Путешествие
21 апреля 2018 г. в 18:08
Стоило только Оливеру и Фелисити пожениться, как все их планы о медовом месяце рухнули чуть ли не в этот же день. Купленные авиабилеты на Арубу пришлось сдать и вернуться к старой доброй борьбе с преступностью. Ведь как Стар-Сити без своего защитника? Ну, а он, соответственно, без Наблюдателя?
Но это еще полбеды. Больше всего Оливера с его новоиспеченной женой беспокоило практически стопроцентное отсутствие свободного личного времени. Пусть они не смогли погреться на пляже в ласковых лучах солнца. С этим еще смириться кое-как, но можно было. Но преступники вечно ведь будут атаковывать город. Когда-нибудь, да настанет пора спокойствия. И вот тогда влюбленные смогут куда-нибудь слетать на заслуженный отдых. Главная проблема состояла в том, что из-за постоянной загруженности их личная жизнь совершенно разладилась.
В бункере всегда было полно народу. И всегда нужно было быть начеку. Как-то Оливер пытался уговорить Фелисити «побеспредельничать» в подсобке. И им это почти удалось. Оливер уже задрал платье любимой почти до талии, а их губы соприкасались в жарком поцелуе с покусываниями и переплетением языков, изучающих каждый миллиметр друг друга. Руки Фелисити хозяйничали в волосах Оливера, стараясь сжать их и оттянуть его голову назад. С каждой ее удачной попыткой Куин рычал ее имя и ловил зубами ее губу, мягко прикусывая. Одной рукой он ласкал ягодицы жены: то гладил их, то страстно и жестко сжимал. Он совершенно точно знал, что оставлял таким образом небольшие синяки ровно в тех местах, где его пальцы сдавливали нежную женскую кожу. Знал, что Фелисити, стоя на следующий день возле зеркала в их спальне, переодеваясь после очередной тяжелой ночи в стиле Стрелы, обязательно недовольно выскажет ему о выступивших темно-синих пятнах, запрещая, наверное, в сотый раз применять столь грубый захват. Но все это еще ни разу не заставило Оливера перестать делать с любимой задницей теперь уже женушки то, что приносило ему столько наслаждения. К тому же, Оливер прекрасно знал, что сама Фелисити также получала от этого удовольствие. Просто почему-то не хотела себе в этом признаваться.
Вот и в тот раз Куин не отказывал себе в удовольствии мять податливую плоть своей большой и сильной рукой, срывая тихие стоны с жарких и припухших от поцелуев губ. Их дыхание срывалось настолько, что, казалось, они забывали о потребности в кислороде. Единственной потребностью в тот момент у них было желание обладать друг другом в прямом смысле. Все вокруг них словно плавилось и расплывалось, переставало существовать. В небольшой комнатке, в которой едва мог поместиться один человек, большой и мускулистый Оливер, уже сбивший добрую половину полок широкой спиной, чтобы уместиться сильнее, прижимал к себе Фелисити, идеально вписывающуюся в его объятия.
Она обжигала его своим дыханием на уровне шеи. Что означало лишь то, что Фелисити на каблуках. И Оливеру это нравилось, ведь так проще было дотянуться в такой экстравагантной ситуации до нее. Легче было покрыть ее бархатную кожу шеи поцелуями. Легче оставить на ней след своего присутствия, который она с таким сексуальным смущением обязательно спрячет шелковым шарфиком на следующий день.
Оливер пытался произнести что-то более менее членораздельное, но уже ставшие довольно тесными штаны требовали меньше слов и скорейшего перехода к долгожданным действиям. Последний рывок — и раздался звон расстегнутой пряжки ремня, сопровождаемый стоном облегчения от избавления заждавшегося внушительного достоинства из кожаных тисков брюк.
Фелисити ахнула и закатила глаза от нахлынувшей волны все увеличивавшегося возбуждения, когда Оливер резко полностью стянул с нее платье через голову и жадно припал губами к ее груди, подключая язык, совершавший немыслимые кульбиты. Затем Оливер подключил руки, оторвав их от ягодиц Фелисити. Он накрыл ее мягкие и аккуратные груди своими ладонями, начиная нежно сжимать их. Сознание постепенно стало покидать их обоих, передавая бразды правления животным инстинктам. В головах влюбленных пульсировала лишь одна навязчивая мысль — покориться первобытному желанию слияния друг с другом.
Только вот идиллию суждено было нарушить Кертису, сунувшемуся в подсобку за понадобившейся ему шваброй с совком. Кто ж знал, что именно за пару минут до этого он разобьёт по невнимательности бутылку пива и решит прибрать за собой?
Какие-то мгновения все трое застыли в немыслимых позах, в которых застали друг друга: Оливер в полуспущенных брюках крепко держал за грудь Фелисити, которая, стоя в одних лишь зеленых кружевных трусиках, в свою очередь прижималась к паху мужа, обвивая руками его шею.
Кертис учащенно моргал, словно от этих действия картинка перед ним могла исчезнуть. Как в реальности, так и из его памяти.
— Не хотел вам мешать, — с абсолютно растерянной улыбкой выдавил Кертис, прикрыв ладонью глаза. — Я возьму лишь швабру и совок! Я ничего не видел! Простите и продолжайте! — Он быстро схватил нужные вещи и поспешил закрыть за собой дверь, оставив в полнейшей растерянности потрясенных Оливера и Фелисити. Настроение мгновенно улетучилось у обоих. Им было весьма стыдно и неловко, но оставаться долго в подсобке они не могли. Весь вечер румянец стыда не сходил со щек Фелисити.
В ту ночь вся работа шла из рук вон плохо. Поэтому было принято решение всем разойтись по домам. О неловком инциденте больше не вспоминали.
Через пару дней Оливера ждал настоящий сюрприз. Он не успел толком продрать глаза, как услышал звонкий голос Фелисити.
— Оливер! Детка, у меня прекрасная новость!
— Какая? — Куин вернул жене быстрый поцелуй, падая обратно в теплую постель.
— Скажи сперва, готов ли ты погрузиться вместе со мной в долгое эротическое путешествие? — Оливер тут же лишился остатков сна, ощутив, как хрупкие ручки Фелисити скользят по его груди, исследуя каждый напряженный мускул и изучая его шрамы.
— Но как же Уильям, работа и… — Вопрос Куина был нагло прерван требовательным поцелуем, полным страсти и желания.
— Уильям с Теей и Роем. Никакой работы. Только ты и я. Сегодня и завтра, — пояснила Фелисити, прерывая каждое слово палящими кожу поцелуями. Оливер попытался приподняться, но тут же оказался возвращен в прежнее положение резким толчком в грудь ладонью. — Будь послушным мальчиком, — многообещающе прошипела Фелисити, сощурившись. Откинув назад светлые локоны, она продолжила обжигать прикосновениями губ тело мужа, медленно спускаясь все ниже, касаясь его своей обнаженной грудью, вызывая тем самым приток крови к паху. Оливеру ничего больше не оставалось, как передать инициативу, — возможно, впервые — Фелисити и наслаждаться столь неожиданным, но обещающим быть долгим путешествием в страну истинного наслаждения.