Быстрее, чем кроликов

Мин Хо изящной походкой манекенщика тащился за координатором очередного развлекательного телешоу. Какое уже по счету за этот месяц? У Мин Хо выдалась горячая пора, и все, о чем он мечтал последнюю пару недель — нормальный выходной. А лучше отпуск. Бездумный, бессмысленный, абсолютно овощной. Выспаться, как белый человек. Может, посидеть с друзьями где-нибудь. Недоступная роскошь… Мысли о полноценном отдыхе лениво перемещались в расслабленном сознании, пока Мин Хо рассеянно следил глазами, куда ему указывает координатор… и мир раскололся. Мин Хо растерянно моргнул раз, другой, неимоверным усилием воли подавил в себе желание удивленно открыть рот и начать озираться по сторонам в поисках достойных поводов и надежных путей отступления, а заодно вычислить ту падлу, которая отвечает за распределение мест на съемочной площадке. Мин Хо знал только одно слово, наиболее подходящее для характеристики всей отстойности нарисовавшейся ситуации — краткое, емкое, звучное, совершенно точно непечатное и даже не корейское. А может и несколько. И те тоже не корейские. Несколько английских и парочка русских, возможно. Он занялся припоминанием их точных значений только затем, чтобы отвлечься от тошнотворного предчувствия надвигающейся катастрофы. Однако же, кое-как взял себя в руки и даже вежливо улыбнулся-поклонился Ким Хён Джуну, который стопудово по-любому попадал в кадр одновременно с ним. Вашу ж мать! Мин Хо судорожно схватился за телефон, чтобы непринужденным движением руки отправить менеджеру отчаянное распоряжение немедленно разобраться с этой бессовестной подставой. Может, все-таки ошибка, шевельнулась робкая надежда. Или все, тушите свет, рубите мачты на гробы? Кому он уже успел дорогу перейти? И, главное, когда?! Ведь он же не шальной бывший Лидер Дабл Эсовцев — пьет умеренно, отдыхает культурно, в частной жизни по возможности скромен, за языком следит и, вообще, по жизни адекватен… Кто же его так подставил-то?! Ким Хён Джун сдержанно кивнул несколько спавшему с лица Ли Мин Хо и удержался от приветственной улыбки, щадя остатки самообладания коллеги. «Пиздец! Кажись, меня повысили с пидора до полпидора! Ну, Ён-сама, силен мужик! Подсуетил, однако. Длинный-то где уже успел так накосячить, что крайним оказался?.. Давай-давай, беги звонить, приятель. Твой директор против моего. Посмотрим кто кого…» Хён Джун понятия не имел, на какие рычаги надавил Пэ Ён Джун, кому чего пообещал, кому чем пригрозил, как извывернулся, чтобы его подопечный снова появился на телевидении, да еще в одной обойме со скучно-положительным, до тошноты предсказуемо-правильным Мин Хо, способным одним своим соседством, если не нагнать тоску, то сразу воскресить образ хёновского лучшего, самого невинного периода и задать максимально серьезный имидж на возможное будущее. Хотя бы из уважения к директору Пэ он просто обязан в этот раз сделать все, чтобы снова не налажать. Не налажает. В этот раз точно нет. Больше ему шанса не дадут. Мин Хо лично против Хён Джуна ничего не имел. Нормальный поц. Веселый, ровный, прикольный. Но! Даже если допустить, что этот эфир Мин Хо удастся пережить, Хён Джун, сука, он же косяк ходячий! Это сейчас он собранный. А вот Мин Хо роль в следующей дораме был готов поставить на то, что Хён Джун и года не продержится и снова чего-нибудь отчебучит. Ни у одного нормального человека даже фантазии не хватит представить, как влетит Ким Хён Джун в следующий раз. Кто его, нахрен, знает. Прямо на сцене помрет, с инопланетянами в параллельную вселенную улетит, на мулатке женится, фонд помощи жертвам домашнего насилия в гомосексуальных семьях организует, в стельку пьяным на награждение припрется… Вариантов масса — и все пальцем в небо, наверняка. Все равно гарантированно какую-нибудь неебическую хрень придумает. А добрые люди припомнят, что первым после скандала его Мин Хо вывел в люди. А то, что сам Мин Хо об этом ни сном ни духом никому дела не