикидывая способ расправы. — Куда мы едем? — А как ты думаешь вообще? — Не поеду в больницу! – громко запротестовала я. – Опять эти врачи, палаты… Не хочу! — Обычно, когда человек прилёг посреди тротуара и не реагирует на внешние раздражители, его не особо спрашивают, хочет он в больницу или нет, – хмыкнул Шевкат. – Ты мне кое-что обещала, если помнишь. Я судорожно пыталась восстановить в памяти, что именно и в каком состоянии я могла пообещать господину Индюку. — Мы едем в нашу новую больницу и там пройдём обследование. Ты уже как-то давала мне согласие на это, так что можешь не утруждаться и не хмурить свой лобик понапрасну. Я помолчала. Действительно, я вспомнила про обещание обследоваться после обморока на съёмках тизера. Я вздохнула: — Спасибо, что не прошёл мимо, как некоторые. Даже смотря в его спину, я почувствовала, как Шевкат закатил глаза. — Да не прошёл он мимо, Дениз. Его машина стояла прямо возле входа. Он завёлся и тут же сорвался с места, потому что очень опаздывал. Я снова вздохнула. — В аэропорт, – нашёл должным пояснить директор. – Его сестра возвращается в Турцию после месячного отсутствия. — Очень рада. Действительно, я была рада. Как было бы чудесно увидеть Пынар и пообщаться с ней, только вот тот факт, что она является сестрой Чаглара, сильно помешал бы нашему непринужденному разговору. — Мы приехали, – сказал директор, оборачиваясь. – Сейчас помогу выйти. — Я ни за что здесь не останусь, – предупредила я Шевката, опираясь на его руку и выходя из ретромобиля, – обследоваться согласна, но безо всяких палат. Нас на удивление радушно встретили и быстро провели в кабинет главного врача больницы. — Мадам не желает надолго задерживаться в вашем заведении, – усмехнулся Шевкат, протягивая руку добродушному худощавому мужчине лет шестидесяти. – Господин Сарп, это Дениз Байсал, наша звезда. — Очень приятно, – сказала я смущённо, потому что добрый доктор просиял, бросившись мне навстречу. — Как вы себя чувствуете? Шевкат так напугал нас своим звонком! Вы потеряли сознание, и по его словам, не впервые. Но не волнуйтесь! Сейчас мы проведём ваше полное обследование и назначим соответствующее лечение. Я промямлила в ответ какие-то нечленораздельные звуки. Господин Сарп вызвал по телефону ещё двух врачей, мужчину и женщину и поручил им меня. Около двух часов заняли все процедуры, которым подвергли моё бедное тельце. Самым безобидным из всего списка истязаний был забор крови, а самой пугающей – томография головного мозга, потому что при этой процедуре тебя помещают в закрытый длинный аппарат и ты лежишь, будто замурованная мумия, созерцая красоту аппарата изнутри. Когда всё закончилось, я вернулась в кабинет главврача, едва волоча ноги от усталости. На диванчике в углу сидел, примостившись, Шевкат и что-то изучал в своём телефоне. Я с удивлением уставилась на него. — Почему ты всё ещё здесь? — А где мне, по-твоему, быть? Как всё прошло? — Нормально, – я присела на краешек стула. – Который час? У меня с собой ни телефона, ни сумки… — Девять вечера, – Шевкат снова глянул в экран. – А где же она? Ты валялась там без всякой сумки. — Да, я забыла её в конференц-зале, а потом хотела вернуться, но… Я примолкла, подбирая слова. Креативный директор внимательно посмотрел на меня и тут его лицо озарило страшной догадкой. — Что? Не-еет… Не может быть. Ты подслушивала?! От его крика у меня свело виски. Я поморщилась, проведя пальцами по больным местам. — Это случайно получилось. Я не хотела. — Я всегда знал, что женщинам нельзя доверять. — А я всегда знала, что ты не безнадёжен. Шевкат подозрительно прищурил на меня левый глаз. — В смысле? — Ты тоже способен любить кого-то. Он вскочил со своего диванчика, яростно тряся чёрной шевелюрой. — Что за бред? Знала она… Давай, пошевеливайся, топай в машину. Он выскочил в коридор и мне стоило значительных усилий догнать его. — Ты её ведь до сих пор любишь? Правда? Ну, правда же? Шевкат развил крейсерскую скорость и я уже бежала рядом с ним, пытаясь зацепиться за его рукав. — Да стой ты… – прерывистым голосом взмолилась я. – Я не могу в таком состоянии за тобой бегать. — Тогда хватит этих глупостей, – притормозил наконец он. – Молча идём до стоянки. — Последний вопрос! – я изо всех сил ухватилась за грубую ткань на рукаве его чёрного плаща. – Это Гёкчен, да?