Не по сценарию

От растерянности я на секунду замерла, а когда решила всё же отдернуть руку, было поздно. Господин Шевкат изящно выпрямился и улыбнулся мне, выпустив пальцы из своей ладони. Это был высокий мужчина, лет под сорок, с длинными тёмными волосами, в которых проскакивала седина, хищным крючковатым носом, который придавал всему его образу хищности, и слегка отросшими усами и бородой, довершавшими этот инфернальный, Мефистофельский вид. Чёрные, казалось, совсем без зрачков, глаза ненадолго задержались на моём лице и тут же ускользнули в сторону. Я закашлялась. Господин Шюкрю протянул мне стакан воды. — Зехра, открой окна! Сколько раз я говорил тебе не курить в кабинетах! — Простите, господин. Я выходила, честное слово! — Вот и сейчас выйди. Не произнеся ни слова больше, ассистентка исчезла за дверью. Из единственного открытого Зехрой окна потянуло прохладой и бордовые массивные жалюзи лениво заколыхались в такт моему сердцебиению. Мы остались в огромном конференц-зале втроём. — Присядь, Дениз, – глухо сказал продюсер. Я медленно опустилась там же, где стояла, и мне крупно повезло, когда сзади себя я ощутила кожаное сиденье кресла. Господин Шюкрю сделал большой глоток из того же стакана, который недавно предлагал мне, и расстегнул верхние пуговицы на вороте своей рубашки. — М-м, Дениз… – он сделал паузу, которая через пару минут переросла в гробовое молчание. — Нет, так не пойдёт, господин, – хмыкнул наш новый креативный директор. – Позвольте, я продолжу беседу? Господин Шюкрю устало кивнул. — Так вот, госпожа Дениз, я зайду издалека, – чёрные глаза-зрачки господина Шевката беззастенчиво уставились на меня. – В каком проекте вы участвовали до нынешнего? Я нахмурилась, не улавливая нити повествования и логики вопроса. — Ничего-ничего, вы скоро всё поймёте, – озвучил мои мысли креативный директор. – Так всё-таки… — Я думаю, вы лучше меня знаете название этого проекта, – промолвила я. – И судьбу, его постигшую. — Что ж, вот вы и ухватили самую суть, многоуважаемая госпожа Дениз. Сериал ведь закрыли из-за низких рейтингов? — На девятой серии, – невозмутимо кивнула я. — Девять серий это ещё неплохо, – издевательски заметил господин Шевкат. – Ещё один ваш проект продержался… Он сделал эффектную театральную паузу и пощёлкал языком. — Шесть. Шесть эпизодов. Не сказать, чтобы я засветилась счастьем от этих воспоминаний. — Кстати, шесть – какое-то заколдованное число для вас. В проекте, который не закрыли и в котором вас утвердили на главную роль, вы также отыграли всего шесть серий, а потом были просто заменены на другую актрису. Наши взгляды сомкнулись в клубок недовольства и злорадства, а я мысленно представляла, как испепеляю креативного директора одной лишь силой мысли. Меж тем, тот продолжал, как ни в чём не бывало: — А правда ли, что после этого с вами вели переговоры об участии в фильме? Я поморщилась. Откуда этот тип узнал про фильм? Краем глаза я уловила ещё одну расстегнутую пуговицу на рубашке господина Шюкрю. — Да. — И по-моему, без особых успехов? Я молчала. — Продюсеры отдали предпочтение другой актрисе, имевшей за плечами всего один, но весьма успешный проект, не так ли? — Всё верно, господин Шевкат, – наверное, это прозвучало с некой долей вызова в моём голосе, но мне было всё равно. Креативный директор поднял бровь, видимо так его впечатлило собственное имя, произнесённое мною. — Ответьте же, драгоценнейшая госпожа Дениз, какие последствия для вас будет иметь закрытие теперешнего сериала? – он даже не дал мне ответить и без всяких пауз продолжил свой монолог. – Полагаю, самые плачевные. Я не могла ничего возразить ему на этот счёт. Чистая правда, если «ГФиД» закроют, в