Не по сценарию

Прошло несколько недель. Сразу после окончания съёмок я решила взять и исчезнуть, испариться, скрыться от посторонних глаз. Собрав вещи, я закрыла свою квартиру и сняла небольшие апартаменты-студию около залива. Там я поначалу немного обновила убранство квартиры, затем сделала легкий косметический ремонт, потом перестановку мебели, и, наконец, поменяла ручки на межкомнатных дверях. Не останавливаясь на достигнутом, я высадила в горшках рассаду петуний, связала по схеме кружевную салфетку, раскрасила акварелью картину по номерам. Я просто сходила с ума. Но другого пути у меня не было. Я составила план исцеления от своей ужасной болезни по имени Чаглар Эртугрул и не должна была пропускать лечение. На каждый день у меня было запланировано какое-то новое дело или занятие, и в каком бы я ни была состоянии, я не отступала от намеченного. Я выучила все буквы греческого алфавита, приготовила пасту с морепродуктами по традиционному итальянскому рецепту, записалась на курсы флористики. Ещё одна часть моего плана заключалась в том, чтобы поддерживать свою внешнюю оболочку в должном виде. Я перекрасила волосы, выбрав тон понежнее, сходила к косметологу, каждые два дня меняла цвет лака на ногтях. Однажды я целый день потратила на поход по магазинам и полностью обновила свой гардероб. Конечно, новые наряды и аккуратный макияж не могли скрыть тоску в моих глазах. Украшения из белого золота не вернули сияние моей улыбке. На душе у меня бушевала самая настоящая песчаная буря, не дававшая мне иногда просто сделать вдох. Третья и самая позорная часть плана – встречи с Барышем. За это время их было всего две. Во время первой мы провели вместе час в уличном кафе под открытым небом в центре. Он что-то рассказывал о себе, а я сидела с отрешённым видом, размешивая чай то по часовой стрелке, то против неё. Мне кажется, он начал что-то подозревать, когда я и в третий раз не отозвалась на своё имя. Отклонив его предложение проводить меня домой, я уехала на такси с твёрдым решением больше не встречаться с ним. Но, к сожалению, через неделю мы столкнулись в торговом центре, где его группа давала благотворительный концерт. Быстро взяв меня в оборот, Барыш перезнакомил нас со своими гитаристами, басистами, ударниками, представляя меня всем не иначе, как «та самая Дениз, о которой я вам рассказывал». Моя терапия чуть не полетела коту под хвост, когда мне позвонила Афра и счастливым голосом рассказала, как Альп улетел на рекламные съемки. Один, без девушки, о которой он больше никогда не заговаривал. Свои догадки, почему так произошло, я предпочла не озвучивать, но в тот вечер в моём холодильнике закончился запас мороженого. А на следующий день у меня по графику стояла задача освоить несколько техник плетения кос. Демет стоически медитировала, сидя в моём кресле, пока я уже второй час пыталась соорудить на её голове рассыпающуюся в руках французскую обратную косу. — В моих съёмках двухнедельный перерыв, – сказала она. – Я еду отдыхать, а ты со мной. — Не хочу. — А разве был вопрос, хочешь ты или нет? – удивлённо обернулась Демет, и её коса окончательно перестала существовать. Подруга меж тем продолжала: — Я не собираюсь спокойно сидеть и наблюдать, как этот самовлюблённый псевдорокер ухлёстывает за тобой. А формулировочка-то была точна. Я вздохнула. Меньше всего на свете мне хотелось сейчас расслабленного пляжного отдыха. — Я не могу. У меня план, мне нужно выполнять его каждый день. — И будешь выполнять, – улыбнулась Демет. – Перепишем его, дополним, чуть подвинем сроки. Найдём тебе занятие на каждый день и там. Вот например, можно загорать на спине, а можно перевернуться на живот, чем тебе не занятие? — То есть просто лежать, – поморщилась я. — Слушать ничего не хочу! Сейчас мой турагент подыскивает подходящее место, как только мы определимся, немедленно вылетаем. — Твой кто? – прыснула я. — Ладно-ладно, моя мама. Поедем в Кемер или Бодрум, в тихий отель, где немноголюдно, но пристойно. Смена обстановки пойдёт тебе на пользу. А уж скучать там я тебе не позволю, обещаю. — Я не поеду. Я упрямилась, хотя во мне накопилось столько усталости, что я с трудом соображала, какой сейчас день недели, месяц, год. Аппетит мой почти пропал, а ночью, вместо сна, я сверлила глазами потолок. Как-то вечером мне пришло сообщение от Барыша: «Перезвони, очень важно». Я перезвонила. Путаясь в витиеватых оборотах речи, Барыш, если кратко, предлагал мне совместный вояж на Ибицу. — Не подумай, – запинаясь, уговаривал он, – мы будем не наедине. Едет вся группа, а у тебя будет отдельный