«And you're a dancer, well I'm a spy…» [1]
Вечер подходил к концу, гости разбредались по домам, кроме подвыпивших парочек до сих пор жавшихся по углам небольшой репетиционной базы. - Я тебя еще так и не поздравил, - Дин тихо подошел, обняв Олли за талию со спины и поцеловав в шею. Тот немного вздрогнул, но отстраняться не стал. Хотя сейчас ему было не до Дина. Олли стоял по среди зала и искал глазами жену. - Твой новый альбом – это нечто, особенно оформление, от куда у тебя все эти идеи, милый? – Олли не реагировал, беспокойно оглядывая нежившихся парочек. - Эй, почему ты такой зажатый? – Дин переместил руки на плечи слегка прихватив их. - Идем, я сделаю тебе полноценный массаж, и не только… - и он вновь попытался поцеловать Олли, но тот продолжал тщетно вглядываться в полумрак студии. - Дин, слушай, ты не видел Кейт? – наконец повернулся он к нему. Парень разочарованно скривил губы: - Ну как же не видел, она-то времени не теряет: посмотри в гримёрке! - и Дин зло сверкнул из-под бровей на Олли, потом развернулся и ушел собирать раскиданные по всюду бумажные стаканчики. Что-то неприятное и гадкое подступило к горлу, и Олли, затаив дыхание направился вдоль темного коридора. Он подозревал, что может там увидеть, но его все равно тянуло туда как магнитом. Остановившись перед тяжелыми красными шторами, он слегка отодвинул занавес и заглянул внутрь. В тусклом свете лавовой лампы проглядывалось смутное движение, и слышались шорохи. Олли пригляделся: его жена с задранным платьем извивалась, прижатая к стене белобрысым шведом, который так сильно не понравился Олли в начале вечера. Кейт привела его с собой, и его это сильно разозлило, но он сам не понимал почему. А теперь еще и это. Швед по хозяйски лапал Кейт, стаскивая с нее трусики, та стонала ему что-то в ответ, загораясь от каждого прикосновения. У Олли стучало в висках, он как завороженный смотрел на них, испытывая странную смесь злости, ревности и возбуждения. Всего на мгновение Олли представил себя на месте этого неандертальца, как ему тут же стало тесно в штанах. Как ни кстати появился Дин. - Да, ты что тут, б*ть, делаешь?!! – он даже не попытался понизить голос, но пара в гримёрке, даже на секунду не прервалась. - Мужик, это было последнее, что я ожидал от тебя! – Олли молча убрал руку от паха. – Не знаю, что тебе сказать Дин. - Да что уж тут скажешь. Идем от сюда. - Нет, я дождусь ее. - Ты рехнулся? Господи, парень, как же чертовски больно, ты даже не поговорил со мной ни разу, не намекнул на то, что с тобой происходит, а она? – Дин показал в сторону опущенных штор, - она тоже не в курсе? Олли молча покачал головой, уводя своего любовника подальше от плотного бархата штор. - Дин, пожалуйста, не устраивай сцен, я сам не знаю, что происходит. Я не могу быть честным перед собой, что говорить о других. - Все ясно, я отвезу тебя домой, нечего тебе тут делать. - Я же сказал, что дождусь ее, ты меня слышал. - С чего ты взял, что она с тобой, а не с этим красавцем викингом поедет?! – Дин негодовал, все его существо металось между возмущением и непониманием. - Она всегда едет домой, и я поеду с ней. – Олли ответил твердо, не оставляя даже возможности для возражений. - Хорошо, но тебе, дружище, нужен психолог. Я-то со своими чувствами как-нибудь справлюсь, а ты со своей мешаниной сам не разберешься. И Дин вышел, накинув на плечи пуховик и на ходу доставая из карманов ключи. Олли в оцепенении смотрел ему в след, потом взял швабру и начал подметать уже почти убранное Дином помещение студии. Потом он еще долго протирал столешницы и сиденья, вынес приготовленный мусор и расставил инструменты на места. Повинуясь