моём послужном списке будут четыре провальных сериала подряд. Я опустила голову, разглядывая собственную обувь. — Милейшая госпожа Дениз, – вкрадчиво зазвучал густой баритон где-то надо мной. – Не мне вам рассказывать, но всё же… Интерес к сериалу основан не только на качественном сценарии, хороших актёрах, непредсказуемых сюжетных ходах. К тому же, основная аудитория «ГФиД» уже сформирована и на некоторых эпизодах сериал выдавал неплохие рейтинги. Не топовые, конечно, но для продолжения сериала – просто жизненно необходимые. Нетерпеливая часть наших зрителей, обвиняя сюжет в чрезмерной затянутости, ушла от экранов, предпочитая заниматься во время эфира своими делами, пересматривая серию в интернете потом, когда это будет им удобно. Наша же задача вернуть всех на мягкие диваны, тёплые постели и удобные кресла в 20:00 каждой субботы. Ну, максимум – в 20:45. Он хихикнул своей же восхитительной шутке и продолжал: — Наша задача – приковать зрителя обратно к плазменным панелям и бабушкиным ламповым телевизорам. Наша задача – взорвать бомбу. Образно выражаясь, естественно. Я подняла глаза на креативного директора и, нахмурившись, вглядывалась в его шевелящиеся от болтовни усы. Я была вовсе не против «бомбы», как выразился господин Шевкат, и, прочитав сценарий первых эпизодов второго сезона, могла с уверенностью сказать, прежнего зрителя мы не растеряем. Рейтинг сможет немного подняться и держаться в пределах 3,8-4,2%. — Ах, прекраснейшая госпожа Дениз, 3%, даже с какими-то жалкими десятыми, это крайне мало! – загромыхал господин Шевкат с болью в голосе и я поёжилась от умения креативщика читать мои мысли. – Для того сценария, для тех актёров, задействованных в проекте, для съёмочной группы… А какие у нас декорации! А костюмы? 3% совсем не устраивает наш канал, это та цифра, которая, если сохранится, положит конец прекрасной истории! Господин Шевкат, запыхавшись, сел на стул и придвинулся вместе с ним ко мне вплотную. — Вы же не будете отрицать, Дениз, что это самый качественный проект в вашей жизни на данный момент, добавивший вам популярности, славы, поклонников… Я передёрнула плечами. Во-первых, куда подевалась «милейшая госпожа»? Во-вторых, к чему вся эта «слава, поклонники»..? Куда клонит этот джентльмен? — Проект, давший вам так много, просто не может остаться без поддержки с вашей стороны, просто не может… – господин Шевкат трагически покачал косматой головой. — О какой поддержке вы говорите? – осторожно произнесла я. Он резко выпрямился и посмотрел на нашего продюсера, не издавшего до этой минуты ни звука и даже, кажется, не дышавшего. — Господин Шюкрю, ответьте, является ли всё вышесказанное мною выдумкой или дела действительно обстоят так, как я из описал. — Всё так, Шевкат, всё так. Креативный директор подскочил на месте и сделал широкий взмах рукой. — Ах, как это несправедливо! – воскликнул он, не смотря мне в глаза, но я-то знала, на кого был рассчитан этот спектакль. – Как несправедливо терять проект, над которым трудится так много людей. Которому отдают душу и сердце! — Каждый проект – это чей-то ребёнок, за которого болит душа… – начала было я, но меня перебили самым нахальным образом. — Именно, Дениз! Именно! – видимо господин Шевкат решил окончательно распрощаться с официальной «госпожой». – Разве у вас не болит? — Мне кажется, вы излишне драматизируете. Мы даже не приступили к съёмкам. Пойдут первые закадровые фото, видео, в конце концов, фраги ко второму сезону и вы увидите! Интерес возродится, аудитория всколыхнётся! О нас снова заговорят. — Ах, Дениз, ах, – покачал головой господин Шевкат. – Разве наше вечернее собрание тут с вами похоже на то, что я «излишне