будет. Сольют, он и «мама» сказать не успеет. Была профессиональная единица, и нет профессиональной единицы. А имя Ли Мин Хо будет у всех ассоциироваться с каким-нибудь новеньким смазливым сопляком, которых растят и забивают быстрее, чем кроликов на китайских фермах. Ситуация, что ни говори, полная задница… двойная задница. Судя по тому, что до начала съемок никаких рокировок на съемочной площадке так и не произошло, круче Ён-самы были только тучи. Два часа под софитами и обстрелом из дурацких прибауток заставили Мин Хо на время примириться с судьбой и настроили на философский лад. Сейчас уже все равно ничего не сделаешь, остается только балагурить и строить хорошую мину при плохой игре. Потом уволить к чертям собачьим бесполезного менеджера. И в следующий раз четырежды перепроверить состав приглашенных, а на этот канал больше ни ногой. Фигня, и не такое доводилось пережить, разберется. Поэтому когда объявили перерыв, Мин Хо просто тупо втыкал в телефон и бездумно искал поглазеть что-нибудь позитивно-отвлекающее. Пальцы случайно залезли в архив российского беспредела, и Мин Хо захихикал. Очень вовремя, чтобы воспрять духом. Он тогда тоже чуть карьеру под откос не спустил. Причем, самостоятельно. После Москвы вообще работать не хотелось. По крайней мере, так, как работают в Южной Корее. Хотелось бухать, материться, безобразничать, предаваться размышлениям о смысле жизни и бренности мирской суеты. Еле собрался. Но ведь собрался же. Хён Джун осторожно глянул Мин Хо через плечо: над чем это тот так угорает. Оказалось какие-то скучные фотки разглядывает. — У тебя все нормально? Тут, вроде, не над чем смеяться. — Не фотографии смешные, а обстоятельства, при которых они были сделаны, — миролюбиво пояснил Мин Хо. — Меня занесло к русским в кино сниматься. Вспомнилось вот. Я в России часто тебя вспоминал. Первые три недели почти каждый день. — С чего это? — подозрительно покосился Хён Джун. — Когда я приехал, первым делом режиссер нас отправил пьянствовать, чтобы к съемкам я пребывал в совершенно непотребном виде, — рассмеялся Мин Хо. — С контрактом тебе, конечно, тогда свезло, но как это обо мне может напомнить? Я в непотребном виде на работе не появляюсь. Только в товарном. Мин Хо рассмеялся еще заразительней: — Мы не просыхали две недели, и компания почти каждый день была разная. Зато начинали попойку все время с одного и того же анекдота: вчера весь вечер пил с русскими — чуть не умер, сегодня весь день с ними опохмелялся — лучше бы я вчера умер. У меня переводчик был мировой парень, он в конце концов перестал мне этот баян транслировать и каждый раз новую шутку рассказывал, чтобы я радовался натуральней. Но я бы все равно смеялся, даже если бы он так не делал. Я просто каждый раз вместо русских твое имя подставлял, и каждый раз это было очень смешно. — Когда это ты со мной опохмелялся? Не было такого. — У русских опохмеляться означает продолжить выпивать на следующий день. А два дня я с тобой пил однажды. Реально чуть не умер. — А, точно, Чон Мин нам тоже рассказывал, будто русские, чтобы опохмелиться, снова алкоголь пьют. Я думал, врет. Вечно нам лапши на уши навешает, а потом ржет над нашей наивностью. — Ты это, давай, без интимных подробностей про свою наивность, а то у меня сейчас грим потечет… — Слушай, а давай после съемок по чуть-чуть. Ты как? — встрепенулся ХёнДжун. — Да помню я про твое «по чуть-чуть» со скоростью пулеметной очереди. Не надо! Плавали — знаем! — попытался отмазаться Мин Хо. — Я больше не напиваюсь. Ты же понимаешь, мне сейчас лажать вообще нельзя. Я тебе отвечаю, по чуть-чуть. Тем более мне еще завтра на работу. — Всем завтра на работу… — Мин Хо прикинул возможные последствия, но ностальгия с одной стороны и стечение обстоятельств с другой решили по-своему: — А, хрен с тобой. Все равно я уже в твоей компании морду засветил. Если по чуть-чуть, давай. Давно не гудели, — устал ломаться Мин Хо и срисовал координаты питейного заведения.