W. H. A. T.

      Джон заходит в комнату, настораживаясь шуму. Рози дома нет — это он знает точно. Шерлок где-то тусуется со Стренджем, так как звонил и сказал, что будет поздно. Но навряд ли они выбрали их квартиру местом для тусовок. Слышится небольшой грохот и шуршание бумаг. Это точно он. — Шерлок? Это ты? — Да, Джон, заходи!       Ватсон, готовый задать массу вопросов, останавливается у раскрытой двери. Холмс раскинул бесконечность разных бумаг на полу, на столе и на кухне. — Все это похоже на новое дело. Ты не посвятил меня в известность? — Не смеши меня, Ватсон. Мы этим делом уже неделю-другую занимаемся. Доктор задумался. Каким ещё таким делом?       Холмс на мгновение закрыл глаза, понимая, что занимался этим делом совершенно один. — Ты что, про суматоху с магией? — Это новый заголовок? — Нет, это дело будет называться «Холмс больше не считает меня за человека». — Джон, — выдохнул детектив, — я работал под прикрытием. — О, да ладно? А я думал ты играл в «Закадрить мага». По душам говорил, глазки строил, обнимал. Это и есть твоё прикрытие? — Боже, Джон, нет! Я просто хотел раскрыть это дело, маг здесь ни причём! — Хватит. Я давно знаю, что ты…       Шерлок затаил дыхание. Джон и в правду мог все знать о нем. — Кто?.. — он нервно сглотнул образовавшийся в горле ком. — Тот, о ком ты сейчас подумал. И мне не понятно, Шерлок, почему ты не сказал этого мне? Мы же друзья. Мы, мало того, лучшие друзья. Ты помнишь, откуда мы выбирались? Вместе? Я тебя любого приму и буду любить. Всегда.       Детектив переступил через все бумаги и, добравшись до Ватсона, обнял его. — Отныне никаких секретов, — прошептал шатен. — Но ты же не говорил Стивену этого? — Ты, похоже, действительно меня за человека больше не держишь, — улыбнулся Джон.       Шерлок вернулся назад и поднял одну из бумаг. Они все были пронумерованы. — Здесь я описываю отделение в Лондоне и его внутренности. Четко, в подробностях, и используя сравнения, ну, как ты любишь. Вот тут, на пустом месте, — Холмс ткнул указательным пальцем на большой промежуток между абзацами, — наклеим фото. Вот только сделать его вызвало небольшие трудности. Значит, тут, — сказал и взял несколько других, скрепленных между собой бумаг, уже со стола, — я рассказываю, кто такой Доктор Стрендж. — Аж в четыре страницы… — Ой, какой ты у меня ревнивый, послушать только. Смотри дальше, — Шерлок сходил на кухню и взял ещё один лист, — тут про Камень Времени, как про величайший артефакт человечества. — Значит, на полу у тебя бумаги, в которых ты описываешь здание и все, что находится в нем. На столе, я так понял, магов, что находятся в отделении, бумаг не много, как и людей, в принципе. А на кухне, соответственно, камень? Только его? — Именно. — Что ж, действительно, под прикрытием. — Я мало когда вру тебе, Джон.       Ватсон на долю секунды подозрительно глянул на детектива, осознавая одну лишь вещь. — Погоди. Это разве не будет считаться подставой с твоей… С нашей стороны? По отношению к Стренджу?       Шерлок повернулся спиной к доктору, начиная собирать бумаги с пола. Тяжело вздохнув, он ответил: — Да, это так… Но я должен открыть эту тайну миру, пока это не сделал кто-то другой.       Ватсон уловил массу неодобрительных и, более того, ужасно грустных, и до боли по всему телу мучительных ноток его голоса. В этом мире действует одно правило для всех: если любишь Шерлока Холмса, то, первое — ты уникальный человек, и, второе, искренне желаешь ему только счастья, потому что Шерлок-гений-Холмс сам по себе очень несчастен. Человек, помешанный, — а в случае Шерлока — повенчанный на науке не попросту несчастен, а одинок. И вот теперь, когда судьба даёт ему ещё один шанс, наука забирает и его. — Шерлок… — Ватсон останавливает его, хватая за запястье и заставляя хорошенько задуматься над своими словами. Так не должно быть. Так нельзя быть — будто бы говорил он. — Джон… Иди домой, — только и ответил он, вытянув руку из хватки бывшего солдата. Честно говоря, оно и ощущалось. — Здесь мой дом. А твой дом рядом с ним. — У нас нет будущего. — Но если сделаешь это, оно не наступит даже на секунду. Ты заслуживаешь быть счастливым. — печально прошептал врач. — Я счастлив с наукой. — Нет, и перестань отрицать. — Иди, пожалуйста, — снова приказал он так же отчаянно, без единой надежды на хоть что-нибудь. — Пойми меня и иди. — Да как вообще это можно понять? — повысил тон Ватсон. Детектив молчал. — Хорошо, — смирился Джон. — Только помни одно: ты заслуживаешь быть счастливым. И я не позволю тебе сделать этот неверный шаг, ведущий в пропасть. Если ты не слышишь меня, то послушай хотя бы свое сердце.       На этих словах Джон поспешил выйти. Переубедить Шерлока было возможным только самому Шерлоку. Но нужно было подтолкнуть его к этому шагу. «Я не стану говорить Стивену о его намерениях. Либо он сделает это сам, либо все будет только хуже».