номер и полная свобода действий. Там мы сможем узнать друг друга получше. Спустя полчаса я заказала в интернет-магазине новый узорчатый чемодан и позвонила Демет. — Я согласна. Бодрум, Кемер, Анталия – мне всё равно. — Анталия. Билеты я уже забронировала, отель тоже. Сейчас вышлю тебе смской номер рейса. На следующее утро при полном параде, с чемоданом в руке и в огромных очках на пол-лица, скрывающих мои тёмные круги под глазами, я вошла в аэропорт Стамбула. За последний месяц я похудела на пять килограмм. Длинный сарафан, казалось, болтался на мне, как на вешалке, хотя купила я его совсем недавно. — Роскошно выглядишь, моя прелесть! – услышала я за спиной. Я попыталась вложить в свой взгляд всю язвительность мира. — Ладно-ладно, будешь выглядеть. Будешь выглядеть роскошно, когда мы вернёмся обратно, - поправилась она, заметив выражение моего лица под очками. - Откормим тебя, подзагорим. Вернём твою прелестную улыбку. Как бы не так. Долетели мы без приключений. Анталия была девушка со знойным характером. Стояла настоящая жарища, от которой воздух заметно подрагивал, так что казалось – где-то рядом полыхает огонь. Мы погрузились в микроавтобус с кондиционером и отправились в путь. Через полчаса я заметила, что машина выехала за пределы города. — Что это значит, Дем? — Я же говорила, уединённое место. Какой уединённости ты хочешь в Анталии? Мы едем дальше. Мой организм больше не мог сопротивляться усталости, не прошло и часа поездки, как я отключилась. Мне приснилось спокойное, чуть тронутое волнением море. На солнце оно казалось ярко-бирюзовым, как глаза Чаглара в ясный день. В какой-то момент их бирюза слилась воедино, и я уже не понимала, что это меня обнимает такое тёплое и ласковое, море или его руки? — Дениз… Сквозь сон я почувствовал как кто-то осторожно теребит меня за плечо. Сколько же я проспала? — Где мы? – хриплым спросонья голосом поинтересовалась я. — Какая разница? Ещё в Турции, и это всё, что тебе нужно знать. Я вышла из машины и огляделась. Очень даже ничего, вынуждена признать. Мы стояли недалеко от входа в отель, многоэтажный корпус которого возвышался над соснами. Широко улыбаясь, к нам подбежал носильщик. Демет милостиво позволила унести наш багаж кивком головы. — «Миллениум»? – прочла я. – Серьёзно? Разве в 2017 году так ещё называют заведения? —Ты придираешься, - возразила мне Демет. – И к тому же, кто тебе сказал, что данное заведение построено в этом веке? —Тихо, но пристойно! – напомнила я ей. Мы вошли в отель и направились к стойке регистрации. Интерьер «Миллениума» поражал масштабом. Холл его представлял собой сплошное пространство, уносящееся ввысь до самой крыши из матового стекла. Снизу просматривались все жилые этажи отеля, огороженные массивными перилами. В отделке использовались темно-изумрудные вставки, лепнина цвета тусклой меди, все этажи были украшены экзотическими растениями. Посреди всего этого великолепия возвышался фонтан, доходивший до уровня третьего этажа. По периметру отеля действовало шесть лифтов из того же матового стекла, что и крыша. Народу в холле было немного. — Видишь, милая? И тихо, и пристойно. Всё, как я тебе обещала. — Ваши вещи уже в номере, - блеснула улыбкой администратор на ресепшене. – Сейчас мы всё оформим, а пока вот ваши ключ-карты. Меня слегка покачивало от перенесённого перелёта и долгой дороги в авто. Я облокотилась о стойку. — Моя подруга устала с дороги, - обратилась Дем к администратору. – Можно ей подняться в номер, а мы закончим без неё? — Конечно, как пожелаете, - девушка протянула мне один ключ. — Благодарю, - кивнула я. Демет. Я уже говорила, что люблю её? Испытывая лёгкое головокружение, я присмотрелась к карте, где был указан номер «704». Мне на седьмой этаж. Я направилась к одному из грандиозных прозрачных лифтов «Миллениума», приезда которого ждал всего один человек в белой рубашке. Действительно, немноголюдный отель. Двери лифта открылись, и я ускорила шаг. Человек вошёл в кабину и, отвернувшись, осматривал сквозь стекло фонтан, пальмы и прочий полёт фантазии декоратора отеля. Я вошла в лифт и повернулась к ярко горящим кнопкам. Вот седьмой этаж. За моей спиной послышался шорох, и человек одновременно со мной потянулся к кнопочной панели. Наши пальцы соприкоснулись на злосчастной седьмой кнопке и замерли в беззвучном недоумении. Я медленно обернулась и наткнулась прямо на настороженный ярко-бирюзовый взгляд. В тесном лифте отеля «Миллениум», за несколько сотен километров от Стамбула, в ослепительно белой рубашке, расстёгнутой на груди, передо мной стоял Чаглар Эртугрул.