драматизирую»? Я перевела взгляд на продюсера и он опустил глаза. — Мы проводим опросы, мы мониторим интерес, и что мы видим? Много поклонников за рубежом? Нам от них ни холодно, ни жарко. Основная аудитория младше 20 лет? Уж извините, они не будут покупать товары, рекламируемые в перерывах показа. Я подскочила. — Мы с вами всё же не на рынке, господин Шевкат! Его длинные широкие ладони опустились мне на плечи и уверенным нажатием усадили меня обратно в кресло. — Конечно! Конечно, не на рынке. То, что вы делаете – искусство, ведь правда? Сарказм в его словах не смог бы уловить только глухой. Я закрыла глаза, переваривая услышанное. Что хочет от меня наш новый креативный директор? К чему ведётся весь этот разговор, полный наигранных жестов и психологического давления? Я услышала вкрадчивый шёпот на ухо: — Только пока вы создаёте это искусство, другие думают, как его продать. Я резко подняла голову и господин Шевкат отступил вглубь зала, широко разведя руки в стороны, чем напомнил мне огородное пугало, какое, бывало, ставила моя бабушка в Измире на грядках с кукурузой. — Никому не нужное искусство – печальное зрелище, не так ли? Его громкий голос прозвучал в полной тишине. — Чего вы от меня хотите? — Чтобы вы помогли нам подогреть интерес к сериалу. — Да каким образом?! – не выдержала я и повысила голос. Бровь господина Шевката плавно изогнулась и он усмехнулся в усы. Он скрестил руки на груди и подставил под мой взор свой хищный профиль. — Господин Шюкрю, – обратился креативный директор к нашему продюсеру. — Сам… – ответил ему тот. Я больше не могла ждать. Что задумал этот полоумный пиарщик с молчаливого согласия Шюкрю Авшара? Чего он хочет от меня? Пробежать марафонскую дистанцию нагишом? Покритиковать правительство в Инстаграм? — Скажите уже, наконец, – взмолилась я. — Мы считаем, – слишком уж явно он подчеркнул это «мы», – что лучшим средством спасти сериал будет… Я услышала слева от себя тяжёлый вздох. — Служебный роман на съёмочной площадке. Я застыла в неестественной позе, слегка вывернув шею в бок, и плавно, непонимающе моргала. — Что, простите? — Слу-жеб-ный ро-ман, – повторил по слогам господин Шевкат и быстро закончил. – На съёмочной площадке. До меня всё ещё не доходило. Какой роман? Между кем? Кто-то из наших начал встречаться? Неужели Афра и… Мои размышления были прерваны хриплым, извиняющимся шёпотом нашего продюсера. — Прости, Дениз, что приходится не то, что предлагать тебе такое, а даже думать о подобном… Ты имеешь полное право даже дать мне по лицу сейчас. Я просто прошу тебя об одном. Подумай об этом. Подумай. И он замолк. Я развернулась к нему всем телом. — То есть, это я? Мой? Мой роман? – я всё ещё не могла поверить своим ушам. – Это мой служебный роман должен быть? Господин Шюкрю вжал голову в плечи, а господин Шевкат перетянул на себя мой испепеляющий взгляд, встав между мной и продюсером. — Конечно ваш, прекрасная Дениз, а чей же ещё! Только представьте, как будоражит кровь зрителя одна только мысль, что его любимая сериальная пара может что-то чувствовать друг к другу и в жизни. По-настоящему. Я таращила на него глаза. — Сотни глаз будут впиваться в экран, ища доказательств робким поначалу слухам о том, что главные герои замечены вместе там-то и там-то. Они будут вглядываться в ваши эмоции, чтобы удостовериться и говорить потом друг другу: «Да конечно, между ними определённо что-то есть, не может быть такой химии, таких взглядов на ровном месте». Таким образом мы сможем продержаться до зимы, а там уже грянет и подтверждение слухам! — Это обман! – закричала я, вскакивая. – Наглый, подлый обман! Надувательство! Это бесчестно и жалко! — Почему же? – пожал плечами