***

      Аккуратные, тихие шаги. Нога ступает на пол, будто парит, будто идёт по облакам, не издавая ни единого звука или шороха. Распознать человека по шагам для Шерлока никогда не было трудно, и он, вздохнув, без сомнения понял, что это была самая прекрасная девушка из всех, что он знает — Розамунд Ватсон-младшая. — Шерлок?       Комната выглядела теперь пустой. И даже не из-за того, что детектив убрал все бумаги с пола и колбочки сложил. Нет, она казалась пустой из-за отсутствия в ней Джона. — Всё в порядке?       Бесполезно лгать ребёнку, они слышат это лучше всех. Да и Шерлок никогда и не врал ей. Не мог. — Не совсем, — Шерлок сидел спиной, держа в руке одну только бумагу, с изображением здания — теперь их второго дома, но ненадолго, если Холмс все же решится испортить гармонию. — Расскажешь? — девушка присела на пол, напротив него. — Я… Я не знаю. Поймёшь ли ты… — Конечно пойму, Шерлок. Ты можешь говорить мне все, что угодно и когда угодно, — Рози взяла его за руку. Шерлок сжал её в ответ. — Тот маг, о котором мы с Джоном постоянно говорили тебе, он… — Нравится тебе? — Да, наверное… Тебе Джон сказал? — Папа мне ничего не говорил, — честно призналась она. — Эти бумаги, которые были разбросаны тут повсюду — я собираюсь открыть их миру, но это значит, что… — Что ты предашь его. Я понимаю, — Розамунд улыбнулась. — Скажу тебе только, что ничего в мире не заменит тебе любовь. Ты решай, конечно, сам. Но подумай — а если он и есть тот, которого ты искал? Если он намного лучше, чем ты думаешь? Рассказав все миру, ты расскажешь не только его секрет. Ты разрушишь жизнь, которой он живёт. Он доверился тебе. Ты не должен так поступать с ним. — Но я могу получить Нобелевку за эти открытия. — Шерлок… — Розамунд томно прикрыла лицо одной рукой. — Ты, похоже, совсем меня не слушал. Не заставляй меня думать, что какие-нибудь чувства чужды тебе. Неужели за столько лет дружбы с моим отцом, все, чего ты добился — это открыл ещё один вид пепла? Разве ты не научился понимать других людей? Дружить? Любить? — Ты осуждаешь меня. — Нет. А хотя, знаешь, да. Я тебя осуждаю. Потому что ты хочешь променять единственную любовь своей жизни на чертово открытие! — девушка, незаметно для себя повысила тон, но резко оборвала предложение. — Ладно. Просто выбери то, что тебе будет важнее, а не выгоднее. Понимаешь? Шерлок закрыл глаза, тяжело выдыхая воздух. — Теперь да. — От какой потери тебе будет хуже?       «От какой?..»