какому-то непонятному желанию мужчина сел за свой старенький рабочей синтезатор наигрывая мелодию, которую он сочинил для нее, хотя никто об этом даже не догадывался… «Узы, я хочу быть единственным, кого ты свяжешь…» [2] - напевал он в тишине студии, когда из темного коридора медленно ступая, появилась она: с припухшими губами и растрепанной прической. - Ты еще здесь? - Ждал тебя, отвезешь домой? Она обескуражено смотрела на него с минуту. - Да конечно отвезу, надо только попрощаться со Свеном. «Свен значит», - проговорил он про себя. Блондин вышел, разминая плечи и приобнял, стоявшую в проходе Кейт - Встретимся завтра? - Созвонимся, - поспешно поправила она. - Как скажешь, - и он, окинув равнодушным взглядом Олли небрежно кивнул ему - еще раз поздравляю, - и вышел в ночной морозный город. Олли снова пробежал по клавишам:«Тебе было хорошо? Он уже убежал прочь? Он помог тебе справиться с одиночеством? Такое чувство, что тебе все равно» . [3]
Последний аккорд гулко раздался, отражаясь от стен. Они остались вдвоем. Тишина мягким пологом окутывала пространство. - Олли, не знаю почему, но я чувствую ужасную неловкость: ощущение, что я изменяю настоящему мужу. - Я вообще-то настоящий муж, поднял он бровь. - Да, но … Короче не притворяйся, ты знаешь, что я имела в виду. Очень неприятное чувство. - Какое? Как будто предала меня? - Что ты несешь, что значит предала? У тебя есть Дин, а у меня что же? Никакой личной жизни, никакого секса?! Ты сам несколько месяцев назад упрекал меня в том, что у меня давно никого не было, а теперь эта сцена? – ее голос уже отнюдь не тихим шепотом, а звонкой медью наполнял пространство. - Успокойся, - смягчился, Олли, - я просто хочу домой, и хочу, что бы ты меня отвезла, просто поехали, Кейт, пожалуйста. - Мог бы вызвать такси! - Нет, мы поедем вместе, и дома я приготовлю тебе чай. Одевайся. Твоя куртка осталась в гримерке. - Сама знаю, - буркнула она и развернулась, утонув в густом мраке коридора. До дома они ехали молча. Бросив устало сумку, она направилась в душ: - Я не хочу чай, - только и сказала, закрыв за собой дверь. - Значит молоко… - ответил уже сам себе Олли и поплелся на кухню. Там он привычным жестом достал луженую кастрюльку и налил в нее молока, потом добавив немного кардамона с корицей и ложку сахара, стал медленно размешивать на еле горевшей комфорке. Кейт уже вышла, вытирая волосы и кутаясь в свой пушистый халат. - Я же сказала, что не хочу чай. - Это молоко, не капризничай. И немного имбирного печенья с орехами. Я вчера покупал. Она молча опустилась на венский стул перед небольшим столиком. Олли зажег ее любимые апельсиновые свечи и пододвинул голубую китайскую чашку, внутри которой спокойную гладь молочного озерца нарушали два зернышка кардамона. Она молча смотрела как Олли выкладывает на тарелку печенье, мелкими глотками потягивая молоко. Свечи быстро наполнили кухню ароматом апельсинов, постепенно придав всей обстановке основательно уютный тон. Кейт расправила сжавшиеся плечи, глубоко вздохнула и расслабилась. - Сыграй мне, - обратилась она из полуопущенных ресниц. - Что, например? - То, что ты играл, когда я зашла. – «Узы»? - Такая древность, и почему ты их только вспомнил… - Не знаю, сказал он, присаживаясь за домашний рояль и мягко пробегаясь по клавишам… «Узы… Да, я хочу быть единственным, кого ты свяжешь…» 1. «Если ты танцовщица, тогда я шпион…» песня «Ties», собственно группы «Years & Years» 2. «Ties, ties, ties, ties Just wanna be the one you tie» песня та же, группа та же 3. «Did it make you feel good? Does he run away? Does he fill the space? It feels like you don't care» Песня та же.