господин Шевкат. – Рассматривайте это, как своеобразную призму, через которую зритель охотнее будет наслаждаться вашей великолепной игрой, продуманным сценарием, музыкой, декорацией, постановкой… Если аудитория не разглядела с первого раза драгоценный камень в этом произведении, то мы подвергнем его огранке и выставим на всеобщее обозрение изумительный по своей красоте бриллиант. — Чушь собачья вся эта ваша болтовня, – зло прошептала я. Господин Шевкат расхохотался. — Возможно, вы и правы. Он подошёл к раскрытому окну, достав из кармана пиджака пачку сигарет, но так и не решаясь закурить, задумчиво глядя вдаль. — Вы же не думаете, Дениз, что нам на ровном месте захотелось поиграть с вашей жизнью? — Именно так я и думаю, господин Шевкат! Во всяком случае, я не считаю простое закрытие сериала достаточным поводом для этого. Он развернулся ко мне, отшвырнув незажженную сигарету в сторону. — За этим «простым закрытием сериала», как вы изволили выразиться, может скрываться очень многое. Вы не думали об этом? Для вас это упущенная выгода и подпорченное резюме, а для кого-то разорение и потеря компании! — Шевкат! Господин Шюкрю, бордовый с ног до головы, подскочил на своём месте. — Я же просил! — А что «Шевкат»? Сейчас я говорю правду и мне не за что краснеть. Я медленно перевела глаза на нашего продюсера, вглядываясь в его морщинистое лицо, пылавшее то ли мученическим стыдом, то ли праведным гневом. — Дениз… Прости, Дениз, я знал, что нам не стоило всего этого затевать… Глупая, бессмысленная идея. — Погодите, – прервала я господина Шюкрю. – Это правда? Вы на грани банкротства? — К сожалению, это правда, Дениз. Дела «Авшар Филм» и так шли не очень и мы сделали очень крупную ставку на этот проект. Я влез в долги… Если сериал закроют, следующий мы уже не потянем. Мне придётся закрыть компанию и объявить себя банкротом. Он обхватил голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону. Я с трудом сглотнула, ощущая, как пересохло у меня в горле. — Бред… – вырвалось у меня. — Что? – переспросил креативный директор. — Ну ведь бред же. Бред! Как вы представляете себе инсценировку того, что вы напридумывали в своей голове? — Очень просто, вы же актриса, в конце концов, и изображать чувства – ваш хлеб. — Ну хорошо, допустим. Допустим, я соглашусь. Но Чаглар! Он никогда, слышите, никогда на это не пойдёт! При полной тишине в полутёмном конференц-зале происходила безжалостная перестрелка взглядами. — Мы общались с господином Эртугрулом… Я похолодела. —… и он уже дал своё предварительное согласие. — Вы много и часто врёте, господин креативный директор. И притом с большим удовольствием. Чаглар сейчас не в Турции. Как бы вы с ним «общались»? – от волнения у меня предательски дрожал голос. — Здесь вы не ошиблись, – после смешка ответил господин Шевкат. – Я много и часто вру, и было бы неправдой заявлять, что это огорчает меня. Его глаза заискрились улыбкой, но в ответ я лишь скривила губы. До чего же мне был противен этот человек! — Но в остальном, Дениз, вы неправы. Мы действительно общались с господином Эртугрулом. Посредством электронной почты. Я написал ему и получил ответ. Вот и всё. Мои брови неспешно поползли вверх. Вот и всё, значит? Так просто? Написал и получил ответ. Ну, конечно. Я дура, дура, последняя идиотка на земле! — Что ж… – я поднялась со своего места. Господин Шюкрю тоже встал. – Думаю, самым разумным в сложившейся ситуации будет делать вид, что этого разговора вовсе не было. Всего хорошего, господа. Я направилась к двери, но не успела открыть её, как услышала за спиной ужасающий грохот. Обернувшись, я увидела господина Шюкрю, распростертого на бордовом узорчатом ковре конференц-зала.